Петр и феврония

8 июля – День памяти православных святых Петра и Февронии.
День семьи, любви и верности.
               







                Пётр и Феврония

                ПОЭМА



























 
               
                1
               
                ВСТРЕЧА

Крылатым Змеем в Муромской земле
Вдруг объявился соплеменник дьявола. –
Сгораемый бесчестья тайном зле,
Принять изволил облик князя Павла.

Грехом невольным чернена вина,
Но более искуса Змея жажда …
Запугана несчастная жена,
В заложниках и жизнь обычных граждан;

Спасенье душ – в христовой веры твердь.
А у коварства скрытнейшая тайна …
Ему верней тогда настанет смерть,
Обмолвится когда о ней случайно.

«А ты освободишься навсегда
От мерзких лап и тяжкого дыханья.
От горечи, обиды и стыда
И примет бог раскаяньем рыданья …»

Княгиня неприметно всёж смогла
Расставить всюду путы-петли Змею.
Она всю хитрость женскую сплела
В невидимую сеть словес злодею:

«…Мол, многое ты знаешь обо всём,
А ведаешь ли о своей кончине. –
Когда и отчего почиешь сном:
Остынет кровь и жизнь тебя покинет?»

Попался гад! – сболтнул вдруг невзначай,
Что ждёт его мгновенную погибель
Смерть от Петрова сильного плеча
И Агрика меча в лихом изгибе …

Брат князя Пётр. Кому как не ему
С крылатой гадской нечистью сразиться?--
Чтоб истребить родной земли чуму,
И духу в рабской клетке не томиться;
                2


Но где хранится чудо – кладенец,
Скучает на каком заветном днище,
Который людям – жизнь, чуме конец.
Да только как его душа отыщет?

В раздумии пришёл князь в монастырь
И к образам в Воздвиженскую церковь.
Ему явился отрок – поводырь
И к алтарю ведёт в святую дверку.

Подвёл его к таинственной плите,
Где тишина дыханье учащает …
А там в щели в кромешной темноте
Тот Агриков свят-меч лежит блистает.

Отыщен наконец-то чудо-меч!
«Ропщи теперь заморское созданье:
Тебе готова праведная сечь
И битым быть до смерти основанья!»

А змей коварный хитростей не мал, --
Чуть-что, обличьем Павла молвит речи .
Но Пётр злодея козни разгадал
И жаждет первой и последней встречи!

Явился вновь к княгине тот злодей.
Но ждёт тебя здесь меч заговорённый.
Князь Пётр пронзил лжебрата меж очей,
Свалился наземь аспид умерщвлённый;

Останки извиваются, кровят.
Стучат в оскале злобной пасти зубья …
Как вдруг струёй фонтана крови яд
Покрыл Петра в язвительные струпья.

Злорадствуй изничтоженный сей гад:
От ран твоих не видано спасенья. –
Они и кровоточат, и гноят,
И телу нет от язв успокоенья …


                3



Не помогли седые ведуны,
Их мази и душистые отвары,
И наговоры, и внушительные сны.
А молодец, как молодость, не старый!..

Никто не в силе ту коросту снять –
Ни лекарь, ни учёная натура.
Неужели та гадская печать
Сидеть на теле будет словно шкура?

Разосланы искать во все концы,
По божьему их Муромскому свету
И пешие, и конные гонцы…
Спасенье жизни, сила духа, где ты?

Забрёл гонец и в Ласково село
И обошёл почти что все избушки.
Сельчан знахарство чуда не могло:
Не те врачи, не тот и взвар с опушки.

Стоял поодаль неприметный дом,
Ткала в нём чудна девушка холстину.
Спросил служивый : «Кто хозяин в нём
И где вертит своих забот кручину?»

«Не хорошо быть дому без ушей. –
Промолвила ему тот миг ткачиха. –
И горнице не гоже без очей,
Чтоб, не дай бог, там объявилось лихо».

Близ девицы меж тем русак скакал.
Не мешкая тогда она сказала:
«Любой росток необычайно мал,
Но всякому достаточно начала …

Мои отец и мать давно ушли
Туда, где надобно взаймы поплакать.
А братец,.. он живой и непуглив,
Но под ногами ищет смерть, однако».


                4



«Молодушка, ты право не в себе:
Тебя ведут нездешние заботы».
«Мы в услуженьи праведном судьбе,
Какой бы не касались тут работы…»

И далее: «Родители мои
В соседях горько плачут над умершим.
Затем другие слёзы все свои
Прольют о них: никто взаймы не сдержан.

Скажу ещё, что брат сейчас в лесу
На деревах пчелиный мёд снимает.
Чтоб не упасть, глядит на каждый сук
И средь покусов землю примечает».

«Ты, девица, пожалуй не глупа
И видишь всё в ином каком-то свете,
И всякая незримая тропа
Является в божественной примете…

Ответь, душа, по сути, напрямик –
Не знаешь-ли ты где врача такого,
Чтоб князя моего в единый миг
Смог излечить… Скажи мне ради бога!»

«Зовёт меня любой простолюдин
Февронией – ведь так назвал креститель.
Скажу: чем не болел твой господин,
Ко мне его в печали приведите.

Но лишь тогда я излечу его,
Доколь смиренен он своей душою
И на сердце дурного ничего,
И пред людьми трясёт своей мошною».

Простившись, убыл княжеский гонец
И опрометью в Муром – путь пустился.
И уж какой по праву молодец –
Пред очи князя утром объявился.


                5



Он рассказал о встрече в том селе.
Узнал князь Пётр о чудной той девице,
 Которая врачует на земле.
«Но ехать к ней – уж, право, не годится!»

Как долетела весть к ней божьим днём,
Феврония когда о том узнала,
Обмолвилась: «Гордыни много в нём,
А благочести как и не бывало.

Моим рукам не нужно ничего …
А князь не телом – духом заражённый.
Но лишь тогда я излечу его,
Когда душой меня возьмёт он в жёны!»

Чуть поразмыслив, наш несчастный князь
Приехать до Февронии решился:
На предложенье то спуститься в «грязь»,
Лечиться и жениться … согласился!

И вскоре по всклокоченной пыли
До Ласково дорогу проложили:
Телегу под охраной провезли
И девице об этом доложили.

Февронья как прознала, так уже
И баньку затопила с духом мяты,
Чтоб той больной ослабленной душе
Очиститься … и были б путы сняты!

Приехавшему князю для того
В парилку исцеленье передала
И чёрны струпья, кроме одного,
Закваской хлебной смазать наказала.

Вдруг князь решил не мешкая узнать,
Довольно ли сильна умом Февронья …
Ей передать велел пучочек льна:
Мол, какова в ней силушка стороння? –


                6



«Пускай она, пока-что я в пару,
Ссучит... и выткет холст... и чтоб одеться
Сошьёт одежду мне, ну как в миру:
Штаны с рубахой да и полотенце!»

Феврония тот миг в ответ дала
В парилку князю колото полено,
Сказав: «Пусть из щепы сей, весь в делах,
Создаст станок он ткацкий в банных стенах».

Князь Пётр на то дровишко поглядел
И только молвил: «Право, невозможно!»
«А разве можно, коль не преуспел,
Создать из пуха крепкий меч и ножны?»

И мудрости девической простой,
И ясности ума князь подивился …
Натёр свои он струпья без одной
Закваской хлебной и преобразился! –

Исчезла язва, шрамы, волдыри,
Затекшие следов кровоподтёки
И бодростью какой-то изнутри
Всё тело напоили жизни соки.

Счастливый Пётр забыл вдруг обо всём
И воспарил душой, подобно птице …
Так значит все печали только в нём!
«И право же, к чему тогда жениться?»

В его душе, воспрянувшей тогда,
На радостные чувства умиленья
Не отозвалось должного следа --
Спасительнице слов благодаренья.

Умчался князь, казалось навсегда,
В свой славный и свободный город Муром,
Как победитель входит в города –
Торжественным ушёл с села аллюром.

                7




Вдруг скрылись в тучах ясные лучи.
И лишь к себе домой он бодрый прибыл,
От точки струпья, что не излечил,
Рассыпались по телу язв полипы …

Вскричал несчастный так что было сил!
И навзничь пал в своих больших палатах.
Князь тут же понял – как он согрешил
И оттого теперь ему расплата.

Три дня разгорячённого Петра
Душа и тело спорили в печали …
Три дня без сна, с утра и до утра
И стыд, и гнев, и боль его съедали.

Наутро князя, только рассвело,
Смиренного, как тень, без разговоров
Повёз слуга в то Ласково село –
Для должного судьбы их приговора.

Шёл путь через дремучие леса,
Где лишь разбойники с большой дороги.
Но им грозили только небеса,
А стерегли и ангелы, и боги.

Встречала их Феврония сама,
Как будто бы о том приезде знала. –
Вся отраженье чудного ума
И новой жизни светлого начала.

Князь Пётр, больной, коснувшись лишь земли,
Февронии вдруг в ноги повалился.
Прощения просил в земной пыли,
Но во грехе смотреть в глаза стыдился.

В сердцах душой отчаянной своей
Просил её об излечимом чуде
И страшной клятвой в чувствах клялся ей,
Что женится и с нею вечно будет!


                8





Князь вымолил прощения сполна
И рад, что вновь желанен в этом доме …
Натоплена вновь баня докрасна
И жаркий пар манит его к истоме.

Он сделал всё, как велено ему,
И вымазал все струпья до единой
И без каких-то ощутимых мук
Стал телом чист, как дитятка невинный.

Возрадован усталый князев лик
И вся его немалая натура:
Всё чужеродное слетело в миг,
Как с той большой змеюки гадской шкура!

Одел князь Пётр чистейшей новизны,
Разудалью счастливого – с размаха
И шитые Февронией штаны,
И тканную холщёвую рубаху.

Как только можно он благодарил
Ту, что его страданья излечила,
Которой он должно-быть вправду мил,
И для кого теперь любовь и сила!

В той местной церкви в Ласково они,
Светлы надежд и радостной печали,
Пред образами при свечах одни
Навеки перед богом повенчались.










                9

                2
                МУЖ И ЖЕНА


 Привёз князь Пётр Февронию свою
Законною женой – княгиней в Муром,
Чтоб счастливо с ней жить в родном краю:
В согласии, по заповедям мудро.

Во всяком благочестии они
Среди сограждан вотчины живяста.
Наполнены добром их божьи дни
И никакие домыслы не властны.

Повскоре ближний в мир иной уйдёт --
Бездетным самодержцем умер Павел.
В той вотчине престол занял брат Пётр
И дале он в том славном граде правил.

Отечества достойные дела
Объяли повседневные заботы:
Князь Пётр у государева стола,
Феврония участьем доброхоты.

Простому люду всякожды она
Тут уделяла должное вниманье.
Без отдыха порой, подчас без сна
Снимала и недуги, и страданья;

Когда в соборе службу ей стоять
Иль в светских церемониях невольно,
То приходилось злобу вызывать
У всех бояр и знати недовольной.

Претило им, что надобно теперь
Общаться как ровня с простолюдинкой,
Мужичкой, что в любую вхожа дверь,
А надо бы взашею хворостиной …

Феврония их душам поперёк,
Что дальняя провинция в их крае,
И князю на княгиню был упрёк,
Что нищенкою крошки собирает.

                10


Мол, что она со всякого стола,
Особо под разгул честного пира,
В ладонь свою безропотно брала
Любой остаток, будто «не до жиру …»

Подходит к ней тот миг державный князь
И за руки, ладони разжимая.
Там ничего, что можно было б скрасть …
А только ладан, весь благоухая!

И князь решил, что боле наперёд
Не искушит супругу в подозреньях.
Ведь всяк здесь с удовольствьем оболжёт
Её в глазах его до униженья …

Был праздничный в палатах до утра
Всей знати пир застольный и гулливый.
Бояре вновь пристали до Петра:
Когда он женится на девице предивной?

«Возьми себе, -- науськали его, --
Из наших из дородных, из богатых.
Неужто нет приглядней никого?
Неужто нет у нас красавиц знатных?

Февронии в черёд: «Хотим в сердцах …
Весь град тебя с боярством нашим просят:
Отдай Петра нам за разумный взмах,
Пусть муромляне князя превозносят».

«Берите, что ж, коль божье по рукам». –
С усмешкою им молвила Февронья.
«Пусть самодержствует на благо нам.
Тебя-то наши жёны не сторонят …»

«Богатства сколько надобно возьми, --
Кричали ей те женщины трезвонно, --
Желания свои навек уйми …
Уйди от нас!.. И будет всё законно».



                11


«Согласна я и навсегда уйду,
Как-только мне моё вы отдадите.
Вы все, все, все – у бога на виду –
Перед святым крестом сейчас клянитесь!»

И хором ей: «Готовы клятву дать,
Что тотчас отдадим тебе, что нужно…»
«Так знайте все: хочу себе я взять
Законного пред богом князя – мужа!»

«Ты обхитрила нас!.. – роптал ей гул, --
Но если самодержец Пётр согласен,
Куда бы ветер странствий не подул,
Идите и пусть будет путь вам ясен…»

«Я верен Божьей заповедью ей...
И лишь супруге я даю согласье!» --
Душой и сердцем князь с женой своей,
Из Мурома отбыли в одночасье.

На золочённых княжеских ладьях,
С дружиною и верною и дружной,
С природою реки Оки в ладах,
Как уточки поплыли друг-за-дружкой.

На судне у Февронии сидел
Богатый знатный муж с своей женою.
Он на княгиню бесов взор имел,
С соблазнами лукавою душою.

Увидев то, она ему в резон:
«Пускай река холодная рассудит.
Черпни воды от каждой из сторон
И их сравни – какая слаще будет?»

«Едина всюду сладость этих вод». --
Ей был ответ и в миг все бесы вышли.--
«И женское такое естество …
Зачем забыв свою, о чуждой мыслишь?»



                12


Весь день-деньской скользили корабли
По лучезарной тихой окской глади
И также мысли ясные текли,
Отечества любви и бога ради.

К вечору на пологом берегу
Срубили деревца, котлы навесив …
Поужинали в маленьком кругу;
Пошла княгиня осмотреть те веси.

Увидела обрубки деревцов
И, окрестив перстами, так сказала:
«Пусть прорастут ветвями от стволов
С проклюнувшими почками начала …»

Наутро те порублены концы
Младой листвою все зазеленели.
На них расселись малые птенцы
И звонко на душе у всех запели.

Вдруг выплыл струг из прошлого вчера,
С вельможными боярами в итоге …
Сошли они у княжьего шатра
И князю и княгине пали в ноги.

«Державные, за всё простите нас!
И гнева, и обиды не держите, --
Запричитали, -- просим вас: сей час
В свой славный Муром княжить возвратитесь.

Как много крови пролито без вас,
Когда любое беззащитно тело:
Мечом пронзённых в распрях коей раз
Уж сколько тех голов лихих слетело!..

Чтоб сирыми в отечестве не быть,
С мольбою уповают люди к богу …
Мы обещаем верно вам служить
И ждём домой до княжьего порога!»


                13



Державствовать всем миром ждали их
Незлобливо – приветливою новью …
Встречала вотчина князей своих
Той искренней народною любовью;

Служил князь Пётр с Февронией своей
Отечеству душой благочестивой:
По заповедям чинно жили с ней,
Ко всем всяк сущим мерой справедливой.

С любовью горней, что отец и мать,
Приятствуя к богатствам лишь нетленным,
Смиренно всё умея принимать,
В моленьях перед богом преклонены …

Текли года в служеньи божьем им
И словом божьим людям наставляли…
Всем православным гражданам своим
Они последней волей завещали:

Навеки их тела соединить
В одном гробу – по наступленьи срока,
Как жизней их разорванную нить,
Под неусыпным взглядом божья ока.

Когда суетной бренной жизни путь
Стал подходить к своей конечной цели,
Земную человеческую суть
В монашескую рясу им одели.

В иночестве им дали имена:
Блаженный Пётр Давидом наречённый,
А Евфросиниею названа
Была их преподобная Февронья.

Лишь стала Евфросинья под конец
Шить для сосудов для причастья «воздух»,
Как от Давида весть принёс гонец:
«Сестра, слабею. Уж тяжёл мне воздух…»


                14



Она ему ответом: «Погоди,
Дошью покров лишь я в святую церковь…»
Слуга передаёт ей: «Жизнь студи,
Ещё немного жду, но дух мой меркнет».

Давиду Евфросинья волю шлёт:
«Осталось мне дошить совсем немного»,
И тут же встречей ей гонец несёт:
«Хочу преставиться и взор мой к богу»,

Лишь одному святому не дошив
Златую ризу, вдруг вершит поступок:
Свою иглу мгновенно в воздух впив,
Послала весть о преставленьи купнем.

И помолившись богу своему
Давид и Евфросинья, без печали,
В единый день и час един ему
Свои святые души в руки дали!..

Заранее был вытесан им гроб
Из цельного куска большого камня,
Где их двоих родных любимых чтоб
Похоронить навеки вместе, равно.

Однако всё ж святую волю их
Нарушили державные вельможи:
Супругов и князей во гроб двоих
Совместно положить, мол, невозможно …

Поскольку божьим служащим грешно
Быть погребённым на века едино,
То властью этой было решено
Их хоронить раздельно по гробинам.

Поставили всем миром гроб Петра
В Пречистой Богородице-соборе,
Февронии, того же всё утра,
В Воздвиженской церквушке той в загорье.


                15






Единый гроб прославленной четы
Хранилищем пустым так и остался,
Как бы у недозволенной черты ,
Пред алтарём в соборе возвышаться.

Пришедший люд туда грядущим днём
Увидел божьих умерших под спудом. --
В одном гробу почивших вечным сном,
Являя всем и вся святое чудо.

В недоуменье граждане опять
Тела своих князей захоронили,
Как будто время жизни реку вспять,
Святых по божьим храмам возвратили.

Наутро вновь тела святых князей
Покоились в завещанной гробнице
И удивленью муромских людей,
Сказать по правде, не было границы.

Увидев в том явленьи пред собой
Знаменье свыше, божее святое,
Не стали спорить граждане с судьбой
И умерших оставили в покое:

Пусть любящие праведны сердца,
Объяты благочести, честь-по-чести,
Навеки почивают до конца –
Примером ярким и по смерти вместе!









                16