Лермонтов Печально я гляжу... English

With sadness I behold the current generation!
To empty darkness its dull path is meant to lead;
Meanwhile, dragged down by disbelief and hesitation,
It will grow old not having done one deed.
Before we leave the cradle we inherit
Our fathers’ hard mistakes and their belated sense;
And life is but a bore that has no aim or merit,
A feast to honor someone else.

Of good and evil shamefully uncaring,
Without a fight we yield our eagerness with ease;
Before adversity we’re cowards never daring;
Before the mighty – wretched slaves, we bend our knees.
Thus early fruit, borne at a time mistaken,
Which brings no pleasure to the taste nor to the eyes,
Amongst the blossoms hangs, the stranger godforsaken:
The others' flourishing is when it falls and dies.

By fruitless schooling drained, our mind but dryly rations,
Safeguarding ardently from friends as does a thief 
The best ambitions and the noble voice of passions
Disparaged by the scoffing unbelief.
We barely laid our lips upon the grail of pleasure,
But hardly saved our vigor or our youth;
Of satiation scared, from every joy and treasure
We have extracted its most vital juice.

The dreams of poetry and art, the best creations
Can never move our mind by heavenly delight;
We greedily preserve what’s left of our sensations –
The useless wealth kept by the miserly from sight;
We love and hate from time to time, without a meaning,
Not sparing anything to either love or ire,
And ice inside the heart will govern every feeling
Just when the blood is seized by fire.
A bore we deem our fathers' foolery and cheer,
Their youthful diligence and naughty childish game,
And heading for the grave we’re looking back to sneer,
With neither happiness nor fame.

A soon-forgotten gloomy lot without a mission,
We’ll overpass the world, no sound or trace behind,
And after us we leave no thought that brings fruition,
No labors of ingenious mind.
And they will throw - our judges dutiful and fair -   
A sad and scornful verse toward our dust one day;
A father is so cursed by his embittered heir
For squandering it all away.


***
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.

К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию - презренные рабы.
Так тощий плод, до времени созрелый,
Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,
Висит между цветов, пришлец осиротелый,
И час их красоты - его паденья час!

Мы иссушили ум наукою бесплодной,
Тая завистливо от ближних и друзей
Надежды лучшие и голос благородный
Неверием осмеянных страстей.
Едва касались мы до чаши наслажденья,
Но юных сил мы тем не сберегли;
Из каждой радости, бояся пресыщенья,
Мы лучший сок навеки извлекли.

Мечты поэзии, создания искусства
Восторгом сладостным наш ум не шевелят;
Мы жадно бережем в груди остаток чувства -
Зарытый скупостью и бесполезный клад.
И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови.
И предков скучны нам роскошные забавы,
Их добросовестный, ребяческий разврат;
И к гробу мы спешим без счастья и без славы,
Глядя насмешливо назад.

Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,
Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.

1838