Баллада о двоих

Ещё Лютецией звался Париж –
очень и очень давно это было.
Люди не знали парламентов, бирж,
терроризма и бактерицидного мыла,
мыльных опер и суперпрокладок.

О чём, интересно, они говорили,
когда в мире царили
разбой и упадок?
звенела когда по ночам тишина
и звёзды светили от близкого дна
распахнутых девичьих глаз?

То было задолго, задолго до нас.
В норе земляной зачумлённого города –
там, где постели навечно остыли –
почти умирая от голода,
то ли прятались, то ли жили
уцелевшие он и она.
А по двору бегал, кудлатый, как львёнок,
их последний и первый ребёнок.

Весна пропищала из грязных пелёнок,
в развалинах сделалось скользко;
листвы прошлогодней дурманила прель,
когда в лесах войны заплутавшее войско
вошло в разорённую цитадель.

Так под ногой пропадает улитка,
коль на тропе оказалась она.
Пришельцы придали веселью и пытке
всё то, что до них пощадила чума.

Войско ушло, ускакало, уплыло.
Очень и очень давно это было:
умерли в мире том он и она.