Искушение

        Это была моя последняя ночь перед выходом в море. И, конечно же, я долго не засыпал. У меня находилась удивительная вещица, о которой я не мог даже и мечтать - икона «Божьей матери». Через мои руки прошло множество культовых вещей: бронзовые и серебряные кресты, иконы с эмалью и без, и самые простые, которые можно увидеть почти в каждой российской избе. Эта  же  икона, как мне тогда казалось, была особенная. Древность её не вызывала сомнений. Серебряный оклад и нимб из чистого золота придавали ей особую значимость. Даже неспециалисту не требовалось доказательств, что изготовил её искусный мастер. Это было похоже на чудо, излучающее божественное сияние. Пройдя сквозь века, икона сохранила свою первозданность.
И эту бесценную вещь я намеревался вывезти за границу и там продать её.
 
        Всякий раз, уходя в рейс, я, вопреки строжайшим  запретам, ухитрялся  вывозить за границу культовые вещи,  не испытывая  при этом ни раскаяния, ни угрызений совести. Но на этот раз,сердце, глядя на Божественную красоту, дрогнуло. Мне  жалко было  расставаться с иконой,  но меркантильные интересы и предвкушение солидного барыша казались непреодолимыми.

        В ту ночь я уснул только к утру,а когда открыл глаза,ужаснулся.На утро был назначен отход,в любой момент могут появиться власти,а мне ещё нужно преодолеть расстояние, к тому же необходимо спрятать вещь, что связано с большим риском.

        Как только я, запыхавшийся, ступил на палубу, раздалась команда:"Всем оставаться на своих местах, идёт таможенный досмотр!". Возможность спрятать реликтовую вещь была упущена.Явный криминал. Раздумывать поздно. Пограничники, а затем, таможенники, появятся в любой момент. У меня неожиданно возникает дерзкий план. Когда-то, в далёком детстве, я постоянно болел. Мне было четырнадцать, когда меня, по совету верующих, окрестили, в надежде на то, что Господь милостив,и все хвори уйдут.После крещения я регулярно посещал храм, прикладывался к кресту, к иконе, но по мере взросления как-то отошёл от религии.

        Будучи юношей, я посещал вечернюю школу, готовился к театральной деятельности, участвовал в самодеятельности, играя драматические роли. Ситуация, в которой я оказался,подтолкнула меня к мысли, разыграть сцену, будто я верующий до фанатизма.

         Пограничники застали меня стоящим перед иконой на коленях, осеняющим себя крестом.Пограничников сменил таможенник, к счастью, мой давний знакомый, с которым мы вместе посещали вечернюю школу. Ему ли было не знать о моём пристрастии к театральному искусству?

        - Какой замечательный артист пропадает!-с восторгом и радостной улыбкой изрёк представитель власти.-Если бы я тебя не знал, поверил бы, честное слово. Убедительно, ничего не скажешь, артист!- Только ты эту штуку занеси в декларацию, -   указывая на икону, посоветовал мне мой знакомый, пожелав при этом семь футов под килем.
 


        Стояли  последние тёплые летние дни. Команда  была почти вся в сборе. Свободные от вахты моряки прохлаждались на  палубе, настраиваясь на судовой режим. Как всегда перед отходом разговор шёл о сигаретах.  Старший  помощник  капитана, Лев  Гашев, твёрдо заявил:

        – Всё, с  куревом  завязываю. В рейс не возьму ни одной пачки. Это ж какая экономия будет! Вернувшись, за эти деньги можно и коньячком себя побаловать.

        – А что парни, – идея! Давайте откажемся  от этого губительного зелья, – поддержал старпома матрос Евгений Ртищев. Я – за, и, как Соловей, займусь зарядкой.

        – Я тоже присоединяюсь  к вашему лагерю, – заявил  матрос  Гунар  Калниньш.

        – Я же в эти игры не играю, – изрёк  второй механик Станислав Станкевич, – курил и буду курить.

        Здесь же присутствовал и мой друг Владимир Опиков. Он слушал и молчал. Для него это был самый болезненный  вопрос. Ему, человеку с больным желудком,  давно нужно было отказаться от сигарет. И чего он только ни перепробовал: и таблетки принимал, и прошёл  курс иглотерапии, и даже ходил к гипнотизёру. Всё как мёртвому  припарки. Ему бы стоило пропустить хотя бы один рейс, подлечиться. Но где там, не просто отказаться от моря.
 
        Нет, не только деньги привлекают моряка. Скорее всего, сопричастность к морю, как к живому организму, который постоянно меняется: то оно, море, неожиданно нахмурится, то  одарит тебя лаской и теплом. А чего только стоит ночное африканское небо! Не устаёшь любоваться. Звёзды, необыкновенно яркие звёзды, будто и впрямь надраены рукой искусного мастера. Не будем умалять несомненные  достоинства  Айвазовского, но на те картины, что ты не только видишь, но и чувствуешь, не хватит  красок, чтобы воссоздать невообразимую гамму живой природы.
 
       А какая рыбалка! Особенно, когда стоишь в замёте, и в неводе десятки тонн промысловой рыбы, а вместе с ней какой только нет живности! В огромном аквариуме невода и кровожадные акулы, и барракуды, и ежи, и морские коньки, и ядовитые мурены. Нередко попадаются раковины с жемчугом. А вокруг невода, играя упругими телами,  орудует стая желтопёрых тунцов. Успевай  только  нанизывать  наживку.  Проходит каких-нибудь полчаса, и  палуба, будто  раскалённая огромная сковорода, превращается в трепетную пляшущую сцену. Мясо желтоперого тунца – деликатес: тут и отменная солянка, и превосходные отбивные. Не зря нынче цена этого тунца чуть ли не втрое дороже лосося. Мы же сдавали его на муку буквально за копейки. Что ни говори, море – это особый образ жизни. И того, кто хоть раз прикоснулся к нему, оторвать можно разве что с кровью, как бинт от раны. Я прекрасно  понимал состояние своего друга, поэтому любые мои доводы были бы бесполезны

       Деньги у нас водились. И, чего греха таить, помимо зарплаты, каждый из нас ухитрялся пополнить свою казну за счёт  контрабанды. Лишний ковёр или  каких-нибудь пара зонтов уже считалось контрабандой. Мы же, надо признаться,  привозили столько всего, насколько хватало способности  каждого из нас. Существующие  правила вынуждали нас делать все это втайне. Вот мы и делали. Такова, видимо, человеческая натура – всегда чего-то не хватает, и этому «чего-то» нет границ. Нет, чтобы остановиться, задуматься, проанализировать, правильно ли ты живёшь? Не мираж ли всё это? Но где там! Понимание придёт гораздо позже, когда жизнь тряханёт тебя по полной программе…
 
        Давно отданы швартовы, и наш траулер, рассекая форштевнем  волну, уходит всё дальше и дальше за белесый край горизонта. За кормой осталось самое дорогое – родные и близкие, ради которых мы уходили на полгода, чтобы вернуться и порадовать их всевозможными заморскими диковинками, порадоваться самим, испытывая  при этом особое чувство гордости.
По пути к району промысла мы посетили Лас-Пальмас, где небезызвестная  фирма
"Совиспан"загрузила нас овощами, фруктами, и не поскупилась выделить  презент: кока-кола, пиво, что оказалось кстати. Было чем утолить жажду (всё-таки рядом Сахара)  и заодно достойно встретить владыку морей – Нептуна. Реквизиты - всевозможные маски, хвосты для чертей – хранились у боцмана в каптёрке. Обычно  каждый рейс роль владыки успешно исполнял мой друг Володя. Его и  ростом Господь наделил, и умом не обидел. Но на этот раз, видимо, он переусердствовал, употребляя пиво, расклеился так, что пришлось вызывать «Скорую» - вертолёт. Позже  выяснилось, что его едва удалось спасти. К счастью, на плавбазе «Трудовая слава», куда был доставлен наш  бедолага,  оказался опытный хирург, который быстро поставил диагноз и удачно прооперировал полость живота. Шутка  ли – прободение двенадцатиперстной кишки, к тому же в условиях моря! Вот так жизнь  вносит свои  коррективы в нашу повседневность и размеренный быт.
 
...И вот над спокойным, раскалившимся от жары океаном, поплыли густые, протяжные гудки. Экватор!  Под барабанный бой, используя для этого вёдра, тазы, кастрюли, на раскалённой палубе появляется Нептун с трезубцем, в отливающей золотом короне, с пышной бородой . Свита, как и подобает, с подобострастием усаживает Владыку на трон, после чего начинается праведный суд над грешниками. Черти, обливаясь потом, исправно выполняют свою чёрную работу, таская то и дело упирающихся грешников пред грозные очи Владыки. Зная заранее о слабостях, присущих каждому члену экипажа,он задаёт простые, но в то же время каверзные вопросы, такие, например: «Праведно ли ты живёшь, отрок, не кривишь ли душой? Исправно ли выполняешь свой супружеский долг? Не прелюбодействуешь ли?" – и многое, что связано с человеческими страстями и слабостями.
 
        Известно, что безгрешных людей не бывает, поэтому купели избежать не удаётся никому. Исполнительные черти с особым пристрастием отнеслись к старпому Льву Гашеву, который в начале рейса дал торжественную клятву - не курить.

        – Бросил ли ты, отрок, вредную привычку? Мне известно, что ты не только не бросил, но и попрошайничаешь?!

        – Каюсь, Владыка, грешен, ничего не могу поделать.

        – В чистилище его, грешника!

        А чистилище – это бочка без донышка, густо смазанная мазутом, через которое надлежит пролезть. Пройдя  необходимую процедуру, каждый подходил к виночерпию и получал приличный ковш причастия.

        Не успел наш траулер  отойти от причала, как старпом тотчас же превратился в попрошайку, всякий раз приговаривая: – Ну, давай по последней, что ли.  Подходил он то к одному, то к другому из курящих. Ночью же, когда матросы спали, старпом бесцеремонно проникал в каюту, брал со стола сигареты и тихонько исчезал. Он так вошёл в свою роль, что, нисколько не стесняясь, продолжал  просить по одной или, как клептоман, таскать курево из кают.

        Из компании, кто намеревался бросить курить, лишь один смог выдержать, это матрос Ртищев, который присоединился ко мне, и со мной вместе по утрам стал заниматься зарядкой. С этим парнем у нас сложились доверительные отношения, и это нам обоим  пошло во благо. Ведь мы готовились к заходу в иностранный порт, поэтому лучше, если с тобой рядом будет надёжный товарищ,который не предаст и не продаст.
Наверняка, у каждого было что-то в заначке, о чём афишировать совсем необязательно.
 
        «Божью Матерь» я занёс в декларацию, как мне посоветовал мой знакомый таможенник, но это ничего не значило. Икону вполне можно было оставить за границей,- в оправдание  существовали уже зарекомендовавшие себя вполне убедительные версии.Но расставаться с иконой я уже и сам не хотел. Полгода, изо дня в день, она стояла у меня перед глазами,и за это время я  сроднился с ней, как с живым существом, поэтому мне захотелось оставить её у себя, чтобы она стала семейной реликвией.
Заход в иностранный порт – своего рода  праздник. Этого праздника мы ждали с нетерпением.
 
        Советский человек далёк был от христианских заповедей, а жил, как Бог на душу положит,скорее, кое-как. То в магазинах пусто, то – в кошельке. Постоянно приходилось выкручиваться. А если начинаешь обживаться, то одолевает страх, который подспудно живёт в глубине  души, пожалуй, в каждом. И этот извечный страх невольно толкает тебя, порой, на неординарные поступки. Используя ситуацию, моряки не теряют даром времени. Стоит только пришвартоваться, все, словно одержимые, устремляются по магазинам,  и довольные, с полными пакетами, возвращаются на судно.Вместо того, чтобы культурно проводить время, как это делают иностранцы, мы стараемся изощряться, чтобы рейс был наиболее выгодным.
 
        Я отоварился, казалось бы, в достаточной степени, но человеческая жадность безгранична. Ведь у меня была икона, и за неё, наверняка, можно было сорвать приличный куш. Но параллельно вспоминались слова из Евангелия от Матфея: «Перестаньте накапливать себе сокровища», «Счастливы, осознающие свои духовные потребности».
 
        За время рейса ко мне в каюту захаживал электромеханик Генрих Веселов. Он-то и открыл мне на многое глаза. У него с собой была Библия, и он, обычно помолившись перед иконой, приобщал меня к духовным ценностям.
– Вот, – указывая на изрядно потрепанный фолиант, – здесь кладезь мудрости. Это своего рода инструкция, по которой следует сверять   свои шаги. – вразумлял меня мой наставник.0

        И я всё больше склонялся к тому, что  духовные ценности превыше всего, превыше любых  сокровищ  мира. Я теперь был убеждён, что любой закон, установленный властью, следует неукоснительно исполнять, если даже он не всегда поддается логике. Прекрасно сознавая это, мне всё же не терпелось узнать на сколько бы я смог абаготиться, в случаи если бы  решился продать столь редкую реликтовую вещь.
 
        Используя момент, когда мой единомышленник стоял на вахте у трапа, я тайком вырвался в город, и в одном из магазинов с вывеской «Всё для русских» вступил в переговоры с его хозяином. Увидев предложенную ему вещь, хозяин на мгновенье замер, как это бывает, когда столкнёшься с чем-то неожиданным. Не трудно было догадаться, что икона его поразила. Да он и не скрывал этого.
 
        – Вещица, надо признать, стоящая, но больше  тридцати тысяч дать не смогу, – услышал я и порадовался. Порадовался, как купец из притчи, который долго искал жемчужину и, когда нашёл её, продал всё своё состояние для того, чтобы стать обладателем небывалого сокровища. Поблагодарив, я в приподнятом  настроении отправился восвояси, но,в порту к моему удивлению, меня поджидал хозяин магазина.   Пока я шёл закоулками, он  на своей машине опередил меня.

        – Вот что – даю вдвое дороже. Согласись, сумма хорошая. Ну что, по рукам? – настаивал охваченный страстью бизнесмен.

        Для меня и тридцать заоблачная цена, а тут целых шестьдесят тысяч франков! В то время, когда мы получали всего по тысячу за рейс. Искушение велико, но в последний момент я вспомнил слова из Библии:"Перестаньте накапливать себе сокровища." - это в известной степени, повлияло на моё решение отказаться от больших денег,которые я мог положить на депозит и пользоваться дивидендами.И в тот же час возник вопрос:а стал бы я от этого счастливей? Навряд ли. Поэтому о своём решении нисколько не пожалел. Напротив, радовался, что у меня хватило воли удержаться от соблазна. Главное, я обладатель бесценной вещи – иконы "Божьей Матери" Может быть, это  та самая жемчужина, из-за которой богатый купец из притчи отдал всё своё состояние.

        Единственное, что меня мучило потом – это чувство стыда за свою попытку продать то, что не продаётся.