Гео Милев Парсифаль Парсифал

„ПАРСИФАЛ” („ПАРСИФАЛЬ”)
Гео/ Георги Касабов Милев (1895-1925 г.)
                Болгарские поэты
                Переводы: Терджиман Кырымлы, Владимир Манчев


Гео Милев
ПАРСИФАЛ

Пак тия ранните умори,
пак тая странната печал:
О, Парсифал! О, Парсифал,
загубен в призрачни простори –
тъй морно-бял и цял в печал!

Сърцето на светия Лебед
обагри твоята стрела –
и над сломените крила
отмина горд и тих – без трепет –
грехът на твоята стрела.

Викът на пурпурната плът
те грабва в стръвните си мрежи
и с черни пламъци бележи
посоката на твоя път,
заплетен в сладострастни мрежи:

Там болний зов на вековете
чъртаеш ти в бездомен кръст –
над тебе бди тревожен пръст –
и не вести свети привети
връх твойта гръд извезаният Кръст.

Ти слагаш траурен венец
върху челото си – и с болка
съзнаваш свойта слава горка:
„Аз се наричам Съвършен Глупец,
а майка ми – Сърдечна болка.”

А там дълбоко в лесовете –
далеч – звъни Свети Граал
(О, Парсифал! О, Парсифал!)
и гасне – зов на вековете –
бездомен спомен и печал.


Гео Милев
ПАРСИФАЛЬ (перевод с болгарского языка на русский язык: Терджиман Кырымлы)

Всё та же тяжесть даже в порах,
всё та же странная печаль:
о Парсифаль! о Парсифаль!
потерян в призначных просторах,
смертельно блед, сама печаль!

И сердце Лебедя святого
твоя обагрила стрела,
и над изломами крыла
слетел бестрепетным итогом
твой гордый грех, твоя стрела.

И алчет пурпурная плоть,
тебя ловя в желаний сети,
и пламенем кровавым метит
твой путь, где сладостная плоть
тебе страстей сплетает сети.

Там, болен прошлыми веками,
ты четишь свой бездомный крест –
а свыше бдит тревожный перст,
и не вещает радость в Храме
с груди узорчатый твой Крест.

Украсив траурным венцом
чело своё, ты понял с болью
что слава горькая, и молвишь:
„Зовусь я Конченным Глупцом,
а мать свою – Сердечной болью”.

А там, во тьме сырых лесов,
звенит вдали Святой Грааль
(о Парсифаль! о Парсифаль!)
и тихнет – зов глухих веков –
бездомной памяти печаль.


Гео Милев
ПАРСИФАЛЬ (перевод с болгарского языка на русский язык: Владимир Манчев)

Все та же ранняя усталость,
все та же странная печаль:
о Парцифаль! о Парцифаль!
затерянная в далях жалость
и бледного лица печаль!

Вот сердце Лебедя святого
твоя обагрила стрела –
и, не задевши два крыла,
уплыл – без трепета и слова –
грех, что несла твоя стрела.

И снова пурпурная плоть
тебя поймала в свои сети,
багровым пламенем отметив
твой долгий и нелегкий путь,
ведущий в сладострастья сети:

Там, слыша скорбный зов веков,
ты чертишь свой бездомный крест
– и над тобой бдит Божий перст –
и не сулит отрадных снов
на грудь твою нашитый Крест.

Венчая траурным венцом
свое чело, – ты скажешь с болью,
в сознаньи своей славы горькой:
„Я Совершенным назовусь Глупцом,
а мать моя – Сердечной Болью”.

А там, вдали, в тени лесов,
поет, звенит Святой Грааль
(о Парцифаль! о Парцифаль!)
и молкнет зов в глуби веков –
бездомной памяти печаль.