И он кажется ей немыслемым и бесплотным...

И он кажется ей немыслемым и бесплотным,
словно утро на первое января.
Она смотрит в его глаза, он смеется сонно.
И она убеждается, наверное, все не зря.
Она думает, что пока играет и не строит планы,
только дышится без него, словно в грудь иглой.
Она дергает его за рукав, мол, спину прямо.
И думает, не взрослый он никакой.
Он не любит бриться, решать проблемы и делать деньги,
ненавидит ботинки, рубашки, костюмы-тройки.
Он такой типичный ямайский регги
музыкант, прислонившийся к барной стойке.
И уж вот-то она ревнует и пишет гневно,
в категориях "белое/черное", только так.
Она просто любит его, наверное.
И, по ходу, дело ее табак.
Она смотрит с нежностью и с опаской,
провожая взглядом из-за угла.
Он такой сероглазый и верный хаски.
И она думает, как же я так смогла,
отыскала где-то среди осколков,
разнесенных стен и тупых углов?
Если все это правда, то дело плохо,
потому что дело то - уже любовь.
Ей не нужно принца, коня и замка
(с детства не держала таких идей),
ибо в этом мире сильнее самка,
ей и глотки грызть и ласкать детей.
Она может встать и на все ответить,
она легко находит любой ответ.
Но если есть беда пострашнее смерти,
то это - разлука, другого нет.
Без него так дико, что ломает тело,
и она мечется, будто по клетке рысь.
Без него - не правильно, и в этом дело.
И она падает, словно в Эльбруса вниз.
Она сильнее многих, с самого детства
ее научили не скулить, не ныть.
Но если не будет его в ее сильном сердце,
она не умрет - она просто не будет жить.