я говорю тебе

я говорю тебе
про туманное утро в декабре,
как звучат шаги
по замерзшей воде лишь,
но ты спишь

брезжит рассвет
в этот странный просвет
от небес до земли
он нежно-зеленого цвета
(ты спишь) и я говорю валторне:
-смотри

в этом городе есть кто?
и видением кошки в пальто
я обманываю себя
будто вижу, что мурка сия
где-то в твоем сне
идет к коту на окне

горит огонек фонаря,
горит огонек такси,
горит огонек звезды,
ветер, снежинки и лед,
дорога сейчас повернет,
в сахаре ветки дерев
я оближу обнаглев,
став еще ближе к зиме
и может к тебе во сне

тихо упасть в снег
прямо смотреть вверх,
видеть  воздух,
как всяк реалист,
у которого мозг к тому же
вырезан звуком снаружи

(да как же звук сей ребрист –
на речке замерзшей
одинокий кружит фигурист)
(или тка)
(фигуристка)

свет рассвета поблек
в белом тумане снег
иногда пролетают птицы
космос не хочет делиться
в такой ранний час еще спит
и эти комочки ворон –
нечайно  растраченный сон

В каталоге зимних зеркал –
серость синь одичание
- без пассажиров и поездов вокзал,
если поезда – ветер,
пассажиры – осенние листья. В свете
этого ясно – за окнами деревьев голых квартал.

Стекло схоже со льдом,
а когда за окном темно
и в комнате желтый свет,
стекло – зеркало, которого нет.

Утренний зимний свет
производит в глаголы стекло,
в том смысле, что «утекло»,
«исчезло», и комната вся –
полна пустотой декабря.

ты спишь в другой комнате я
снаружи твоего сна
я туфли снимаю,
прохожу, сажусь на диван, зеваю
смотрю сквозь стеклянные двери
на улицу:
раз, два, три –
там синицы
замерзший клюют виноград
и я рад.