Записки курицы

- Твоя жена – умничка!
 - А ну, повтори!?
 - Старик, ты – гений!
 - Повтори, кто моя жена!?
 - Жена гения.


 ОН НАЗЫВАЕТ МЕНЯ КУРИЦЕЙ...

 "Летает курица по небу,
 И небо будто расцветает,
 Когда по облачному снегу
 Божественно она летает.
 Летает с ангелами рядом,
 Противореча быту бунтом,
 Мадонна, девочка, наяда,
 Хотя и курица как будто..."
 Это он обо мне.



 НАБЛЮДЕНИЕ

 Если три поэта собрались в подворотне и пьют,
 то это уже не подворотня, а ЦДЛ.

 РАЗДРАЖЕНИЕ

 Стихи текут легко, как слюни…

 ФАМИЛИИ

 - Мам, меня в школе «бельмом» дразнят!
 - Возьми телефонный справочник, глянь!

 - Мам, здесь даже «Лохов» есть, а вот «Убей-конь»!
 - Между прочим, Пушкина тоже дразнили Чушкиным, а Льва Толстого в офицерском корпусе называли Тощим Тигром…

 ДЕТИ ПОЭТОВ

 Уходят мамы в поэзию,
 в любовницы, в монастырь.
 Залечивают им порезы
 Объятия да посты.
 А папы, они как водится,
 Издаются и переводятся,
 Перевелись совсем!
 Остались только фамилии,
 Как французские лилии
 У чад, обделенных всем.


 ЗИМА В ПРИТОМЬЕ

 Сидим с Тамарой на областном поэтическом семинаре.
 За окнами – зима. Стихи, что обсуждаются, нам давно знакомы.
 Мы глазеем на присутствующих, замечаем трёх солидных людей в добротных сибирских пимах.
 - Слушай, ты знаешь этих трёх мужиков?
 - Один, вроде, поэт из Новокузнецка по фамилии Ренье…
 - Ни фига себе! А те?
 - Хм! Ну, наверное, Дюма и Гюго.

 ПРОСТО ЗИМА

 Страшные морозы. Мы закутаны неимоверно. Звонит Тамара:
 - Галя, ты в «трике»?
 Это у её матери пятилетний крестник был и ему купили новую трикушку, звонит он и гордо говорит:
 -Лёля, я в трике!
 Теперь это наш пароль.
 - Тома, я в «трике»!
 И только после этого начинаем разговаривать.


 ТАМАРА
 «… И опять чего-то ждём
 После ночи длинной:
 Я – всё рыцаря с ружьём,
 А ты чего, Галина?


 *
 Тамары не стало в июле 2008 года.

 МИЛАЯ СТАРУШКА-РЕБЁНОК НОВЕЛЛА МАТВЕЕВА

 Когда потеряют значенье
 Слова и предметы,
 На землю для их обновленья
 Приходят поэты».

 СЧИТАЮЩИЙ СЕБЯ ПОЭТОМ ВЛАДИМИР ШУМИЛОВ

 «Четыре ножки у стола,
 Четыре ножки у стула,
 Ноги четыре у собаки.
 А жизнь одна.
 И то не враки!»



 КОМЕНАКУ

 КОторый МЕня НАзывает КУрицей


 КОСМОС

 Коменаку кричит,что он пишет исключительно о космосе,
 остальное ему не интересно.

 А я ему говорю:
 - О космосе есть одно стихотворение,
 зачем ещё, всё равно получится хуже.
 Он, с издёвкой:- Ты имеешь ввиду «И на Марсе будут яблони цвести»?!
 - Нет, «Среди миров» Иннокентия Анненского...


 НАБЛЮДЕНИЯ ВО ВРЕМЯ ФЕСТИВАЛЯ ПОЭЗИИ

 В гостинице:
 Утративший невинность гость из Харькова посапывает на груди гостьи из Саратова…

 В кулуарах:
 - На меня надвигается яркая личность!

 -Мы посвятили торжество тому, как можем мы другим уподобляться!

 - Вся я напрочь вышла вон, как сдобный дух через оконце!

 - Видела сон: еду в поезде, напротив сидят две дамы из литературных кругов.
 - Ты слышала про поэтессу (называет своё имя)?
 - Нет.
 -Дура-дурой!


 - Бананьев у них нэма!( о гонорарах )

 -Плагиат люблю, но в подлиннике!

 -«Плохопись». «Графоманистый виршеплёт».

 - Ну, старуха, ты не поэтесса, ты – поэт!

 -Старик, старик, осторожно – стул без спинки! Сонный голос: «А спинка без минтая!»

 -Талант, он и в Африке талант!

 - Ребята, как здорово сидим, родные все, ни одной паршивой овцы!..

 - Братцы, хорошо поёте, я даже со стула встать не могу!

 - Хорошо, что у нас дети есть. Жили не зря.

 - В издательстве говорят: «Достань бумагу – издадим.» Достал. А они: «Вот за свой счёт – пожалуйста, мы бы мигом!» Мужики, - говорю, - я сам хотел маленько на книжке заработать» «Тогда иди».

 - Не могу терпеть, не говорите «Коля Рубцов», «Серёга Есенин», пани****ство какое-то!

 - Прекрати портить девочек …своими рецензиями!

 - Как думаешь, с точки зрения женщины, меня можно полюбить? – Не знаю, для меня ты бесполый, ты - поэт!

 РАЗОЗЛИЛАСЬ

 Сидишь среди поэтов, слушаешь и диву даешься:

 Этот шпарит из Ницше, тот глотку рвёт, цитирует Библию, третий рассказывает, как Сальвадор Дали свои какашки рассматривал, четвёртый заядлый тантрист, пятый Басё знает. А на самом деле кажый второй полубомж, полупобирушка. Это у их брата называется « я на вольных хлебах».
 Ни одного озаренного чистого лица. Все чьи-то адепты. Стесняются, что ли, быть самими собой? Или у самих внутри труха? Написали по десятку стихотворений хороших, а норовят встать рядом с Пушкиным.
 Пьют, бравируют этим, дескать, Есенин, Рубцов, Высоцкий были пьяницами…
 Ненавидят друг друга, завидуют, льстят, вместо того, чтобы поддерживать, говорить правду, обожать. Вечное соперничество.
 А внешний вид!.. мешки с г…, вечно помятые. Одежда в пятнах, физиономии красные, зубы нечищенные, волосы сплошь в «вороньих гнездах» и – перегар!
 А уж трепачи, вруны!..


 НАЧАЛО МОЕГО ПАДЕНИЯ (В ПОЭЗИЮ)

 В шестнадцать лет я пришла в городскую газету на занятие литературной группы, объявление-приглашение прочитала в той же газете. Мне представлялся большой стол с зелёной скатертью, за этим столом сидят чинные поэты и писатели, каждое их слово - это уже классика. Оказалось всё не так.
 Обычная редакционная комната, тесная, загромождённая. На стульях в разных углах сидят в верхней одежде две бабульки, дед, похожий на Кису из гайдаевских «Двенадцати стульев», проще говоря, на актёра Сергея Филиппова, сотрудница редакции, странный человек лет тридцати в тельняшке, мелко стучащий ребром ладони по столу и я.
 - А где опять Петя? – спрашивает работница редакции у кого-то по телефону. Потом обращаясь к нам: -Уже идёт по коридору.
 Распахивается дверь, в комнату вваливается личность лет сорока, светловолосая, опухшая от чрезмерных возлияний, в распахнутом пальто, с портфелем. Это руководитель лигруппы, выпускник заочного отделения Литературного института им. Горького. Впоследствии не было ни одного занятия, где не повторялось бы одно и то же. Сначала - работа. Обсуждали рукописи, по одному стихотворению даже не рассматривалось, разве что в перерыве, в частном порядке. После руководитель вспоминал свою учёбу в институте вместе с «Колей». Эпизоды были разные, но все про пьянку и обязательно цитировалось четверостишие:
 Стукнул по карману – не звенит,
 Стукнул по другому – не слыхать,
 Если только буду знаменит,
 То поеду в Ялту отдыхать!
 В заключение занятия он говорил, « а теперь - по рублю!» и вынимал из кармана рубль. К этому рублю выбрасывались ещё рубли, трёшки и даже пятерки. Петя сам отправлялся в магазин и приносил всё, что надо. Ходили слухи, что редакционные ребята, как-то схохмили и пометили Петин рубль, когда он выбросил его на затравку. В следующий раз он выбросил этот же рубль. Такая хитроумная система позволяла Пете всегда быть сытым и пьяным.

 Так я проходила в группу года полтора. Однажды Петя отозвал меня в сторонку и сказал: «Значит так, пора вывозить тебя в свет. Поедем на областной поэтический семинар. Ничего не бойся. Вечером одна по гостинице не шляйся. И не пей… без меня». Правду сказать, я и с ним-то не пила.

 Меня приняли хорошо, покритиковали немного, надавали всяческих советов, лишь один, Александр Ибрагимов, произнёс: «Посмотрите на её лицо, ей не в поэзии место, а в гареме». Я это ему потом припомнила, он смеялся, говорил, что это была провокация. На этом же семинаре поэт Валерий Зубарев написал экспромт на тему «Поэтическая весна»:

 Воробьиные штрихи
 На снегах подтаянных,
 И капели, как стихи
 Гали Золотаиной.


 АЖ, ОТОРОПЬ БЕРЁТ!

 - Ахматова, это та, которая плохо разговаривает?
 - Да она уже лет пятьдесят вообще не разговаривает – померла, - отвечаю я.
 - Галина Михайловна, это она Ахматову с Ахмадулиной спутала!
 - А, вспомнила, у неё ещё сын повесился!
 - Да нет, у неё сын шестнадцать лет в общей сложности отсидел по политическим статьям, - отвечаю я.
 - Ты что, это же у Цветаевой сын повесился!
 - Да нет, он на фронте погиб, а повесилась сама Цветаева.
 -А кто из поэтесс под поезд бросился?
 - Анна Каренина!
 - А чё она тоже была поэтесса?
 Разговор в кругу самодеятельных поэтов.


 КУРИЦА - ПОЭТУ

 Ты не мальчик, право слово,
 Знаешь правда где и ложь,
 Но яичка золотого,
 Хоть убейся, не снесёшь!



 p.s.Лёшка (Коменаку мой!) ушел 1 февраля 2013 года навсегда.