Солнце в наглую ползёт на мои ресницы

Солнце в наглую ползёт на мои ресницы.
В мае двадцать. Не верится и ночами не спится.
Я знаю одну дорогу- от работы до дома,
Где всё так привычно, исхожено и знакомо.
Я по-прежнему храню у себя под подушкой
Обрывки листочков, стихов,
Сплю в обнимку с игрушечным мишкой.

Скоро зима. Снег белее и слаже, на губах превращается в воду.
Как роса освежает прохладой сонные листья природы.
Двадцать, девятнадцать. То же самое творится на душе и на сердце.
Я прячусь под плед, уши затыкаю музыкой,
Но мне не спрятаться и не деться.

Может, я стану старше, пожелтеют стихи на страницах.
Сорок. Седые пряди и года улетели как быстрокрылые птицы.
Может, я стану мамой, или в любовницах останусь просто.
Может, обзаведусь мужем безответным и чёрствым.
Сделаю карьеру и сама стану холодной и высокомерной.
Но буду одному сердцем только верной.

Очередное застолье и незнакомые пьяные люди,
Кто-то ласков и нежен, кто-то злой и грубый.
Сорок два. Зеркало не такой уж и нужный предмет,
Как двадцать тому назад лет.
Писем никому не пишу. Кажется, у него дети,
Он любит жену и дарит ей как по молодости цветы и конфеты.

Как в детстве запах маминой ласки и пирогов с картошкой.
А мамы нету, она во сне ко мне иногда приходит, но на немножко.
Двадцать пять. Я передумала и не родила,
Тридцать. Захотела, но уже не смогла.

Солнце в углу щекочет паутину паучью,
Я под одеялом. Так лучше.
Мечтаю ещё увидеть Германию или сыграть последнюю роль.
Но здоровье не то, и чемоданы въелись в облупившуюся антресоль..
Ни поездок, ни новых ощущений и знаков,
Дым по балкону, стопки, и вина в затемнивших бокалах.

Город уныло кричит машинным визгом
и трубами заводов.
А у меня так и не появились друзья и нету знакомых.
Мечтаю умереть на кровати, не в больнице на утке.
Вчера нашла пару сотен в старой задрипанной куртке.
Хорошо. Будет завтрак, плавно перетекающий в обед и ужин.
А что? Мне больше не нужно.

Евгения Ангер,2012