Иван да Марья

(поэма-сказка)

Часть  I

Мёртвое зелье

То ли курица кричит,
То ли ветер в щель пищит —
Это в ведьмином котле
Злое варево кипит,
Булькает, клокочет,
На потраву хочет.
Пар головками змеиными свивается,
Капли вшами да клопами расползаются.
Что за вонь, что за смрад!
Ан, подходит яд.
Погляди готов — ах наваристый,
Только больно вид не товаристый.
Вот для крепости — дубовые листы,
А для запаху — жасминовы цветы,
Для отводу глаз — гороховы хвосты.
Зелен, розов, свеж и мягок,
Что за яд!
Волчьих ягод — ещё книги говорят.
Это вам не вишни,
Вишни да черешни,
Белый цвет их вешний.
Вот так яд,
Хорош!
Стоит целый грош,
Стоит целый клад,
Стоит, что держись.
Стоит — жизнь!

Ведьма тупает, гогочет, спотыкается,
Над горячим котлом нагинается,
Ложкой черпает, пришепетывает,
С величайшим удовольствием проглотывает.

Ах, что за яд,
Ах, что за клад,
Где там ходят короли,

Перемерли что ль?

Морду вынула в окно:
— Ты король?!
Ай, плюгавенький,
 
Ай, ушастенький,
Петушок ощипанный, ужасненький.
Эту худость-то травить — яд выбрасывать,
Сам, гляди, того, помрёшь...
Яд припасывать
Нынче надо.
Яд хороший, крепкий яд —это золото,
Нынче химия одна,
Даже долото
Не такое, как ранее.
Нынче вещь — один обман,
Всё обманное.

Ведьма старая по скляночкам
Цедила яд.
Ведьма квакала, кряхтела и ругалась.
Всё до капли процедила, всё подряд,
Ничего в её котле не осталось.
Ничего? Ничего.
О-го-гоо!
Только капелька,
Всего с бисерово зернышко,
Капля в слёзочку воробышка,
Капля — мелкая просяночка...
Заиграли колокольчиками скляночки.
Дзынь, дрынь,
Дон-дон,
На всю округу звон.
Разыграли до зари
Аж со средних веков
Заиконное
И захрамное,
Многодольное,
Многогаммное,
Всякой нечисти —
Попурри.
Дзынь, дрынь,
Дон, бон.
Стёкла вон
Из окон...
— Что тут — церковь?!
Что тут — храм?!
Что за звон?
Срам!
Дочка ведьмина вскочила,
Стала нюхать по углам.
— Где ты, донечка, летала, где была,
 
Или в поле чистом надломилась метла?
Ровно три годочка ты пешочком шла...
Разухабилась девка битая,
Разрумянилась грудь открытая:
— Где гуляла — там затихли пиры,
Где ходила — там усохли стволы,
Где лежала — там змеиный ночлег,
Где бежала — там и грязь, там и грех.
Ведьма старая:
— Гуляй да учись.
Так гуляючи не выучишь жисть.
Книги старые возьми,
Прыть похабную уйми.
Знаешь бражничать, петь да кричать,
Дело путное пора бы начать.

— Яд варить — это ты называешь жизнь! —
Пнула пяткой подгорелый котел —
Так, что крыша повалилась на пол.
Ведьма старая ногой поскользнулась,
Головою в ведро окунулась,
Так ударилась, еле очнулась.

Дочь глядит и гогочет до рвоты,
До щекотки, до боли, до икоты.
Морда к морде,
Рюмками лбы.
Ведьмы взялись когтями за хохлы,
Обе пеной плюют, обе злы.

Когда ведьмы меж собою дерутся,
Все деревья от корня трясутся —,
И, как бочки, бьются тучи,
Опадают льдом на сучья,
Черви гадят всю малину
И орехи в сердцевине.
А в домах, где нет икон —
Звон,
Стон,
Вой,
Ой!
Ах, не слышать лучше,
Ах, не видеть лучше.
Молодая ведьма победила,
Сочно плюнула и старой досадила:
— Отдавай, старуха, яд,
Аль не слышишь, говорят!
 
— Накось, выкуси, —
И щелк
Старый, старый свой сундук на замок,
Хоп — и ключик в рот —
Проглотила.
— Больно прыткая,
Что, отхватила!


Молодая ведьма как заревёт,
Так кричит аж грыжа в живот.

— Соли, донька, насыпь мне на хвост.
Стала ведьма старая в рост,
На метёлке раскрутила спирали,
Юбку в бок — так её и видали.
Плачет ведьма молодая,
Снег дорожки заметает.
Плакала осень, плакала зиму.
Морда худая, руки синие —
Вот-вот помрёт.
Вдруг зёрнышко,
Вдруг просо...
— Ведьма старая
Каплю бросила,
Ведьма старая
Яд плавила,
Каплю, капельку
Мне оставила,
Хватит капельки,
Хватит зёрнышка...
Полетела легко, словно пёрышко,
Полетела на злость,
Ах ты, черная кость...

Часть II

Иван да Марья

За кудрявой горой,
Где дубы стоят,
Жил красавец молодой —
Иванушка.
Черен, остер взгляд.

Девки бегали, как цапли,
Извивалися,
Девки только для него
Наряжалися.
Бровью чёрной поведёт
Точно саблей полоснёт,
Полоснёт и — кровь идёт
Да из раны из большой,
Что вовек зовут — душой.

Ему глянулась одна —
Неприметная,
Светлый нежный взгляд,
Очи светлые.
— Ах, крыжовниковы очи милые...
Приходи ко мне,
Выходи за меня.

И пришла к нему,
И осталась в дому.
За любовью шла
Да за вечною.
 Долго, мало ли жила,
Но не венчана.
Не ведёт к венцу,
Не скажи молодцу.
И она молчит,
А душа горчит.
И завидует подругам в храме венчаным.
— Может, Богу наш грех незамеченный...
И завидует весне
В белом платьице,
Белой яблоне в фате,
Снежной скатерти.
— Как воробышки живём,
Боже милостив,
Будет мир в дому моём,
Ох, прости меня.

Так и жили,
День за днём забывая,
Славя вечную любовь,
Счастье славя.

Бабка в печке подрастала,
Запах — за версту,
А хозяйка пряжу пряла,
 
Как свою мечту.
Руки белые взлетали,
Очи серебрились.
Вы бы счастье тоже знали,
Если бы влюбились.

Вдруг — ночь,
Вдруг — тень,
Вдруг — невмочь,
Стул — пень.
Вдруг — боль,
Вдруг — крик.
Губы — соль,
Нож — язык.
Это женщина прошла под окном.
Сразу ночь случилась — было днём.
Это женщина взглянула в очи
Молодцу.
И пошла по телу корча,
По лицу.
Вышел к бедной хозяйке —
Озлился.
На столе кувшин с молоком
Разбился.
А икона встрепенулась
Словно птица.
И хозяйка как больная
Орлица —
Бьётся,
Мечется,
Кружится.
А хозяин пуще злится.
Хлопнул дверью —
Чашки врозь,
С косяка свалился гвоздь.


— Погоди, цыганка, ты, чуть догнал...
Грудь бушует, как гармонь.
— Ты, что ль, звал? —
Око черное скосила
(Так и надобно).

Марья мужу:
— Милый, милый...
 

Камень ей в окно.
— Ты цыганка?
— Нет, я ведьма.
— Ну, и прелесть же!
Хочешь, за город поедем.
— С тобой хоть на еже!
(Яда капельки хватило).
И помчались, закутили:
Вина да любовь.
Марья следом:
— Милый, милый...

Камушек ей в бровь.

Сутки не было и трое,
Две недели, год...
Вот назавтра он приходит.
Тот или не тот?
Нет, совсем другой.
— Здравствуй милый, здравствуй мой...
Он немой.

—Не мой.
То ли  пень трещит,
То ли мышь пищит.
Это муж да жену
К проруби тащит.
Ни людей, ни подвод.
Кровью плачет рот.
Бил по ручкам — крылья стали,
Вдоль бедра волной упали.
В грудь ударил — душу ранил.
Бил в лицо — кулак свинцом.
Вместе с ведьмою над Марьей потешаются,
Бьют, колотят, ой изводят...
Усмехается
Ведьма дикая.
То ли белый свет, то ли черный свет,
А на Марьюшке и лица уж нет.
Изболелася, настрадалася,
Как тростиночка
Поломалася.
Волки серые
За горой завыли:
— У-у-убили.
 

И сбежался народ.
По христианскому наитию:
— Ведьму ловите!
Ведьма вскочила,

Загоготала.
Голова у Ивана упала
Прямо в землю —
Ешьте, черви!
— Что наделал!

Кто плачет, а ведьма гогочет.
Поймать — не поймаешь,
Как вьюн, вертка.
— Вот же зараза, не схватишь...
— За патлы её и с мостка!
Ведьма прячется меж людей,
Обернётся то тем, то другим,
Не поймать.

Ах, трубач, спой,
Спой, труба, за упокой.
Спой, заплатим —
Миром заплачем.
Вышел бледный музыкант и запел,
Голос чистый у трубы зазвенел.
Стала ведьма опадать, как лист,
Захрипел её гогот и свист.
Опадала и упала грязной лужей,
Стала лужа высыхать, стала уже.
Волки прибежали, как на падаль.
Люди стали охать.
Волки лужу ту слизали
И... сдохли.
Всё играл музыкант,
Долго пел.
Голос чистый капелью звенел,
Голос радугой выплывал
Лёгким мостиком
Через перевал.
Подхватили в округе звонари —
И поют соловьи от зари до зари.
Раны дикие
Стали заживать.
Встала Марьюшка,
Поклонилась налево,
 

Поклонилась направо,
Музыканту:
— Спасибо, батюшка.
Народ:
— Музыканту браво,
Слава музыканту, слава!

Ода музыке

Живи, о, музыка, живи.
Из вечных достояний мира
Ты мной особенно любима.
О,пойте, пирамиды, сфинксы.
О, пойте, статуи и постаменты.
Из всех изобретений мысли —
Вам слава, музыка поэтов.

Есть музыка в вечерней зорьке,
Есть музыка в свечах венчальных,
Есть музыка в надежде горькой,
Есть музыка в прощании.


О,музыка моя, живи,
Живительная влага чувства.
Из всех великих лиц любви
Поклон вам, музыка искусства.

Пропало лихо,
Округа стихла.
Разошёлся народ —
Кто с бреднем,
Кто с гребнем,
Кто в огород,
Кто в брод,
Кто на леса,
Кто в леса.
Месяц в небе налился.
Месяц веком наплаканным,
Слёзы звёздами накапали.
Стоит Марья не шевелится,
Стоит Иван — не двинется.
Так стоят, как мёртвая мельница.
Не вздыхается, не дышится.
Это в поле Марья —
 Березкою,
 
А Иван, Иванушка — дубом.
Плачет Марьюшка каждой коскою,
Прячет Ванюшка личико чубом.
Всеми листиками, всеми сердечками
Плачет Марьюшка,
Тает свечкою.
— Я любовью своей великою

Себе долю злую накликала.
Обтесало меня, как древко.
Никогда не любите, девки.
Выходите замуж за лысых,
За спокойных, дородных, брюхатых,
За зажиточных, за богатых.
Есть на свете чашки и миски,
Огороды с пыреем, редиской,
Есть колёса, оглобли, бани,
Есть шифоны и разные ткани.
Есть охотник и дичь, и вертел,
Только нету любви на свете.
...Засыхает березка, засыхает,
За листочком листок опадает.
Дуб кручинится, дуб вздыхает,
Птица ворон над дубом летает.

Так стояли Иван да Марья.
Не поляна меж ними — а яма.
Не травичка под ними — а пламя.

Часть III
Пьяный музыкант

То ль со свадьбы, то ль с похорон,
В левом ухе звон, в правом ухе звон.
Тополь кренится, он комля трещит,
В голове, в голове барабан гремит.
Как яйцо на сковородке, зашипел закат
— И дорога где, и калитка где?
Пьяным стал стоит музыкант.

Растерялся музыкант, закружился музыкант,
Он и влево рад, он вправо рад,
А везде треста, ямки, пустота,
А везде — глухота,
А везде — маята,
Только тени кустов, только шторы листьев,
 
Всё сараи да дрова, под дровами крысы,
Ни людей, ни собак, только вещи, вещи...
Настоящий музыкант — мученик и вещий.
Ровно стал музыкант,
Губы вытер рукавом.
Повернулся музыкант
Да к восходу лбом,
Из-за пояса трубу потянул,
Приложился — затянул...

Вон и листья на дубах — опадают,
Вон и дети у друзей — подрастают,
То мелеет вдруг река, то как смерч плывёт,
Ну, а пьяный музыкант всё поёт и поёт.

Поржавели на стенах серых гвозди,
Поржавели от дождей на рябинах гроздья,
Знай играет музыкант, знай поёт,
А за годом год точно туча идёт.
Отыгрался музыкант, оглянулся,
Испугался музыкант, встрепенулся —
И берёзка та, и дорожка,
Вон и дом его, и окошко,
Занавесочка в зелёную горошку.

Полетел с берёзки листок:
— Ох!
Из колодца души музыкантовой —
Вздох.
Он к трубе, как к ребёнку, прильнул.
То ли ветер холодный подул,
То ль роса прямо в синие глаза —
Покатилась, как горошина, слеза...
Из души, как из трещины — течь.
И пошёл музыкант в свой холодный дом
Истопил музыкант жарко-жарко печь.
Вот залез на печь и поёт.
Насмехается над ним сирый скучный народ.
Посмеются да на свадьбу зовут.
А когда сподобятся — умрут,
То над гробом — уж больно не свято,
Когда нет молитв музыканта...

У порога Иван бьёт челом.
— Опозорился, Иван, поделом.
Проходи уж, живу небогато,
 

Так со свадеб, похорон,
От заплаты до заплаты,
Забывают музыканта.
На трубу:
— А легко ли дуть!
На грудь:
— А легко ли дышать,
Ну, а вообщем жить...
— Ты любовь, музыкант,
Помоги мне вернуть,
Как захочешь — ты многое можешь.

— Тут не спросят — хочешь не хочешь,
Не вернётся любовь — не воротишь.
У тебя, Иван, перед Марьей долг,
Не сберёг ты любовь, не сберёг...
Застучали молоточки по темю.
— Повенчайтесь.
— Венчаться с тенью?..
— Ну, тогда поищи другую,
Под коня покупают сбрую.
Под брёвна — пакля,
По Сеньке— шапка.
Что так зол?
Развернулся Иван и ушёл.


Часть IV

Образок

Загудел дремучий лес.
Дровосеки:
— В путь!
Дело — с лесом говорить,
Буреломы гнуть.
Хлеб наш — сучья обсекать,
Люд холодный греть.
Уж сроднились навека —
Дровосек и печь.
Груша дикая?
И что ж...
— Братцы, там горит!
Самый юный дровосек
Старшим говорит.
— Верно, первая звезда
Через сучья светит.
— Но качается она?!
 

— Это, видно, ветер.
Пригляделись.
— Боже ж мой!
Образок на груше!
— Заберём его с собой.
— К князю, к князю нужно...
В камне, с детскую ладонь
Образок —
Божья Матерь и Сынок.
Глянул князь и в ларец —
Под замок.

А назавтра тот же лес,
Тот же стук,
Тот же грушевый памятный сук.
Мать честная —
Висит образок!
Младший старшего
В плечико —
Толк!
— Князь же спрятал в ларец
Под замок...
— Прячь — не спрячешь.
А князь-то наш глуп...
И поставили в селении сруб.
Вскоре церковь от земли поднялась,
Золотыми куполами зажглась.
Протоптали к ней сотни дорог.
В этой церкви и сейчас образок.
К ней и в радости идут, и в печали,
Отпевают здесь, крестят, венчают.
Зазвонят колокола — радость в сердце.
Здесь смиряются и люди, и ветер.

За бурьяном, что вдали, за горами,
Люди видели Ивана до Марью,
С тяжкой ношей беды и печали,
Как мираж, появляются вдали.
К образку дни и ночи идут.
... Дай-то Бог, чтоб когда-то дошли...