Эффект присутствия - книга Михаила Резницкого

       «Смерти нет – это всем известно», - писала Анна Ахматова. Независимо от религиозных убеждений большинство людей к таинствам рождения, жизни, жизненных коллизий относятся как ко временным явлениям, и только со смертью просто справиться не получается. О ней стараются не думать, не говорить, пытаются преодолеть страх смерти, борются с ней как со злом в себе. Михаил Резницкий живёт своей жизнью, и его не преследуют образы ужаса смерти, он очень жизнелюбив, и его не волнует переход в иной мир (или в небытие), он просто не стареет душою. А может быть, Михаила спасает его иудейская вера, которую он обрёл вопреки воспитанию родителей – коммунистов и атеистов. Жизнь в детстве и юности не баловала его, тогда вся страна была одним сплошным ГУЛАГом, да ещё война… Но юность радостна даже в холоде и в голоде. А будучи взрослым, Михаил объехал весь Советский Союз «от Москвы до самых до окраин, / с южных гор до северных морей». Уехав в Америку в уже очень зрелом возрасте, Михаил, конечно, не может не ностальгировать по покинутой родине. Вот и в своем саду на даче в предгорьях Кордильер он посадил российские деревья: берёзу, рябину и сосну. Да, он живёт спокойной и удобной жизнью, и «невозмутим, спокоен, как монах», но, несмотря на это, он пишет:

                Я вернусь в этот край упоительных буден,
                В эту тихую прелесть дощатых домов,
                Где живут и творят дорогие мне люди,
                Где не чувствуешь тяжкую поступь веков.

       При этом он хорошо знаком с манерами страны, «где от свободы и до вышки /
все удивительно равны». Это не испугало его тогда, в сталинские годы, тем более сейчас он сохранил привязанность к родной земле:

                Я вернусь. Я прильну в парапету
                Через толщу спрессованных лет.
                Без мечты невозможно поэту,
                Даже ежели он – не поэт.

       Прожив достаточно сложную жизнь (а в России другой не бывает), Михаил остался весёлым, гуманным, любознательным человеком. Ему всё интересно: индейские поселения в Америке, строгая архитектура европейских городов, красоты океанов:

                И тайный смысл мне видится в любой
                Картине, как в эпоху Возрожденья,
                И дорисует образ дорогой
                Художник наших грёз – воображенье.

       Михаил время от времени прилетает в Россию, чтобы повидаться с друзьями-петербуржанами, да и в Москве у него немало друзей. С появлением Интернета эти связи  только окрепли. Духовная жизнь и культура двух стран, где Михаил жил и живёт, не ведут в нём полемику между собой, а сращиваются в некоем синтезе, который проявляется в стихах, часто афористических:

                Посему в хорошей форме я,
                Пью коньяк да божоле
                И живу я в Калифорнии
                Ближе к небу, чем к земле.

       Михаил в курсе всего, что происходит в Америке, также он интересуется всем, что происходит в России. Колибри садится на берёзу – Обама протягивает руку дружбы Путину. На ситуацию и события в России Михаил реагирует жёсткими сатирическими памфлетами, из которых хорошо видно, что ему отнюдь не безразлична судьба покинутой отчизны.
       Стихи Михаила – лёгкие, в них не надо продираться через дебри метафизики, не надо затрачивать больших усилий, чтобы их понять; возможно, это и есть своеобразная борьба с хаосом жизни:

                Встаю весёлым поутру
                И не ношу в кармане фигу.

       Михаил объехал весь земной шар, но на вопрос, где его дом, отвечает: «В Петербурге». Всё-таки хорошо, когда есть чувство дома, пусть этот дом удалён от места проживания на тысячи километров. Интересно, если мы окажемся в раю, будет ли там у нас чувство дома? И кем себя чувствует Михаил – русским, евреем, американцем? Или «человеком мира», как Велимир Хлебников? Пусть это останется авторской тайной, но иногда Михаил чувствует себя «немного индейцем»:

                Мне, индейцу, Земля – что квартира,
                От Невады до Альп, до Курил.
                Я готов раскурить «трубку мира»,
                Хоть, признаться, вовек не курил.

       Хочется пожелать Михаилу всегда оставаться «немного индейцем», жизнелюбом и острословом, быть весёлым и благодарным своей – такой улыбчивой – судьбе. И чтобы Муза и дальше засиживалась с ним вечерами за бутылкой виски или русской водки.

                Свечерело. Сокрыты во тьме берега.
                Звёздный блеск незаметно смыкает ресницы.
                Расставаясь за сим, ваш покорный слуга,
                Бесконечно признательный – Миша Резницкий.

Декабрь 2013