Пора рассказывать сказки 2

       начало сказки тут: http://www.stihi.ru/2013/12/23/10312


              Что, милая, притомилась бегать с возком-то? Ох, уж этот возок! И на дороге не бросишь, и в сарайчик не запрёшь. Потому как покуда женщина его таскает - и тележка дочери Мундильфари не останавливается в своём движении, и кошки Ванадис перебирают лапками, и даже сам Слейпнир с шага не собъётся.

               Покажи-ка, что у тебя нынче за поклажа! тьфу ты, бумажки одни. Тревогой переложены, суетой перевязаны.
               Право, корзинку с пирожками приятнее таскать, нежели всякую постную канцелярщину.
               Присаживайся, отдохни и послушай. Нынче руки работой не занимай.Отложили мы веретёнце на тринадцать долгих ночей - как на единую ночь. Шерсть прясть не станем, а сказку-то спряду.

               Замки наших времён часто меняют цвет. Иногда их перестраивают наново - но всегда неуспешно. Иногда пытаются залатать, зашивают старое древо равнодушным камнем, ставят подпорки, льют жучиную смерть из пузатых оранжевых распылителей.

               Всё - тщетно. Новодел всегда виден, даже если ты подшиваешь домоткань костяной иглой. Таковы они, замки наших времён. До сахарности отштукатуренные рассуждениями и осмысливаниями, рассыпаются от этой шукатурки во много раз быстрее, чем о жуков и птичьего помёта.

                Ола-Фатра - особый замок. Его никто не пробовал подлатать или покрасить. И - удивительно! - сторожевые башенки сохранили свою белизну, а глазурь на черепице блестит, как будто вчера из печи.

                Белый Зверь однажды ушёл из замка, и лощина за синей горой перестала наполняться ночами ядовитым чахоточным туманом. Ушёл, чтобы вернуться, ведь Зверь, что некогда был призван дурным словом, изгнан был тоже не очень ласковым.


            Ты, красавица моя, школьные учебники не позабыла ещё? Помнишь, откуда мрамор взялся? Так и подумай, что будет, если неловкая девчонка на него приворотным зельем плеснёт. Кого и откуда она позовёт.
И, главное, на кой оно тут нужно.
            Девушка одна бестолковая положила глаз на молодого деревенского булочника, только тот женат был по любви, и вообще человек серьёзный. Глазками не нахлопала себе ничего, а тут отец решил переехать в старый дедов дом - это от Синей Горы пять дней пути, да не пешего.
            Вот, зельице-то и сварила накануне отъезда - не столько на встречу, сколько чтобы расплатиться за невнимание. Сварила, но подлянку свою подлить в еду случая не предоставилось. Булочникову семью, видать, от беды передником прабабка прикрыла.
            Красотка-то эта, зорна приезжего дочь, сдуру возьми да и плесни  отвар на крылечко. А там ступеньки мрамором отделаны. Конечно, не дорогим эсселенским,а простецким них'ханским.
            Да только не в цене тут дело, а в том, чей панцирь давно мрамором стал. Вызвало-то его, давно дремлющего в тени трона Великой, под лунные лучи да и отравило корнями непечатными, словами горькими.
            Или наоборот? :))) А кто их разберёт-то, коренья да слова, когда всклокочено всё! Чисто твоя шевелюра поутру.


Некогда дева любила. Героя ли, мага -
Помнит ручей, но затянет в бочагах трясина.
Помнят деревья - но напрочь забудет бумага.
Дева любила.
Солдата.
Коня.
Апельсины...

Рыжие цитрусы плотно уложены в бочки.
Стоит ли бочку катить, коли тропочка в гору?
Стоит ли бегать по лесу в ажурной сорочке?
Дева любила.
Прогулки.
Царя.
Помидоры.

Как помидоры цветут в духоте парниковой!
Но ароматнее ягоды вольных томатов.
Дева шептала на ветер заветное слово.
Дева хотела.
Кого-то.
Зачем-то.
Когда-то.

Дева хотела. Запястья украсили шрамы.
(Долго рыдала, а после - вконец озверела).
Зелье сварила, да сдуру плеснула на мрамор.
Древние кости порой поразительно белы!

Призраки моря, что некода с небом играло,
Лапой пушистой срывая набрякшие шторы.
Море любило небесное мять покрывало
Небо забыло.
Ракушки.
Скелетики.
Горы.
***
Картина Томаса Кинкейда