Дни светлые

«Был знак: крестообразная комета…»
/О.Чухонцев. Кончина Ивана./
1

О приближенье светлых дней вопило многое:
допустим, высочайшим повелением учреждённое, враньё,
скотина одноглазая и пятиногая,
и зажиревшее по городам и весям, прежде скудное, жульё,
сбивавшееся в стаи вороньё,
быльё, что повсеместно прорастало вместо прежних злаков –
было вполне достаточно самых полезных знаков.
Их дополняли как со страстью мавра дорожающий коньяк,
так и войска, сражённые не битвой, но одной тревогою,
в герои дня уютно затесавшийся маньяк.
О близящемся говорило многое.

За толерантность мудрецов-отцов
расплачиваться предстояло, безусловно, детям.
Ведь, что себе ни намудри, в конце концов
платить за глупости приходится только на этом свете –
с аукциона европейских добродетелей на том
никто пока не заплатил налог с дохода.
Даже сошедшая с ума погода
громами извещала императоров о том.

2

А между тем, ушли друзья и повзрослели сыновья,
деревья выросли, дома построены, написаны стихи –
и делать в мире этом стало нечего.
Но сколь несчастливы бывают дураки:
для дел дурацких никогда не хватит века человечьего.

Я вижу, что от жизни этой хочется блевать
скорее, нежели, под видом масс, в неё вливаться.
Тем легче с нею будет расставаться,
чем больше довелось одолевать
во имя прозябания своей невинной шкуры.
Пускай себе резвятся диоскуры,
и делят на двоих одно бессмертие.
Я глух к призыву: «радуйтесь и верьте»,
когда и ликовать, и верить нет причины,
не от улыбок множатся морщины,
а дни, меж тем, не множатся – уж как ни мерьте.

3

Я – пустоты элементарная частица,
влетевшая сюда, чтобы на миг осуществиться,
не покладая рук и не смыкая век.

Сколько ещё продлится сей полёт или забег,
когда я стану и не человек,
не дерево, не птица,
и не зверь,
когда захлопнется за мной существования стальная дверь,
и я смогу к исходной точке возвратиться?

4

От жизни пробудился я не сразу – половинчато, не стойко,
и, негодуя, осознал, что пробудился слишком поздно.
Звенела симфоническим металлом койка
по темноте межзвёздной.
Был различим едва-едва
квадрат полузнакомого окна.
Меня давила непроглядностью своею тишина –
казалось, вымерли и бог, и сатана,
и та единственная, на вселенную одна,
для коей был я – и напрасно – дутым богом создан.
Что делать: я проснулся слишком поздно,
и между мной и миром выросла прозрачная стена.

Печально я смотрел, как сходят в океаны вечные снега,
в бессилье полусонном,
и ледоколы на прикол ведут английские муссоны –
на брега, в бетонные могилы,
на берега, что прежде были сердцу милы.
Там ныне воют рэпп убогие дебилы,
там тараканьи бесятся бега.
Деревья нехотя роняют иней
на призрачность ночей и дней –
всё медленней и медленней.
И цвет небес – белёсо-синий,
а дали не становятся видней,
и тяготеет к небу местность,
и пустота, и неизвестность
царят над ней
пустыми ожиданьями мессии.

Крови потратив немало и слов,
уверен: и впредь, дорогая Россия,
ты не помрёшь от нехватки козлов.