Тяжелый торф

              Среди сухого солнечного блеска, вместе с товарищами, грузил в машины торфяные брикеты.  Работали мы без верхонок, и поэтому за те краткие секунды, пока  мы цепко выхватывали из сложенных клеток очередной шероховатый кусок  торфа, пока  в развернувшись для замаха, кидали его в кузов самосвала, он успевал оставить на наших ладонях краткую память каждой своей сухой трещинкой и выпуклостью. За четверть часа мы успевали накидать этим топливом полный кузов очередной машины.
                Молодые шоферы оказывали повышенное внимание  шестнадцатилетней девушке  из нашей бригады. Скалили в улыбках свои молодые зубы. Просили ее хоть на минутку посидеть и поговорить с ними в кабинах их грузовиков. Нине это  льстило. Сухой ветерок шевелил завеску ее серенького ситцевого платья. На   раскрасневшемся ее лице блуждала счастливая  улыбка. Пожилые водители степенно  говорили о последних газетных новостях. И тогда впервые, от простого человека, я узнал, что тучи могут проливать на нас не просто  дождевую воду, а воду  радиоактивную.
              В полдень, когда иссяк поток подходящих к нам машин,  я ушел к работающей неподалеку от нас  торфодобывающему агрегату. До него было шагов триста. Я шел, цепляясь полукедами, за спутанную зелень полевых трав. Из под ног сыпал серый  веер кузнечиков.  У дальнего края  поля струйчато колыхалось черное марево, и блазнилось, что там непрерывным темным потоком спешит  через дорогу бесшумная низкая конница.
              Я перемахнул через заросшую травой колею и остановился  возле эстакады, по которой скрипуче  двигалась пара бесконечных паралельно натянутых стальных канатов. Опираясь на них,  плыла медленная вереница платформ, нагруженных двухпудовыми  глянцевитыми   плитами сырого торфа. Я перевел свой взгляд туда, где  стояла и застила жаркое небо нефтяным дымом  машина. Ее шнеки  непрерывно подавали  из карьера торфяную массу в  смеситель, а оттуда она    черным сырым удавом выдавливалась  наружу. На выходе голова этого «удава»  время от времени срубалась и тут же тяжело шлепалась на подставленную женщинами платформу и увлекалась тросами в поле.
                Сноровистые неулыбчивые женщины в дерматиновых, запачканных прилипшей к ним землей, фартуках, одетых поверх простой одежды,  расчетливыми движениями, крепко брали двумя руками  проплывающие мимо них платформы,  напрягались и с усилием  отрывали их от тросов.  Потом,  расставив ноги,  они расчетливо роняли тяжелый груз   на землю. Тяжелая глыба переворачивалась в воздухе так,  что дощатая платформа  с ее четырьмя надежно заклепанными крюками оказывалась  сверху. Я видел напряженное  внимание на лицах женщин, и понимал, что для этой работы  им требуется  не только определенная  сила в руках, но  и совместная  помощь всех остальных групп мышц  тела.   А уж справа, медленно покачиваясь, к каждой из них наплывала очередная торфяная заготовка. И пока она равнялась с поденщицей, надо было успеть (успевали) решительным рывком освободить  только что уроненную на землю платформу, вновь перевернуть ее на 180 градусов  и посадить  на  витую сталь нижних канатов, по которым она увлекалась в обратную сторону. У  транспортера работала бригада женщин, в которой было не менее пяти человек.
              Не знаю, были ли такие машины с эстакадами в начале лета 1941 года, когда на этом торфопредприятии работала шестнадцатилетним подростком моя будущая мать - Мария Скосырева.  22 года спустя, на ее  месте стоял я, шестнадцатилетний,  и вкладывал свой скромный труд в дело, которым когда то занималась она на пользу своего народа.
              Как грузчик я тогда заработал немного.  Всего за несколько дней мы очистили всю площадку  от клеток с сухим торфом.  Я съездил на велосипеде в Тамбов и без раздумий,  на свои кровные пять рублей, купил  там новый футбольный мяч и  сатиновые,синего цвета, шаровары.  Последние я ушил  и  не  только играл в них в футбол, но и  помогал отцу достраивать наш  новый дом.
26.03.09.