Великанша

Великанша

          У меня в молодости на работе был отличный наставник – Борис Иванович Кравченко. Он мне помогал познавать сложности профессии электромонтера. Но кроме бесед на электротехнические темы и практических занятий у нас было время поговорить о жизни, о  сложностях человеческих отношений. 
       Помню у нас даже разгорелся спор,  каких людей больше, хороших или плохих?  Борис Иванович приводил мне примеры из своей жизни, а я горячился, отстаивал точку зрения, не умудренного опытом молодого человека. В конце концов, мы пришли к единому мнению: - каждому из нас в жизни приходится общаться с разными людьми.
   Делятся они на плохих и хороших. От общения с плохими людьми остается на душе неприятный осадок, чувство потраченного зря времени и сожаления о том, что лучше бы такой встречи и не было.
      А вот побудешь с хорошим человеком даже немного времени, и светлее становится мир вокруг, дышать и жить легче, настроение поднимается.
      И хорошо оттого, что добрых, отзывчивых людей, людей с положительной энергией, гораздо больше, чем плохих.
      С той поры прошло более тридцати лет. Ушел из жизни Борис Иванович, светлая ему память. Хороший был человек. И мне уже самому часто приходится доказывать молодежи, что люди на самом деле лучше, чем мы о них думаем.
        Цепкая детская память навсегда запечатлела в моей голове событие, происшедшее на нашей улице им. Сталина (ныне Маяковского).
        Мне тогда было, лет пять от роду. С нами рядом жила одинокая, средних лет соседка высокого роста. Поэтому мы ее меж собой звали Великаншей. Она работала в плодопитомнике, который тогда был расположен на месте поселка сахарного завода. Дома соседка тоже разводила всевозможные виды плодовых деревьев: яблонь, груш, черешни. Держала несколько ульев с пчелами.
         Но вот однажды ей пришлось по какой-то причине уехать на другое место жительства. Видимо потому, что плодопитомник закрывался, попал под снос  в связи со строительством сахарного завода. Так вот, перед отъездом она созвала всю ребятню с нашей пыльной Кургузивки, посадила во дворе за длинный стол под грушей и налила нам в тарелки пахучего свежего меду.   Надо сказать тогда в наших послевоенных многодетных семьях на рабочей окраине не то что меду, а даже сахару не было вдоволь.
         Пир был на весь мир. И я там был, мед ел и пил. И, конечно, как все немного перепачкался. Но хорошую тетку - Великаншу поэтому запомнил.
       Мудрая видно женщина была. Знала, что оставит после себя добрый след.    Интересно, помянет ли нас когда-нибудь добрым словом теперешняя детвора?