Перспектива первая. Отрывок. Поэма Перрон

Дали ловлю, измеряя шагами.
В экранах колышется хроника города, -
«кодаком» плещет в ущелья век.
Как сталкер, к которому
приходят сами,
шагаю – счастливый, свободный, гордый
в прицеле у века – мишень-человек.

Иду как в Аду. Улицы – кольцами.
В пальцах  - запястье... пожар «подаяния».
Звёздный путь за спиной у Солнца.
Даль неведомых расстояний.

... - Это сентябрь, Вы полагаете?
- Я понимаю, а что предлагаете?
- Дождь предлагаю, капли на лицах, -
я ведь не знаю, что пригодится.

...Пару горячих пакетов картофеля
или загадочность Вашего профиля –

что-то от птицы... от Леды... из Леты
с привкусом ветра, с запахом льда...
- Леда - потом.  Как закончится лето.

- Это сентябрь!
- Нам, значит, сюда:

супрематической меткой с высоты прицела
в точке схода перспектив-дорог
чёрным квадратом в бетонном белом –
дверь.
... У ног - роковой порог.

Тьма в подъезде.
Дай руку, вестница
(на погибель сердца – на взлёт ума ли!)
Лестница,
лестница,
лестница,
лестница,
окно на полу - голубой эмалью...


ЧАСТЬ  ЧЕТВЁРТАЯ


*

Лихорадился вечер.
Под корой в закосневшем черепе
шаманил - в дурмане
пророчил ночь:
метался -
юродив, хитёр и порочен,
находчив
и точен
на грани истерики
швырял многоточия в паузы строчек,
осатаневших в экстазе очереди
у двери
камеры-одиночки –
кованой кельи
Последнего Слова,
чьи руки – в крови откровения каждого,
где ныне - пожизненно погребённые заживо
сгрудились сотни,
гремя оковами:

в реальность открытой души
не веруя,
держась в ожиданье
за своды гортани
двинулись,
дрогнув
рядами первыми –
гремя кандалами
у края рта

шаг за шагом,
сперва – наобум:
бум
    бум
        бум
            бум
эхо – заика
двуликий,
трёхликий,
четвероликий
в дробящемся крике,
рыкая рыскал
словесным комом,
рискуя, прыгал
в куполах голов –
охал и ахал,
хрипел под лямкой,
цепляя в судорогах к слогу слог,
в страшном прыжке на канат-диалог
впопыхах балансировал гласными-взмахами,
лез за рамки,
значеньями брякая,
с обрямканых губ –
на паркет полов!

Уже – не комната,
а сплошное
сверхчеловечество сводней-слов

толкая друг друга,
мелькало в круге
пасти колодца,
из шахты горла –
смысла уродцы
белея на чёрном
прыгало
призраками
освобождёнными:

жужжало,
жалило,
ржало,
бежало
метеоритным дождём,
армадой
мозг осаждало
скопом без жалости
злобными чадами –
Ада исчадье!

Плодило челядь
в огне ума, -
четей-теней
на стене – тьма! -
Питаясь мраком,
бросаясь на кон,
скользя зигзагами –
змеями загнанными
с языка на язык
в двуязыком заговоре
корчило рожи,
корёжа все меры –
в расшатанных нервах
шныряли химеры,
хлопая дверью:
«Верю!
Не верю!»,
ширя размеры
сердца и комнаты:

подошвами шлёпая
по
перепонкам,
разгорячённые
топали
толпы
слов –
воскрешённых из пепла покойников,
вставших
из пыток –
из прошлых «открытий» -
снов,
искушённых в иллюзиях-слепках –
подобиях хроник...

слепли у склепов
от света событий,

падая в ноги поклонниками,
с нежностью снежной одежды
волнами лунного света,
осыпающегося
с...
подоконника.

В ряби волнистой пряди душистой
плыл лепесток отпылавшей розы.

Куда
ТЕПЕРЬ
деться!

... Ночь неистово
в стёкла наотмашь – горячие звёзды!


*

В пепельной шали,
пожарищ  былого
злой, непорочной приди
и спроси меня:
«А знаешь, что ночи обычно – синие?»
Знаю.

Но эта была
лиловой.

_____________________________