Улучшистика как новая наука

Испанский художник Антонио Паломино сказал об Эль Греко в 1724 году:
«То, что он делал хорошо, никто не делал лучше.
  То, что он делал плохо, никто не делал хуже!»
В принципе, такое можно сказать о многих творцах.

Основополагающие постулаты.

1. Нет ничего такого хорошего, чего нельзя было бы улучшить. (За исключением шедевров)
2. Нет ничего такого плохого, чего  нельзя было бы ухудшить. (За исключением антишедевров – абсолютно бездарных творений)
3. ВСЕ люди-творцы являются только слабыми смертными существами, а не запрограммированными лишь на шедевры роботами, и посему очень многие их творения несовершенны и часто нуждаются в изменениях-улучшениях.

Остальные посылки из двух первых – нет ничего такого хорошего, чего нельзя было бы ухудшить и нет ничего такого плохого, чего нельзя было бы улучшить – ввиду их тривиальности в постулаты не включены.

В науке, технике, военном деле, законодательстве и даже в спорте и развлечениях – данные постулаты Улучшистики используются с незапамятных времён без всяких упоминаний о них. Обходятся без постулатов и разрешений. Что-то требует изменения или улучшения – и его изменяют или улучшают!
Улучшистика же обращается к той сфере человеческой деятельности, которая как раз старательно ИЗБЕГАЕТ приложения вышеупомянутых принципов – к искусству! (См. Мои заметки «Искусство-- как вечно живое кладбище», «Можно ли изменять произведения автора», «Сходство и различие между наукой и искусством»)
В искусстве с таких же незапамятных времён действует молчаливо принятый идиотский принцип:
Нечто, единожды созданное неким автором-творцом, никаким улучшениям и изменениям не подлежит!
Неприкасаемо, как секта париев! Как древнеегипетские мумии! Как труп, эксгумации не подлежащий!
В действительности же это «правило» существует лишь для потребителей искусства. Сами же творящие очень свободно обращаются с плодами трудов коллег прошлого и настоящего. Не будущего, разумеется, ибо невозможно улучшать или изменять нечто, ещё не появившееся или неизвестное. Что, однако, станет возможным с внедрением в широкую практику «машин времени».
Почему такая разница в подходе между массой «потребителей» искусства и создателями произведений?
Тут разница в подходе к искусству. Потребитель смотрит на сотворённое кем-то как фетишист, исходно и догматично считая это НЕЧТО чуть ли творением Божьим. И потому неприкасаемым.

«Моцарт и Сальери».
…..............................
Старик играет арию из Дон-Жуана.
Моцарт хохочет.

Сальери
И ты смеяться можешь?

Моцарт
Ах, Сальери!
Ужель и сам ты не смеёшься?

Сальери
Нет!
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадонну Рафаэля,
Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери.
Пошёл, старик...

Вот тут странность: Прав ли Сальери, каким его изображает Пушкин.
Вроде бы прав: «Маляр негодный» не может «улучшить» Рафаэля. Лишь «ИСПАЧКАТЬ»,
«Фигляр презренный» не может добавить к «Божественной комедии» что-то своё, незаурядное. Лишь «Пародией бесчестить Алигьери».
Но, одновременно, от этих слов Сальери веет потребительским идолопоклонством: Руки прочь от произведений гениев! А ведь он сам  – ТВОРЕЦ и не бесталанный!
Здесь, наверно, необходимо выполнение некого условия: Улучшист обязан быть по крайней мере столь же талантлив  или близок по одарённости к Автору? Трудно сказать. Заметить неудачу талантливого создателя может и человек с достаточно средними способностями. И даже улучшить это.
Классическим примером, на мой взгляд, бездари, тщащейся что-то сказать о гении (реальном или выдуманным) являются многочисленные книжки, посвящённые жизнеописанию «великих людей». А равно и выдуманных, но страсть как талантливых, по замыслу автора, героев. Тут прямо напрашивается упоминание романа Германа Гессе «Игра в бисер». Действие происходит в Швейцарии после Третьей Мировой Войны. И в нём описывается некий герой – незаурядный талант! Но читаешь этот роман, ждёшь, ищешь и НИЧЕГО НЕТ! Гессе нам назойливо, чуть ли не на каждой странице навязывает определение героя, как некого очень одарённого человека. А мы, читатели, никакого его таланта и особых способностей не видим. Сплошные декларации о гениальности БЕЗ малейшего подтверждения этой аксиомы. Примите, «Храждане», на веру! Ежели я, автор – Герман Гессе, утверждаю, что мой герой – нечто незаурядное, то и вы должны проникнуться этой мыслью.
А мне – не проникается!
Нельзя бездари писать о таланте! Неважно, реальном человеке или выдуманном герое!
Другой пример  – М.А.Булгаков «Мастер и Маргарита». Замахнулся на богатую и великую, можно сказать, тему:
Дьявол являет свой лик людям в Советской России. При наличии таланта, могло бы получиться впечатляющее полотно чуть ни космического масштаба. А у Булгакова получился Дьявол – базарный скоморох с волландовскими дешёвыми фокусами и банальными рассуждениями. И его чуть ли не автобиографическое (олицетворение себя -- страдальца писателя в Совдепии с Христом) – роман в романе о смерти Христа – это лишь популярный пересказ канонических текствов из Нового Завета.
Сравнить с гениально написанными двумя романами Ильфа и Петрова. «Великий комбинатор» – действительно велик!!! Недаром сталинские святоши-ханжи с такой злобой нападали на эти романы! «Хто Херой, товарищи, жулик и проходимец! А хде «настоящие советские люди»???  Дураки и невежды, которых этот жулик с лёгкостью объегоривает! Ату его и авторов заодно!»

Творец -- человек, слабый и смертный, знает по опыту: Не боги горшки обжигают, а люди, его коллеги и соперники в искусстве. Все творения созданы им и его, творца, предшественниками и современниками. Потому его отношения  к своим и чужим произведениям – практичное и трезвое, без всякого дурмана и идолопоклонства.
Примером этого  является давнее многолетнее соперничество двух выдающихся скульпторов и архитекторов Барокко:  Джан Лоренцо Бернини и Франческо Борpомини (Кастелли). Церковь Санта-Аньезе на Пьяцца Навона в Риме и фонтан на ней. Это уже не «Улучшистика», а длительная конкуренция за внимание пап и изобразительный сарказм. Фасад церкви спланирован и частично построен Борромини. Бернини высмеял эту постройку Борромини, создав на этой же площади фонтан-скульптурную группу. Как раз напротив церкви. Одна из статуй в ужасе прикрывается руками, как бы защищаясь от вида этого фасада или из боязни, что башенки Борромини рухнут на неё.
Нет никакого обожествления произведения искусства, а лишь ироническая ухмылка Бернини в адрес Борромини. А ведь ОБА были незаурядно талантливыми зодчими!

(В принципе, другими словами и по вроде бы другому поводу, я писал о том же в статейках «Эйнштейн едет в Японию» и «Крылья, вместо мастерка каменщика». Там это относилось к методу обучения молодых людей и там тоже проповедовался трезвый прагматичный подход создателей-творцов идей и гипотез, вместо языческого поклонения тотему. Обучение мышлению – не есть строительство в сознании стен догм, баррикад запретов и дворцов – храмов неких окаменевших теорий. Мышление человека должно быть подобно крылу птицы или самолёта и оно должно управляться приказами хозяина так, чтобы набегающие струйки нового знания непрерывно поднимали это крыло вверх – в высоты собственного творчества.)

Применительно к «творениям» искусства, как деятельности людей по созданию ФОРМ, в которые засыпается один и тот же по сути песочек Содержания (Обычные биологические переживания под девизом: «Плодитесь-размножайтесь»): Поэзии, Прозе, Музыке, Живописи, Скульптуре, Архитектуре, Хореографии и всем другим ветвям «ФОРМОТВОРЕНИЯ», Улучшистика может и должна применяться. Ибо в ней есть третий и самый важный постулат:
Сами создатели – лишь слабые, смертные существа – люди, подверженные всем возможным человеческим страстям, редкому вдохновению и часто полному его отсутствию, догмам, предрассудкам, суевериям, зависти, ненависти, любви, страху и пр. Если  сам Господь Бог так ошибся, создав из праха человека, то что уж сказать об этих убогих его творениях?!
«Мы всего боимся, как и полагается смертным. И всего хотим, как будто наделены бессмертием»
Герцог Франсуа де Ларошфуко

Примеры действия Улучшистики:

Нет, жив Дантес, он жив опасно.
Жив вплоть до нынешнего дня.
Ежеминутно, ежечасно
Он может выстрелить в меня.
Н.Доризо

Александр Иванов написал отличную пародию на этот стих.

Санкт-Петербург взволнован очень
Разгул царизма. Мрак и тлен.
Печален, хмур и озабочен
Барон Луи де Геккерен.

Он молвит сыну осторожно:
«Зачем нам Пушкин? Видит Бог
Стреляться с кем угодно можно,
Ты в Доризо стрельни, сынок!»

С улыбкой грустной бесконечно
Дантес взирает на него:
«Могу и в Доризо, конечно,
Какая разница, в кого.

Его лицо вдруг исказилось
И прошептал он, как во сне:
«Но, кто тогда, скажи на милость,
Хоть словом вспомнит обо мне?»

Пушкин:
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскалённой,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит –  один во всей вселенной.
Раскаленной или раскалённой?
Вселенной или вселённой?
Ведь мог Пушкин написать:
В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зной впитавшей денный,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит – один во всей вселенной.

Схожее:
Гляжу ль на дуб уединённый,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой век забвенный,
Как пережил он век отцов
Уединенный или уединённый?
Забвенный или забвённый?
Опять же,  мог бы написать:
Гляжу ль на дуб, в веках нетленный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживёт мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

Окуджава
Где-то плачет наш Мартынов
Поминает кровь,
Он уже убил однажды
Он не хочет вновь.
«Мартынов – однажды» не очень рифмуются.
Мог бы:
Где-то плачет наш Мартынов
Поминает кровь,
Он уже убил и ныне,
Он не хочет вновь.

Но судьба его такая,
И свинец отлит,
И двадцатое столетье
Так ему велит.
«Такая —столетье» тоже, музыкально не очень консонируют.
А мог бы:
Но судьба его такая,
И свинец отлит,
И столетья воля злая
Так ему велит.
Ведь поэтов убивают не только в девятнадцатом и двадцатом столетьях!

 «Лебединое озеро» Петипа, Фокина или Дягилева и вообще, в хореографии гораздо больше возможностей для новаторства, чем в других видах искусства. Далеко небездарным считаю превращение оперетты «Моя прекрасная леди» (она сама – музыкальное переложение пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион», который тоже «переложил», осовременив древнегреческий миф о скульпторе Пигмалионе) в БАЛЕТ!!! Вот это поразительно! Ну, как, скажите, уроки фонетики профессора Хиггинса показать внемую, жестами, балетом??? Оказывается, при наличии таланта и это возможно – красивым и грациозным или коряво-нелепым танцем!!! Талантливая Улучшистика или Новаторство!!!
Из романа, повести, рассказа нередко делается пьеса или кинофильм. Особая статья – переложение литературы на музыку – опера, балет, симфоническая сюита и т.д. Когда Верди сочинил свою гениальную оперу «Риголетто», Виктор Гюго, написавший пьесу «Король развлекается», встретив Верди, сказал ему: «Вы испортили мою драму!»
На что Верди ответил: «Я её обессмертил». Конечно, прав не глупо-чванливый Гюго, а Верди. Его опера уже полтора столетия ставится во всех оперных театрах мира! А кто и где  смотрит сейчас эту пьесу Гюго?
Так же  и с «Травиатой», по достаточно посредственной повести Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Так же и «Пиковая дама» Чайковского по средненькой повести Пушкина.
Самые мумифицированные виды искусства – это живопись, скульптура и архитектура.
Как их реанимировать? Хотя бы, делая копии и в них добавляя к оригиналу или изымая из него «лишнее», по методу Микеланджело: «Беру глыбу мрамора и удаляю всё лишнее».
Но и там можно добавить, если не улучшить, нечто интересное и  даже забавное: Мона Лиза с котом на коленях, Лаокоон, оплетённый перфолентами – видел в одном журнале такую остроумную пародию на знаменитую скульптурную группу «Лаокоон и его сыновья», обвитые змеями.
 
Вот, и сам я нынче в недоумении:
Что же получается, создал я новую науку «Улучшистику», или она уже существует сотни и тысячи лет без моей великодушной помощи?
17 XII 2013