Ваниль

- У вас есть улыбки? – Спросил я хмурого и подмёрзшего продавца.
- Нет, уже давно нет. Даже и не помню, когда в последний раз завозили, - монотонно ответил мужчина лет пятидесяти с пустыми и красноватыми глазами.
        Скоро Новый год. А мне так хотелось подарить моей маме улыбку. Продавец начал ругаться с покупателем. Он не хотел опускать цену, хотя перед ним стояла пожилая женщина. При слове «скинуть» его глаза раскраснелись ещё больше, и изо рта его посыпалась брань, похожая на горячую смолу. Женщина расплакалась и ушла. Продавец довольный собой сел на складной стульчик.
Пошёл мокрый снег и фонари начали превращаться в стражей, одетых в пушистые кроличьи шубы. «Чего ты тут стоишь? - Грубо кивнул в мою сторону продавец, - Сказал тебе, что нет улыбок! И не будет! Их больше не производят! Их никто не берёт, зачем они вообще нужны?» Потом он достал газету с броскими заголовками и отвернулся от меня.
        Он был прав. Я уже давно не видел улыбок. В метро, на улице, в магазине, в кино – никто не улыбался. Если я и видел улыбку у человека, то сразу обнаруживал в ней подделку, которую он, скорее всего, приобрел на ближайшем развале дешёвых товаров.
Настоящая улыбка… Я помнил её. Я чувствовал её с детства. Мне её подарили ещё тогда, когда память не могла зафиксировать этого момента. Тёплая… От этой улыбки шло тепло, как от чашки ароматного чая в морозный вечер. Её хотелось взять с собой и не отпускать от себя. В неё хотелось укутаться по самые уши и уснуть в ней.
        Настоящая улыбка должна светиться. От неё должен исходить мягкий аромат ванили, либо корицы. Она сладкая на вкус. Я точно помню, что она сладкая. При этом ей невозможно наесться, но, попробовав однажды, её вкус никогда не забудешь.
        Настоящая улыбка… В детстве я постоянно играл с ней. Стоило мне улыбнуться, и мир отвечал мне улыбкой. Я любил дарить улыбки. Букет из улыбок, приправленный конфетти из смеха и обёрнутый в бумагу из шутки – был моим любимым подарком.  Мне тоже часто дарили улыбки. Некоторые из них я видел лишь однажды, но запомнил на всю жизнь. Улыбка… Как мы мало ценим её, когда она у нас есть.
- А вы не знаете, где можно её найти? – спросил я погружённого в чтение бульварной прессы продавца.
- Ты что, идиот?! – Не отрываясь от газеты, выкрикнул продавец, - Ты не видишь, что я занят?! Нет, ты точно идиот. Люди покупают машины, золото, одежду, технику, люди покупают что-то ценное, а этот ищет улыбку. Люди покупают дома, других людей! Люди покупают то, что им действительно пригодится, а ты ищешь то, что растает через пять минут! Всё, хватит мне чепуху всякую рассказывать.
        Мне стало жаль этого человека. Его восковое лицо, покрытое коркой злобы и ненависти, казалось, уже умерло, умерло на теле ещё живого существа. Смерть приходит к нам через глаза. Сначала умирают глаза, потом умирает сам человек. В его глазах было пусто и холодно, как в заброшенном рефрижераторе. Уголки губ были намертво прибиты гвоздями былых неудач и переживаний к восковому лицу. Остатки волос были хаотично разброшены по голове. Кисти, пальцы рук были явно музыкальными. Но сейчас они судорожно сжимали газету, косточки на кулаках были белыми от напряжения. Он раскачивался на складном стуле. Мне показалось, что он когда-то играл на фортепиано или на гитаре.
        Продавец несколько раз вслух заметил, как плохо идут дела в государстве. Потом он пожурил правительство, предрёк апокалипсис, срифмовал «инфляцию» с некоторым словом общемедицинского характера, случайно плюнул себе на ботинок и в довершение всего под ним развалился стул. С видом тяжелогружёного танкера он распластался на мелководье у своего собственного прилавка.
        МАТ. Столько мата невозможно унести в одиночку. Его нужно вывозить грузовиками. Его нужно грузить лопатами. Но продавцу удалось за пять минут выполнить годовую норму среднестатистического жителя страны.
        Досталось всем. Сначала снова пострадало правительство, причём страдало оно не только в самых разных склонениях и падежах, но и в разных позах. Потом свою долю получили представители азиатско-тихоокеанского региона за умение творить складные стулья. Вскользь, но не менее тактично, продавец обозначил дипломатическую миссию его сегодняшних покупателей. Меня почётно выделил из списка  и назвал источником всех его проблем. Все остальные продавцы буквально за пару минут приобрели новые прозвища, чему некоторые из них несказанно обрадовались и включились в активное обсуждение проблемы. Ситуация выходила из-под контроля. Что-то приятное защекотало моё горло.
        Всё это время продавец лежал на снегу и размахивал руками. Вспомнился клип «Битлз». Теперь он был похож на большую, сверженную пыльцой бабочку, которая отчаянно пыталась взлететь. Дыхание моё стало прерывистым. Щёки загорелись, и на губах начала рождаться улыбка. Я почувствовал сладкий вкус и аромат ванили. Я почувствовал тепло, будто залез по уши в шерстяной свитер. И вот наши взгляды с продавцом пересеклись.
        Его обезумевший взгляд уловил мою широкую улыбку. Я весь светился. На глазах моих выступили слёзы, и я взорвался хохотом. Я не мог заставить себя остановится. Вдруг и его лицо изменилось. Воск будто растаял вместе со снежинками. Налёт злобы и ненависти кто-то счистил одним лёгким мановением невидимой руки. Глаза потеплели и гвозди, прибитые временем, со скрипом вылетели из уголков губ. И передо мной оказался совсем другой человек.
        Его доброе лицо озарила Настоящая улыбка. Потом продавец рассмеялся и сказал: «Мне бы ещё гитару в руки – и можно в турне». Остальные продавцы тоже засмеялись. Запах ванили закружил в воздухе.
        Я поспешил домой. Мне нужно было донести свой подарок тёплым. Мама его ждала.
        Неожиданно на моё плечо опустилась чья-то рука. Передо мной стоял продавец. Он протянул мне закутанный в прозрачную пленку диск.
- Вот, возьми его. Я ведь не всегда работал на рынке, – мягким голосом сказал он.
- А что на диске?
- То, что я слишком долго держал под прилавком