На пике демократии

Всё чаще приходится убеждаться в том, что у нынешних заботников пределов российских совсем нет мозгов. Иначе бы они изобретали что-то своё, новое, а не перелицовывали социалистическое и даже дореволюционное старьё.
Последним  шедевром их творческого потенциала стали «Уголовно близкие», перешитые из сталинских «Социально близких»
Ко всеобщей радости мирового криминала уголовно близкие теперь на вполне законном основании получают право доступа на любые государственные посты. С чем я всех нас и поздравляю.
Многие люди в разных странах слышали непонятный гул, исходивший из потаённых недр Земли. И мало кто мог подумать, что этот шум производил, ворочающийся в гробу легендарный Мойша Япончик.
От чёрной зависти.

Ничто теперь так не тревожит,
Как надо мной висящий ножик:
Большой и обоюдоострый.
Подвешен он не Коза Нострой,
Не самурайскю рукой,
А депутатами. И Муза,
Доставшаяся от Союза,
Шипит, утративши покой:
«Пойми недужной головой,
Кого однажды поразит он.
Ты посмотри, на чём висит он –
Не на верёвке бельевой!
Если сюда слетится моль,
Что расплодилась на искусстве.
Она же волос перекусит!
Что делать мне тогда с тобой? –

Понятна мне тревога Музы –
Ведь я – объект её забот.
Но адрес наш – не Сиракузы!
И век сейчас совсем не тот…


И только разомкнул уста я,
Чтоб это всё произнести,
Она шепнула, загрустив:
«Поэзию не любят в стаях.

Лишь в прайдах вспомнят иногда,
Когда откормленная львица
Умом захочет отличиться.
И разомлевшим господам
Вдруг вспомнится мотив «Таганки».
А кто-то «Мурку» промурчит
И, вспомнив редкие «свиданки»,
Стакан осушит и молчит.

И первый вспомнится «звонок»
И приговор – не курам на смех,
Пегас тюремный – «воронок»,
Что вёз на камерный Парнас их…» -

Но прочь печаль, - теперь должны
С лихвой лишенья окупиться
И перестанут «паханы»
На заседаньях Думы сниться.

Тут Муза, вспомнив о призвании,
Всплакнула: «Больше не глупи
И, на законном основании,
Дамоклу место уступи.
А сам займи освобождённое
В Березниках ли, в Воркуте,
И будь готов к «освобождению»
С заточкой пошлой в животе».