Почеркушник

Вчера был день как день,
Всё обошлось без происшествий.
А вот под вечер что-то грустно стало,
Звезда ночная за окном рыдала,
По голове меня погладила
Моя вчерашняя ушедшая мечта.

        * * *

Кто-нибудь подошёл бы:
"Скоро весна..."
Неужели услышу?
Неужели, чтобы была капель,
Нужно всего одну солнечную крышу?

        * * *

Мне послышалось -
Поэзия - жертва,
И спор с собой,
И образ мыслей,
И способ жизни,
И долгий окрик
Из прошлого
Самого себя.



        * * *

Рот твой захлопнут как книга.
Утонувшая в песке лености.
Среди членений лет,
Среди дробности душ,
Засохший в скелет
Вишнёвый ствол
Влюблённых рук.
         

        * * *

Земля поймала первую снежинку,
Когда упал, кружась, последний лист.
Последний вздох умолкнувшего лета,
Он смолкнул пред дыханием зимы.

        * * *


Ничто не наполняет душу,
А жаль.
Ты был теплей с своею стужей,
Февраль.
Июль с огромною прохладой
Повис.
Осталось три просторных шага,
Чтоб - вниз.


        * * *

И вот уже почти зима...
Как тишина - за пышным словом.
Недвижимо и невесомо
И недвусмысленно весьма.

Спокойно. Пусть пока замрёт
Всё то. что прихотью дышало.
Зима. И прихотей не стало.
А только снег
И только лёд.

Опять -  дожить до февраля,
Считая месяцы, как годы.
Цикл умирания природы
Так тяжек мне,
Как ... Э.Золя.

        * * *


Владельцы шахматной доски -
Лишь вам решать, как нам играть.
А мы - худые игроки,
Слегка и только в поддавки.


        * * *

За окном зима,
Поспели снега.
Свежемолотый иней
На ломких кругах.
Вместо хлеба и кофе
Мне - сонный вагон,
В сиреневых снах
Застывший перрон.

     * * *

И бросит голубую ветку -
Попробуй, дотянись.
И будет на песке отметкой
Вся прожитая жизнь.
   
     * * *



Куст сирени. Цвет акаций.
Звуки праздничных имён.
Благодарственный акафист
Тополиных веретён.

И плывёт неторопливо
День к тяжёлым облакам.
Так спокойно, справедливо.
Вот бы так же. Вот бы нам.


     * * *


Через две недели будет чисто,
Наведут порядок и уют.
Тополиным веткам - "реконкиста",
Их как мусор, тоже уберут.

Но в пылу весеннего брожения
Не заметят разницы они,
Только упадут в изнеможении
И заплачут в небо руки-пни.

 

     *  *  *


Дары волхвов. Вся мудрость мира
Упала золотом и миром
В пещере тайной при яслях.
Младенец тих. Звезда недвижна.
Лишь старый вол подстилку лижет
И ангел - в золотых лучах.


     *  *  *

Россия моя молодая
От цветения зимних вьюг.
Облаков кудрявая стая
Непокорству выучит вдруг.
Я устала от сивых петель
Никуда не ведущих дорог.
Ниоткуда примчавшийся ветер
Стал виновником этих строк.



     *  *  *

Я смотрю - стали старыми мои тополя,
Стала сухой и серой земля,
И уже никуда не зовут меня облака,
Ничего не рисует моя рука.


      *  *  *

Я странная для многих, ну и пусть.
Нелеп и не определён мой путь.
Я вещи странные всегда с собой беру
Немыслимые и ненужные в миру.


      *  *  *

Всё. Всё. Усталый лист
Оторванный от соков,
От вознесённых к небу колыханий.
Лист крошечный,
Все знания и незнания
С тобой умрут.


      *  *  *

Прощайте, мои ненаглядные,
Я вас рассмотрела едва,
Как вы, белоснежно-нарядные
Растаяли, словно слова.

Как ваши расплывчаты образы,
Как с вами смеялась тогда,
На память ни звука, ни голоса,
Прощайте, уже навсегда.


     *  *  *

Я расположена молчать,
Молчать, безмолвствовать покуда,
Как в длинной очереди ждать
Исхода, поезда иль чуда.

И, утомлённая собой,
Едва готова на участие,
Ломоть, отмеренный судьбой
В горсти, и номерок "на счастье".

 
     *  *  *

И ходят каменные гости
Шагами забивая гвозди.
Их твердокаменные лица
Не позволяют усомниться
В величии правильных идей
И твердокаменных затей.


   


     *  *  *

Вот и февраль! Мой самый синий,
Весь в ожидании чудес.
Ещё ты зимний, но отныне
Уж золотится в дымке лес!


     *  *  *

И выпить горького напитка,
Чтобы не вспомнить никогда,
Как горько скрипнула калитка,
Как горько потекли года.


     *  *  *

Июль...Весь в золотых отрепьях
Ленивой,выжженной листвы.
Благоуханье,благолепие
Разноузорчатой травы.

Цветов невиданных отрава,
След потаённых берегинь.
И облаков сквозных оправа
Дробит звончей тугую синь.


     *  *  *

Неба абрузная мякоть,
Только холодного цвета.
Я забываю слякоть! Лето!
Зноем закат пропечённый
На развороте июля.
Встречи с вами давно
Не жду я.
То, что забыть невозможно,
Дарит мне кто-то вечный.
Светит в окно пыль
Дороги Млечной.


    *  *  *

Любой мне месяц посылает утешенье,
Сентябрь - последних трясогусок,
Октябрь - последних листьев славу.


    *  *  *


Стихи несутся как у несушки,
Но только вряд ли золотоносной,
Ведь лёгкость - свойство
Скорее пробок,а не металлов.


    *  *  *

Мне, советчик юный, пылкий,
Не давай советов быстрых,
Как улучшить состояние
Дел моих, пустых и блёклых.

Мне такое прозябанье,
Как единственная участь
Колоска в пустынном поле,
В пыль клониться и тянуться,
Тосковать по звёздной бездне
И дружить с одной звездою,
Тоже, маленькой и бледной.



     *    *    *

Собрату по птичьему плену,
По зову звериной земли,
Когда, где - плечом,
Где - коленом,
Мы шли, от двери до двери.

На ощупь. И часто, наотмашь,
Рукой, где - в рукав,
Где - в сапог.
Ах, мне б разбежаться
(Где площадь?)
И стать журавлём на часок!

Иль аистом, или синицей...
Смысл тот же - калифом на час!
Какой то крылатою птицей,
Чтоб снова увидеть всех вас!


 




    *  *  *


Подрежу ослиные уши,
Надену цилиндр и пальто,
Пойду спозаранку послушать,
Как чьё-то буксует авто.

Затейливы ваши желанья,
Не мне их ревниво стеречь.
Владелицам тайного знания
Вручаю прощальную речь.

И их с перекатами слово
Достойнейших будет пленять...
А вам, о синьор Казанова,
На вид и не дашь 25.


       *  *  *


Не нужно ни славы. ни песен,
Ни вздохов в ночи.
Когда лейтмотив не чудесен -
Сиди и молчи.

Протру и вручаю футляру
Свой старый кларнет.
Которым храню экземпляром
Ветвистое "нет"?

И зеркало вновь молчаливо,
Лишь всхлип "до-ми-соль"...
И я не увижу счастливым
Чужое лицо.


         *  *  *


        Почти по Пушкину

Я вам пишу, чего же боле,
Что я могу ещё сказать?
Должна я кушать приготовить
Семейству, человек на пять.

Забыла, есть ещё собака,
Семейство требует котлет.
Ничем мы не блестим,однако,
Мы лишь грустим - опять обед.

С весельем звякают кастрюли
И голос чайника- свирель.
Одной рукой письмо пишу я,
Другой - мешаю вермишель.




       *  *  *


Про многое, что существует в мире,
Мне хочется сказать:"Не для меня..."
Мир - словно сыр, Я - словно дырка в сыре,
Вокруг одно - мышиная возня.

Как ни крути, принадлежит по праву,
Кому то - сыр, кому то - дырки в нём.
Ужели мышью стать? Роскошествуй на славу!
А если что не так, то вмиг - котом!


      *  *  *


Всё тоньше звук, слабее нить
И яркость красок исчезает.
Их невозможно сохранить,
Я сожалею, ускользает

Источник музыки и слов,
И, лишь сирени мимолётность,
Да хор звенящих облаков
Вернут душе и вес, и лёгкость.


       *  *  *


Я наверно просто обозналась,
Зря летела через три ступени я,
И сирень безжалостно смеялась
Над моей оплошностью, друзья.

Всё бывает. Эти три ступени
Поскорее надо бы забыть.
В скоростной экспресс садится гений,
Увозя моё стремленье жить.

Только на прощанье заиграют
Разноцветные колокола,
И душа безоблачно растает.
Незаметно. Так же, как пришла.



 
   *  *  *