МОЙ САД

        ИДУ ИЗ САДА.
Октябрьский вечер. Иду из сада.
О, бесподобный мой, дивный сад!
По курсу в небе висит глиссада,*
и вертолёты по ней скользят.
     Из ниоткуда, созвездьем зыбким,
     в небесном танце конца пути...
     Миров посланцы? Стрекозы? Рыбки?
     Краса, короче, с ума сойти!
Всего лишь девять, такая темень!
Что ж  хочешь - осень, пора утрат.
Но первым снегом мой путь устелен,
и путь мой светел, и светел взгляд.
     Иду блаженный, иду счастливый,
     мне семь? Семнадцать? Кто даст ответ?
     Но слышу голос, слегка глумливый:
     - а семь десятков не хочешь, дед?
- Да ладно врать-то! Вот ноги - ходят!
Вот сердце - ровно! И дурь в башке!
А в путь последний когда проводят -
так то у Бога всё в кулаке.
     - Ну, ты везунчик. Дано от Бога.
     За недоживших теперь живёшь.
     Наверно, гладкой была дорога,
     коль до сих пор ты легко идёшь.
Я знаю, в пропасть ты не срывался,
в снегу в засаде не ночевал,
и на растяжках не подрывался,
"груз 200" страшный не отправлял.
     - Да, это правда. И потрясенья
     лишь отголоском - Афган, Чечня.
     Не град свинцовый - лишь дождь осенний.
     Все пули мимо, а не в меня.
...Ну, прочь, допросчик мой, совесть злая!...
А вертолёты плывут, скользя,
и зависают, наверно, зная,
что я рогатку с собой не взял.

* - Линия снижения летательного аппарата (штурм.)

            В  САДУ. МАРТ.
…С горы садово-коллективный псина,
истошно и без смысла голося,
самозабвенно мчится за машиной –
вдруг в поле зренья появляюсь я.
     По тормозу! Дилеммой загрузился:
     на что истратить свой здоровый пыл.
     Я гаркнул : «Фу!», и он определился.
     Меня он напрочь тут же позабыл.
А вот – ушам не верю! – это ж кочет!
Ему в саду  no problem   зимовать.
Орёт, подлец! И кур, конечно, топчет.
Иначе б должен в тряпочку молчать.
     Вот наконец-то, долгий путь отмерив,
     я прихожу под сень родных берёз.
     Живущий безмятежно на пленэре,
     меня сосед встречает, в смысле – пёс.
Играет, скачет, мордой в  руки бьётся,
мол, ничего плохого на уме.
А на цепи такой, бывало, яростью зайдётся!
«Что ж, служба» - говорил знакомый мент.
      Снег есть вода. Как жизнь, к весне заначка.
     И, улыбаясь мыслям о весне
     на трижды ремонтированной тачке
     до сумерек возить я буду снег.
Вернусь домой. Настанет вечер длинный.
Присяду над дымящимся борщом.
И на вопрос любимой половины
отвечу: «Лето будет. Всё путём!».

                ПЕСНЯ.
На засохшие жабры кефира плеснуть.
Дорогое ворчанье послушать – и в путь.
Хорошо – не за руль, это был бы конец.
Ну, а так до обеда ты дотянешь вполне.
      Будет день, как всегда, хлопотлив, суетлив,
      кутерьма, мельтешня, сотни дел, сотни лиц.
Ты в порядке давно, день рабочий прошёл.
Ты опять за рулём, и тебе хорошо.
Дорогое твоё справа грозно сидит,
как водить, тебя учит и зорко следит.
       И вперёд, в дорогой нам обоим дивный сад,
       вишни – яблони цветут вдоль из рабицы оград.
Там на грядках трудиться – нирвана твоя.
Там порядка добиться – цель жизни твоя.
Ну, а я – что прикажешь, исполню всегда,
лишь бы только была в нашем баке вода.
       Будет дождь и жара, гомон птичьей суеты,
       пусть шмели да мошкара опыляют нам цветы.
Ну, а вечером баня и пар в потолок,
да такой, чтобы напрочь мозги заволок,
чтоб от веничка свежего воспарила душа,
чтоб прочувствовал жизнь ты – как она хороша.
       А потом – бух в бассейн с ледяною водой,
       чтоб горохом от стен беды-горести долой.

         НОЧЬ В САДУ.
             Этюд.
Презирая, надменно,
всё заполнив вокруг,
прёт сквозь стёкла и стены
птицы с бомбами звук.
     Не снисходит до вызова,
     просто мир заполня,
     плющит звук телевизора,
     плющит меня.
Неторопко укатится,
как асфальт придавив.
Перепонки расправятся,
тишиной удивив.
     Снова пробуют птахи
     голос робко в саду.
     Но бомбарь-птеродактиль
     вновь ревёт: «Я иду!!»
И дежурно взлетая
в неоглядный свой путь
Шлёт сигнал: «Я хозяин!!
Помни! Знай! Не забудь!»

          ИЗ САДА   (SMS).
По вам скучаю,  литсообщество,
и всё ж простить меня прошу
– крестьянствую! Бросать не хочется.
Зима спешит. Я не спешу.
     Сказали б нынче – фанатею.
     Да нет ! Фанатство тут не в счёт.
     А просто силы, как Антею,
     земля, спасибо ей, даёт.
Почти не помню здесь о возрасте.
Банально, что врачует труд,
но никакие (к чёрту!) хворости
меня (тьфу-тьфу) здесь не берут.
     У, постоянство стресса нервного!
     Как новостей привычна жуть!
     Нигде спокойствия душевного,
     опричь земли, не почерпнуть.
Незримо образы роятся,
так деликатны, так тихи…
И без потуг почти родятся
моя детва – мои стихи.

              *  *  *
...Тишина, тишина.
                Что-то странное в душу закралось.
Неужели - она?
                Или мне показалось?
И стоит человек,
                ощущением странным охвачен:
в тишине,
         в синеве
мчится поезд -
               огромный,
                беззвучный,
                прозрачный.
То яснее, то глуше.
                Прозрачные рощи летят.
Так же голову кружит
                и так же несёт листопад.
Как знакомо мне это!
                Давно и до боли знакомо.
Этот поезд уносит из лета,
                из детства,
                из дома.
И в природе вовсю
                перестройка привычек, инстинктов.
Распадаются связи,
                и мир - перед новым единством.
Будет буйство снегов,
                и мороз,
                и  туман января,
полпланеты накроют
                два белых, бескрайних крыла.
...Необъятное небо.
                Природа строга и ясна.
Где-то в недрах её   
                вызревает другая весна.