Серёжкины проблемы

  Странные шутки играет с людьми судьба. Бывает, что самый родной тебе человек вдруг превращается во врага. Так получилось с Серёжкой. Он детдомовец в прошлом. Причём попадал туда он дважды. Вначале, когда учился в начальных классах, и позже, в возрасте 16 лет. Вернуть его в д/дом пришлось из-за ссоры с братом.
  Их было трое в семье. Самый младший был Сергей. Их вдвоём с сестрой определили в приют, когда их мать лишили родительских прав. Вернувшись из рядов Российской Армии и, определившись в жизни, их старший брат забрал их к себе и оформил над ними опекунство. Жить бы детям да радоваться, но не тут-то было. Сестра не могла привыкнуть к новым порядкам. Работать была не приучена, но зато вкус к вольной жизни с пьянками-гулянками у неё уже был привит. Её тянуло на сторону постоянно. И помучившись какое-то время, брат со своей женой отказались от неё. Вскоре она, став совершеннолетней, самостоятельно обживала просторы района. Серёга же задержался в приёмной семье надолго. Учился он плохо, был оформлен в коррекционный класс, с виду выглядел угловатым и тщедушным. Его дружелюбие и природная доброта скрашивали ему жизнь. В друзьях не было недостатка. Физически сильный, он легко выполнял по дому, хозяйству все необходимые дела. Жить бы да радоваться, но начались какие-то недоразумения…
  Серёжка любил путешествовать. Он стал убегать из дома и шлялся, наслаждаясь свободой, не желая возвращаться домой. Он не боялся ночевать где-то в заброшенных местах, в стогу сена или соломы. Даже холода и морозы его не пугали. Жажда бродяжничества смущала его опекунов. Они часто искали своего подопечного. Иногда удавалось найти его следы по знакомым и друзьям. Мы входили в их число.
  Наши приёмные дети к тому времени прошли реабилитацию, научились не конфликтовать со сверстниками и соседями по улице, по школе. Нрав их был весёлый и добродушный. Поэтому Серёжку тянуло к нам, как магнитом.  Не долюбленный в детстве, не наигравшийся в детские игры подросток удивлял меня желанием играть в машинки, лёжа на ковре рядом с младшими друзьями. Ему было хорошо у нас. Он расслаблялся, напитывался доброй энергией и набирался сил для дальнейшей жизни. У нас его находили часто и сердились, как будто мы его к себе приманивали. После того, как ему стали запрещать ходить к нам, мы с неохотой его принимали, пытались прогонять, что было нелегко. Я всех уводила из дома, так он шёл за нами работать, - складывать дрова, собирать ягоды или окучивать картошку. Забегал к нам хоть ненадолго, когда его посылали по делам к родственникам. У нас часто бывали чужие дети и до этого, но Серёжка был самым частым гостем. Эти посещения нужны были ему, как глоток воды в жаркий день.
  Брат его и жена Оля пожаловались в школу, и нас убедительно просили не принимать к себе беглеца, не кормить его. Так им было бы легче ворачивать непослушного воспитанника домой. Но стало ещё хуже. Серёга расширил маршруты своих путешествий. Его стали находить в других окрестных деревнях, куда он добирался пешком или на велосипеде.  Это особенно пугало взрослых, но поделать они ничего не могли. К тому же начались серьёзные конфликты с братом.
  Причиной ссоры явилась их маленькая дочка. Серёжка любил её, водился, оставался по просьбе его мамы присмотреть за малюткой. Он учил её ходить, забавлял, чтобы не плакала. В один из таких моментов Оля увидела неладное. Подросток, смеясь, показывал крошке своё «хозяйство». Это шокировало, испугало хозяйку дома, та пожаловалась мужу и Серёжка, без всяких объяснений, братом был избит. Так началось непонимание, ненависть и отторжение. По мнению психологов, возможно ничего страшного не произошло. Нужно было просто беседовать с созревающим подростком, научить усмирять свои гормоны, которые могут сыграть с их хозяином злю шутку. Но психологов в этом доме не было. Была же атмосфера раздражённости. К тому же брат курил «травку», психика была нарушена. В семье зрели ссоры. Однажды Серёжка вытащил брата из петли. Об этих проблемах он сообщал вскользь. Мы не расспрашивали сильно, не углублялись в дела их семьи. Только после восторженного рассказа про Чечню, где служил его брат, пришлось разъяснить, что гордиться здесь нечем, и упиваться войной нельзя; Бог сказал: «Не убивай».  Не от этого ли в семье шла война, как продолжение тех боевых действий? Брат был неплохим челововеком, работал в лесхозе. Даже пытался Серёгу туда устраивать, ну да его ненадолго хватило; детство для него никак не кончалось, хоть и выглядел он уже добрым молодцем, хоть худым, но высоким. Мы научили Серёжку молиться и советовали любить своих ближних.  Ещё я учила, что необходимо строить свой рай там, где ты находишься, т.е. уметь углубляться в себя и мечтать, стремясь преобразовывать мир вокруг себя. Не знаю, способен ли был на подобное примитивный с виду юноша... Однажды после нашей беседы о Боге, его любви, Серёга исчез, не пошёл домой, оказался в милиции в районном посёлке напротив, через Ангару перешёл по льду. Там он рассказал якобы о том, что брат собирает коноплю и его привлекает, поэтому жить с ним он не хочет. Хотел он жить у нас, о чём уже заявлял нам неоднократно, а может, и другим.  Его желание никто не учитывал, отмахивались, и вот теперь на брата завели дело в суде. Серёжка очутился в приюте повторно.  Мы потом встречали его там, на мероприятиях в районном Д,К, куда приезжали с очередными  выступлениями. Поначалу судьба его нас тревожила. Потом это чувство притупилось. Жизнь шла своим чередом, уже без Серёжки. Но всё же пути наши пересекались ещё не раз.
  Наших детей романтика тоже одолевала. То им хотелось переночевать зимой в стогу, хоть на нашем подворье, как Серёжка. Мы с мужем эти желания мягко «спускали на тормозах», отвлекая и перенося их планы на более поздние сроки, например, на лето. Мы им позволили устроить себе квартирки на сеновале. Аня оборудовала себе домик отдельно. Они ночевали там некоторое время, даже осенью, наслаждаясь похожей на настоящую, свободой. Контроль приходилось осуществлять всегда, во избежание недоразумений с различием полов. 
  Были у них и другие объекты для романтики. Например, два раза мальчики строили себе домики-будки на территории нашей усадьбы. Досок было предостаточно, первый домик получился неплохим. Они даже ночевали там пару раз. Но было холодновато, и пыл прошёл. Зато это жилище, как оказалось, освоил невесть откуда взявшийся Серёжка. То ли он сбежал из приюта, то ли его отпустили на время каникул летних, но он стал показываться нам на глаза. Я его уже не раз убеждала, что его появление у нас нежелательно, что ругаются власти и нас могут за это наказать, даже детей отнимут. Его по-прежнему тянуло к нам. Воздействовать на него я уже не могла, воспитательный процесс закончился. Я стала опасаться, что наши дети наберутся от него негативного. Например, он курил, выпивал. Мы его мягко от себя оттесняли, переключая на родственников. Мириться с братом он не желал. Но была в соседней деревне его бабушка, которой его помощь была бы не лишней. Он побыл у неё, но не очень долго. Его больше привлекало наше село, где много знакомых, где есть бар, дискотеки, где можно потусоваться, пообщаться с себе подобными. Днём он часто был на речке. Утолить голод мог на поле, пособирав ягоды клубники. Вообще-то он остановился у тёти, но ко двору не пришёлся, т.к. у её семьи были свои проблемы, заботы, работы. Посвящать в них племянника было хлопотно и особых результатов не приносило. Так прошло лето. Осенью Серёга вернулся снова в приют, к учёбе, и на какое-то время про него здесь забыли.  Но в это лето он снова о себе заявил.
  Наша семья приобрела большую палатку, и мы её обновили, установив на берегу Ангары, недалеко от нашей усадьбы. Здесь находился наш чудесный маленький заливчик. Мы его давно облюбовали. Здесь мы не боялись отпускать детей на рыбалку даже в ночи, т.к. проверить, всё ли в порядке, было нетрудно. Ровное место. Площадка, образованная от разливов реки, позволяла поводить игры, загорать после купания. Здесь и установили мы свою новую обширную палатку. Погода благоприятствовала нашим намерениям жить на берегу долго. Дом находился вблизи, так что всё необходимое принести не составляло труда. Например, утром рано после ночёвки я ушла и к моменту пробуждения детей успела настряпать вкусных калачиков. В общем, мы планировали пожить так несколько дней, пока позволяла погода и отсутствие срочных дел. Но тут появился на нашем горизонте Серёга.
  Он приехал издалека, с Байкала. Оказалось, он закончил приют, снял с книжки своей деньги и пожил на Байкале. Но вот деньги закончились, и он приехал сюда, в родное село. Видимо, роднее нас не было. К нам он заявился прямо с дороги. Это известие испортило моё настроение. Дети же возрадовались. Им всегда было интересно играть с большим, почти что взрослым другом. Но теперь ситуация изменилась. Я пояснила, что он вырос и теперь обязан позаботиться о своей жизни. Ему необходимо работать, чтобы кормиться и одеваться. Серёга и наша палатка – это несовместимо. Как я буду отлучаться, хотя и ненадолго, по своим делам, если у нас две девочки- подростка? Этого вслух я не высказала, но отдала приказ палатку сворачивать. Им пришлось подчиниться, т.к. мужу я обрисовала ситуацию. Да он и сам знал…
  Судьба повзрослевшего Серёжки нас тревожила. Тем более, что не слушая наших увещеваний, пилигрим ночевать приходил на наш сеновал. Мы расформировали «квартирку» мальчиков, так он обжил комнатку Ани. Дети к тому времени там уже не ночевали. Замечались какие-то посторонние звуки и шорохи наверху... Я уже не могла спокойно и беззаботно петь свои песни, когда доила корову. Чувство, что сверху за мной наблюдают, было неприятным и даже пугало. Особенно больше всех боялась Ксюша, которая появилась в нашей семье недавно.  Нерешённая проблема всех нас напрягала, приносила неприятности. Во-первых, над нами нависла угроза пожара. Серёга курил, к тому же встречи с дружками, как мы предполагали, делали его невменяемым. Кто мог заручиться, что, живя с братом и собирая анашу, он сам не распробовал её вкус? К тому же у наших детей с сеновала стали пропадать вещи. В результате они лишились своих телефонов и плейера. Пропажу обнаружили не сразу, а только потом, когда уже Серёги у нас не стало.
  Мы его всё же несколько раз захватывали у себя. Уговоры не помогали, поэтому в очередной раз, обнаружив его наверху спящим, муж разбудил и повёл скитальца в сельсовет. Там все вместе проблему и решили. Его, по его же согласию, увезли в район, где предоставили жильё, предложили работу. Больше мы его не видели, но каким-то чудесным образом на сеновал вернулись два телефона. Младший Костя горевал, что ему повезло меньше, и без плейера не на чем слушать музыку, но я его утешаю, поощряю его желание копить на новый плейер, и думаю добавить ему недостающую сумму.
  Серёга у нас забрал как-то пакет с яблоками. Он знал у нас все ходы и выходы и мог, затаившись где-то поблизости, (например, с крыши столярного цеха), наблюдать за нами, и, выбрав удобный момент, посетить наш двор. Однажды соседка наша тётя Зина утром разбудила нас сообщить, что во дворе у нас ходит чужой человек. Он мог спокойно погулять и уйти, перемахнув через забор. Он мог подкрепиться в огороде огурцами и помидорами. Были там ещё горох, малина и клубника. Вот и яблоки взял,  в кухне, чтобы не думать о еде. Он их припрятал в лесу за нашим домом и по необходимости брал. В роще он и вещи свои прятал, чтобы в любой момент, забрав их, «смыться». Когда был меньше, он у нас уже брал шоколадку. Детям я тогда сказала: «Считайте, что мы его угостили». Вот и сейчас я сказала: «На здоровье. Ему они, видимо, больше нужны, чем нам».  Мы его не упрекали.  Ведь он нас тоже угощал как-то…
   Отношения мы с ним не испортили. Я очень рада, что у него как-то что-то налаживается и, надеюсь, что жизнь его сложится куда более удачно, чем у его брата и сестры. Кстати, брату дали «условные». Он поначалу злился на нас, считая нас виновными… В чём? Можно только догадываться. Неужели мы могли его сдать милиции, не имея фактов подтверждения его преступной деятельности? Но всё, что ни делается, к лучшему. Говорят, он теперь затих… Они вновь сошлись с женой. Значит, всё хорошо. Хорошо, что всё хорошо кончается.