Поэма Из ранней юности

Кульков Виктор Константинович
(лит. псевдоним Петр Лирэнский)
поэт, поэзии талант прозы
рожден 13.11.1984., г Судогда


13.06.2000. - 22.12.2001
Поэма «ИЗ РАННЕЙ ЮНОСТИ»

Вымышленная моя биография (Кульков В.К.(Петр Лирэнский))


          зима окаянная, голодный 1995
1999, начало апреля, слово о Граде.
1999, 10 апреля, суббота, вечер.
1999, 11 апреля, воскресенье, утро.
1999, 11 апреля, воскресенье, улица.
1999, 11 апреля, воскресенье, церковь.
1999, 11 апреля, воскресенье, вечер.
1999, 11 апреля, воскресенье, детдом 
1999, 11 апреля, воскресенье, в комнате
1999, 11 апреля, воскресная ночь
 1999, 12 апреля, понедельник, утро, мимо рельсов. 
 1999, 12 апреля, понедельник, обед.
 1999, 12 апреля, понедельник, вечер, ночь, элитный ресторан
 1999, 12 апреля, понедельник, ночь
 1999, 13 апреля, вторник, утро
 1999, 13 апреля, вторник, утро, тетя Катя (один из воспитателей)
 1999, 13 апреля, вторник, обед, детдом, старшая и средняя группы,  дьяк
 1999, 13 апреля, вторник, после обеда, Никола-сирота, улица
 1999, 13 апреля, вторник, заповедник, полдник
 1999, 13 апреля, вторник, вечер, холод
 1999, апрель, Пасха-праздник       
Памяти Миша – брата по духу
Памяти Ивана – брата по духу
 2000, 16 января, Петя, прощание с Волгой-рекой (отрывок)
24.Светлой Памяти



























































































ПОЭМА
«ИЗ РАННЕЙ ЮНОСТИ»

«Зима окаянная, голодный 1995» (отрывок)

1. дорога
Эх, зима, большая стужа
Зной и холод гробовой,
Да испить воды из служи
И грибов поесть с листвой.
Все замерзло, воды, суша
Старый век водопровод,
Говорит метель «не кушай»,
Похоронит тебя, год»
Уж в реке нет рыбы вкусной,
Из ручья не слышно песен,
От воды прохладной грустной
Лишь остались льды и сосны;
Нет на свете зеленей,
И тоскливей, и темней,
Пусть пурга и холод-водка,
Все пройдет наш человек,
Лишь б еда, вода, похлебка
Лишь б была в жестокий век!
При зиме в быту голодной
В будни в жизни трудовой
На дороге, на холодной
В обстановке заводской
Лишь б была вода и пища
И тепло, тулуп святой,
Чтоб не мерз, сиротка, свищет
Где мороз и ветер-зной.
Важно, чтобы это было,
Остальное труд и быт,
Знанье, жизнь –все будет, смыло
Все и сирота не сыт.
Русский свой везде недаром,
Парень свой все вынесет
Лед и цех с большим пожаром
И подчас разруху лет.
И останется столь твердым,
Скольким был, а пыл и жар
Победит – поступком добрым,
Ведь на то – бессмертный дар!
Не окрепли кости, плечи
Нету сил у рук и ног,
Но почуяв Жизнь навстречу
Путь измученных дорог
Путь преодолеет свой
Пища – и компот – не только
Тут в них смысл коренной,
Доброта и песнь – насколько!
Крепят косточки порой
Без еды, воды день можно,
Но без песни – никуда,
Без поддержки очень сложно,
В них согрет брат-сирота
Коль тулупа нет на холод
И часами мучит голод
Иль в труде нет сил стоять,
Песня вытащит и рать.
И без дружбы братской, верной
Сироте не выжить тут
Без хорошей, жизнью тертой:
Брат за брата - не помнут!
«Тройка» братьей простодушных
За друг друга шли в огонь,
Доброте, тоске послушных,
Исковеркана ладонь
Хладом-гладом, правдой сущей.
Вьюгой в голу спину бьющей.
Вдаль идут сиротки, песни
Под сиротскую гармонь
Запевал печальный вестник,
Слезы жгуче на ладонь
«Не прорезался» столикий
Мощный тенор, огневой
Но звучит, то альт высокий
На холодной, мостовой
Альт высокий – горлу больно,
Пальцы мерзнут и гармонь,
Разрезает уши вольно,
Слезы жгуче на ладонь
Люди добрые гармошку:
В детский отдали приют,
А кому нужна? Так Мише
Уж понравилась она,
Взял ее, не как игрушку,
Пыль смахнул, и тон потише
Заиграл и с ней поет,
Будет пташек ото сна.
Что сказать, пусть слово льется,
Как гармонь и Мишин слух: –
Голос ранний с хладом бьется,
Согревая братский дух.
Нет конца и нет начала
Трем товарищам идти
Все терпимо, коль взыграла
Сирота-гармонь в пути.
Малый срок тяжелой жизни
И немало им пройти
Предстоит в земле отчизны,
Смерть иль жизнь себе найти?
Нет конца страданьям горьким,
Нет конца дорогам днем
С первых дней зимы им зорька
Заметает, светит трем.
Кто замерзнет, обогреют
Разотрут в тяжелый час
Обмороженное, тлеет
Снега бархатный запас
Мир, покой – в мороз погибшим
Нет забыть те дни нельзя,
Свет и лик – всем, всем поникшим
И небесная заря.
Холод, гнет, а без улыбки
Слез печальных не прожить
И без дела, без минутки,
Все можешь твердым быть
За друг друга братья – камень
Не покинуть, братство шло
Выше жизни, а кто ранен
Болен – вынесут в тепло.

2. завтрак
Голод-холод, что сказать,
Кушать хочется в детдоме
Суп сварить, пришить заплать
На костюмы, на те самы.
Что с рожденья прилагались,
«Тройке» в норме, в прочем так,
Коль велико подгибалось,
Пока кости не в ростак,
А коль чутко, рос сиротка,
Удлинить тряпьем, пришить,
Подрастет – еще заботка,
Куртка, обувь, кушать-жить.
Так в шесть лет им прилагалось
Мише, Пети и Ивану,
Трое пар худых кроссовок,
Три трико, худых безболок,
По «ветровке» с рук и рваной,
А носки не причитались,
Трем везло – на распродаже
Шерстяные лоскутки
Взяли теплые носки.
Нет зимой и с ними даже
Не согреют кеды ноги:
Холодны Руси дороги.
Мише отдали гармошку
И старинную фуражку,
Заиграла песнь-сиротка
И запела громко глотка
«Гласом» красочным, высоким,
Слухом певчим и глубоким,
Слезы жгучие сильней,
С каждым тоном песнь больней.
(Петя)
Ваня-брат готова миска
С кашей, ложечку подкинь
(Миша)
Как и мы сиротка-плюшка,
Как и мы моя гармонь.
(Иван)
Эх, добавку тут оценишь
В лютый голод и мороз,
За кусок с ним повоюешь,
За второй пройдешь тьму лоз.
(Миша)
Эх, орет проклятый повар
Много лишнего едим
И сердито молвит говор,
По две ложки и сидим.
(Петя)
Сам же есть, как барин бритый
С аппетитом столь большим,
Ходит толстый, вечно сытый,
А братьям куска больным
Не подкинет.
(Миша)
Что есть Петя,
Лучше стали есть теперь,
Как гармонь поет по свету,
Сталь писать ты песни, верь,
Ваня боженьке молится,
Танцевать и милость нам
Подают, как суп на флоте,
Сыты, ладно, лишний сам
Я отдам кусок пехоте
Группы малой, ведь друг другу
Надо как-то помогать.
(Ваня)
Не сутулясь на досуге,
Ближнего не обжирать.
(Петя)
Верно Ваня, – братьям духа,
Надо каши оставлять,
Поделиться, коли мухи
Все решили там сожрать.
Вот поела «тройка», в полк
Младший отдала пол миски,
Два куска, картофель, волк
Ныне скушал их ни блюда
Две картошки и похлебку,
Не видать б такого люда!
Привалился повар к стенке,
Закурил, нещадно дым
Поражал в дворе беседку,
Ни почем дымится им,
Тем, кто вопреки уставу,
Меньших братия объел,
Крепко приклонив, устало
Спину: словно холод грел.
(Миша)
Чтоб мне братья в серединку
С песней-сиротой вставать,
Надевать худы ботинки,
Ношу нашу запевать
Вот пришли на наше место,
Вот родной вокзал, встаем
Песнь звучи, гармонь известно,
Обжигай всем слух огнем.
(Петя)
Эх, братья сегодня праздник,
Знайте, люди подадут,
Подойдет народ к нам разный,
На хлеб в ладонь кладут.
(Миша)
Бой неравный, лица в лежку
Братья лихо закрывай,
Доставай брат-Ваня ложки,
Петя-брат, пора вставай.
Ноты прежние беру,
Эх, покушаем то плотно,
Завтра братья по утру
И еще дадим пехоте.
Зябнут пальцы и суставы,
Вдруг начался тут концерт,
С земли-матушки их главы
Поднялись, давай билет
Мелочь падает звеня,
Голую ладонь целуя,
Сколько боли день и огня
В альте выльется, ликуя.
Петь то – целая наука,
Как и песни сочинять,
Как молится – тоже штука,
Холод-враг, так отступать.
Песнь пропета, братья мигом
От толпы скорее с криком.
……………………………
…………………………….
……………………………


1. (1999, начало апреля, слово о граде)

Плывёт, растет история
Над русским южным городом.
Развейся слова речь
По рекам славным маленьким.
Благослови ты реченька
Сиротское словцо.
Сияет ныне солнышко
Святое из небес.
Злодейства ныне морюшко
Царит в печальном городе.
Пролейся речь сиротская,
Тона стихов тяжелые
Про казначейство темное,
Про жизнь прожитых мест.
Начнись густая речь.
Идут пустые улицы
Горят по ним фонарики
Проулки вечно грязные.
О, юг под солнцем чистеньким,
Где рай цветёт божественный
Святейший господин
Машины дарит гражданам
Не о тебе ль словцо?
Да нет, о жизни бедненькой
Прожитых нищих мест,
Где дамы разгуляются
И мужики на сторону,
Где кожаны мешки,
Гуляют сладко с зорькою,
Где добрым людям скучает
Над Волгой постоят.
Рассудит время всех
И вечность недоступная.
Здесь много нищих, жуликов,
Отчасти не работавших,
И пьющих век гуляк.
Известье приплыло,
Мужья не в шут в тревожились,
Где жен в квартирах заперли.
Приплыла делегация
Богатой иностранщины
Из-за границы Знать
В родимый город бедненький.
Замужняя, свободная
Глядит тут дама быстренько
Как хахаля богатого
Скорее подцепить.
Женаты многие
Из гостей господа.
Уж многие деды
И куча внуков бегает.
Слуга отеля раненько
Продрал глазенки лишь
Ему орут хозяйские
Набитые век рты.
А ты ещё не встал!
Да был семнадцать лет.
Слугой детдом отдал.
Парнишку, надо ж жить.
Воришка был какой.
Карманы пьяных толстеньких
Гостей валяющих
Изрядно обчищал.
Гостей столь щедрых, пьяненьких
Дарящих девок золотом
Сверкающих костюмами
Малиновыми, черными.
Поднял портье на ноженьки
Бежит, что сил в себе
Готовить блюда разные.
Бывало господа
Ему дают пощечины,
И баксы, коль обед
И вкусен, и велик.
Начистил туфли важные
Хозяйским господам
Обрил, постриг, обтёр
Их стол, накрытый царственно.
Калинку заиграл
Затрясся пол под топаньем.
Танцует иностранщина
В веселье, зная толк.
Стоят у входа девицы
Ого, да целый полк!
Глядит Маруся милая
И как же хороша.
Глядит на право девица
А сколько тут то долларов!
Красиво в очи пялится.
Пленится немец ей.
На утро немец пьяненький
Женился на красе.
В сиянье Марья местная.
Сияют очи хладные
Расчетливым огнём.
Вступает время горькое
Работы и мольбы
Немытых, нищих, бедненьких
Их толпы всюду тянуться
С просящею ладошкою
К отелю очень знатному.
Жил добрый старец маявший
Емелей звали дедушку
Начальничек седой
Он роскошь не любил
Фасад невзрачный рос.
Хоть дедушка уже,
Но жизнь во всем любил.
Он многих обманул
В деньгах и махинациях
Любил игру опасную
Финансов, воровства.
И бизнес, и судьбу афёр,
Ходил в футбольный клуб.
А у соседа спер
Ведро, ну смех один.
Ну, впрочем, по душе
Он всем, не чает жизнь.
Серьёзным и заботливым
О близких и друзьях
Он был, в делах без слов
И не сговорчив так,
Широк в плечах развернутых.
Любил бюджет и денежки
Он гладить, мямлить пальцами
Когда стучат в нему,
Приходят люди праздные
Зарплату получать.
Он взятки брал, как все,
Ну, впрочем, как и все.
Ну, кто же не берёт?
Он к дамам щедр был
Он джентльменом речь
Ведет, коль выпьет с дамами
Его боялись все
Чиновники и пьяницы,
Пред ним все люди ползали
Просили век совет,
Сходивши на порог.
Любил учить молодчиков
Мозгам, делишкам денежным.
Как красть и воротить,
Как надо править городом.
И нужды рассчитать.
Он не краснел, когда
Из банка выбивал
Кредит на дело нужное.
Но отдавал всегда,
То слухи всенародные.
Но также воровал
Немало, но скрывал.
Он был женат, внучат
Всем славил, восхвалял.
Благословлял к венцу
Сыночка – дядю Павлика,
Живущего широкою
Ногою волосатою –
Мохнатая рука!
Емеля – его батюшка
В семье крестьянской рос.
Привык так мерно жить,
Работать и копить!
Какой же старший внук
У деда вскоре вырастит?
Он всё дарил друзьям
Машины, самолетики.
Добрейшим барин был.
Давал и простакам
Полтинник на досуг.
Легко любить умел
И плакать до зари.
Красивых привлекать
И дам, и жен, поя
В столичных клубах прибыльных
Весеннею порой.
Любил, страданью бедному
Напившихся внимать.
Жена его красавицей
Была, не отвести
Да от нее очей.
Походкой лёгкой, пламенной
Очами лучезарными
Пленила всех гуляк
Высокая и стройная,
И локон черен как!
Глядишь, с дороги пьяненький
Уж мчится пьяный молодец
К жене Емели старого
Глаза ее небесные,
Сияющие, алые
Как синий ясный сон
Уже сверкают хитренько.
Его жена, да первая
Скончалась уж давно
Женился на младой.
Едва ей двадцать стукнуло
Ему с пятой полтинничек
Но внешне по сохранности
Красив, высок, широк.
Женился на красавице
Его сынишка старшенький
Любитель сладкой водочки
Был весь сказать в отца
Годов, как двадцать пять
Должно ему исполниться.
Черноволос, плечист
В отца во всем пошел.
Усы черны змеиные
Взгляд пылок и хитер
В рассвете жизни младости
С женою жил молодой.
Теперь пусть речь о папеньки
Правдивая струит
Отцу Степан прислуживал
Как обнищал, когда
Дефолт все скушал денежки,
Да плюс наследство дедово
Степан по казино
Спустил в столице северной.
Он часто в вытрезвители
Гостил в дрезину пьяненький
Участник мелких драк.
Отцу как братом был
Когда долги Емель
За Стёпу отдавал
А был Степан начальником
Никем стал, друг помог.
Дал дом Степану, чайником
На чаи наградил.
Да был ли век друзья
Помогут – настоящие.
Емеля храбрым славился
Ходил в трактиры пьянствовать.
Любил его народ
За слово, дело твердое.
Он близок был к простым.
Всегда хороший слушатель.
Судебным был наставником
Когда наступят спор.
Он где угодно вписывал.
Шла молодежь к нему
За советом, подсказкою.
Красноречив век был
Не скажут, что ты лжешь,
Коль речь свою начнет
Дорог не любил пройденных,
Путей уже протоптанных,
Едва ли шел заметенным
Путём, где холод, мрак.
Сынок – Ерема младшенький
Был у Емели старого,
Похожий на отца,
Юнец уж очень умненький
На шалости и пошлости.
Отцовский речи дар
Имел в наследство громкое
Немало интригующих
Развел он сплетен плеточку
Бездельник и студент.
Благодаря нему
Студенты иностранные
Похлещи местных пьяные
Ругают матерщиною
Да в местном славном колледже.
Весь колледж милых девушек
Следил за ним холодненьким,
За первым женихом
Их нравы презирающий,
Не верящий в любовь.
И в чудо сокровенное.
Случилось горе горькое.
Чудак влюбился пьяненький,
В какое море бросился!
В нем закипела кровь


Идут годы страдальные
Едва ему то дышится
И сердце больно жмет
Любовью он природною
В красотке воспылал,
А в сердце стая бурь.
Гульба равнины светленькой
Томительная водочка
Вливается в сердца.
Тут бродят тени всякие
Гоня людей по избушкам.
Плясала эх, цыганочка
Эх, молдаванка-девица
На площади вздыхателей
Пленила пеньем яростным
Распустит дева волосы,
Грудь гордо, смело выпятить
Краснеет, мякнет, радуясь
Ерема – год мучительный
Движенья, косы смольные ,
Улыбка, стройность девичья
Пленили парня пошлого
И сделала стыдливого
Любовь его ботаником.
Плечист, широк, высок
Ерема ныне пьяненький
Не шутит больше он
На девками стыдливыми,
Студентов – первокурсников
Не учить материть
В душе увечье горькое.
Но вот душе его увечье
Страданья очень сильного.
Он любит лишь цыганочку
Красавицу тут первую
Страдает лишь по ней.
По розе красной, раненой,
Весенней в волосах
Страдает этот юноша
В слезах он плачет горестных
В приличном заведении
Певунью увидал
Глядит на кудри мягкие,
На ручки белоснежные,
На очи-сливы темные
Упёршись локтем в стол.
И вот, вишневой кисточкой
Равнина обрисована
И красен дол весны
Апреля многоликого
С другим поет цыганочка
Преграда не проста.
Он терпит пару дней

Богатой жизни, толстенькой
Покушать день принес
Его улыбка – белая
Седа, как старика.
Не ел – швырнул поднос
Пошёл студент с утра
Пешком от сада-дворика.
Собрал он боль в себе.
Пошёл по Знатной улице
Вот ссора, ситуация.
И участь договорная.
На встречу шел отец:

(Емеля)
- Сынок ты не поел?!

Прошел Ерема лишь
И слова не сказав.
Познал он чувства горькие
Любви живую, ясную,
Что мучит чаще молодость,
Чем старость на досуг.
Так хмур и зол юнец.
А как в центральной площади
Прилюдно та цыганочка
Унизила его –
Он ползал и подлизывал
Ее следы при всех.
Она смеялась лишь
Махая черным локоном ,
Над юным чудаком.
Она в толпе замечена,
Ее заметен рок
Не пьет, не ест, лишь мучает
Ерема третий день
О ней тоскливо думает
О роскоши, как жениться
На молдаванке миленькой
Однажды в церковь местную
Воспитанницу славную,
Облезлую и в трещинах
Пошел он с братом Павликом
На службу, брата младшего
Немного освятить,
Ерема все терзается
Любовью очень горькою.
Идет по Знатной Улице
Цыганочка его
Он озарен под солнышком
Пред ней над подколенники
И молиться в слезах.
Она же высоко
Глядит, и усмехается,
Проходит гордо девица.
Когда-то он подшучивал
Над девицами красными
Влюбленными в него
Губил сердца все их..
А эта очень холодно
В нему теперь относиться
Подняла славно голову,
Презрительно прошла
А он у смерти уж
Забрала сердце юное
Его красотка южная.
Взрастала там картиночка
Как мученик святой
Пред ней он встал, молясь,
Как нищи сиротинушки
Идя по Знатной улице
Стучались в двери знатные
Прося на хлеб зимой
Вставая на разбитые
Колени пели песнь.
Его моленья чистые
И слезы так чисты.
Он свержен высшей силою
Страдать, любить, молить
Спасенья, жизни раненой
И близкой умереть.
Смеялся и теперь
Ревет, кляня в молениях.
Злой рок судьбы родной.
Теперь слова обидные
Он всем не говорить.
Зальется ли вином?
Сопьется ли не знать?
Пора развязке быть
Вот скоро юбилей
В дяди Павла знатного
Вот вечер, стол накрыт!
Элита пьяна праздная,
Столичная и местная
Поздравила его.
И вот Степан Иванович
По делу мелкий взяточник,
Поесть и выпить любящий,
Потанцевать, попраздновать
Поздравил Павла старшего,
Недавно взятку мелкую
Коньяк «Пять звезд»
Два литра принесли
Ему за подпись нужную.
И лишь Емеля скромничал
Не ел, не пил, а пел.
Крестьянский паренек
Работал напролет.
Тогда Степан Иванович
В саду его прислуживал
Стрижа газон большой
Чрез всяки пять минут
На кухню бегал барскую
Поесть и выпить знатного
Вина и мяса чистого
Экологически!
Широкий стол накрыт
И отшлифован пол.
Сидят все чинно важные
Кто с дамой, кто-то с любовницей,
Кто с секретаршей тут.
И стол накрыт, то царственно
На миллион рублей
И фрукты, вина знатные
Ну, как тут не жить!
Лакеи, тоже пьяные
С подносами стоят
Гремят бокалы звонкие,
Кто вытирает нос,
Кто слушает напев.
Поют цыгане с пляскою
И жгут сердца пьяненные
Стариной песней, звонкою.
На пляски каблуки!
Обычаи старинные
И быт, и нравы барские
Толпятся с современными
Реалиями все.
Пена в бокалах сладкая
Емеля сало есть.
Со смехом влага пьяная
Развеялась от дурь –
Махают дамы пьяные
От духотищи платками,
С цыганами все в пляс
Как опосля рассказывал
Детдомовец-цыган
Плясавший там на вечере,
В тех. сервисе работавший
За трех у дяди Павлика,
Платившего детдомовской
Казне гроши голодные.
О, боже, кто, где спит
Кто, где как, мог устроился
От выбитого барского,
Заморского вина,
Кто от жены сбежал
На пир гулять и праздновать
И вот жена хозяина
Взяла гитару черную
Запела голоском
Емели сердце дрогнуло
Дрожь по ногам пошла.
Жена его сердешная
Под ручку увела
На свежий – плохенько
Емели с пенья сделалось
А зале разговорчики
И речь пьяна лакейская
Еремы нет в гостях
Следить он, ездит сутками
За молдаванкой той.
За каблуком так топнувшим!
Он жмёт педаль железную,
И едет вслед красавице,
Увидеть лишь ее!
Ему на все уж по фигу
Насмешки, унижения
На все юнец готов.
Его гнетет волнение
Как томно он поет
Ей серенады сладостно.
Ну, впрочем, о другом
Вот мир дивиться счастьицу
Недавно приезжал
Кумир тут выступать
В одну влюбился девицу
После концерта шумного
Признался ей в любви
Под утро под венец
С провинциалкой он –
Кумир младых – певец.
За брата Павлик пьяненький
Волнуется теперь
Глядел в окошко праздное,
А где Ерема брат?
Уж трое суток не было
На утро встал тогда
Он под лазурью ясною
Ушел, куда, чего?
За шагом шаг, на памяти
У дяди Паши вспомнилось
Как за своей женой
Ухаживал, краснел!
В свой девятнадцатый
Влюбленный, рока год
Как догонял он женушку
Свою с рассветом гаснущим,
Как ей дарил цветы,
Лишь слезы утирал
О, боже молодёжь:
Волнение одно
Взрывчатка и горение,
Любовь, страданье, огниво.
Туманит та цыганочка
Уж третьи сутки он
Сидит в машине, мучаясь
Под окнами ее.
Вздохнёт и включить что-нибудь,
Жаль не понять любовь.
Вот утро, случай выдался .
Она идет – красавица
Цыганка дней его.
Все мимо, гордо, холодно
Ерёма с боку к ней
Крадется, слово дал:

(Ерема)
- Отвергла дева ясная
Меня ты, иль нет так?
Нет сил, скажу любимая
Тебе Помела милая
Мне без тебя не жить.
Мне всё равно на мир,
Мне не зачем тут жить
Шепчи короче мне,
Иль сейчас застрелюсь!

С лица вдруг слезы хлынули
Знать скоро смерть иль жизнь?
Тоскливо посмотрел
На землю юноша
Угас волнистый взгляд
Он пистолет к виску,
Готовый выстрелить
Она бледнеет – девица,
Смутилась, слезы ясные
Из глаз ее текут
Огонь гнетет сердца
Их жжет любовью сильною.
Опасные мгновения!
Стыдиться перед ней
Схватил её он за руку.
Она ж дала пощечину

(Помела)
- Ты что, лопух увешанный
Сейчас кричать начну!

А он с лицом заплаканным

(Ерема)
- А знаешь, хватит, все!

(Помела)
- О, нет! Прошу, тебя
Люблю, нет, не стреляй!

Сказав, она заплакала
И просилась к нему.
Видать притворство дурное
Прошло, упорство твердое
И вместе век влюбленные,
До гроба неразлучные!
Проснулось сердце девичье.
Он на колени встал
Колечко обручальное
С признанием вручил
И счастья им, и благ,
Здоровья, жизни праведной!
И вот то жизнь идет
В халве и без забот,
Веселье, деньги, мед
Какое счастье манное
Да вроде все тут есть
Богатство, младость, честь,
Любовь, а все ж страдания
И у богатых есть,
И слезы, и несчастия,
Но не об этом речь!
Бывало птаха малая
Летит зимой голодная,
Спускает, бьются крылышки,
А кушать хочется,
Напрасна ее силушка,
И падает, лежит,
И мерзнет в поле намертво.
А кто-то сиротой
С годов малых в работишку
По утру в сильной голоде
Идет в лохмотьях городом,
Не падая ли чуть!
Работа, школа, армия,
И если доживет,
А дальше жизнь рабочая,
Семья полуголодная,
Куда же сироте
И да же взрослому
Податься, и пойди?
Жилья нет, и работишка –
На хлеб и воду пресную
Хватает – вот оно!
А жизнь, коль хороша,
Восторгом младость греться
Достатком, разве плохенько?
Чтоб хорошо всем!
Иль будет, не сказать семья?
Детей забыв, и про себя
И мать сопьётся и отец
Вскоре сын — детдомовец?


2. (1999, 10 апреля, суббота, вечер)
Весной рабочей, юною,
В краю большого города
По тёмной, тихой тропочки
С работы шёл Колым.
Работающих временно
Провинции у голода
Из деревень разрушенных.
Шли братия рабочие.
Кудрявцев Коля – пьяница,
Но плотник первый был,
Жарков Иван паркетчиком.
Златов Сергей Иванович
Бригады командир.
И первоклассный каменщик.
И Боря Голубцов.
Был мастером, да завидным
На руки все и вся.
Шли трое из детдомовцев
Заочников-вечерников
Бригады трудовой.
Иван - хороший каменщик
Иван-брат-сирота
Подсобники родимые,
Брат Петя-сиротинушка,
Брат Миша-сиротинушка
Промолвил горько Петенька

(Петя)
- Как кушать братья хочется

В могильной синеве,
Глядит в слезах на крестики
Унылый холодок
Не пролитой, да реченькой
В небе, тревожной вечности,
Ее идей не знать.
Она вода холодная
О чём-то плачет с криками,
О днях грядущих, будущих
Гуляет ветер быстренький
В лесах целует, радуясь,
Листы в дожде промокшие,
В просторе гонит птиц
Бежит на пламя гроз.
Грохочет гром земле
О чем-то говорит.
Хмура густая синь
И ветер хмур видать.
О том поёт гармоника,
Гармоника дорог
Просторам, нивам, полюшке.
Рвет ветер траву, рожь
Уносит в дальний край.
Где живности не кормлены.
Зимою белой, белою
Разносит хлад, мороз
Качая тихо ноченькой,
Берёзоньки Руси,
Срывая листья влажные,
Вздымая солнца пыль
На поле весной пёстрое.
Сказал Иван цементными
Чеша затылок пальцами

(Иван)
- И мне то кушать хочется

(Миша)
-И мне бы, хоть кусок.

Как вольно ветру жить
И хорошо, не нам.
Житуха не раздольная,
Сиротская, невольная,
Тяжелая тут жизнь.
Промолвил громким голосом
Поставленным, серебреным
Брат-Миша-сирота
Все в думе шел Колым.
Гладят в простор ребятушки
И вскоре о своём.
Как всяк, любитель Коленька,
Поднял тогда с диванчика,
Достал бражки бутылочку.
Держал путь по товарищам,
Бутылку окрестив,
Помазав салом хлебушек,
Коров шёл он пасти.
Овцы тут не нашлось.
Ловил её упрямую
И выгнали его.
За ней воришки шли,
Как волки, в лавке продали
За сотни две, а далее
Бригада дружно шла
С работы мастерской.
Разговорились путники,
А время всё летит.
Речь как с шести затеяли,
Как солнце вдаль зашло,
Как вечер грянул пасмурный.
И шли, души не чаяли,
Темнеет, едет в новенькой
Совсем в «БМВ» и галстуке,
Крутой и вертит музыку,
Как пьяный с девой ясною,
Чуть Петеньку не сбил,
Задел на том и ладненько.
Остановил и спросил.

(Крутой)
- Куда идём почтенные,
Глядь на ночь вы задумали,
Возьмите выпить сто.

(Колым)
- Езжай своим путём,
Чуть пацана не сбил.

Сказал ему Колым
И засмеялись путнику.
Он укатил быстрей.
Подростки переглянусь,
Молчат и просто думают.


Вот ночь близка, восьмой часок.
Горит звезда багровая
И месяц видят, как плывёт,
Темнеют небеса.
И темень режет ноженьки
Холодною усталостью
И гонит, наклоняется
На лес дремучий чернь,
Ночь к Коле привела
Домой и в огород.
Глядит подросток Миша
На славную дороженьку
И думает умом.

(Миша)
Ну, вот настала ноченька
Для нас тут братцы славненько,
Немало наши ноженьки
Километров прошли
И к ночи добрели.

(Коля)
Присядем, моя спинушка
Товарищи болит,
С зарей наступит солнышко,
Там встанем, выходной,

Свались в сени путники
К дровам с пути асфальтного,
Костёр из шишек, веточек
Под дубом развели.
Бутылку старший Коленька
Из куртки достаёт,
Достали рюмки-рюмочки,
Стаканчиков наделали.
По сердцу вышла водочка
Горячая, заводняя,
Огурчики зелёные.
Заснули мужички,
Как выпили, наелись
Чуть-чуть так не уснули,
Ещё и утро не настало
Как снова славно выпили
И ерунда пошла,
Прохладно, завтра выходной,
Стоял туман над ветками
Весь дряхлый велся, мается
Под ветер по буграм.

(Пьяный Сергей Златов)
Гребут одни богатые
Наследие и чинное
И урожай родной ,
Сырую рыбку, сладкую
Едят, а много купчиков
Пузатеньких стоит
Побритых без бород
С товаром благодатным
И кушаньем златым.
Хочу я кушать сладенько!

Расплакался Сергей,
Друзья же утешаются.

(Коля в дупель пьяный)
Гляди мои родимые,
Там хорошо с бородкою
Наш местный батя-батюшка
На «Мерседесе» ездит.
Обидно мне за церквушку
Воспитанницу славную,
Открытую в развалинах.
Я батю видел толстого,
В трактире выпивавшего.
Он водочкой крещёною
Меня не угостил,
Мою он, мою матушку
За деньги отпевал.

Заплакал Коля пьяненький,
Друзья же утешаются

(Борис пьяный)
Помилуйте о бедного,
Три годика я холодно
Работал на заводишке
Четырнадцать часов.
Станочек ржавый мой,
Три года не едал
Без тысячи – зарплатишки..

Заплакал, утешаются.
Весна темнеет красная,
Ручьи волной по холмикам,
По чащам тихо прыгают
С асфальта почерневшего.
Ржавеет, стара техника,
Играют мало деточки
В развалинах заброшенных,
А кушать, как захочется
Накормит мамка их.
Всех слёз весна тут вестница,
Свой стан в лесах раскинула,
Листочки славно-славненько,
На почках разошлись.
Прошли снега далёкие,
Земля с песочком грязная,
Гуляют пары младые
С колясками, младенцами,
О, диво, высший свет!
От ветра мёрзнут нивы,
Из труб течёт отравушка
И воздух вонью рвёт
На нивах так пропитанных
В оврагах запахом.
Вздымают ночью лунною
И вянут, зарыдав.
Пришли домой детдомовцы,
В детдом родной и плохенький
Не ели, на ночь глядючи,
Разговорились так.
Поведал ясновидящий
Свой сон Иван больной.

( Сон Ивана)
В лесах глухих,
Родилась жизнь,
Могильная жизнь,
Пролился дождь
В сиреневых далях.
Пел песнь соловей над могилой,
Покойник из цветущей могилы
На серый бугор, полон тоски.
И луна на небе
Взошла, погасло
Лунное страдание.
Утихла ночь, день настал
Солнце засветило.
Лик вечно золотым,
Целует вечность гробовую.
О, разруха, о, небо
Казались вечным путём
И ветер свистел, и пел о тревоге.
Махал крылом орёл молодой.
Летел крутил и цели вечной.
Сияло солнце и билось сердце.
Летел к солнцу, не долетел,
На солнце летел, вдохновенье,
Время золотое
Вело, второй братец
К цели летел и чёрна точка.
Не может достичь второй орёл,
Жизнь коротка и время немного,
А цель вечна, могила взяла,
Лежит разбитый в дребезги
И кровь змеёй течёт.
Первый разбился, почуяв смерть.
Зелень греет солнце в память погибшим.
Алея зацвела, спускается вниз
Тепло к птенцам в ветвях.
Из веток в гнездо луч прокрался,
В листве деток греть.
Овраги глубоки, красна земля,
Леса густые и зелень темна,
В ней тайны скрыты,
О, небо, вижу знакомое,
Свободу и счастье.
Земля согрела, прах тело.
В голубом океане огонь загорает.
Глухо спит под плитою смерть,
Впадины светят и горя темны,
И страх скользит по мыслям и телу,
И тайны, и голос упасть не дают,
Из щели кричит, ты не нужен,
Поживи, жизнь хороша,
Держи её и мысли в теле.
Вижу могилы и факел красный
Ногам свободу не даёт.
И жив я скорбно под тусклым светом,
И красные стены от боли горят.
Сердце бедное, слёзы льются
Пол лицу моему, дрожат уста,
Что-то скорбит в груди и тоска,
Ночь глухая и тёмная тьма,
И синь в вышине темнеет.
Заснёт кто-то, лица не видать,
Погубит себя, слёзы льёт, отдых ползёт,
Земля содрогается от холода-стужи .
Кто-то в цвете живёт,
Желтеет листва, крылатая осень,
Смерть золотая, а зелень дороже,
Густые леса болота и смута,
Ходит покойник по лесу,
В жизни цвет, обширно кладбище,
Дрожат жители и руки вытянуты,
Молчит голодный, в могиле не едал,
Как кушать хочется мёртвому.
Вижу себя, стою голодным.
Голосом хриплым у меня просить
Еды, отдаю последнее.
Живых не ест, добрый, пространство гудит.
Темна синева, покойник ходит,
Ищет поесть, птица, кружит,
Спит на плите, к смерти не хочет,
Страданье лес, земли
И небо смирено глядит.
Смерть холодна и боль голодна.
В вышине неба ангел поёт,
Калека убогий на цветы садиться,
На камне древнем горькое поёт,
За здоровье и счастье людей
Сознанье, теряя, падает,
Вместо рек текут
Потоки горьких слёз.
Кровавый огонь, борьба,
Умирают молодые,
Земля берёт их жизни,
Не живые летят, плачут,
Даль голосит тоскливо,
Тополь зеленеет рядами.
Гроза, вечер настал
В синем небе дым огневой
Дугой загорелся, гроза-тоска,
Зори огромные в небе,
Толпы чего-то, лица.
Явственно вижу,
Переполнились сияньем,
Сгорающее страданье.
Век облился,
Жёлтым маревом мгла,
Дым веет и верою сильной,
На коленях, корона на нём,
Кровью глаза обтекли:
Лучезарные лучи.
Тучи развели смутой холодной
Вдали больной,
Руки простёр
Повисшие от мук, посинели,
Измучен, покручен, повис без дыханья,
Ладони изодраны в красной крови,
Красные знаки — о, небо, прости!
Мраки густые нависли,
В тумане уставились пусто,
Окровавленный юноша распят
И грохотом звонким стучат молотки.
Впало лицо и тело
С пятнами красными, тёмными,
Колотят долго, жёлтое всё,
В бинтах шелестит пелена,
Нет слов и веры,
Раскрыты пещеры, тусклым светом
Скорби тоскливой бой, удары,
Шар пылает в огне кровавом,
Земля сгорбилась долами,
Размыты поля и леса.
Тьма глухая, а дальше туманы
Пасти чудовищ, белый свет поглощает,
Обнажился ужас — пожары и тьма,
Рвётся тоска — холод и оползни.
Ствол покачнулся, обрёкся
Свалился в эфир облегающий.
Вампиры, как видно в гримасах,
Труп снимают с креста, съедают,
Полем влачат по дорогам,
Рёбра сломаны, руки скручены,
Тело измучено,
Венцы терновые,
Мертвецы живые,
Лазурь временная, от темени сорвана,
Вырубленная ветром.
Мрак эфир охватил.
Эхо грянуло смерти,
Божество смирились палёное,
Пронизав пространство вечно,
На земле струясь,
Подтёки с иконы развеяло ветром,
В атмосфере сияющей,
Пустыней реальный мир стоит,
Преисполнен светом высоким сверху,
А дно темно на земле,
Солнце сияет огнём.
Век стал отныне чёрным.
Не вижу — далеко!
Просторы не вижу!
Могила протёрлась
Пред бледным крестом.
Под суровым сводом
Мальчишки крестятся.
Небу молятся в неизвестности,
Сердце болит от убогих мест,
Крестили святые
Местность обвила
Сухие и строгие.
Хлеб вырастет сочен и вкусен —
Святыня — весна расцвела —
Березы звенят — манят цветы.
На железной дороге они горят,
Взглядом уводят в невозможное.
Тьма голосов твердит одичалое,
Вдаль по линии убегает паровоз
В сети тумана и выстрел!
Я вижу огромная сфера
Сияние свое опустила,
Жёлтое, мёртвое,
Впалое тело, глазами,
В тьме на паровозе висну,
Не понимая без известья.
Странный, пламень горит.
Заря пропала и чёрная мгла
Взоры возносит.
Из дыма нисходят тени холодные,
Пространство переполнено ими,
Пенье огня, глубь бесконечная,
Темень, весна простёрлась —
Страданье-покаянье
Горит в истерзанных сердцах.
Кто взывает милосердия.

Наелись неразлучные
Друзья и так заспорили,
Кто больше хапнул денюжек,
Кто зажил широко.
Орёт Иван с просонцы,
Зевая всем везде.

(Иван)
Кто где, когда работает,

И братья-сиротинушки

(Петя)
Дьячку святых, молящему,
Украл он больше всех,

(Миша)
Нет олигархам пламенным,
Светлейшим и брюхатым,
Нечестно крали нажили.
Банкиру толстопузому
Владыке жизнь сладка.

(Петя)
Скажу я кто работает,
Чиновнику и барину,
Иль бизнесу залётному
Прекрасно жить, в труде
Они всегда работают
Умом природным дай им бог
Здоровьица и счастьица,
А красть, горазды все,
Подростки те же пряники
Воруют с лавок маленьких,
Есть честные и добрые,
С талантом и народные
Руководители!
За них и жизнь не жалко братья
Отдать, коль за народ.


Как хорошо, что прежнее
Спор дружный не свело,
А мужики ругались
И плакались от бед.
Во спор тогда вцепились
На кирпичах родных
Кричали там-то всякое,
А юноши послед
Кричали и смеялись,
Пока владельца не было,
Кричали, раскричались.
Пошло у них залётное.
Работать, поработаем,
В раздорах будут с спора
Тут мужики с работы славной.
И отзывается теперь,
Эх, удаль лихо слышится,
Всё матом переполнилось
От спора языков.
Кукуют пташки с тоном,
Ползут зверюшки, спориться.
За делом мужики,
Но дело всё единое
И спора никогда.
Ползли деньки рабочие,
Ревут и стонут нивы
От ветра, темень, гул.
Бежит бездомный заяц,
Глядит в окошка Миша
И «голос» дать решил,
Гармонью подыграв.
У Пети потемнело
В очах и слёзы хлынули,
У Вани замерцало
И слёзы потекли,
В плену гармони, голоса.
«Прорезался» в четырнадцать,
Поставленный, красивейший
Природный «голос» пения
У Миши-сироты.
Звуки опальные,
Тоном печальные,
Тлеют как свечи,
Звоны звучащие,
Грустно поющие,
Бархатно пенье,
Пенье мятежное,
Тон серебристый
Мягкого тембра,
Льющийся дико
Свободным ручьём,
Сладость пристрастная,
Тайна всечасная
В голосе льют,
Сочно поёт.
Огнём святым внушается
От жгучего, армянского,
Высокого звучания
Их голову туманятся,
С тоскующей гармоникой,
Рыдающей и жалобной.

(Миша)
Эх, братцы, да спою

(Иван)
Давай одну сиротскую,
«Сиротскую, коронную»
Голодную, холодную.

Лишь пальца дали клавишам
Удары плавно тихие,
Мелодия пошла
И голос армянский.

(Песня 1.
«Коронная, сиротская»,
мелодия из песни «В землянке»,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм Иван-сирота, Петя-сирота)

— Над могилою тучи плывут,
Над плитою сидит сирота,
Смерть голодную тучи не ждут,
Только хмур опечаленный пруд.

Навалили на лес холода,
Не тревожит от сырости лист,
Нестрашны над землёй голода,
Пой же Миша родной гармонист,

Эх, дорога, листва, да бурьян,
На дороге лежит сирота.
Он последние дни схоронил,
Он от голода пал у моста.
(повтор)
Жизнь мучимую лес погубил,
На обочине лёг сирота.

Что дорога о жизни ревёшь,
Не гудит, спит, смирено листва,
Сытой доли никак не найдёшь
У дорог сиротина- глава.

Дни холодные смерть схоронит,
На мосту гробовой ляжет лист,
Пока голос могильный дрожит
Запевай сирота-гармонист!

На ульце месяц выскочил,
И утки тихо крякают,
Летит во сад воробушек,
Глядит в окно полночное.
Рыдает Петя горестно,
Потоки слёз стираются
С угрюмого лица.
Без чувств Иван валяется
С лицом залитым полностью
Горючею слезой.
Поднялись птицы с нив,
Пищат птенцы-младенчики.
Соловушка замолк
И щемит, плачет сладенько
От «голоса» природного
И ноты не найдёт.
Проснулася кукушенька,
Задумалось лентяйнице
Спросонок куковать.
А Миша гложет корочку
И плачет сам в углу,
Не вырос ныне хлеб,
Под вечер ели братия
Тарелку горькой каши,
Один кусочек хлебушка
Тонюсенький и чай.
Как хорошо, работают.
Выходит в месяц каждому
Шестьсот рублей святых.
Неголодно, не холодно,
Учится, деньги есть.
Глядит в окошко Петенька,
Висят гурьбою совушки,
Любуются град, городом,
Главою вверх вися,
Ночные птицы, тихие
Курлычут с нив больших,
Глаза горят их жёлтые,
Как света звёзды дальние,
Как воск огнём измученный
И месяц в небе светится,
Как жёлтенький костёр,
За Ваню Петя молится,
Без чувств, но дышит он.
Коровушку зарезали,
Мясцо народ ухлопали:
Воняет со двора.
Уставил месяц роженьки,
Как бык, костром горит,
На парочку глядит
И речи тихо слушает
Страдальных голосов.
Мычат они сердечные,
Коровы зов хозяин.
Птенцы пищат полночные,
Кричат галчата шумные,
Голодные, холодные
Пугая так возлюбленных.
Буханку достаёт
Из под кровати Петенька,
Глаза уж честно честные,
Она неловко дразниться,
Увидел, да не кушалось.
Не ели братья сладкого –
О нём лишь только слыхивать.
Без тела — наработают,
Без речи — в «ШРМ»,
Идут и дремлют урок два.
Летит сова, курлыкав,
В кустарниках всё мечется,
Пугаясь хлопом крылышек
Детишек молодых,
В сенях, где спали пьяные
С работы мужики.
Тушенку в банке праздною,
На день рожденье славное
Лис утащил в кусты,
Послушал храп и реченьку,
Во сне немного пьяные,
Не вдумавшись, поймут,
А что им та тушоночка,
Проснулись утром трезвые
В воскресный, выходной.
Напились снова, помнили
Свой путь и вновь забыт,
Помыли свои спинушки,
Подумалось, поплакалось
И сонной напились
Студёной, освежающей.
И снов спать, так Коленьки
Жена бранится вечно тут,
Ругает мужа пьяного,
Всю ночь она ругается
На койке, сна незнаючи,
Намучил Коля крохотный
Помалу, да наплакался.
Глядит в окошко Петенька.
Синицу птицу светлую
Разглядывает он,
На трубах дымом греется
Но точит когти острые,
Ко окну.

(Петя)
Ты не узнала бы,
Огонь тебя измучает
И мёртвой ты покатишься
Когтям на завтрак бедствующим
Котятам и котам


(Миша)
Да Петя, друг брат родненький
По духу, вере праведной,
Эх, не окрепли крылышки,
Она вот упадёт,
Погибнет птаха малая,
А сколько бы могла
Лесов, да облететь,
Просторов столь изведать –
Летишь туда, где вздумаешь.

А Петя спит уже.
Стоят пустые здания
И кабаки кругом.
Дороженька обставлена
Кустарниками тёмными,
Печально твердь раскинута
Асфальтом и землёй.
А ночь такая тихая
В лесах сосновых тут,
Стоят и магазинчики
С решётками железными,
Скрывая тусклый свет,
На скатерти белёшенькой
С цветами, вазой пряностей.
Канавы в процветании
С почётом принимаются
За пьяниц, спящих сладенько.
В канаве густо вырытой
Для мусора вонючего
Старик без шмоток пьяненький,
Обчистили его.
Не сниться сироте
В субботу Брату Петеньке
От шума в парке танцев.
К трём ночи взболомутится,
Повсюду стоны громкие.
Из старшей группы Машенька,
Духами надурманилась,
Надела кратко юбочку
По мужикам пошла
И в бархатной вся блузочке.
Течёт вино кровавое
По молодым губам.
Поют гитары пьяные,
Как в море брег тоскующий,
Омытый чернотой.
Проснулись, встали братики,
В окно все три глядят,
Раскрывши рот, пугаются.
На иномарке красненькой
С братвой подъехал брат.
Толпа подходит молодцев,
Дебош, ножи кровавые.

(пьяный молодчик)
— Блоха иди сюда,
Я крут сильней тебя,
Гляди, как музычка поёт,
Иди, не трусь сюда!

(Крутой)
Сказал крутой. — Кулачиться,
А хочь тебе по роже дам,
Лихая деревенщина,
Покажет крутизна!

(Пьяный молодчик)
— Худым в тюрьме я сделался,
А ты пузатый свин,
Сейчас.

Так дверью хлоп и все
На молодцев помчались.
И рёв, и стон, шатается,
Кто убежал, кто лёг,
Подрались, да намыкались
Волшебной ночью светлою.
Толпа на рынок шла,
Храпят бойцы усталые
В горящих фонарях
На лавках торгашей,
Другие, так счастливые,
Покрутимся, повертимся,
Оттянемся, нажилимся!
Друг друга против парами
По силовой борьбе
Ручной, уселись молодцы
Играют, пьяно пьяные
Играют, не жалеючи
Своих костей не жилистых,
Трещат у них суставчики,
Локтями упираются
И лица охмелевшие,
Ворочают, краснеючи
Со сладкого вина.
Смеются девы милые
И песни в слух поют.
Толпа идёт весёлая
На рынок местный, сборище,
Весёлые, не грустные.
Не спят дома, а слушают.

(дева, поет)
— В саду дождём омытым,
Песнь воробей поёт,
С огнём и камнем скрытым
Любовь в сердца зовёт.
Приди любовь девичья
К стальным сердцам солдат
И девица певичья
Их тон тебе, как брат.

(Миша)
Немного братцы хлебушка
И лимонада мне.
Я спеть хочу.
Окно закройте. Света нет
Он на ночь отключается.

Гармонь он взял старинную,
Ремень накинул на плечо,
Уже играет родная
Сестра сиротских лет
Гармошка-сиротинушка

(Иван)
— Грянь тенор голосистый,
Запой родной! Что сил!
Спой Миша-брат!
Браво!

(Петя)
Сыграй Миша-брат!
Браво!

Стирая слёзы с лица,
Глядит Иван внимательно

(Песня 2
«Тоска по родине и семье», неизвестная, старая, мелодия,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)

— Где семья моя родна,
Где цветущая земля?
В детстве жить в семье мечтал,
Где тепло и сыт, и ал.
Шёл с братьями по путям,
По равнинам и степям.

Горевать мне суждено,
Братьям жить в стране темно.
Есть и радость, и руно,
Только русским не надо.
Посмотрю братьям в глаза,
А из них ручьём слеза.

Помню годы и места,
Где стоял я у моста.
Лес подпольный в ночь грузил,
А другой станки чинил.
Бил злодей меня в бока,
Доля детства не легка.

Голодал, на снеге спал,
Вот на славу захворал.
По траве-росе бежал,
Рад был жизни, не скучал,
Пел когда товарищ мой,
За струною, за струной.

Много горя испытал,
Но так счастья не достал.
Где сторонушка моя,
Хлеб, широкая земля.
Посмотрю братьям в глаза,
А из них ручьём слеза.

Без чувств Иван валятся,
Рыдает Петя горестно,
Глаза аж все горят,
Закончил Миша-брат
С лицом залитым слёзами.
На ульце месяц прыгает!
Остановилась парочки,
В обнимку оглянулись,
Печальные им звёздочки
Светили вслед, всё шли.
Ночная жизнь нелёгкая,
Тропинка многолюдная.
На, не без пульса пьяные,
Побитые валяются.
И тополя испуганы,
Рядами раскачались.
В трущобах все ругаются,
Ругают жёны пьянствующих,
Немытых мужиков.
Получку так свою
Соседушка за март
Проводит за бутылочкой.
Владельцы кабаков
Как хорошо разжились,
Немного так живет.
Гуляют век ленивые,
До ниточки спускаются,
Долгами заливаются.
Сынка ругает пьяного,
Отец, не меньше пьян,
Орёт, бранится мать.
Не спят и дети малые,
Испугано ревут,
Ночами спать не сладенько
В трущобах хладным им.
Троим везёт детдомовцам,
В детдоме трезвом выросли,
Хоть плохеньком.
Непьющими, хорошими,
Честными, благородными,
Учащимися, дальними,
Рабочими людьми.
Трущоб, одеты кое-как
И сыты кое-как, и ладно.
На северной сторонушке,
В районом, пьющем городе.
Семья и предки пьющие,
Разуты дети малые
На южной стороне,
Большое, горе горькое,
Там семьи не работают,
Отцы без рук спиваются,
А матери бегут.
Не ходят в школу деточки
И трезвых не видать.
Лишь ночью воры шляются,
Владельцы кабаков,
Крутые ездят, воры лишь
В надежде хапнуть сумочки.
Не давно Ваня радовал
И улыбался так,
Играл и пел весёлое
Друг Миша-сирота.
Зарыли вытрезвитель
За домом их, теперь
Коль с новым годом справится,
Теперь места свободные
В канаве, на дороженьке,
Кто к дому не дошёл
И спать спокойно в ночь.


3. (1999, 11 апреля, воскресенье, утро)
С покоя поднимается
Над сонною рекой
И блеском разливается
По воздуху хладному
Небес огонь дневной.
Горит на лицах юношей,
Окно Иван открыл.
В цвету берёзы стройные,
Дыханье затаив.
О чём-то размечтались.
На тканях лип заря
Пожаром разлилась,
По небу многоцветному,
Лиловому и жёлтому,
День новых чар взошёл.
У Миши сходу молвится.

(Миша)
Вот день, поесть бы братия,
Немного хлеба с корочкой,
Немного кваса сладкого.

Добавил Петя
(Петя)
пряников,
Глоток воды хладной.

Иван сказал

(Иван)
конфет,
Чайку б горячего.

Мечтали юноши,
Грустили родимые.
Их солнце грело ясное,
Их стены глухо слушали
И птицы во дворе,
Что в ночь во всю чирикали
И прыгали прыг-скок.
Запел тут Миша сладенько
И ладонь к нему
Спустился птенчик маленький,
Пленился голосом
И клюнул крохи мелкие.

(Миша)
А дали нам бы пряников,
На брата «марс» и «сникерс»
И «колы» по бутылочке
Поели б досыта
Огурчик мареновый
И чипсов по мешку.

(Петя)
Куда ты Миша гонишься.
Как хорошо устроили
Нас на шестьсот рублей,
Плюс, кров, питание, прочее.
Куда ещё возьмут?
Начальство наше доброе,
Работу нам нашло
И ШРМ вечернюю.

(Миша)
Ты Петя прав.

(Петя)
Давай одну сиротскую,
Прекрасен голос твой
Природный и густой!

(Миша)
Включи, эх, Ваня радио,
Чтоб голос не услышали
Никто, погромче, эх, спою!

(Иван)
Не надо пой без радио,
А что так включим радио.


Гармонь печально грянула
Отлаженной мелодией,
Что Ваня небу молится
И в небеса глядит,
Ревёт, а Петя слушает,
Гармонь, во всю дрожит
С вокализа до нот.

(Песня 3
«Рабочие дите»,
музыка-мелодия Миши- сироты,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)

— Солнце палёное утром заходит,
Дети идут на завод,
Первый станочек шумиху заводит,
В очи вливается пот.

Пыль машинная, астма хранимая,
Грохот, в цепах горячо,
В косточке, спинушке боль нестерпимая,
Стонет с нагрузки плечо.

Слёзы полилися, кто затянет
Песню и все запоют,
Завтра сегодня знать кто-то не встанет,
С цеха домой не придёт.

Горькая доля рабочим сиротам,
Горькие слёзы им лить.
Ходят в субботу к дорогам их роты
Милость святую просить.

Глубоким сном захвачены,
Лежали Ваня с Петенькой,
Без чувств, с лицом заплаканным.
Их Миша ободрил.
Когда-то на поляночке
Росла бела берёзонька
Меж сосен круговых,
Закопана, прикована.

(Миша)
Пойдёмте братья к завтраку
На скатерть бело-белую.
И в шутку, всю облитую,
Железную, несытую,
Накормят, чай дадут.

Тихонько братья молвили,
По дружбе братья так.
Как хочется поесть.
Сказал Иван пошли.
Из старшей группы пьяные
Молодчики пришли.
К ним четверо вломились,
В бой Петя первым бросился,
Разбив старшому щёку
Он лёг с удара на пол
Иван в мгновение за ним
Спасать от тумаков,
И Миша, всё уладилось
Сглупил тут Петя братец,
С разбитым носом лёг,
Не стали лезть, сказали лишь

(Семен)
Почтите старших малые,
За данью мы явились,
По стольнику гони,
Иль всем быть твари битыми!
Мудрее будьте малые,
Уважь братков, давай сюда
По стольнику за месяц!

(Иван)
По стольнику отдали
Валите пацаны,
Берите свои стольники,
Оставьте нас!!!

(Артем)
Ну малый ты,
Лишь пояс красный спас тебя
И шкуру двух козлам
Ну, каратист, ну, ЧМО!
А то бы всем прислужил,
Как недоноски младшие!


Иван горел весь яростью,
Себя держал в руках,
И Петю сдерживал,
Что был готов убить
Подонков не работающих,
Ублюдков безнаказанных.

(Иван)
Идите гады, поскорей,
Себя не пожалею, но
И вам все кости поломаю.

Тут Петя к двери бросился,
На одного набросился,
Но ростом малым был
В четырнадцать годов,
В плечах уже развёрнутых,
Заехав старшему по харе
Иван и Миша тоже в драку,
Нет слов, но тяжело
Не сладко старшим было,
Сбежали видно с трусости
На славу дрались братия,
Спина к спине едино,
Друг друга отбивая.
Все в синяках, теперь
К ним больше не полезет,
Сбежала сволочь пьяная
От трусости, наверное,
Со стоном боли горестной.

(Иван)
Ну, как ты Петя, Миша, братья!

(Миша)
Болит немного сердце,
Но не поломано ничто.

(Петя)
И я в порядке, больше
К нам не полезут

(Иван)
Это точно.

С поломанными пальцами
Так каждый месяц грабили,
Со всех взимали дань.
Не били эту троицу,
Иван был каратист,
Как был при красном поясе
И с белым Петя был,
Но руку сильно поломал
И всё, давно окончил
Он в секцию ходить,
А Миша не ходил,
Со слабым сердцем был,
Нельзя!

(Иван)
Ну, слава, пронесло.

(Миша)
Забудем драку грязную

(Иван)
Забудем к чёрту.
(Петя)

К чёрту,
Забудем всё, скотов дрянных.

Со лбов утёрли пот.
Перекрестился Петенька,
На птицу посмотрел,
Пустил и хлебца птенчикам,
На землю налетающим.
Позавтракали милые
К дуплу летят по малому,
А в коридоре слышится.

(Слава)
Нет, к этим больше не поёдём,
Как психи, к чёрту их,
Пойдёмте парни к следующим,
Съестного, что будь, вынесем,
У этих деньги трудятся,
У тех стрельнём бутылку.

(Семен)
Вина у них потребуем
По нашему желанию,
Исполнится заветное.

(Артем)
А тем устроим тёмную,
Рабами будут верными!

Беде бывать, побили там,
Разбили малым личика,
Отделали по страшному,
О, боже — беспредел.
Орёт из младших братия,

(Паша)
— Расстрел вам твари,
Как богатеям, на расстрел!!!

(Семен)
— Как больно крошка.

Слышится,
Подонок говорит
И снова бьёт, и крики слышны
А воспитателю всё по боку,
Ругает только их,
До дури наорётся
И отпускает их
Карман лишь набивает.
Летают птахи малые
И Мише хоться петь.
Так встали подтянулись
К двери покушать крохотно
Прямёхонько, молчат.
Идут в слезах заплаканных,
Как в полюшке заплакали
Отмеренным аршином,
Посчитанные ивы
Пред срубом роковым
На старенькой поляночке.
Все в синяках и в ссадинах,
Опять орать по страшному,
По-чёрному тут тётя Катя,
Старшие лишь молчат
С овечьем видом, трусится.
В ушах Иван копается,
Достал он пачку курева,
Курить они в тиши
И скатерть вспоминается.
Кричит всем

(Тетя Катя)
Кушать подано.

Стол глядь накрыт царапанный
Открыты, дети взялись
За ложки и едят.
Не вина им поставили.
Не горстку хлеба свежего
Не клали супа, борща,
Огурчиков солёненьких,
Ни квасу холодящего,
Всё спряталось хорошее.
Язык не проглотить.
Увидел только Петенька.
Две ложки гречки кашеньки,
Кусочек тонкий хлебушка
И чай-стакан без сахара
И с голоду тут троица
Сожрала всё, тарелочки
До суха вылизала.
А кто-то распоясался
И не уселся есть,
А Миша весь от радости
Поел и кланяется низко,
Красивым тембром голоса
Спасибо говорит.
А парни группы старшие
Друг другу руки жмут,
К девкам пить идут.
Ну и дела, да, горькие,
Без совести катаются
На койках так и сяк,
А дальше выяснятся,
Что с брюхом две из трёх.
К ним папа не воротится,
Не свидится с любимою,
Оставить и уйдёт.
Другое дело свидится,
Другой идти решить
Свои проблемы горькие.
Другая рюмку водочки
Ему нальёт, счастливому,
До утра, как убитому.
В обнимку спать с красавцем,
Заснёт и видит сон,
Что так у них всё сложиться,
А коль беда — решение
Поведает — уйдёт.
— Как мерзко, отвратительно
И подло, низко так!!!


4. (1999, 11 апреля, воскресение, улица)
Уже идут товарищи
В саду зелёном, садике
В аллеях стройных, солнышко
Льёт огневые лучики
На листики зелёные.
Под небом ель стоит,
Как мёртвая, тревожная
В молчанье гробовом,
Качает стройно, бархатно
Стоит, аллей дороженька
Рядами и тоскливыми,
Горит, искриться солнышко,
Слепит свободой всё
По плитам серым, пасмурным.
Три друга неразлучные
Идут, да на базар.
Идут дорогой длинною,
Аллеи вдаль идут
С тревожны взглядом, веяньем
И Мише снова петь,
И в сторону ушли.
Лавина песочная с обрыва сошли,
Песок побледнел от реки ледяной,
Тоска на песке прилетела из тьмы,
Реки чернели от нефти густой.
Что-то в одной затаилось навек,
То чернь запоздалая, боже, храни,
То адская тьма подвенечных чертей,
То космоса цвет в ней покажется,
Пропасть в реке вечная тьмы,
Чуть брови нахмурив, глядел в небеса,
Руки к гармони, запел о лесах.
Гнилые лачуги, как лес заплутавший,
Стоят и пестреют с дождей химикатов.
Опасность в испуге небес замирает.
От голода туч и не ели
Белизны и лучей сладко тёплых, поднебесных,
Поели волокна пурпурных оттенков,
Сиреневы души, оранжевы пятна
Небес, распустивших в сферу большую.
Вспомниться Мише, заплачет только,
Где в далёкой Армении пусто
Крапива, дороги, просторы
Ревели от мольбы в девяностых годах.
В дожде чуть прозрачном стекали заметно
Грехи наболевшей разрухи и тьмы,
Эх, доля тяжёлая судьбы несчастливой.
Какие дожди тут лились с поднебесья.
Страданьем чистым Иван вспоминает,
Дожди ядовитые, красные, жёлтые,
Облученные помнит недавно.
Облысел из детдома один проходимец,
Свалки в полях-заповедниках славных,
Могильник густой был в овраге широком,
Мутанты-цветы разноцветные, пёстрые
Весною холодною ели росли
В ручьях разноцветных и режущих ночь,
На кладбище местном решётки густые
На поле стоят и тоскуют о падшем,
И ветер гудит у могилы-бугра
О солнце горячем, о радости юной,
О благе и жизни, о розах садовых,
О юности, счастье, страсти горячей,
О многом, о всяком, что ветер волнует.
Раскинуло утро в лесах запоздалых.
Холодные ели и кладбище мокро,
Три друга идут по обочине мокрой.
Тут предложил один из них

(Миша)
На кладбище родимые,
Пойдёте на припев,
Мне голодно, попросимте
У входа-милосердия.

За Мишей двое шли,
Лица свои обвязали, что их не узнали.
Автобус не прибыл, тихонько идут.
Вдоль линии кладбища
У ворот вот дело, упал на колени
Иван, на глаза натянувши повязку,
К небу руки, крестясь, простирает умело,
Руку в «Ветровку» Петя, второй рукав
Свободно болтает, заплакал с гармонью,
Недвижен устами, как мёртвый стоит.
В середине высокий брат-Миша стоит.
Огнём по лицу полились ручьи,
То хмуростью дикой, то слёзы текут.
Обритые на лысо, в рваных, дешёвых
Кроссовках, в зашитом, в заплатах трико,
В старых «Ветровках», в кепках, чумазы,
Немыты, не стираны, портфели огромные
Висят на плечах, на протёртых ремнях.
По 14 Пете и Ване годов,
А Мише 16 исполнилось.
(Миша)
Ну, товарищи сотни две будет
За час?

(Петя)
Будет.

(Иван)
Будет.

Лица скрыли, налево Петя,
Иван на коленях, а Миша вслепую
Дал по гармони, по клавишам старым.
Подъехали люди, идут, по гармони
Рука и вторая, мелодия только,
Неожиданно петь хмурым огнём,
Слезами, тоскою, Иван весь в крестах,
Только видят сквозь повязки берёзы.
А Петя как мёртвый не дрогнет, не сдаст,
Под голос красивый и мелочь,
На ладонь Ивана,
Богатые больше дают.
Лишь голос ударил волной по ушам,
Лишь смотрят и дальше проходят,
А Миша-армянин, брат по духу
Уже напевает тенором сочным
Вокзальную песню.

(Песня 4
«Вокзальная»,
музыка-мелодия Миши- сироты,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


— Подайте люди милые
Слепому сироте,
Подайте голодающим
Калеке и певцу.

Лишенья с детства испытал,
Слезами клянчил по вокзалам,
Я малолетства воровал
И лазил по тугим карманам.

Кричу с повязкой на глаза,
Подайте люди голодранцу,
А щёку жжёт огнём слеза.
Зачем родила оборванца.

Бежал, укрыться бы, да вот
Поймали, сдали люд за шмотки,
Украл, попался, сел на год,
А там несладко за решёткой!

(Иван)
Уже две сотни,
Пойдём, я скоро раскраснеюсь.

(Миша)
Ещё одну дорожную, терпи.

И вновь по клавишам ведет,
Толпа вокруг сбирается
И тройка отошла
Чуть к лесу и кустам.
И снова песнь звучит.
Иван что силы крестится,
Стоит как мёртвый Петенька,
А Миша петь во всю.

(Песня 5
«Дорожная»
мелодия песни «Эх, дороги »,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота,, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


— Дайте люди,
Три рубля на хлеб,
Сиротам голодным,
Беспризорникам.
Эх, ты доля
Русской сироты,
Ночь в широком поле,
День у нищеты.
Эх, ограда
Каменных могил,
Приюти отрада
На листву-плиту.
Скорбь и холод,
Ветер не греми,
Десять дней не ели
У дорог хладных.
Мы немало
От цехов прошли,
Ваня слеп голодный,
Петя без руки.
Эх, разруха
Горе, беда
Выпали на жизни
Братьям навсегда.
Счастья люди
Детям вашим, вам,
Милость подайте
Христа ради нам.

(Песня 6
«Закопай»,
музыка-мелодия Миши- сироты,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота )

— Эх, зима, зима,
А кругом снега,
Сирота замёрз,
Жизнь недорога.

Смертный миг настал,
Он упал в сугроб,
И крестом полёг,
Как убогий гроб.

Брату завещал.
Береги себя.
Ты в земле хладной
Закопай меня.

Так убежали братия,
Как пять сотен собрали,
Подальше от восторженной
Толпы, плёненной «голосом»
Бежать, что силы на ура.
Народ богатый, бедненький
Весною этой маялся.
Холодною, голодною
Земля ещё тверда.
Лежат и смотрят фермеры
В квартирах телевизоры,
А солнце тесно греет их,
Ржавеющую технику
С дождей и ливнем пасмурным.
Коровушки доёные,
Как осенью хозяйства все,
С болезней передохли,
Гниют в полях пустых.
Стоит завод поэтому,
Один лишь цех гремит.
Снег тает очень медленно,
А зелень только малая.
Земля раздета голая,
Без бархата зеленого.
И белизною чернь
В массивах чередуется.
Да, люди нынче бедные
И лавочки пусты.
Скотинушка ретивая:
Одни лишь кости серые
И ткани разложившие
Поели волки местные
И прочие голодные.
Большая редкость местная
В лугах с травой не выросшей.
Телят по пять на травушку
Какой-то пьющий гонит,
Нет лакомств, тощенькие.
Нет свежести и сочности,
Не удалась погода.
Прохладным день тут выдался.
Идут сироты юные
По улицам пустым,
Ведут речь, наслаждаясь.

(Петя)
Отлично Миша поедим
Пять сотен!

(Миша)
Славно Петя поедим.
Колбаски купим хлебушка,

(Иван)
Подальше поедим.

Платком
Стирая след от слёз.

(Петя)
А глянь, на улицах нет,
Куда все подевались,
В воскресный день?

(Миша)
На рынке

Гуляют дети малые,
Замки, в печах не топится
И дымы не видать
Собаки только зверские
От голода разлаялись,
От топота шагов.
Хозяйством занимаются
Бабули очень старые
Иль смотрят сериал.
Идут в день задней улицей.
В прудах зелёно-пёстреньких
Сидят и дохнут уточки,
И реют там же ласточки.
Хоть холод, но комарики
И мухи появились.
Сосут из кожи тощие
Не сладенькую кровь,
В прудах гуляют вольно
По брегам не осыпанным
На зависть нищим, бедствующим
Лачужкам, кротким избушкам,
Скрипящих как на плотике,
Стоит и так красуется
Гараж с красивой выделкой —
Особняку прекрасному,
Особняку богатому
И дорогостоящему,
Телегам век подщипанным,
Стоящих без колёс.
На зависть поп катается
На Мерседесе прохиндей.
А церковь белокаменная
Плывёт в болоте с утками,
Спит вечным, горьким сном.
Скрипят лошадки тощие,
Глядят крестьяне бедные,
Головушки курчавые,
А лица их не смуглые,
Ведут больного, дохлого
С глазами, словно солнышко,
Коня с верёвкой саженной,
То редкость ныне тут.
На речке бабы бледные,
Стирают, тихо плавая,
Плывут утята малые.
Коты давно голодные
Поели многих их.
Глядит детдом, страша,
Калитка открывается.
Из бронзы особняка..
Выходит дама толстая
И с белой кожей нежною,
Не в возрасте, молоденька,
В шикарной шубе норковой,
С ручьями драгоценными
Идёт к машине импортной
На рынок ехать праздничный,
На ярмарку торговую,
Куда народ сбирается.
Счастливо глав, служитель стар
Живёт ну, в правду мужики
Тогда от пьянства плакались.
Построились детдомовцы
И низко поклонились,
Подумали не в слух.
Вот счастье наше русское,
Вот нам бы так пожить!

(Петя)
Подайте голодающим
На хлеб Христа ради
Сирота бездомным.
Вам счастья вашим деточкам
И век не горевать.

Ну, сказка прямо день теперь,
Шесть сотен есть уже, эх, да.
Сказал Иван, , овраг спускает,
А грязи тьма везде,
Никто не убирается,
Помои и бомжи
По возрасту различные
Им рады. Богачи
Добра, еды жиреючи,
Как много тут выносится.
Ревёт Иван и молится,
Глядит на церковь старую,
Святую, православную
В грязи и в лилиях.
Для бедных тут училище
По вечерам, тут исповедь
Иван вёл пять минут.
А окна как тюремные,
Решётками увешаны,
Больница очень старая,
Кирпич на кирпиче
И еле-еле держится,
И кровь на кровь сливается,
Не далеко базар.
Тут кто-то оперирует,
Анестезия, диаграмма
В халатах люди, добрым всем
Спасибо, низкий им поклон.
Давно уж Петьке бедному
Сломали руки старшие
Бесплатный гипс надели.
Гостиница вот нищая,
Уборная на улице
И ржавый чайник тут.
Не стираная комната
Для редкостей-гостей
И вонь двора противная
Приходит на базар.
Народу много так,
Не видимо земли.
Народ торгует, тешиться,
А каждый малый крестится.
Торговцы в шапках празднуют
Сторонушку, да тёплую;
Под солнцем место тёплое
И денюжки деваются
Крестьянские, мужицкие,
Градские так и прочие,
До чёрту вин и водочки,
Стоят как сотни лавочек
С бельём, а рядом с фруктами.
Торгуют люди разные
И с должностей, рабочие,
Тут постоялый двор открыт
Услуг зазорных жриц.
Палатки долго тянутся,
Глядишь, братки-молодчики,
По лавкам ходят, смотрятся
Сбирают дань за день.
Рублей на тысячи потянет,
Валяются кабачники
Последние, а жёнушки
Спускают, только ноженьки
Не успевают так
Из дому подносить,
Не управляются,
Берут перчатки кожаные
И шляпки европейские
С испанскими цветочками,
А сделаны в цеху
Рабочими подпольными.
Берут платки и овощи,
И кошельки пусты.
Лишь угодить бы душеньке,
Истратят весь загашничек,
Берут по десять шапочек.
У кабаков поют
Горласто рожи пьяные,
Поют в обнимку празднично,
Хмельно им, полосатые
Берут рубахи модные
И краткие, и пестрые,
И джинсы, каблуки.
Ремни на девах чёрные
И юбки в блузкой кожаной,
И с косами распущены.
Краса убогих мест!
И хочется взглянуть,
И помечтать о светленьком
О счастье столь далёком.
Жилетки тоже кожаны
И крутки, шубы соболя:
Богатые затейницы
Берут и норки редкие.
Цветут две розы, маются,
Подолом машут жрицы две
У постоялого двора.
Тут даже самые нищие
Идут нарядно бабенки.
От бархата им дуется.
Девицам школу бросившим,
Их платьица короткие
И в зеркале красуются,
В роскошных шубах модницы.
Не то, что нища троица,
По жизненно всё носится.
У Миши год второй
Трико, «Ветровка», Петенька
С Иваном так не выросли,
У них лишь кепки новые.
А Миша всё по-прежнему
На лысой голове
Фуражка семь как лет,
Нестирана, всё вертится.
Леса не одеваются,
Водой кругом разлились
Их долы и поля.
Купите кожу синею,
Купите ситцы красные.
Идёт торговля бойкая,
Ну, что не продают.
На верхних рядах
Толкают люди пришлые,
Под гору валят с сумками.
Стоит и ряд технический,
Вот токари и ремесло,
И кузнецы, и плуги, прочее.
Запчасти к авто — «левые».
Станки стоят тяжёлые.
В воскресенье ровно год как,
В субботу, руководство
Дома детского открыло
Как торговые палатки,
Кто постарше из подростков,
Те стоят в мороз, жару,
Мала часть в детдом дохода,
Остальное по карманам
Директрисы и других,
Идут по тропке бородатые
Шагами вольными,
В ботинках модных топают
Торговцы-мужики,
Тужатся, толкнут
Станок, в машину тащится.
Расправят спины толстые
И валят этот воз.
Ревёт, какай-то бабенка
До дури в шёлке пьяная.
Идёт, поёт, качается.
«Подвеска» поломалась
Машины «Волги» делает
Мужик, гнетя, ругается,
Бранится, так намучится.
Что дура поломалась,
Купил, и года службы нет, так
Ногою, затоптал.
Идёт по лавкам троица.
Платочки деревенские
И шапки молодецкие,
И обувь нынче новая,
Карманные изделия,
Фарфор и украшения,
Но это не к чему,
Иван чуть не упал,
Раскрыл свой рот и вытаращил
Глаза и вспомнил бедную,
Пролив немного слёз,
Воспитанницу детских лет;
Церквушку стен разрушенных,
Молитвенник родной.
Берёт поповна толстая
За тридцать тысяч парочку
Сапог, кошель не рвётся чуть
От денег при имеющих.
А вот какай-то девонька
Сапожки вертит летние,
Про цены дядю в спрос,
Глядит торговое.

(Торговец)
Товар хороший, жизнь,
Носи, не разорвёшь,
Бери ты туфли чёрные,
Ни то иди любезная.

Пошла в другую лавочку
Товар смотреть себе.
Другой торговец крохотный
Ей держит речь свою.

(Торговец)
Купите туфли мягкие.

Купила и ушла.
Сынок какой-то прыгает,
На шею мамке вешает
И просит-теребит.
Торговец даме. Видите
Дитё купите «сникерса»,
Хороший он у вас,
Гостинчик вкусный, сладенький.
Сынок по виду ластится
Об мамку словно кошечка
И трётся, и мяукает.
Подарочка как хочется.
Глядит с вниманьем троица,
Как многие прохожие
На богача-владельца
Заводов, мастерских,
Из «БМВ» вот вылезет
Сам пьян, младым и стареньким
Подарки раздаёт.
Глядят глаза бесстыжие
Под два, по три берут,
Без денег ненасытные.
Жалеет, убивается
Убогих горем он,
Бомжам поставил водочки
И мужикам, кто был.
Народ к нему сбирается
И кланяется, слушая
С работы, хлеб смочив,
Едят от жара пьяницы,
Червонцы кошеля
Вытянет импортный
И бедным раздаёт.
Сам при своём останется,
Был роду купчик знатного,
На фабриках своих.
Брал лучших он работников
Три шкуры-смены драл
С зарплатишкою малою
Всех свято одарял.
Другой работы не было
С зарплатою «высокою»
Тут в местном граде, пьянствующем.
Вот вышел младой празднично
В высоких сапогах,
В костюме дорогом
И шубе на меху,
И в шапке чисто норковой
С двумя на «ночь» красотками,
Был холостяк и пел,
Что вместе поподалися
С кабачниками пьяными,
Был в постоялом дворике.
Народу барин нравится
За простоту и праздничность,
Ну, слово идеал!
Хвалили, не на радуясь!
Бабули высоченного,
Красавца темно-русого
С красотками двумя,
С «обложки» диво девицы
И глаз не отвести!
В семейном плане был
Племянником Емелюшки,
Двоюродным сынкам
Был братом как
И местным воротилою
Под крылышком у дядюшки,
Любимчиком у братиков,
Душой, самой весёлостью.
Вот дедушке пьянущему
Ботиночки купил.
Прохожие и прочие
Нахваливали барина
За щедрость и любовь.
Эх, словно идеал.
Всех одарил деньгой,
Вот сделал вид ученый,
Идёт в палатку с книгами
И всем интересуется.
Тут местный юноша
Больной и неумеючи
Читать один, богатеньких
Сынок «больших начальников»
И в школу не ходил,
Зато книг накупил,
Потолще, да с картинками:
По совести запас,
Ему читает нянечка,
С синдромом мозга «глупости».
Он болен с детских лет
И в школу не ходил.
Его лечили, как могли,
Как дорого!!! Всё без толку.
Идёт пузатый дяденька
С копилкой золотой,
Торговец славно хвастает,
Себе ж под нос.
Во дрянь лежит на лавочке,
Куда бы сбыть её,
Изделье ювелирное,
Продать бы поскорей,
Продам гляди незрячему
Иль дураку богатому
За три цены её,
Вручу кому угодненько,
А денег сгребу,
Чем больше в небе звёзд.
А вот торговый Валюшка,
Умён, но любит пьянствовать.
Косметику берёт
В селе «Подполье» дёшево,
А, боже, продаёт;
Как цены европейские;
Сплошное надувательство.
Потом на ящик водочный,
До дури напивается.
Помада тут одна
На губки наложилася,
Потрескались они.
По малому, по тёмному
Воруется, как можется.
Гуляют тут заводчики
И воротилы местные.
Портреты их рисуются,
Давно ничто не строится,
Лишь особняк большой,
Где троица батрачит
С бригадой за гроши,
Больницу, будет местною
С отделкой в «Знатной» улице
Для богачей и денежных.
Висят у них портретики
Дельцов, хапуг и воротил,
А не врачей и деятелей,
Колотят состояния
На людях бедных ложатся,
На мастерах рабочих
И на умах больших,
Частенько голодающих
И трое из детдомовцев
Заводчику покланялись
За сто пятьдесят рублей.
А люди так хорошие,
Их имена великие,
О, люди православные
Нуждающимся дают,
А книг до дури водится,
Газет, журналов красочных,
Тут на любые вкусности,
Плати, лишь деньги были бы.
От классики до мата люд
Несут с базара книжечки,
Зарплаты нынче целые
Убухают за день.
Тут рэкетиры славятся
Портретами в милиции,
Поборщиками славными
Народа и «добра».
Висят годами в розыске,
А кто не первый год
В колонии-убожестве
Сидит, свободы ждёт.
В кинотеатр маленький
Народ вдруг собирается,
В зал посмотреть врывается.
Чу! Музыка залётная,
Кто, на ногах танцуется
И в дверь одну толкаются.
Прослышалась комедия.
Идут ту люди добрые
На фильму поглазеть.
Комедия с шарманкою
Без фонограммы с музыкой
И барабанщики.
Оно для всех бесплатное,
Оно лишь чёрно-белое,
Не мудрое, не глупое
И не веселое, как сказано,
Уходят люди, «дрянь».
Хорошее за денюжки
В глаза и в бровь кричат.
Смотреть на тот шалаш
Остались только пьяные,
Кто на ноги не встал,
Руками перекинутся,
Попьют винца дешёвого
И снова спать, кто петь,
А кто арахис жрать.
Поют на ульце пьяные.
Хохочут девки пьяные,
Идут с парнями добрыми.
Поют частушки мелкие,
Полны нечистой выдумки.
На западе таких,
Веселых и смешных
Наверно не сыскать.
На улицы сбираются
К концерту-выступлению,
К шальным ,как к танцам праздничным
С гитарами и песнями.
Целуется-танцуется
И девкам, и парням,
Играющим и вольным
Подносят водки сладенькой,
Попотчуют родимых.
Не давно из тюрьмы
Бригада вышла слышится
От девиц, «голодны,
Потешили вы стенушку,
Довольно вам досталось,
Потешьте девок сладеньких
Приветной лаской-ласкою,
Пойдёмте танцевать».
Послышалось на сборище
Еда, подливы сладкие.
Наелась сыто троица,
Живее путь к обеду
Бурлит щедрей, румянее
Веселее разливное
Тёчёт на зло беде.
А в небе гром волной
Идёт в лазури тихонькой,
А молния его
Над далью блещет златою.
Лазурь эфирная,
Златая и багряная
Сменяется на серую
Колосья — дни туманные
В порывах гибнут, вянутся.
Гремит подобно молоту
И молнией рубиновой
Гроза на небе тёмная.
Шальные ветры маются
Колышут матерь-землюшку.
Народ давно сбирается
У церкви-сироты
На службу божью, праведную,
Другой, иной кто шляется,
Дерётся и валяется
В канавах и на лавочках.
Кто не дошёл, упал,
Кто петь, поёт, целуется
Со встречною красавицей.
Воспитанница старая,
Святыня, во обвалится
От звуков колокол.
Не ловко как дьякону
Перед толпой смущается,
Ну, всё равно идёт
Служить из Мерседеса славного.
На площади танцуется,
Что иглы на ногах.
Роса на травку редкая
Легла, на полюшко.
Ревёт трава багровая
Под тучей-красотой.
Стоят у церквушки святой,
Воспитаннице праведной.
В молитвах, дырках, синяках
Ряды убого-жалкие
Мальчишек без тепла.
Подходят люди, веруя
В церковь скоро сходятся.
Мальчишек лица бедствующих
В тревоге и молчание
Грозой освещено,
На листах примерно так.

(Попрошайки)
Слово люди не найти,
Счастья мы желаем вам,
Чтоб уверено идти
Вам по жизни и делам.
В дни застолья веселит
Дочерей, сынов своих:
И добро родным творить
Меньше горя на двоих.
Вам на праздник светлых дней
Вам желаем от души.
Пойте песни веселей
И душа огнём пляши.
Радость людям и здоровья,
Береги детей своих,
Дайте люд Христа ради
Два рубля на хлеб святой!

Здесь нищие голодные
По праздникам стоят
И ветры придорожные
Подсолнухи несут,
Чтоб с голоду не померло
Грядущее земли.
А спят они кто где,
В подъездах и полях.
Стоит толпа у церквушки
В шеренги две и три.
Здесь бедные, богатые
И дьякона друзья,
Точнее прихлебатели.
Вот хор поёт молитвенных
И бабки со слухом старые
По книжечкам молитвенным.
В слезах поют они.
Жуёт мужик с капустою,
Поджаренный пирог.
В два уха речи красные
Обидно, вылетят,
В молитвах девки красные
Перед крестом святым.
Под вечер ходят пьяные.
Обидно за кресты.
Орут столбы «питейные»,
«Эх, выпить заходи!»
И без того нажравшие,
Идут в кабак опять.
Поёт на сцене каменной
Девичий, звонкий хор.
Молчат и спят кабачники
Довольные с вина.
По бизнесу хлебатели
И с дьяконом во главе
Курорты всей Испании
Объездили в лета
На деньги горожан:
Пожертваны на церквушку.
Картины живописные:
В дому у бати тьма.
Воспитанница нищая
Красуется крестом.
После служенья главного
Бегут одни служители
Вино с друзьями пить.
Другие, да по быстрому
Смываются с пути.
А бабки вечно думают,
Что беден, нищ отец.
Несут горшки с пшеном
С печи с утра поджарено,
На масле всё под солнечном.
Рубаха чёрна светится,
А пуговицы золотом.
Дьяк бедным притворяется,
А сам румян, красив.
На скатерть златогривою
Наставлен пир едой.
Сидит толпа пьянеючи.
Дьяк снял с креста хозяйственно
Цепочку и убрал/
Поправил на брюхе
Покладистый ремень.
Закончил пенье хор,
Давай старушки праздные,
Немного выпив, петь,
Огурчиков солёненьких
Закусывать с вином.
Плывут по небу облака,
Туман ветвится до земли
И дождь всё льёт в холодной мгле,
Лазури след пропавший вдаль.
Играет парень молодой
В военной форме «призывной»
С лицом холодным без ноги,
На костылях, протеза нет.
Гармонь трёхрядная дрожит,
Тревожно тон под дождь звучит,
В три пальца нарушая звон,
На нём худые сапоги
И телогрейка со пилоткой.
Стоит солдат и ни гроша,
Играет тихо, глядя вверх,
В слезах прижавшись ко стене
И ветер свищет в стороне.
А на листе «солдат, подайте
Калеке нищему на хлеб,
Подайте, нету никого,
Пилой три пальца отнесло,
Гранатой ногу отвело».
Мальчишки гонят ветерана
От места тёплого, самим
Просить, тут место сведено.
Повязку Миша на глаза,
Его под руку Петя брат
Ведёт к проходу, к ветерану.
Иван за ним, поможем брат,
А прибыль всю тебе.
«Ну так и быть» Играй как можешь
Ответил Миша сирота.
И лица тряпкой обмотав
Мальчишек малых отогнали,
Ушли, с ногами-то они.
Мрак церкви позолоченный
Небесным свет лучом.
Внутри всё дьяк грозит перстом
Над восковой свечой,
Как раз сквозь тучи гробовые
Зажглись два луча.
В сторону Петя, за куст ушёл,
Проверил путь для бега,
Вернулся к братьям двум.
Иван остался у двери,
Тела стоячие зажглись,
Пожаром-блеском схвачены,
Как риза от лучей святых
И тяжело звучат,
Дрожат колокола.

(Миша)
Как выходить начнут,
Крестись, реви, что Ваня сил,
А я играть и петь,
Спою бежим к кустам.

(Солдат)
Я подыграю,
Уж как смогу.

Гармони обе дрогнули,
Пока играют.
Смущались толпы разные,
Гуляли люди праздные
И незаметно так.

(Иван)
Эх, солдатскую!

И зарыдал
Холодную мелодию,
Щемящую, старинную
Что с радио поймал,
Тут Миша заиграл
На Петины слова,
С вокализа до слов.

(Песня 7
«Солдатская»
мелодия песни «Эх, дороги»,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)

— Эх, ты доля,
Эх, солдатская,
Эх, стройбат голодный,
Эх, тяжёлый труд.
Двое лета,
Суток пол: часов
Спину гнёт солдата
Плеть начальников.

Льётся грязь под сапогами
Слезами, плетями
И глядят на них слезами
Матерински глаза

Горька доля,
Холод, с смертью бой
Русского солдата,
Не придёт домой.
Дистрофия,
Язвы, да гастрит,
Дайте хлеб голодным,
Голодно, болит!
В сенях родных
Утро не встаёт,
У могилы сына
Мамка слёз льёт.
В высь тревожно
Птица не взлетит,
А в земле холодной,
Брат солдатский спит.

Плачет горькими ночами
И днями, слезами,
Фотокарточку глазами
Глядит его мать.

Эх, боль горе,
Службы трудовой,
Ветер рвёт в просторе,
Спит бурьян весной.
Падших, смелых
Вспомним бра -атья!
Эти годы службы
Позабыть нельзя!

Сознанье Петя потерял,
Лежа с заплаканным лицом,
Его под руки Ваня с Мишей
Бежать что сил, пока
Толпа была от песни в шоке.
Идёт аллей троица
По худеньким дороженькам,
Обставленным бордюрами
Асфальтными, бетонными.
Идут леса убогие
С холмами, чащей тёмною,
С листочками намокшими,
С гнилыми сенокосами.
Стирают бабки, плачутся
На плотиках речных.
У реченьки не чистенькой
С усадьбою заброшенной
Стоят лачужки-избушки
Прогнившие, скосившие.
А рядом «Знатна» улица,
А рядом так красуются
Особняки красивые
С ручьями и фонтанами
Усадьбою ухоженной.
Бедны крестьяне русские,
Бедны солдат, рабочие,
Бедны и люди прочие,
Невесело тут жить
Порою да весеннею
Нехорошо домам:
Снега стекают, таются
На технику заброшенную,
В дома — на потолки!
Молчат, летят быстрёхонько
Года и люди мрут,
Смирено кто-то пьянствуя,
А кто с работой тут.
Куда не глянешь, кажется,
Что жизнь везде неслаженна,
Затоплены поля.
Глядит рабочий с болью,
Глядит солдат, болит,
Глядит научный с болью,
Молчат, глядя, завидуют
А домики новейшие,
Домища разноцветные,
Жилища «ново русские»,
А как тут не завидовать
Не доедая в день
В работе долгой каторжной,
И сердце злость таится,
С утра до позднее ноченьки
От большего до малого,
Все люди тихо плачутся,
Инженера и нищие,
Рабочие, солдат,
Чиновники, работники
От нищеты безвыходной.
Ни спросишь, не поймёшь
Станочек свою спинушку
Пол века гнул, ломаясь,
Работая, как выгнали
На крохотную пенсию:
Собаку прокормить.
Теперь дымков он греется,
У родственников спит,
Попало, чем питается,
Отраву-самогон
Нальют, где пьют в дому.
Погода к солнц клонится,
Идёт по ульцам троица
На праздник выходной;
В кустах они попрятались.
Глядят, идут молодчики,
Грабители, напившиеся,
Идут высоко ротою
Навстречу бородатенький
Помощник брата дьякона.
Гуляет в чёрной мантии,
Дорогу преградив,
Остановили батюшку,
Попа сказать бы, как бы, младший.
Глядят смеются молодцы,
Подняли к бате голову.
Чего вам братья надобно.
Сказал толпе завистливой.
Стоят в безделье молодцы,
Тут кто-то из колонии,
А двое будь детдомовцы
Из старшей группы пьяные,
Быки грязны немытые,
Вонючие, небритые;
Учуять — с далека!
Худые, но высокие,
А кто-то низок, ручками
На батю в рожу хошь?

(Хором)
Мы парни добродушные,
Обязанные, пьющие,
Мы видишь уголовники
Из города соседнего,
Из нищих деревень.
К тебе есть дело важное,
Заботушку ты нашеньку
Уважь-ка харя жирная.
Три пузыря поставь,
Ты слышь, тут сказ богатенький.
Нас выгнали и выжили.
Мы сильные, рабочие,
Мы с горя люди пьющие,
Без хитростей давай!
Без маху речь простейшую
Ты слушай бык богатенький
И не бодайся тут.
По совести, по честному,
Делись по правде-честности:
На праздник водку ставь!
У нас одна заботушка
Пойдём других просить,
А ты со главой верующей
За нас там помолись,
Чтоб больше нам не встретился.
Мы люди православные.
По совести, по честному,
Э, батя — наливай!
Рабочим отвечай!
Мы не с безделья пьянствуем.
Другой ответил пьяненький.
Поставишь ящик водочки,
По слухам ты Испанию,
Объездил с пиром жмот,
Делись, давай — налей!
Мы долго шли дороженькой,
Мы знай, сказал тут следующий,
Ты толст, а ну-ка батюшка,
Ты рожица отъевшая
Бутылку ставь давай.
Живётся тебе весело
С икрою на столе,
А ставь, не то побьём!

Продолжили пьяненькие.

Хором
Ты хорошо на «мерсиках»
Туда, сюда гоняешься,
Как хорошо мудрейшему,
Заводчику пузатому
Жить.
Вельможам олигарховым,
Хапугам, наливай!

(Иван)
Во дурь в башке посеялась,
Не выбьешь молотком

(Миша)
Молчи пока, по-тихому.

Тут Миша прошептал,
Потише братья родные,
Давайте переждём,
А то и нам достанется.
Взбесились пьяны молодцы,
Не согласившись с бедностью,
Повздорили, до драки чуть,
Между собой ворочаются,
Одумались другой.

(Хором)
Э, батя, по-хорошему.
Мне старые, мне малые
Покоя не дают,
Ругают дома, ведают.
Решенье — наливай.
Пока поп я знающий:
Твоя жизнь очень сладенька,
По-божески, по райскому
Живёшь, светлейший батюшка,
Богата, славно, весело.

Тут поп теперь задумался,
Стоит, дрожа, белея,
Со страху улыбаются,
Молвою пьяной молодцам.

(Дьякон)
Храни вас православные,
Грехов не совершать.
Терпением и скромностью
Я божию живу,
Зарплату свою месяца
На водку отдаю.

Достал кошель свой импортный,
Прошитый серебром,
Тыщёнка вынимается,
Но стольник достаёт.

(Хором)
Спасибо с миром батюшка.
Ступай.

(Дьякон)
Вам счастья добрые.

(Иван)
У самого не бось,
Как тридцать тысяч родненьких,
Лежали в кошельке,
В машине дорогой
На службу ездит он,
Как прихлебатель главного
Он дьякона.
Уверен в этом я.

(Миша)
Молчи, идёт тут кто-то.
Вот по нужде в кусты
Дьячок, да тоже пьяненький,
Поёт во всю, шатается,

(Петя)
Ваша милость
Подайте сиротам,
Детдомовцам рабочим,
Голодные совсем.

(Иван)
Отец, вы ныне помните,
Тогда в один день ясный,
Я предсказал аварию,
От смерти спас. А, да,
Три года как назад,
Тогда поведал вам свой сон.

(Дьякон)
На праздник добрым подаю
И вас от голода спасу,
Червонцев пять возьмите.
А как живётся вам.
На исповедь вечернюю
Вы приходите третьими,
Вас запишу.

(Иван)
Поведаю,
Последний сон, как видящий.

(Дьякон)
Ну ладно.

(Иван)
Счастья вам!

(Дьякон)
Ну, ничего, пойду.

(Иван)
Спасибо за обед.

(Миша)
Спасибо, мир вам батюшка.

(Петя)
Здоровьица…

5. (1999, 11 апреля, воскресенье, вечер, церковь)
На кладбище на сотенку
На ела братьев троица.
Иван глядит на небушко
И вспоминает сон.
Нет, братья не пойдём
Давайте. Так и быть.
Домой. Добавил Петенька.
Пурпурною грядой
Краснеют облака,
В них дышит пламя вечное.
Шипит пеной бурливою
Волна небес — огнём.
Из чащ выходят редкие
Без бород, бья копытами,
Телята вместе с овцами.
У ног трава валяется,
У Мишиных, вздохнёт.

(Миша)
Ваня, эх, а что за сон?

(Иван)
Эх, Миша брат,
Пред сном вам расскажу.

Стоят и братья молятся,
Как Ваня их учил.
На кладбище прохладненько,
Но счастливы они.
Как два часа обходятся
Могилы и читается
Их надписи надгробные,
Горят на небе ясном,
Все тучи янтарём,
Крылами утка, крякают,
Летят в тумане том.
Сидят на лавочке,
С желаньем очень медленно
Едят ватрушку, пряности,
Мечтают, говорят
В день-праздник выходной
Братья-друзья-детдомовцы.
Не всходит солнце пьяное
Над водяною тучею.
В алмазах небо ноченькой
Холодной, тёмной сбудется.
Трясёт сердитый гром
И гонит птиц везде.
Лиловой пеной, розовой
Покрыт простор, как сном,
Иван лучом-перстом пронзил
Лик дня, огнём святым.
Зашлось тут сердце радостью
У трёх братьёв.
И вдаль глядят, конца не видно.
Нетерпеливо сердце бьётся
В печали тёплых грёз,
Скрывает солнце за пеной
Печалью вино-золотой.
Оно садится к ним дугой
На жгуче-белую кайму
И кровь с огнём смешалась,
Летит, волнуются братья:
Глядят, как радуется мир,
Как спать ложится, в поле тихо
Сном тень широкая
Легла под нивой тихою,
Качающей, ленивую.
Сидят братья в мечтании,
А солнышко над ней
Сквозь тученьки склоняется
Багрянцем красных роз,
В багрянцам Ваня молится,
Бледнеет даль, плывут
На запад тучи скользкие,
А Пете сладко смотрится
В багровый небосвод.
Тут Миша на гармонь
Пальцами надавил.

(Миша)
Быть может спеть, прекрасен день?

(Петя)
Давай, велик твой голос так,
Широк в диапазоне,
Свободен и природен
Красив и серебрист!

Сказал тут Петя, радуясь
От ветра тихого,
От счастья золотистого
И океан янтарный
Над далью нивы поглотил.
Вот песня разливается
Под звонкую гармонь,
Заплакал тенор пламенный,
Армянский всей тоской.
Ревёт Иван, крестясь,
Утёр рукой ручьи,
Сказал.

(Иван)
Давай брат Миша, эх,
Эх, песню «иностранную».

(Песня 8
«Иностранная»
неизвестная, старая мелодия,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота,, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)

—Я в детдоме одном родился,
В неизвестном селенье весной,
В восемь лет на асфальт подался,
А в двенадцать на труд заводской.

Там продали а Египет меня
На плантациях землю пахать,
Эх, сторонка родная моя,
По тебе мне придётся скучать.

По шестнадцать часов мучусь я,
Под палящим пахая огнём,
В ночь станки заводские, чиня,
Я пою под влияющим сном.

Откровенно сказать, тут братьёв
Бьют и мучают, на «части» сдают,
Тут херемы, дворцы и сады;
От виденья те стены ревут.

По степи я тоскую родной,
По бурьяну, гармони, домой
Доберусь, убегу ли, не знать,
Здесь не выжить рабом и дитёй.

Через Вену меня увезли,
Через море, а там и в пески.
Жаль могила чужой мне земли.
Умирают рабы у «реки».

Эх, сторонка Россия моя
По тебе тосковать и любить,
Далеко похоронят меня,
Без тебя мне Россия не жить!.

Ваня молится в слезах
И Петя так за ним,
И Миша петь молитву.

(Миша)
Помилуй, спаси
Святой отец,
Меня унеси
Хотя б на денёк
В далёкую пыль,
Покоя тиши,
В широкую даль,
Дела хороши.
Помилуй, спаси
В небеса забери
От тоскливой Руси
От кровавой зари.
Молюсь над землёй
На сутки возьми
Ко свету весной
К лучам подними.

(Петя)
Спой Миша брат ещё, высок
Твой голос гладок и удал,
(Иван)
Эх, дай же песню-сиротину!

(Песня 9
«Давай помянем»
музыка-мелодия Миши- сироты
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


— Помню я широту
И сиротскую роту,
И цехах работу,
И от голода рвоту.
Эх, товарищ вспомним
Беспризорные дни.
Давай помянем
детдомовец родной
Погибших всех,
погиб кто сиротой.
Помню зимний голод
И разрухи холод.
Выносила брата
Из завода рота.
Не забудем братец
у дорог гармонь.
Давай помянем
товарищ мой живой
Сирот-юнцов
Труда детдом родной.
Поднимались братья
Против зла-проклятья.
Тихо спят могилы,
Крылья там сложили
Спины трудовые,
Братья заводские,
Помню я широту
И рабочею роту.

(Песня 10,
«Заводская»
музыка-мелодия Миши- сироты ,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


— Эх, ты юность, голод-холод,
Не забыть мне никогда,
Эх, завод попели песни,
Без зарплаты, без еды.
Эх, хозяин, да нечестный
Всех кругом обворовал,
Сам давно на Мерседесе
На Гавайи умотал.
Мастера, братья бесправны,
В стороне разрухи, бед,
Лишь станки стоят исправны,
Без зарплаты труд нас ждёт.
Эх, опять горючей смесью
Утолится голод весь.
У станков стоять бесплатно
Вновь одиннадцать часов.
Бок расшиб большою печью
На пять рёбер сирота.
Пожалел владелец денег
Ново печь установить.
Эх, запой гармонь густая
Песни жизни и труда,
Спину мне прикрой могильник
Ты от холода плитой.
День тяжёлый на исходе,
Ноги тощие укрыл
ЧП снова на заводе,
У станка один свалил.
Эх, ты доля, беды, слёзы,
Днём завод и крик, и гул,
Вечер поздний на дороге,
Ночь — кошмарный быта сон.
Эх, станок, станочек родный
Не устанешь петь и в ночь,
Эх, валюсь, скорей б свалится
И забыть реальность прочь.
Эх, завод попели песни,
С голодухи дох народ,
Кто от серы, кто от печи,
Кто спивался в тот же год.
Отцвела трава родная,
Отцвели уста сирот,
Здесь равнина погибая,
Потеряла свой оплот.

6. (1999, 11 апреля, воскресенье, вечер)
Бурлят везде питейные,
Гуляет вечерком
Народ везде подвыпивший.
Попа того же самого
Прижали во дворе.
По случаю вторейшему
Попался тем же молодцам,
Стоящих еле-елюшки,
Прихода в церкви не было,
Наврал троим он братиям,
А сам он был в кабачниках,
В углу стоит-дрожит,
Оправдывается,
Про жизнь говорит,
Молодчикам шатающимся
А те смеяся, слушают
Пьянущего попа.

(Дьякон)
— Помилуйте родивые,
Я беден, без гроша!,
Где тут мое богачество,
О, братья не калечь,
Семья меня там ждёт
С рожденья братья самого
Учился, мучился,
Большой ценою, верою
Я крест святой обрёл.

(Молодчик)
Не бейте брата божьего!

(Другой молодец)
О, да ответил пьяненький
Из молодцев один.
Мой дядя городской,
Служитель церкви старенькой
В селе одном, большом,
Его дрога трудная,
Кто позовёт, иди,
Кто болен, кто помрёт,
Иди с крестом к умершему
Хоть вечерком-морозцем
Иль разольёт река.
Я уважаю дяденьку,
Тяжёлый труд его,
Хоть в осень, лето, дождь,
Идёт, где позовут,
Ты же брюхо жирное
За четверых ел, пил
В питейной, всё скупил
С витрин, богат знать ты?

(Дьякон)
То ложь, богатства славушка,
Я беден как и вы,
Пешком хожу больной!
Ломают кости старые,
Душа за вас болит,
Вам счастья православные!
Везде и я пойду!
От горя выносящего
Я отпевать покойничков,
Сирот и старых, маленьких
В печали гробовой,
Подумайте, помилуйте!

(Третий молодец)
Что нам болтнёшь святой?
Сказал, икая, молодец,
Высовывая язык.
Небось в почтенье весь?

(Дьякон)
Как тут сказать светлейшие,
Ох, нет ,простите сильные
И города сильнейшие,
О, братья православные,
Кого вы обзываете
Бородкою козлиною,
Людей смету сильнейшие
На радость представлением.


Молчат тут пьяны молодцы
И мнутся, что-то гневаются.
Боюсь я вас родивые,
Не бейте слугу божьего,
Прогневается он!
Кряхтит и поп ворочает.

(Дьякон)
Мигайте, обзываете
Мне прозвище, сильнейшие
Не бейте не пристойного,
Худого, не достойного!
Помилуй мою жёнушку
И сыновей невинных,
Не бейте, не калечьте,
Помилуйте!

(Шестой молодец)
Ну поп,
Живи и веруй, водочки
Поставь ещё.

(Дьякон)
Держите
Пятьсот рублей святых,
Здоровья, счастья славные,
Не горевать вам век!

(Восьмой молодец)
А ну беги мой дядюшка
Собрат тебе, лишь спас!
А ну беги поповская
Ты рожа.

Убежал.

(Первый молодец)
Го-го беги, не поскользнись
Ты борода козлиная.

Ребятушки счастливые,
Злодейские, нечестные
Пошли так дальше пить,
Со страху очень пьяненький
И ветер тут присел,
Помахивая в личико
Попа с испугу белого.
Поглядел, нет, больше так
Не пойду пешком, в машине
Я поеду, обокрали!
В небе солнце
Разрумянилось очень,
На север уходя,
Сплошные были тученьки
И шли туда по небушку.
Туманится- задумалось
О плаче далёком
И тянутся светлеюще
Рядами до земли.
Смеётся пьяным молодцам,
Прохожим и работающим.
Всему живому — красное
Из серых солнце туч.
Разорванные, пьяные,
Сплывётся облакам.
Светло и небо радостно
В печали огневой
И очищенье божие
С дождём холодным шло,
И нивы праздно нитями,
Из золота покрытые,
Стряхают ветром капельки
Блестящие и сонные.
Гуляют родители
С детьми, а поп
С аминь, да православные
За стол к старушкам сел.
Налейте сладкой водочки,
Ограбили меня,
Храни бог ближних, вас.
Вам батюшка здоровия,
Садитесь с нами, выпейте.
Почтенье вам. Спасибо вас,
Храни и счастья дай господь.
Так праздник продолжается
Застолием в домах.
Богаты в городах
Служители церковные,
Конечно не во всех!
С усадьбами, домищами
Полны-полным их кошели,
Конечно не у всех!
А магам колдунам
Ещё работать славнее
И обирать людей.
Жила тут именитая
Колдунья тётя Галенька
Целительница важная
По сборам скудным, нищенским,
Последний сбережений.
Плодилась, эх, работою
Давала жить тут волюшке.
Несли пред свадьбой жёнушек
С бесплодья исцелить,
Несли детей, иль просто так
Наведать порчу на врага.
Дела любые Галенька
За денюжки вела.
Крутые и богатые
Несли меха дарованы
И нравом доброхотные
Клиентов — отбавляй!
Ну, впрочем, деловитая
Та женщина и умная,
Живёт вот хорошо,
И за неё лишь только радовать,
И плакать за обманутых,
Она так не чуждалась,
Брала червонцы литые
За десять лишь секунд,
Гадания на гуще.
К ней приходили пьяные
С умерших снять проклятие,
Просили снять, случалось
И «новорусский» дяденька,
Тут строя особняк;
Ходил к её братку,
Тут к дьякону, тут к славному,
Прося местечко славное
Священством осветить,
Прогнать всех духов накрепко,
А коли смерть его/
Два лимузина новеньких
И Мерседес везут.
Умершего и знатного
Во зал убогих, траурный.
Тут прибыль вертит бешена
Пожертвования,
Голодным кушать подано,
Не похороны — пир!
Не траур — праздник, водочка
И вина мужикам.
Лежит в ушедшей гордости,
Людьми простыми князь
Снесён на кладбище,
Из бронзы ставят памятник,
Похоронили днём,
Поют так вечерком,
А ночью бронзу тёмненькой
Несут в «металл приём».
От косточек холёненьких,
В земле сырой закопанных.
Живятся и грешат
В богатом, нищем городе
Служители церковные
На верящих таких,
Нужды во всём ни чая,
У них с пожертвований
Какое счастье числится!
В убогом городе
Воспитанница славная
С крестом гнилым стоит,
Итоги переменчивы
И мир меняет суть,
Законы жизни разные
В селении другом.
Живёт, глядь дьякон бедненький,
Но честный человек!
Отстроил церковь белую,
Красивую, высокую,
Хоть там дохода нет,
Не едут «новоруские»,
Усадьбы хоть богатые,
Там мало кто даёт,
Богатые там жадные?
не людям, а себе,
Старушки: дамы знатные,
Кто жизнь наладил прибыльно,
Кто там скопил, устроился,
Дают подачки мелкие
Дьячку по чести бедному,
Но церковь восстановлена,
Плюс строит монастырь,
Плюс человек он верящий
В соседней городке
И гривенки, те скудные
Он не в кабак несёт.
Всё вкладывает в делище,
В строительство священное,
А сам во всём нуждается.
Но с миром путь ведёт.
Отец честной, не пьянствующий,
Несут ему по праздникам
Еду и пироги.
Он сам не ест, а братиям
Меньшим всё раздаёт.
А этот жрёт пузатенький,
Хоть милость подаёт
И то, какой он жадина!
Живёт народ тут бедненько
Простой, рабочий, с мыслями,
Научный человек,
Здесь только коммерсанты —
Владельцы производства
Огромного и власть,
Попы, воры всесильные
По редкости и люд
Живут всегда малиново,
По-княжески, богатствуя,
А остальные так.
Сталь и, станки, и техника
Ржавеют с каждым днём,
Сплошная безработица.
Конечно тут работают,
Ну надо как-то жить.
С не давних пор и фермеры
До дырок обломались.
Сыра земля родимая
И хлеба нет, культур,
Пшеницы златопышную
Стремятся перекупщики
Купить всё за гроши,
Куда деваться, всё гниёт.
Придёт нужда голодная
Всё распродашь по зимушке
Скотинушку, имущество.
Полно как хлеба пышного
На лавочках лежит,
Но не берёт народ честной,
В карманах пусто так.
Зима прошла холодная.
Весна в небесном золоте
В дождях стоит красавица.
В молитвах люди-фермеры.
Пошло господь нам солнышко
Посеять, так не раз.
Приходят в поле водное
Крестятся трактора
Движением своим.
Живут тут люди бедные,
Тут мужики намаялись
С работою тяжёлою
И с болями телесными,
А жёнам горе-горюшко
Помилуй их господь.
Дай сил им и терпения
И вечно тут хозяюшки
В долгах, семьи работницы
С мужьями вечно маются.
Сопьётся муж, помрёт.
Случается болящий так,
Хворающий, смиряющий,
О, не дай бог терять!
Жене его, так пропасть тут!
И детям осиротелым.
Помрёт муж,
Сопьётся с горя тяжкого
Или к другой уйдёт
И если повезёт.
Да! Нынче это дорого,
Покойника отпеть.
Придёт из церкви батюшка,
Так тысячу давай!
Но легко ему,
Болит душой, старается
Утешить, духа дать.
В соседней городке
Берёт дам дьякон дёшево,
Сто рублей за сеанс,
На что-то надо жить
И то дрожит рученочка:
Не ловко как-то брать,
А тут «братва» отъевшая,
Наглея, всё берёт!
Без утешенья горького
Для вида на лице
Пройдёт тоска не долгая.

7. (1999, 11 апреля, воскресенье, детдом)
Тут трое раступилися,
Ремнём драла по меньшему,
Хлыстнула дама злобная.

(Тетя Катя)
Где были, разгулялися?

Братья тут раступилися.

(Миша)
Вы извините нас
Немного задержалися.
Иди тут прочь на комнату,

Продолжила пороть
За речь мальца бесправного
Из младшей группы худенькой
За слово сироту.
Тут низко поклонилися
И прочь ушли.

(Иван)
«Э, да,
Она то нас не выпарит

(Миша)
Боится тоже так,
Из старшей группы Машеньке
Наклала ремешком.
Потом наклали ей
Ребята вечно пьяные,
Стреляющие стольники.


Сказал тут Миша Петеньке.

(Миша)
Да так, а поп та тот
Живёт по-царски брат.
Ему жилище строила,
Бригада наша делала.
Да, дом высок по-райскому,
Живёт так во дворце
С отделкою красивейшей.
Сказал тут Миша брат.

А Ваня повторил.

(Иван)
Работаем, ну ладненько,
Одетые и сытые,
Не бьёт нас дама злобная,
Ругает, ну и пусть.
Имеет тоже с этого.

Вздохнул сурово Петенька.

(Петя)
Живёт наш батя праздненько
Малиною и роскошью,
Подарки драгоценные,
Еда, везде помазано!

Тут Миша перебил.

(Миша)
То верно всё с начинкою,
Жена сказать, как толстая
«Главы» жена то первая,
Вторая молодецкая
«Худеет» с каждым днём,
Фигурой блещет пышную.
Да, не дурак сказать,
Гудит в колокола
И старость — не беда.

Тут посмеялись, да
Житьё его хвалёное,
Всегда не обделенное.
С бородкою отросшею
По свету ездит праздному.
Не раз бывало так,
Скандалы, ругань пьяная,
Истерики по чёрному
Плела им дама грязная.
Помалкивала троица
Ни раз так по-крупному
Не били их, так сталося
Бока все берегли,
Лишь первый раз по страшному
Злодеям группы пьющей
Иван и Петя, Мишенька
Отпор достойный дали,
Ответили по честному
По роже кулаком
И больше пьяным стольники
Век не платили, те
Боялись драки с ними,
Хоть ростом выше троицы.
Не пел на людях Мишенька,
Поклялся, только вырастит
И в люди только выбьется,
Так запоёт во всю!
Как восемнадцать стукнет!
Запел он, так услышали,
Сказали ну-ка радио
Ты дескать отключи.
Во счастье, только руганью
Всё обошлось, а так бы
Точно сутками заставили
Петь Мишу, обошлось,
А выйдет в лес на полюшко
Певец-брат-армянин
С высоким тоном гладеньким
С гармонью петь во всю.
Играет, братья слушают
И плачут на бугре
От тенора красивого.
А впрочем так сказать,
Тут руководству всё равно,
Где шляются детдомовцы:
Неделю пропадай!
Ни слова, иногда
Бушует рёв-пожарище,
В истерике ругается
На интернат она,
Коль выпьет рюмку лишнюю.


8. (1999, 11 апреля, воскресенье, в комнате).
(Миша)
Эх, Петя, Ваня нету воли
Огонь мне голоса сдержать,
Да чтобы спеть? Возьми тетрадь,
Там песни новые, баллада
Что я недавно написал.

(Иван)
Давай до слёзы зимнею
про сироту замерзшего
А я послушаю во всю
Красивый тенор и заплачу.

(Петя)
Эх, Миша пой родной, эх, пой!

И звонко нота заиграла
Родной гармони на ремне
И планочки жестяные,
Тускнеющие, старые,
Протяжно водит Мишенька,
Влетают строки длинные,
Мелодии подбор
Рыдающей, тоскующей,
Затейливой, звенящей
И пёстрый шум и гам,
На всякий случай радио
Тут приготовил Петенька.
Свободным, мягким, серебристым
С оттенком бархатным и сильным
Запел «прорезавшийся» глас.
Иван от радости с лица
Рукою слёзы утирает
И Петя слушает, ревя

(Песня 11 ,
«Зимний путник»
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)
По волнистой льет дороге
Свет серебреный луна,
Минус тридцать понемногу,
Слабый ветер, тишина
Ночью светлой, зимней стужей
Юный беженец идет,
Пояс с голоду – потуже,
Песнь печальную поет.
Про далекую сторонку,
Про родимые края,
Про сожженную избенку,
О сенях, где шла заря.
В песне милое – святое
Долго слышится, но вот
Обрывается родное
И не слышно больше нот.
Он упал на снег дороги,
Кровь по венам не бежит.
Руки – лед, замерзши ноги,
Сердце больше не стучит.
А кругом лишь глушь – не боле,
Ни села, ни хат – а снег
Километрами – на поле
И лучей сребристый бег.

(Тетя Катя)
Братва в постель и радио,
А ну-ка выключай.

(Иван)
Стучатся в дверь, ложись.

Сказал Иван и свет
У двери хрупкой выключил.

(Тетя Катя)
Давайте сюда радио,
В соседней слышно комнате,
Давай отдали радио,
Гармонь под койку, спрятав.


9. (1999, 11 апреля, воскресная ночь )
Везде гуляки пьющие,
Везде плелись кабачники
По задним, низким улицам
В аллеях лип строением.
На кладбище могил
Решётками ограды их
Стояли, по дороженьки
Обставленною нивами
Шли пары и шеренгами
Гулящие гулять.
Печальный вид, спивалися,
Барахталися пьяные,
Кому не в мочь стоять.
Лежали, спали сонные
На лавушках, в канавушках.
В воскресный, выходной
Окольными дорожками
Шли кто, куда домой.
Скрепят машины старые
Колёсами в дороженьке,
Спят, вяленько качаются
Пьянущие головушки.
Идут отряды дружные
И прут, и сходу падают
От самогона крепкого
Под ноченькой спустившейся
По небесам темнеющим.
Жена ругает грамотно
Златым словцом пьянущего,
Уж просто не идущего
До дому муженька.
Другая в красном бархате
Положить на кровать,
Утешить, разласкается.
Идёт дорога дальняя
Деревьев и не счесть.
Подруги подымаются
Молвой и кулаком
И спорят обо всём
На местном, старом кладбище

(Из бригады Колыма Коля Кудрявцев
С собутыльников Ильичом,
Хорошим каменщиком,
кладбище)

(Коля)
А ну балда прощение
Изволь проси за то,
Что оскорбил меня
И веру, врежу то!

(Ильич)
Эй-эй, Никола наливай
Куда же, мне огурчика,
Жена меня замучила,
Налей и всё забудется.
Сказал Ильич оборванный,
Наелись, напились
В оградах заблудилися.
А я добро казенное
Не брал, я честен — писано!
Посторонись дурак, постой
А кто с завода утащил
На ящик водки никеля,
А ну-ка поясни?

(Коля)
Ну, я балда, терпи,
Давай-ка погуляем
И выпьем за страну!

(Ильич)
Мне ж наплевать на всё,
Давай-ка мы богатому
Набьём лицо, плевать,
Во дрянь я тощ, то жрёт,
Его уже как рвёт!

(Коля)
Моя жена Варварушка,
Не давно мне устроила,
Побила, еле-еле брат
Из дому убежал,
Она ж спортсменка, я же дохл,
Крупнее стерва пьяная,
Напьётся в праздник коль,
Я в синяках хожу.
Недели две та вертится
Корова во пузатая,
А баба так красивая
Налево и по правому,
Ей слова не скажу,
Боюсь и днём и ноченькой.
Где парня ещё глупого,
Как я найдёт в рванье.
Она зарплатишку мою
По чёрному берёт,
А коли ночь, мне просто ад,
Мне спать Ильич не даст,
Хоть ты мой друг хорошенький
Утешь ты доброй рюмочкой,
Заплакал. Друг держись.

Собрали и Серёгу тут,
Бориса и пошли,
Идут путём-дорогою
Вся в слякоти, снегу.
Серёга с Борей, выпивши,
Идут по всей дороженьке,
Не чувствуя преград.

(Серега)
А ну давай в ту яму,
Лезай Борис. Простим брат
Друг друга с рылом хрюкающим.

Ильич тут встрял, не ведая
И на ногах уж не стоя.

(Ильич)
Ты что сказал Борис,
А ну лезай в канавушку,
Испей воды из грязицы,
А Боря в рожу дам,
Слегка.

И он упал,
Привстал.

(Борис)
Спасибо брат,
Ты извини, я пьян не свой.
Давай родной потянемся
И спор решим.

На лавку тут.
У двора сели пьяные,
Упёршись, сильно тужатся,
Кряхтят друзья убогие,
Трещат больные косточки
От каторжных работ
И у детдомовцев родных.
А мне Ильич понравилось,
Давай-ка на руках,
Ставь локоть, так попробуем.
Вцепилися ладонями,
Упёрлися два потные,
Два рослые быка,
От силы раскраснелися.
Корячится, но валится
Ильич и сладко спать,
Но будет друг, проклятие.

(Ильич)
А где я?

Просыпается.

(Серега)
Ты дома завтра брат,
Выходишь на работу.

Его домой отправили,
Час ночи был глухой,
Ну ладно мужики.
Но девки вот уж здешние
В канавушке терзаются.
Кричит: «Шалава пьяная
Ты моего зачем
Водила ко себе»?
Ты врёшь коза, а в нос!
Ты чё! И драка тут.
Одной ребро поломано.
Другой синяк навешала.
Похуже мужиков
Царапаются девушки.
А вот соседи пьющие
Напротив Ильича
Дерутся и ругаются.
Затёк с ножом грозится.
Убью корова старая,
Ну чё, орёшь, налей!
Ну ладно милый водочки,
Присядь, налью. А тот
Уже на стуле спит.
Беда всегда ужасная,
Не праздник, а беда,
Куда не глянут пьяные
Борис, Серёга, Коленька.
Идут всегда влюбленные
Навстречу пары пьяные,
Гуляют в парке, улицей,
Кому и в роще нравится,
С головушками гладкими
Попеть и погулять.
Идут подружки, другие
Увидели далёхонько
Дерутся в чаще с криками.
Идут, им попадаются
Валяющие, пьяные
Ко дому на пути,
Измученные, битые,
Ругается какай-то девка,
Волочат её
Домой по смерти пьяную,
И матерятся жёнушки,
Ругая не обузданных
Парней и мужичков.
Питейные, кабачные
Бары и ресторанчики
От бедных до богатеньких
Заполненные все.
Испуганные матери
И жёны в основном.
Здесь молодёжь вся тянется,
А те кричат-зовут
Кабачников напившихся.
Борис и Николай
До дому добрели.
Идёт Серёга пьяненький
Зашёл в кабак и сел.
Глядит Емеля празденький,
Под видом пьёт один
И очень наблюдательный.
Привет не помните,
Бригада наша стоила
Вам дачу. Ты ли друг,
Привет Серёга, как
Живётся. Ничего.
Услышал голос праздненький
Серёга так узнал .
Вот едут на машине тут,
Емеля мужичка
Везёт домой и вот
Разговорились.

(Емеля)
Ну как живётся вам,
Крестьянам, сам я рос
В семье крестьянской, паханой.
Мне по душе кабацкие,
Мужицкие, питейные.

Серёга в полусне,
Емеле по душе.
Пословицы о деле
Рассказывал ему.
Успел поникнуть Коленька
До двери не дойдя.
В машину чью-то «Ауди»
Он кинул камешек
В колёса на траве,
Хозяин вышел пьяненький:
Заводчик от лебёдушки.

(Коля)
Ты что свою кобылицу
Ко мне сюда на травушку
Поставил гад, скажи?

(Заводчик)
Ты что скотина пьющая
Интеллигента знатного,
Ты дурень оскорбил!

Не в силах бить, стоять,
Тут тихо плакал Коленька
И слушал речь заводчика.

(Заводчик)
В канаве те свинья,
Тебе валятся грязная!

(Коля)
Обидно говоришь,
Я не бездельник брат,
Работаю и в дом
Зарплату отдаю.
(Заводчик)

Молчи и слушай знатного
Небритый хрен.

(Коля)
Не смей
Рабочих обзывать!

(Заводчик)
Вы все козлы и пьяницы,
Бездельники и матники.

(Коля)
Обидно брат, а в нос
Тебе дам сволочь жирная!


Лежал уж Коля пьяненький
В дрезину и храпел.
Поглядывал богатенький,
Посмеивался.

(Заводчик)
Ну козёл,
Ты неуч, вот сейчас
Я справлю на тебя
Нужду свою достойную.

Тут Николай привстал,
Да еле-еле-елюшки.

(Заводчик)
Ты чё на нас попёр
Бессовестную речей
Ты мне не говори.
Молчи бездельник, лучше ты
Проступок, извинись!

(Коля)
Я не бездельник.

Плачется
Душа бедняги Коленьки.

(Коля)
Работаю я временно,
Тебе я не завидую,
Хоть много пью, то с горюшка,
Жена меня Варварушка
Измучила, всё бьёт,
А много я работаю.
Немного протрезвел.
Я трезвым вижусь днём,
Я на работе плотником,
Работаю, мне плачется,
Прости меня, не пью
Я самогона литрами
Не жру, бригада нашенька
Не валится на водочку.
Возьмём Бориса смелого
Не пьёт, а всё работает,
Серёга в праздник лишь
Налопается, я же лишь
По выходным налопаюсь,
Валяюсь, так не пью,
По вечерам по рюмочке:
И то жена побьёт.
Серёга трезвый так всегда,
Не пьющий в основном.
Ты пожалей меня,
Не бей и так уж всё болит.
Я маюсь с позвоночником.
Уважь среду рабочею,
Помилуй ту по совести
Меня капиталист!
К Варваре отпусти!

(Заводчик)
Иди, чтоб не видал
Через минуту я
Тебя.

Ушёл скорехонько,
Открыв калитки дверь.
Домой то чудо ввалится,
Жена то не побьёт.
Обидно ныне глядючи
На пьющие дома
Глядеть, внутри печалится,
Не город, а деревня так.
А впрочем нет значения.
Поля водой покрытые,
Обширные, весенние
Разденутся, оденутся
Замершее опять,
Но не нужны они.
Детдомовцы, рабочие
Простые мужички:
Беда и слёзы горькие,
Работают ломаются
И рано мрут, а водочка
За год питейный, праздничный
Пол улицы снесла.
Под горки за оградушки
Сшибёт в стеклянках водочка.
За год как три детдомовца
Ей отравились тут,
Скончались, спирт этиловый
Разъел желудки их.
Люд мрёт, как мухи чёрные.
Сладко вино дешёвое
И водочка горька.
Жует Иван-брат ноченькой,
Не спит и братья плохенько
Жуют кору от чёрного,
Прихлёбывают, Петенька
Читает сказки новые.
У всех проблем достаточно,
Торговцы много плачутся
С поборов мелких, всяческих,
Не плохо хоть живут.
Вот месяц чуть кончается,
Работа, глядь стоят.
Четыре дани-сборища.
Себя одень так плохенько,
В казну отдай по-чёрному
И взятками помажь,
Еще к стеной представится
За данью рэкетир.
Слагать тут только песенки,
Пословицы и хитрости,
А жизнь тут не изменится,
Никто и не поделится
Коли беда возьмёт.
А тут плюс пятый сбор.
К стене представит ножичком,
Залезши ночью в дом.
Не только грабить будет вор,
Ещё так докопается,
Как дескать, что живёшь
И сколько жрёшь за день.
Померяет, оценить всё
И вытащит, убьёт.
То повезёт, то с голоду
Погибнешь, не сработаешь,
Не счёт грабёж и дядюшкам
Плати, хоть занимай!!!
От «зла», ножей, горячего
Вина, разрухи, нищеты
Тут дохнет по десятнику
Для городка за день.
Колхозники все бывшие,
Кто не ухал меряют
Вина стаканом горюшко.
И пьют, пока не свалятся,
Как на работе трудятся,
Пока не упадут.
Нет меры не к чему
В работе руки с спинушкой
Мужик-калымщик рвёт,
А ноченькой, да лишнего
Винца хмельного, сладкого
Попьёт и упадёт.
Обидно плакать хочется.
А глядь и лето жаркое
Колхозному хозяйству тут
За интернат начальники
Договорятся лихо
Детдомовцев на чёрную
Работу направлять
В деревню месяц многие
Так едут, не поедешь — всё!
В годов двенадцать Петенька
С братьями, тридцать человек
На сбор картошки в сентябре
Возили, школа местная
На месяц закрывалась,
Всё под аварию!
В июле вместо отпуска
Устраивали фермерам
Косить и сено мокрое
На трактора закидывать,
А так не прокормить
Детей сиротских, брошенных.
О, помнится, как гнулися,
Как быстренько оформили
На лето всё всю троицу
Плюс Колю и Андрея
Работать в ДРСУ.
А хошь, не хошь, не денешься,
Детей не прокормить.
Тут руководство вертится,
Себе в карман кладёт
И дети сыты бедные.
Трещат и ноют косточки
У Вани-сироты
С работы, ныне учится
Всему, любой профессии.
А коль опять пожарные
На лето группу старшую,
По ночках тут побегаешь,
Туша пожары сильные.
Под солнышком поджаришься,
Опасно и сказать
Болотные как мошечки
До крови искусаются
Истерзанные ноженьки.
Конечно тут-то многие
И матерятся бедные
Работать не идут,
Таких тут кормят плохенько,
Одежды не дают,
Но многим хоться денюжек,
Как не крути, дают
За лето три «куска»
Рублей я асфальта чёрного,
Другая часть в бюджет
Идёт, не плохо жить.
Велика группа старшая
Не белоручки, хоть
Сбирают дань, но мерочку
Уж знают, коль побьют,
Им дани не видать.
Напьются, разгуляются
С семейными и местными,
И танцевать в гульбе,
И злость, и ярость лютая
Заканчиваются
Дрезиной, сном иль простенько
Смеётся парень пьяненький.
Повымотает косточки,
Устанут тощи ноженьки
И ляжет спать на лавочку,
Иль до дому дойдёт.
Погуливают девушки
Брегут себя для случая,
Для младого, богатого.
То редкость, кто богатые,
Те люди дальновидные
И умные, и хитрые,
И знают, что к чему.
Немало было случаев
В толпе друзей весёленьких
Хитрец молчит минуточку,
Богатый ищет девушку
Знакомится и голосом
Сближаются по дружески.
И жизнью наслаждается,
Ей много обещается,
Шумит, пока гуляется,
Пока шумит кошель,
Ко вот скупой, не пьяница
И ловок, и хитёр!
Всё копить деньги-денюжки,
Живёт нужды не чаючи.
Он сутками под теремом
С глазами очень жадными
Смеётся, гонит водочку.
Он сутками работает.
Зато на праздник бедненьким
Прикинется и веруют
Ему, хитрец на всё!
И глотка та лужёная
Коль Новый Год до коечки
Напьётся и валяется
Сосед детдома сытого,
Одетого, обутого.
А рядом пара старая
Всё время плачет, хнычется,
Живут убого, мучатся.
Сынок бездельник-пьяница
Пол жизни в тюрьмах вёл.
Убил купца, подвыпимши,
Тягаться парню вздумалось.
Порадовались предки тут.
До нитки обирал
Старуху, старика.
Однако сердце плачется,
Как не крути, а сын.
Старик десяток мается
Как лет под солнцем жарится
На огородом, поёт,
Жена его ругается,
А то сама поёт
И ночью с мужем плачется.
Слыхать то горе горькое,
Беда, к ним не идут.
Ободранные мальчики
Обходят стороной,
Пол улицы по левому,
А дальше дома два
Идут убогих, верующих,
Не милостивы огоньку,
Горели под два, по трое
От газа, лишь иконочки
Висели на стене.
Сгорели, травка свежая
В землице не растёт.
Пустущие околицы,
Там жёны богохульницы
Напьются и валяются
С мужьями дети малые
Ревут как те иконочки
И молятся, пока
Изба с избой не рухнули,
Обоим лет по сто.
Идёшь бывало улицей,
Вглядишься в люд, в обычное
Со впалой грудью, тощенькой
С отвисшим животом,
А груди всё трещины,
Морщины как по льду
И рожица кирпичная,
Побритая, умытая
Водою ржавой, тёмненькой
Со впалыми глазёнками
Стоит и курит примочку,
Что словом верным сказано
От горя на питейные,
Несут гроши крестьянские
Рабочие мужья.
Не вали тих работишка,
Не валит горе горькое.
Печаль земли великая
Не валит чувства сильные
И боль, и беды разные.
Вино лишь валит сладкое
Иль водка горько жгучая
Развеселит и валится
В дрезине спать мужик.
Кому везёт, работишка
Хороший сон даёт
А в «центре» собираются
От деток до бабуль.
Стоят в погонах стражники,
Хранимы божьей милостью,
Им счастья и здоровьица
За службу да не лёгкую
И благ добрейшим мужества.
Порядок строгий тут
Ни драки ни одной.
За «центром» только лишь
В лесу, о задним улицам,
На поле то головушка
Не видя неба, колется
Дерутся и поют.
Не спится Пете, Мишеньке,
Ивану, глядь в окно,
Идут рядами праздными
Молодчики высокие
С красавицами-девами
Поют хмельные добрые,
В ряды к себе берут
Младых и что-то празднуют.
Про разное поют
Про силу и про родину,
Про горе и любовь.
Сказать в толпе буянится,
А впрочем мирно тут
Народ гуляет праздненько
И драки не видать.
Десяток будь случилося,
А там и разошлись.
Тут Миша спеть хотел
Широкой песней, удалью,
Огнём — красивым голосом,
В сердцах пройтись гармоникой.
Как ветер к травке по полю
Гармонью стих, не спит
Он петь опасно ночь,
Глядят, по сотню будет тут
Девиц и праздных молодцев
Весёлых, счастья им
И век не горевать!
А тут и сторож пьяненький
След птицы сторожит.
Эх, ночь темна прохладная
И мало звёзд вверху,
Ни жарко, не хладно
И ветерком прохладненько
Околыхался лес
И Миша говорит.

(Миша)
Эх, Петя, Ваня родные
Под дубом под густым
Присесть бы вечерком
В день лета, ветра тёплого
Поесть, отметить чтоб
И спеть во всю на полюшке
Перед дорогой мне
И даль глядеть просторную.

(Петя)
И мне бы поглядеть.

И не включая свет.
Накрыли тумбу старую
Компота мужики
Налили литр сиротам,
Достали хлеба белого
Помазали варением.
Борис на праздник дал.
Немного подремалося
И спать бы лечь опять
Им в семь утра вставать
И на работу топать,
А там и школа бедная,
Девятый класс у них
И скоро аттестация.
А толпы всё идут,
Попасть скорей им хочется
На таны, город весь.
«поп-диво», диво слушают,
Не спится, а мечтается.


10. (1999, 12 апреля, понедельник, утро, мимо рельсов)
Минуло сияние лунное,
Чугунные рельсы лежат,
Эх, тяжесть и дали чугунные
И косточки, спины болят.
Приказом сходили солдатские
В завод и на рельсы весной,
Ломалися спинушки братские,
Ломались порой трудовой.
И к ним же от голода подались
С смежных деревень мужички,
Их массы солдаты намучались
С углём тлеют косточки их.
Вдаль протянулась дороженька,
Давнее время, мосты,
Кости поломаны, ноженьки
Многих, гнилые кресты.
Многих взяла радиация,
Где дорога чугунная сила
Стоят сторонами околицы
И жизнь здесь почти умерла
И ныне поют, запевается
Мороз и холод, жара,
Солдат на чугун пробивается,
Работа до ночи с утра.
Согнутые мёрзнут из спинушки,
А кто-то в цеху от жары
Уж падает, кружит головушку,
Рвёт зноем и жаром пары.
Не сладко и ноченькой лютою
Солдатам, кто первый лишь год
Булка без масла, ступа не обутая,
Вытерпит всё этот род.
Мирно вернётся домой,
А кто в земле истлевает давно
И будет в земле истлевать
Вернутся, женится тем знать не дано,
Слезами опять поминать.
Идут путём окольным
Детдомовцы и крестятся,
Слеза течёт огнём
С лица Ивана хмурого,
Он молится за них,
«Да силы им всё выдержать
И нам братья свободные».
Дико поют они песни плачевные
С востока на запад из разных концов.
Песни великие, горя лечебные
Измученных шумом работой станков.
Чего закрываться, конвейер идёт,
Замучился мастер чинить,
Стоит на конвейер и только и ждёт
Как бы гроши получить.
Вышел солдат на работу дневную
Ростом высоким больной и худой,
Руки опухли и ноги худые,
Тощ, замерзает зимой.
Язвы тулупом сокрыты поношенным,
Слёзы замершие глаз,
В сугроб по колено на каторгу брошенный
За день падёт и не раз.
Но стойко с товарищем рельсы свободные
Он проверяет весь день,
Ходят внимательно смотрят голодные
В чугунную ржавчиной скрытую тень
И техника там же измучен мужик,
Как дорого стоит тут хлеб,
Горбатый, измученный к боли привык,
Солдата умей уважать.
Кто трудится честно на землю любезную
Вспомни ты тех, помяни,
Тех солдат кто за рельсы железные
Жизни отдали в морозные дни.
В месяц далеко люди сбирались
От техники, рельсов гроши получать,
В тот же день товарищи с горя спивались,
Коль выходной, отдыхать-выпивать.
Едет сейчас всей дороги владелец,
Чтобы на качество труд посмотреть,
Шахты, заводы и прочие линии,
Толпы солдат и людей похвалить.
Премии нищие, вина дешёвые
Чинно поставил богач,
Тут то и радость и песни весёлые,
Горя гляди не видать.
Ревёт тут тихо тройка,
Подходит в восемь к «стройке»,
Кирпич клясть и латать.
Тут Серега речь продолжил,
Бетонируя полы.

(Серега)
Эх, братва Емелю знайте,
Из крестьян, что крупно хапнул,
Стал заводчиком почетным,
Он меня вчера до дому,
Вез на «тачке».

(Борис)
– Врешь?

(Серега)
Никоем!
Говорил – не вредно – выпил,
Ну такое говорил,
С колыбели сказки слушал
Про разбойников немало,
Посадили, кто нахапал
Тьма улик, а он же честный.

(Иван)
Плут и вор небось известный?

(Серега)
Но как щедр и богат,
Мне бутылку дал,
Говорил, поди немного,
Все мечтал купить костюм
Темно синий благородный,
Ручку в руки взять мечтал,
Был тихоней и короток
Сам – невинная душа!
Проложил себе дорожку
На хорошее местечко,
Там и хапнул за бесценок
Предприятие-банкрот.
Много крал, он очень умный,
Дом построил эх, шикарный
Ну отделка! – миллионы!
Важным стал – хороший, честный,
Се умом достиг во дело!
Хитры торговцы местные,
Купить дешевле ,а продать
Один товарищ продавал
Свою «шестерку» иностранцу
И говорит гляди нова,
Моя красавица блестит,
Мотор исправен все ново
Сто тысяч – что тебе копейки!
Ну вот веселье то корыто
Отремонтировал отмыл,
Теперь пихает иностранцу,
Но впрочем как и иностранцы
Пихают «битые» и нам.
А глядь кто будут молодые
Идут на рынок торговать.

(Миша)
Ну, выйдет тысяч десять – пять,

Весна холодна но в утро,
Как летом пахнет и калит,
Ветры далекие дуют,
Журчанье холодных ключей
В бездонной нагой синеве
Кричали стрижи и грачи.
В листве таился синий,
Небес холодный призрак.
В соседней пела огороде
Старушка, солнце не краснело,
Как доменная печь,
Сорвался в канаве тоскует
Холодный и грязный листок.

(Серега)
Ребята слышь, а Димку так,
Соседа моего,
Забрали в армию недавно.

(Борис)
Не годен был! А план то надо!
Заводчика какого-то
Сынка забрать бездельного
Решили на два годика,
Его сказать, как откупили,
То слухи в улице ходили.
Он не учится, не жениться,
На лапу дали главврачу –
На новой «ниве» ездит.
Вовек решают денюжки
Проблемы и грехи,
А Димка мой – безденежник,
Отец и мать – то пьющие,
Он обратился в суд
Вот дело было чудное
Иск проиграл – конец.
Наряд приехал ноченькой,
Забрали парня бедного,
А с язвой и слепой!
Под караулом ноченькой
Его в военкомат,
Давай с утра обследовать
Минут как десять лишь.
Другой тут случай по ошибке,
Тут взяли парня, предъявил,
Билет военный, что служил,
Ему на стол постановили,
Быстрей из стен отправили,
Решают деньги многое,
Куда, где быть идти,
Кому-то дом с конфетами,
Кому-то в «части» воду пить.
Вчера Емеля пьяный,
Во песню пел, орал
На мании величия
С вина сходил с ума
Я не оглох от смеха
И рассмеялся с ним –

(Емеля)
В сердцах людей подобно солнцу
Я властью светлою горю
И я велик, высок, как солнце,
Делишки райские творю.
………………………………

Со смеху вся за грудь бригада
Хваталась и смеялась.
Тут речь Иван Жарков продолжил,
Пиля «вагонку» у станка.

(Иван Жарков)
- Пылит дорога, грузовик
В ней я сижу с усами
В штанах широких за рулем,
Качает бледный, едет в дали,
На гул мотора диск луны
За кроны прячется березы.
Я вырос на земле кавказкой,
Прекрасной вечно не спокойной,
Лицом спокойным и серьезным,
Смотрю грузинский за рулем
В стекло машино-лобовое.
Я по профессии историк,
Не говорил к чему гнуть тему,
Ушел из школы – не платили,
За рейс – неделя – пять «кусков»,
Я брал, когда вез пиво «лево».
Кавказ и Грузия полны
Различных войск и смут равнинных,
В горах красивых полегли,
Когда-то всадники лихие,
Для битвы бранной оседали,
Для хитрых замыслов коней,
За контрабанду на меня
В районе дело завели,
Меня схватили да с поличным
Без документов и бумаг,
Я быстро рвался из сетей,
Был стар уж, мускулист, не сильный.
Меня на сутки в изолятор
В холодный, мертвым сном покрытый.
Не били –славно так меня.
Товарищ вызвал на допрос
Про контрабанду выяснять.
Невнятно речь я произнес,
Тихонько взоры приподняв.
Согретый лампой, табаком.
Пока условно осудили,
А за решеткой – гор величье
Мне о свободе пело немо.
Громада их звала я слышал,
В цепях прикован к тени ночи,
Не чуял ног все на допросе,
О лучшей жизни-доле думал,
Холодный гул т провод темный
Натянут на столбах колючих.
Леса багряные лежали
У гор чаруя взор.
Трава густою пеленою
Легла на плиты гробовые
Могил тоскливых полных тайны.
Я отсидел лишь месяц горький,
Тюремный выучил жаргон,
Бежал из ада поскорее
Я без оглядки за границу
Узнал – там добрые и злые
Сидели люди, жизнь кляня,
В груди моей была свободы,
Дышала лишь мечтой одной,
О днях не вспоминал я пошлых,
О грозных слезах, а теперь,
Лишь верил людям осторожно
В расчет, не верил в «завтра» я.
Тут верь, не верь жену я бросил –
Налево и направо так
Мне изменяла, как же жить???
Зачем проклятье и страданье
С цветов берет свое начало
С постелью кончится, уйдет. –
Простите грешного меня
За речь, не чувствую уже я.
Уехал от родного края
В Россию дальнею дорогой.
Труд повседневной жизнью стал
И руль прохладный, все ж без дома.
Молчу гляжу глазами вдаль,
Стал дальнобойщиком, гоняю,
Поддельный паспорт приобрел,
«Права» купил под этот паспорт,
Но все ж кавказская природа
Красою в памяти сидит –
В полях просторные колосья
Цветут, качаются, поют.
В домах горят огни печально
И в сенях ветер шум дает,
Текут студеные ключи
С вершин Кавказа молодого
По землям Грузии святой,
Во мраке думает округа,
Луна со звездами горит
И лает жалобно на цепи
Голодный пес в разбитом доме,
Когда тучи заплутались,
Закрыли звезду и луну.
Я был чудак еще, то юный,
Вздыхал на камнях глядя в небо,
В волшебный звук впиваясь ночи,
Грузинку видел молодую,
Не понимая слов ее –
Смеялась тихо, жар холодный
По мне прошелся.
Я как чудак краснел не смея
К ней подойти, а соловей
Все пел в сенях на сонной ниве.
Страдальным был, любил я страстно,
Бледнел от жуткого волненья,
Ее халат луна покрыла
Багряно-белым серебром,
В мечтах одна она летела
Стояла сладостно цвела.
Прошла путем, за ней я в горы
За цепью глыб по следу крался.
Я наблюдал не зная счастья.
Впивал тот запах красных роз,
Не то страдая, помню только
Она младенческой улыбкой
Мне поглядела и ушла.

Борис продолжил разговор.

(Борис)
Мне по душе те разговоры,
Что сердце жаром не острят,
В которых нет улыбок ссоры
Беседы те что веселят.
Спокойны радость и вниманье,
Светлеют мыли и слова,
Растет святыней упованье,
Как жизни рада голова
Случалось райское застолье,
Вести садились разговор,
Крепилась дружба на раздолье,
Един был праздничный убор.
Одну мы чашу поглощали
Всей пьющей радости нектар,
Друг другу мысли сообщали
И не встревал в беседу жар.
Часы дневные распевали
С пернатой звонкой красотой
И солнцем взоры уповали
Небесной синей чистотой.
Летели дни и ночи плыли,
Была реальность – светлый сон,
Как мы желанно дев любили
И в сердце дружеский цвел лон,
Казалось, дружба нерушима,
Не разорвут ее века,
Вам человеком Жизнь любима,
В объятьях чувства глубока –
Семья на верности крепилась;
Лелеял деву целью друг,
Величьем Жизнь во всем вершилась
И рос зеленый Жизни луг!
Но было ль это время – дело?
Вершина эта ли жила?
На взятках дружба заалела
И на деньгах святой взошла.
Теперь материю ласкает
Всю улыбающийся чин
И вещью как – рабом играет
Довольный, сытый господин.
Прошло ли время роковое,
Где жизни верх златом блестел,
Где мир летел в одно родное
Иль это миф давно пропел???
Давно забытая – единость
Куда взглянешь – свое везде,
На вере дружба –всем стыдливость
И каждый пьет в своем гнезде.
Увидит выгоды немного,
За ней летит чин в небеса,
Со всех берет деньжат помногу,
С «поборов» Жизнь гола, лыса.
Устроят где-нибудь пирушку,
Нахвалят все и всякий блат
И расцелуют ту кукушку,
Что созвала на спирт наряд.
Сначала дамы в «туалете»
Сидят любуются собой,
Потом в любезнейшем привете.
Мужчины их на танц ночной.
Я знаю всех их отношенья
Начало вальс – конец поклон –
Ах, уж словесное их пенье –
Какая грудь! – ах, божий сон –
Она прекрасна и красива,
Гляди мой друг она моя! –
Позволь мадам тебя на диво
Сводит за угол, где стена!
Лик кавалера на банкете –
Лишь видеть пьянство и дебош,
Повяз в пьянущие кто сети,
Кто все лижет рядом сплошь.
Теперь застолье все такое,
А без насмешки и нельзя,
Ушло приличье золотое,
Погасла мирная заря.
Вот наша жизнь такою стала,
Былое время – нам бы ты,
Тогда б себя ты не узнало
И не нашло бы красоты,
Разврат и ложь, корысть обмана
Здесь в городке – почет для всех,
Заточены давно в капканы
Черты твои за лон утех.
Все льстят за чин и за награду,
А подхалимство – дружбы знак,
Получат чин и скажут – рады!,
Кому не в чин, то слышь – дурак!!!
Пришел «осел» на прозябанье,
На смену мысли и волны
И в жизнь свое ввел восклицанье,
Сгубив зеленый Плод Весны.
Ну что ж твори оселлюбивец,
Настала смута – дни твои,
Вершись на смех самолюбимец
И гладь все лысины свои.
Твое велико состоянье
И много взяток у тебя,
Твое носильное творенье
Не устрашит ни где меня.
Твоя близка кончина в свете,
Твоя потупит острота,
Тебя задушат Света сети
С тобой пройдет и тошнота.
Дано немного мне в достатке,
Но счастлив я – свобода, жизнь!
Не нужные величья складки
И не к чему мне укорызнь.
Я рад, то жизнь моя вершится
По смыслу вечному небес
И к цели вечной жизнь стремится.
Твоя – «нежизнь» - потливый Лыс!
Я счастлив, что страсть труд имею –
И знаю – сердце будет жить,
Что смысл жизни я согрею
И вечно смыслу жизни быть.
Дано в труде мне достиженье,
Чтоб смысла вечности достичь,
Тебе ж великое почтенье –
Почтеньем ловят жизни дичь.
Наступит смерть и жизнь погибнет,
Сгорят наш смысл и тела,
Посмотрим что возьмут потомки
И чья цель в «золоте» взошла!

(Коля)
– Иван ты что, ори потише,
Услышать люди, засмеют.

(Иван Жарков)
– Ну, ладно Николай прости
Ты за язык меня.

Там лето, солнце ярко блещет
По небу яркими лучами –
Свежо плясание его,
Летят счастливые лучи
Навстречу людной суете.
Весенним, тихим ветерком
Березы дышат в золоте.
И дол вблизи раскинулся –
Поля пустые мертвые.
С картинки словно строят,
Во мастера в рабочий день.
Почти и пьяных не видать,
Работают везде.
Стремится сердце без забот,
Наверх на вечность золота,
То символ будущего – солнце,
Ума и рук всех вдохновитель,
Томимы жаждою поляны,
Как золоченые пустыни
Потрескались.
Лобзает щеки утра луч
С востока светлого.
На частном секторе получше;
Побольше платят регулярно,
Но тут и качество – с «картинки».


11. (1999, 12 апреля, понедельник, обед)
(Петя)
Эх, Миша сколько лет мы вместе
И кровь одна в троих течет,
До смерти нас скрепила дружба

(Миша)
А коль погибнет кто из нас,
С другим простится, кто остался

(Иван)
Эх Миша я клянусь, как ты брат.

(Миша)
И голос свой беречь я буду
Во имя вас, во имя жизни,
Я силы тенору отдам!
Уж сколько спел, спою немало,
Эх, Ваня на гармонь меня
Твое вниманье вдохновляет,
Стих Петин петь, спою немало,
Покуда жив и в гроб не лягу.

(Иван)
Все совершено, жизнь прекрасна,
Как солнце светит в вышине,
В одном мы выросли в детдоме,
С рожденья дружим крепче мы.
Сильней всего святая дружба
И коли кровь – одним течет,
Мне люб закат, волнистый вечер,
В согласье вечном сверху небо
Решило, будем, я клянусь,
Коль кто погибнет, брату руку,
Пожму, прощусь и навсегда
Уйду в обители святые,
Служить, учится после школы.

(Петя)
Пошли обедать.

(Миша)
Да есть охота

(Иван)
Пошли.

Идут и смотрят на природу,
Куда железная летит,
Лежит не тронута в болотах.
Везде березовые тени
Меж облаков – полос златистых.
Душистый сини лон везде.
Минут 15 первого
Идут обедать братия,
Звенят березы листьями,
А надо уходить.
Весною лучезарною
Текут ручьи студеные.
Идут, а Ваня молится,
Перекрестился раз.
Листва намокла в бархате
И золотые огоньки
Горят на ней от света солнца,
Скользящего сквозь крепость туч.
Сердце охвачено
Чем-то священным,
Лица испачканы
Сажей горелой.

( Продолжение Сна Ивана-брата)
Зима, а только был мороз,
Луга пустые, свет березы
Слепит холодные глаза,
Снега везде белы и мокры,
Вокруг безлюдно и мороз,
Деревья в серебре,
Холодный ветер щеки жжет,
Горит чернь веток ив и лип,
Снегом волшебным серебром,
Объята ужасом земля,
Устало солнце так искрит
Над белоснежною могилой.

(Петя)
Твой сон прекрасен.

(Иван)
Дальше Петя
Стоит по всей округе ночь,
Замерзла тишина,
Туманно небо, тучи хладны,
Луч грезит света в темноте,
Искрятся звезды светом дальним,
Сребрятся нивы сом глубоким,
В домах огни, нет смерть, они
Шумят над кладбищем голодным,
Потом расцвет.

(Миша)
Эх, мне бы сон такой,
Грядущее увидеть,
Ты дальше Ваня говори.

(Иван)
Сияли ветки по заре,
Тревожно солнце в синь зашло
В прохладный лон,
Летят горящие лучи,
Покой и мир в его сиянье.
Тоскливо отблески лучей,
Чернь освещают на земле
Среди снегов – родную землю.
А солнце ртом открытым
Лучами гложет сферу,
Не мое солнце взору только
Жжет тьму и ночь.
Но слышит сердце мысли
Его там пень страстно
И крутятся пластинки
И песни золотые,
Оно и кровью красной льет,
Огонь в крови и кровь горящее,
То мертво, то живо,
Алеет кровь его,
Крылами машет невидимка,
Сверкают тучи в синеве,
Искрится солнце не огне,
Цветы огня до смерти жгут,
Тюльпаны в золоте горят
И роза красная течет,
Дни сожжены, печаль ложится
Кровавым золотом на землю.
Шумят листочки золотые
И ветер в синеве,
И вдохновенье – то гроза,
И ночь – все рушится вокруг,
А дальше снова храм небес,
Образы лазурны распустил,
Листва краснеет – непонятно,
Мне это все – но видел сон,
Струятся радость и улыбка
Из уст священных небосклона,
Вдали видна лазурь из туч,
Листы зеленые омыты
Теплом святым и ливнем теплым,
Краснеют розы – боль какая!
А вот зима, постой что дальше,
Могила крашена цветами,
Бездомный крест, плита бедна,
Дни сожжены тревог – венками,
Сильнее грудь бьет, взор глядит.
Сверкают лавры золотые.
За ними спрятались ласты,
Аллеи тихли огневые,
Восток объят лучом огня

На день рожденье праздное ,
Сбирались на обед,
Строители и юноши,
С соседу Тимофеичу
Сереги брату сводному,
Богатому и жадному,
Торговцу простодушному.
Толпа идет горластая,
Прохаживает вся,
Знакомые все пьющие,
Работящие, славные
Хлебнуть, поздравить и уйти ,
Тут ящики так водочки,
Ну пей – с работы свалишься.
Всех угощает он,
В год лишь раз расщедрится,,
Смеются рты и глупые,
И умные, и праздные,
Плюют мальчишки в лужицу,
В колодец много тех,
Кто Тимофеича,
Обсмеивает – жадность.
Охотно пьют, что водочка –
Винца тут – море праздного!!!
Ну странный человек?
Богатый, жадный круглый,
А тут знакомых поит всех?
Вот разошлась толпа,
Пошла бригада, юноши,
Два другу Тимофеича,
Дьяк и солдат – старинные,
Сидят застольем час,
О счастье речь ведут,
И юноши тут пьют,
Едят и поздравляют,
А взрослые беседуют
О счастье, о деньгах.

(Дьякон)
С юбилеем друг мой верный,
С днем рожденьем поздравляю,
Не грусти и не скучай,
Много лет прожить счастливо,
Чтоб твои пожитки верно
Быстро множились и в злате,
В соболе ходил и девки
Тебя милые любили.
Но всего желаю больше,
Чтоб благодушие твое,
Богаче было всех богатств
Вельмож, правителей всесильных,
Чтоб солнце грело жизнь твою,
Чтоб мудр был и камушки
Не плыли од ногой,
Да пропущу я рюмочку,
Кусочек за тебя.

(Тимофеич)
- Ну пей.

Другие барина
Поздравили, пришлося тут,
Винца по 30 грамм
Испить братьям детдомовским
Всем остальным, со стульев речь.
Такая речь неслась,
Закусывают редькою,
Что осени осталося,
Икрой приправой всякою,
Созрела, да с картошкою
Налили тут сиротам всем
По 100 грамм сладкой водочки,
По 20 самогончика,
Смеются с горькой водочки
Хмельные мужички.
Иван давно шатается,
А Миша спеть в желания
Ушел, а Петя спит.
Давай солдат вернувшийся
Немного говорить.

(Бывалый солдат)
Мне счастие солдатское,
Ну просто повезло,
Чего таить вернулся лишь
И не убит трудом.
Работой повседневною.
Ну мирно «духом» был в плечах,
Не били, не секли
За мужество и труд,
Хотя нещадно раз
Был бит, но жив – то счастье,
Также не был голоден,
И сытым не был я,
С границы ехал поездом,
Хотелося домой
Со службы поскорей.
Свои деньжата скромные,
Эх, заработал родные,
Расслабился я в поезде,
Без памяти – домой,
А нем так лихорадочно
На крышах, в кона лезут
Работники и люд,
Желалось многим там
Покинуть Казахстан.
Их много набралось
С товаром, наркотой.
На дом, край посмотреть –
Вот счастьице вернулося.
Я сотоварищем одним,
Как ехал – жар и духота.
Мутилось многим, падали
И голова, тела
Болели, ад сплошной.
Кто стонет, кто валяется
В сиденьях, на полу,
И шум колес и музыка,
Толпа свои «карманные»,
Товарищ мой,
Семья большая, все как нищ,
Блат младший и сестра,
Награбил уж накрыл,
Сошел на ближней станции,
Простившись лишь со мной,
Вынослив был, силен.
— пять суток выносил
«карманные», голодные,
Карманником в Москве
Работал и учился он
У тетки вечной пьяницы –
С сожителем там жил.
Я еду в этом поезде,
Горю весь, да надумывал,
Сойти как не уеду,
В глазах багрянцы вертятся,
Все чудится, держусь,
С какой-то девкой помнится
Размиловался ноченькой,
Потом с другой – во счастьице,
А кто орет – проклятое,
С ума и жара сходит,
Кто хлещет водку и поет,
Кто спит без света ноченькой,
К татарке подошел,
Ну дело быстро кончилось,
Без света – разошлись,
Господь так наградил,
За лета два мучения –
Двумя цветками нежными,
А треть день – холод ноченькой
И к вечеру доехали
На родину обильную,
По милости я божией
До дембеля дожил,
Наливай мой друг, да выпью
За твое я счастье в жизни,
Что б жена любила крепче
И дела велися лучше,
Работаю сейчас,
Я в строительной бригаде
Да нет тут, в столице праздной,
Не жалуюсь на жизнь.
С восхода в мастерской
Стою, пою, работаю
До солнышка закатного,
Как вы родные кушаю,
Полночи все гуляется,
Щебенкой бетонирую
И мастерской учусь.
Как вы друзья хорошие
Отделкой занимаюся,
За вас и братиев бокал
Я пью, что серебром,
Пусть старость непорядочно
Не скажется на счастьице.

Борис поднял бокал и выпил,
Сказал с одышкою – за счастье,
Иван уж с Колькою валялись
И спали сладко, расслабляясь,
Худой Серега, брат его
В душе сказать, как презирал
И ни копейки не давал,
Чужого словно пригласил,
Серега ж выпить шел к нему,
Худой как Коля, длинный сам,
С больной спиною от труда.
Коль платят хорошо –
Он за двоих работает
И Петя, Ваня, Миша
Бригаде породнились,
Своими стали, нужными,
Работают с отдачей,
Им платят 500 левых
Ивану, 300 братиям
И более рублей,
Они зарплате радуют.
Иван хороший каменщик,
Не хвастает, а молча
Работу лихо делает
Душою простоват,
Не то Ильич – что бестия,
Ушел сегодня навсегда,
Со всеми разругавшись.
А трое так работают,
А Петя-сирота
Был первоклассным штукатуром
Как стены ровно клал
И триста левых заслужил,
Немного в день за двадцать дней,
Не все таки – то денюжки,
Добротные, мужицкие,
Простых, голодных, добреньких,
Худых сирот-ребят.
Не жаловались в «дом»,
Начальству, нелегко

(Бывалый солдат)
В бригаду взяли бы в Москву,
Да не возьмет там главный,
Подумает – меня,
Я мастер первоклассный
И то не просто взял,
Предполагал, подкладывал
Работу мне различную
И тяги дела страшные,
Намаюсь и намучаюсь,
А сделаю с «картиночки»,
Дает дивится главный
Дает деньжат и мне,
Оставил с мастераи.
Стучит в груди кроваво сердце.
Бригаде я остался
И вы коль малые с растете,
Оставите детдом,
И мастерства достигните,
И спину не ломав –
На заработках век,
Коль не ослабнут ноженьки,
За вас родные пью,
Лишь самого недавно взяли,

«Тройка»
- За вас и за тебя.

Сказали хором братия
И выпили вина.
Бригада к двум отправилась
Работу продолжать,
Ну общем тихий городок,
Подростка три – путь в ШРМ
И часто очень вечерами
В пути от ШРМ к детдому.
И так засмеивал поэт
Юнец сиротский
Братьев стихом и до упаду,
Смеялся тенор из сильнейших,
Танцор чечетки превосходной,
Последним случай счастьем был,
Иван до рвоты досмеялся –
О слугах круга – бизнесменства,
Точнее слугах ресторана,
Семейке, как знать – «дворовой»
Как дорогого ресторана,
Для местной «золотой элиты».
И вот жена –лакей услуги –
Утехи, повар до зари,
Вот муж счастливый – форму спер
И видит небо, донжуана –
Любимца знатных, пережравших
Толстух под ужин и старух.
За месяц славно «обслужила»
Жена-красавица крутых,
А муж, косивший под фуражку
Двух леди славно раскрутил,
Красавец и богат спортивный
Официант – любимец всех
И гитарист, сестра его
Романы крутит, учит
Язык французский, лихо
Карманы чистила красой.
Себе садится позволяла,
Куда угодно, где угодно –
Где пахло долларом зеленым,
Ладони терла о сребро,
О дорогие украшенья,
Была так прежняя семейка
Худой на кухне – нищетой
И злой худой был сам глава,
Гол, неожиданю удача,
На кухне тихо вечерами,
Жена торты все дорогие
Сносила продавать да вот,
Сама коза не устояла,
Есть начала и поправлялся,
За всех жирея и толстея,
Вот ее и перестали
Себе заказывать блаты –
Кусок свинины из тростинки,
Последний месяц муж один,
«Работу» за двоих выносит
По дамам местным, областным
С вином прекрасным заседает
И не болеет, не хворает,
Вот муж – лакей живые славно
Сшибает – пьяный донжуан
И жаден как расчетлив – небо!
И щедр только для жены –
Он ведь с весом – ум, а он
С вина глупеет и качает
Лишь днями мускулы свои –
Вот счастье скажут привалило!
Он лишь заказы успевают
Для разносит и бегать,
Пьянея вина допивает,
Жене могучей подчиняясь,
Не опускается и сам
Уже не статен так, похудел.
Тарелки лижет, их салаты
С женою вместе доедает,
Толстеет тоже и кончает
Быть донжуаном для мадам.
Мечта –салаты для детдома
И очень, очень дорогие
И блюда иностранные,
Жратва и прочее,
Чем не успели закусить,
С женой выносит ночью
И зятю на прилавок,
Сестра красавца, во недавно
Беременностью ложной
На «штуку» «бара» развела,
Уехала куда-то,
А раньше бедствовали.
Жена как брата, так умна
И очень, очень, дальновидна,
Для жизни парень идеал
И праздный, осторожный ,
Как год назад, давно уж смылись,
Как дело их пронюхал «князь».
А Петя помнит как в июле
Оборванные, потные
Подходят трое к ресторану,
Почуяв запах курочки,
Зашел тут Миша-сирота
С порога люди подавали,
С повязкой Петя на глазах,
А Ваня без руки,
Встречали братьев подаяньем,
Кто что давал – тогда
Был случай небывалый!
За пять минут пятьсот рублей,
А с теплого «местечка»
Прогнали местные бомжи
И мафия, то нищая,
И попрошайки местные,
Организатор мафии
Лакей и донжуан,
Чуть не накостылял
И слава богу убежали,
Да, по губам на шло
Питье сирот измученных
И сок не пили сладостный,
И вина до работишки.
И было темной ночью
Из местного детдома
Ребята к центру тянутся,
Залезть в него, стащить еды
Поесть немножечко, один
Уже в колонии сидит,
Напился тощий, слабенький
Его толстуха уложила
Ручищами – красавица,
Свинарка и жена
Альфонса вечно пьяного.
Юнец за ночь раскаялся
В утехах госпожи,
К утру он так намаялся
Не отдал чуть концы,
И била, издевалась
По ребрам паренька,
До бури разгулялась
До дури кулака.
Потом судья судила
Продажная его,
В колонию упрятала
За кражу-воровство.
Бывало семьи бедные
Не досыта едят
Ячменя – хлеба с мякиной –
Вопят как животы,
А ржаного нет, дети
На милость божию идут
И воровать, постарше кто
Жуют и плачут. Тройке
С детдомом –счастье – повезло.
Не битые, не руганы,
Не голодают так.
Бывает иногда
И пасмурные ходят,
Глядят мертво со скулами,
Ломаются и думают,
Глядят налево братия,
Их лицо мрачно скромные
И корчатся нуждой.
Попробовали раз
Ходить по «знатной» Улице,
Там мало выйдет кто –
Собаки наорут,
Походят вечерком
И сыты до утра.
Идут с работы в полдень
С мозолями, заплатами
В рабочем в детский дом,
А там и в ШРМ,
Юнцы как не сгорбатились,
То складно поминают.

(Петя)
Иван Широтов сирота
Худой и битый, немощный,
Но честный и хороший
Был человек недавно
Счастливец и страдалец,
Шатался, выручал
И заступался.
Он не сиятельный, простой,
Хорошим был простой,
Служил, учился в ПТУ,
Толковый сирота
От роду, так машину
Хотел забрать, да вот никак
Машину не дают,
Он задолжал обманщику
Немного да деньжат
Пошел на речь и на торги,
Мошенники смеются
Над «Волгой» покупатели.
Он задолжал, скостили
Срок возвращенья, так пристали
Один делец и бизнесмен,
Решил купить за цену малу,
Поторговаться с ним.
Тот закален, не раз
Его секли за честность службе
И били так нещадно
И не отступит так в делах
Сбивает прямо тысячи,
Хозяину кредита,
По меркам очень малого,
Что обманул и сбавил срок
Возврата – устно дал ,
Деньжат Иван так задолжал
Пять тысяч ровно рубликов,
Вернулись бы,
Да срок – тот договор
Хозяин – ну подлец подделал,
Теперь и «Волгу» пригрести
Решил за десять штук – бесценок,
Теперь торгуется с Иваном,
А Ваня цену не сбивает
И сотни только нагоняет
Красноречиво за машину.
Хитрец-обманщик рассердился,
Решил по черному пойти,
Оплошность вышла, отказался
В тотчас от «Волги» новой,
Трудом и потом купленной,
Глупец-хитрец забыл случайно
От паспорта списать
Владельца авто данные
В поддельный договор,
В поддельной закладной
Схитрил и все же требует,
Сплошал Иван тогда,
Кредит бы письменно оформил,
И копию – себе
Но верил – верить тут нельзя.
Подлец – ну что ж тут в суд
Я обращусь, коль ты сейчас
Чрез час долг не вернешь.
Ты видишь договор –
Верни уже с процентами –
Как десять тысяч – подписался.
Ты обманул меня,
Но честный я, верну сколь должен,
Пять брал и пять верну,
Коль прокололся раз, а данные
Ты паспорта забыл
В подделке указать
И подпись в ней моя
Знай дурень – недействительна,
Вернулся через час.
– И где ты возьмешь проценты,
А день просрочки – десять штук.
– Молчи ты вор-хитрец
По совести отдам.
– Ну ладно, ну ступай,
Да возвращайся, а ни то
Антоша – мой телохранитель
Тебе неплохо накулачит
Бока, судья знакомая
Арест на «Волгу» выпишет
– Я через час приду
Присутствовать любезнейший
Позволишь. – Ну ступай.
Смеются, переглянулись
И сели в «Audi»,
Смеются твари пьяные,
Решили прочно негодяи
Над сиротою посмеяться,
Над слишком уж доверчивым,
Что глупо поступил
Дурацки занял на товар,
И день просрочки не дали,
Он в люди выбился на рынке
Он честно, свято торговал.
На ряд торговый вышел
В субботу в город праздный
И на колени встал в крестах,
Кричит во все тут стороны.
– Знакомые и добрые,
Братья и сестры милые,
Помилуйте родимые
Трудягу-сироту,
Больного и худого,
И честного, как знаете.
Толпа сбиралась к братцу,
Притих тут люд торговый,
Прохожие, зеваки.
На выступ встал, высокий,
Рассказывать беду он стал.
– Помилуйте родимые,
Солдата вечного битого,
Решили тут мошенники
Дельцы, ко мне присматривать,
Сплошал родные я.
Он перед рядом говорит
Знакомым и чужим.
– А дальше знайте милые,
Кредит я устно взял,
Ошибся прокололся,
А подлецы надбавили,
Скостили срок отдачи
И приписали ноль
В подделке липовой,
На « Волгу» закладной,
Украли подпись паспорта,
Забыли только номера
В писать тот договор,
Да пригрозил расправою,
Мне руку отрубить
Коль не отдам, душою подлый,
Судьей и делом уголовным
Судья – Мария Скрябина
Продажная и хитрая
И взятничица первая,
Арест на все имущество
Наложит, а меня
Посадит, все грозятся,
Смеются ,свои кровные
Пустил в торговли оборот
И вот торги по леву.
А где бы денег взять,
Что тут поделаешь найти б.
У них вся сила родные,
Богаты и влиятельны,
Народ, заводы мощные
Банкротили и крали так,
Нажились, а теперь
Мошенники, чиновники,
Как с ними часто в сговоре
Дельцы – с казной бюджетною,
Дерут честной народ,
Не раз обманывали вас,
Сильна как память родные,
Как нас ловили – грабили
Вначале девяностых,
Не опытными были.
Отдам через неделю я
С товара денег получу,
Голодным буду сам ходить,
Прижала сволочь всем
Печатями, бумагами,
И властью да нечистую
А в банке не дают,
Там ведь дельца – заведующим
Жена работает
И крутит махинации,
Деньгами люди вашими,
Вам в сроки не дают,
Коль выручка торговая
Из магазина в банке
Надолго оседает.
Обидно мне товарищи
За честность и доверие,
Дороже мне машины.
Меня кто знает – честный я
И в срок все отдаю,
А коли так – то выручайте!
Хоть много и скупых
На площади стояло
Послушали, да многие
Ушли, да тоже многих
Тут словно ветром закружило
От правды горяченной.
Кто сколько смог,
Ивану раскошелились.
Кто смог рублей подал,
Успел их все пересчитать,
В блокнот всех записал,
Но больше надо чем, не брал,
Тут предлагали тысячи
И даже пятаки
Сироты из детдома
И гривен медный ветеран,
Червонцы трепаные,
И стольники, и прочее.
Не брал – зачем, то лишнее,
Спасибо люди добрые.
Набрал он сумму нужную,
Стал добрым, честным кланяться,
Крестится в божьи стороны,
Пошел к мошенникам-хапугам
Отдать и вскоре отвязаться,
Идет карманом держится
Навстречу мрази жадной.
– Держи козлы паршивые,
Пять обещал, пять отдаю,
Тут пять еще, хотел
Отдать я вам, да хрен, их честно –
Я людям долг отдам
Хоть сам голодным буду,
Но за ошибку расплачусь
И вам лишь пять, держи,
За пять минут управился –
От рынка шага два.
Раскрыли рты дельцы,
От шока гипнотически
Ивану стали подписи
В документе писать.
На стол Иван кредитчику
Все выложил сполна,
Дивится лис ему,
Пропало недовольство все,
Юлят ему мошенники
Пожали руку тощую,
Поздравили с зеленым
Лицом кредитчик предложил
Отдать, то остальные.
Иван набрал мужицкую
Силенку то природную
От боли и труда,
С размаху пса то толстого
В нокаут положил,
Дивится сам Иван
Видать от злости праведной
Управился, в глазах
Горит нечеловеческий
Огонь и гнев святой.
Дрожит Антоша пухленький
Громила и чудак,
Слинял, видать от трусости –
Хозяин к полу лег.
– Не бей орет тут бизнесмен,
А то!
– Что будет, сам уйду,
Держите свои грязные
Вы пять, ну и дела.
– А слышь Иван, да уложил
Ты местную грозу,
Держись.
– Я грязи не боюсь,
Придется худо, коль еще
Обманите кого,
Народ на вас же натравлю!
– А жаль – толковый ты Иван,
Афера получилась бы,
Видал – народу скол собрал.
Иван опять не выдержал
И врезал в челюсть белую
Мошеннику усатому
Ушел и слова не сказал.
Вложил он деньги вдело,
Развел товар и всем
Через неделю отдавать,
В субботу день сбирается
Базар Иван рассчитывал
Знакомых как сказал,
Не подошли тут русские,
Армяне – братья добрые.
Другие люди честные
Кто верные, великие,
Кто предлагал – не взял
Так просто на халявщину,
Всем второпях отдал, но лишнего
Не взял, а тут один
Торговый друг не взял обратно
Два стольника искал
Его Иван, как час теряя.
Как к двум с торговой площади
Торговцы с места тронулись,
Иван раздал по стольнику
Голодным беспризорникам
И старику слепому.

(Миша)
Эх, чуден был Иван Широтов,
Прямой и честный я его
Как друга, брата уважаю,
Не плохо выпил винца,
А я еще не прочь!

(Иван)

Нельзя, сопьешься, как же так.

(Миша)
Пожалуй да, на праздник можно
Иван глазами колдовскими
По слухам в доме обладал,
Судьба его – противоречье,
Нещадно бит в детдоме нашем
На службе, в местном ПТУ,
Больной, худой, а в люди вышел,
Его в контору Управленье,
Как называется не знаю.
Начальник взял с звездой военной,
За год поднялся он да «зама»,
Себе помощников не брал,
Не тратил фонд налево вправо.
Когда в начальстве состоял
Он старикам и всем в нужде
И так всем помогал
Советом, средством, знанием
Законов – как юрист
Учился сам – еще в детдоме
К нему подходит человек
И проку даст, совет полезный,
Поможет – добрый человек
И не возьмет подарок, взятки,
А скажет – бедному отдайте,
Свою святую благодарность,
А мне хватает,
Не брал из фонда ни копейки,
Работал в выходные,
На рынке людям помогал,
Машину взял тогда в покупку,
Он пьяным не был в день рабочий,
А выпивал на праздник лишь,
Ушел на рынок полностью,
Вернул тогда кредит, поклялся
По пьянки больше в долг не брать.
Теперь в конторе управленья
Хапуга крепко заседает.
Жалели люди, что ушел
На рынок, дальше надо
Учится, содержать себя,
А воровать не мог, был честным.
Ушел на честный труд – хороший,
Так новому приладились –
К нему не подойдешь
Без пирога, коробки сласти,
Без кошелька – за слово – плата,
Помочь – ни буквы – без награды.
Покинул рынок свой, теперь
Глава молочного завода
Скончался, новый тут пришел
На производстве царствовать
Начальник молодой,
А взял Ивана – по знакомству
К себе в помощники – счастливец.
Не долго вел дела большие
С чутьем коммерческим, не крал
Иван Широтов ни копейки
Новолинии в цехах
На каждый месяц открыл
И рынок сбыта накоплял,
Рабочим коротко давал
И внятно график выполненья,
Во всем был строг, не долго
Был жалко, в выбор утвержденный
Младым директором завода.
Хоть без диплома наш Иван
Из ПТУ, окончил – ладно.
Проворным, скромным оказался,
Везде талантливых наставил,
Кто дело знал, не хапал – «средства»,
Его любили и хвалили,
И молод, и умен,
Отлично знал и вел дела,
Не мало помощи народу
Он оказал, копейки, лишней
Не взял, жил скромно, не вульгарно,
Полгода правил и не тронул
Он невиновного, виновных
На производстве увольнял
Был прям, душою не кривил.
Разбился пьяным насмерть
В свое рожденье за рулем,
Помянем брата старшего,
Начальника священного
Народного заступника,
Ученого и мастера,
И коммуниста верного
Народу и себе.
Я помяну его
Глотком компота кислого
Николу также из детдома
Больного и голодного,
Худого помяну.
Глядят идет по улице,
Навстречу поник низенькой
Идет к избе прямехонько
От горя пьяненький
В печальный выходной
Знакомый брат-детдомовец

(Иван)
Брат счастья, ты куда.

(одногруппник )
Ни ваше дело, уходи,
Господь на вашей стороне,
Махнул рукой им в сторону
Пошли, не мало тут
Во власти местной переводов,
Один украл, другой пришел,
Иван тут призадумался,
Немного опечалился.

(Иван)
Не стану врать, тогда
Никола был еще в детдоме,
Отсрочку – на три получил
И годность «В» – здоровье.
Заводчик сына не хотел
На службу отдавать
И выгороди славно.
С Николой друга Васю
Больного матери-старухи
Сынка, мать – ветеран труда,
Двоих забрили в армию,
Отправили да язвами,
Худых, больных дистрофиков
На тяжкий быт служить,
Ей горько очень плачется,
Не годен к службе был,
Кричит и ходит по судам,
А толку нет – все куплено,
Печалиться она,
Детдом тоскует по Николе,
Точнее верные друзья,
Им пискнул раз, как тяжела,
Что служба – ад и гнет,
Не есть, не пить и бьют,
Аж белый свет – там тьмою стал.
Вязали, мукам подвергали,
Он одного порезал славно,
Кто бил из старых издевался
Чуть не убил
Никола в гневе жилистый,
Его так в карцер спрятали
И караул поставили,
Тут случай хуже нет,
То отопленье прорвало,
Вода струит холодная,
Затапливает комнату
И холодно вокруг,
К веревке коля тянется,
Кричит – откройте дверь,
Так выпусти – зальет,
Из помещенья – нет молчат.
Решил Никола праведный,
Ума и воли честного
То склада неподкупного,
Как у Ивана-брата,
Принять бесстрашно смерть,
Решил не видеть суд
И пытки, да тюремные,
Отважно вены вскрыл себе,
Повесился за лампочку
На стуле, кровь текла.

(Петя)
Я помяну солдата-брата,
Что честен был, везде отважен.
Худые и босые
Братья и люди собрались
К суду Иван Широтов
По просьбе матери, то Васю
Вернули ей по совести,
Стоит в крестах старуха,
Ревет.
Не грешен я
Сказал Иван и поклонился
Суду по пояс и присяжным,
Упал он на колени
На удивленье всем
И нанял адвоката,
Вернули парня битого,
Конечно, все обладилось,
Военкомату штраф, сынку
Немного денег и вина,
Иван как заместителем
По совести – везде,
Зарплату во время давал,
Надбавки, не задерживал,
Рабочим, мастерам
И тут беднейшую семейку
Богатая уважала,
Заводчик сам пришел
И извинился за «ошибку».
Просили в фонд вернутся
На должность прежнюю Ивана
Да не пошел, все в очередь
Вопрос учен он вел.
Боялись, быстро слушались
Его работники – еще б –
Зарплата тут высокая,
Места – хвалено-теплые.
Покой и счастье он нашел,
Покой и деньги, уваженье,
Своим умом, с нуля никто
Ему не помогал.
Не чуял страха, был правдив
И деловит – ловил дорогу
«Наверх» к элите – завидно
Коварным людям тут
Счастливцу, да трагично
Погиб – напрасно.

(Миша)
Давно то дело было так,
Бывало слышно бунт идет,
Взорвался гнев народный,
Горело все пожаром
И город наш горел
Простой и неизвестный.
Отстроили его,
А оттого лишь времени
Остались крайние дома
Развалины – их пару так,
Тогда же войско царское,
Верней его посланник
Стянул, не вышло
Ни слово, ни правительство.
От нищеты поднялись
Великой революцией.
Из рабства, гнета.

(Петя)
Интересно,
Сейчас коли поднимутся.

(Иван)
Да на кого, все ныне – тени
И кто решиться лаской-речью
Бунт усмирить, а кто пойдет
И кто еще попробует??????
Орать не все тут стороны,
Тоскою непонятною,
Тому пока та рожа пьяная
От горя быстро отобьет.
Обидно братья только
За Русь то православную

(Миша)
Тогда солдаты горькими
Слезами заливаясь
Полили по приказу
В народ – то несчастливое!

За стену братья спрятались,
Прослышав речь живей
И крик – смейте дальше бить
Раздался вдруг случайно.
Его нарушил свист лозы.
Секли юнца бездомного,
Да в стельку лихо пьяного,
Попался у дороги,
Стащил чего-то знать
От голоду жестокого.
«Купцы» догнали «знатные»
От Улицы отстроенной
На косточках народных,
Собак чуть не спустили,
Толпа большая собралась.
По ляжкам плетка свистнула,
Он худой, больной стрясется,
Кроссовками дырявыми.
Ногами резко дергает,
Орет то – революция,
Богатых на расстрел,
Народу все честному.
Вскочил он, вырвался – бежать,
У дамы сумку вырвал лихо,
Бежит с «суда» как встрепанный,
Кричит троим «не шутка,
Бегите, высекут» – они.
В лес братья быстро убежали.
Толпа смеется, кто вдогонку,
Балясничает «знать».
Вот у дороги видится
Им в «центре» Мерседес,
Глядят – глазам не верится,
Откуда он взялся?
Сказал Иван, качаться,
Грохочут колокольчики,
От пуза толстый господин
С сигарой вышел, дамочкой
С усами и пузатенький.
Две кепки и фурашку
Тут сняли, поклонилися
Рядочком тут детдомовцы,
Торгов свободна площадь,
Поразбрелись, разъехались,
Темнеет, уж послышалось.

(Знатная дама)
– Чего вы тут уставились,
Вам милость, стольник дам!

Уставились братья
На рожу очень круглую,
На даму толстозадую –
В элитном ресторане
Сегодня юбилей,
Пошли в детдом родные,
Пора то в школу опоздают.
Там вина иностранные,
Открыты благородные,
Их ночью будут пить.


12. (1999, 12 апреля, понедельник, вечер-ночь, элитный ресторан)
Сбиралась ближе к вечеру
С охраною элита.
К примеру вот заводчик
Из города соседнего
Приехал в Мерседесе черном
С лицом – пирог румяненький,
Осанистый и толстенький,
Упрямый, стар, удал
С лебедушкой молоденькой
С ногами молодецкими,
Сам в бархатном костюме,
А рядом с ним идут
Шесть рослых, коренастых
Охранников больших
В кино так с дулом шестиствольным,
Уложат так на месте всех.
Скупой и умный человек –
За труд великий.
Он прибыль лихо вышибает,
Так ввел штрафы на фабриках
Своим рабочим плотникам,
Гроши за мебель платить им,
Трудом он многих уложил
И сменой непосильною
На койку – расплатившись,
С нужды и просто с голоду
Народ идут измученный
Работать к этой сволочи,
К другой, их много там.
В аллеях рядом с рестораном,
Три брата прятались в кустах –
Одна романтика и песня,
Свинье – подобен барин был,
Увидели его –
Забота есть – совсем отпала,
Повыжила и хлеб,
Отбила аппетит,
Ну рыло бычье крепкое –
Пузат! – Ну, сколько надо жрать??????
И разум со смеху пойдет
Везде охрана чешет,
Ни слово это честное,
А речь вульгарно чистая,
Не диво православное,
Кабан красноречив
В делах умен и дальновиден
И спора не найти,
Решенья нет, дано,
Живется сладко, весело
Заводчику вольготно,
Торговцу наркотой.
Роскошна жизнь «хозяйская».
Из Мерседеса выпрыгнул,
Ну чудо – в нищий городок!
Московский бизнесмен,
Накробарон пузатенький,
Элиты сколько съехалось,
Подходит к мужикам,
Пощупал, почесал
Затылок, глянул им,
Смеется, смехом палится
Бьет мужичка в бока,
Тот низко бару клонится.

(Наркобарон)
– По милости моей,
Поставить десять ящиков
Народу сладкой водочки.

– Ура – сказали мужики,
За рюмкой рюмка славно пьется,
Садятся, барина хвалят,
Забыв труд, прочие мученья,
С больной спиной плясать до утра.
Поил всех водкой честною –
Две улицы свалил.
По совести держали все
Бутылки разноцветные,
Во вторник выйдут на работу
Один Серега и подростки.
Иван, Борис и Николай
Бесплатной водки обожрутся,
Как первые пришли,
Как завтра проработают,
До десяти утра они,
А там отпустит бригадир.

(в сторонке)
(Иван)
– А график выполним, коль так
Договоримся с мужиками

(Петя )
В воскресный день,
Да мы пойдем

Уйдут подростки сонные,
Сперва все пьют вокруг,
А в ресторане – пир горой,
Какой-то важный юбилей,
Живет по-царски бизнесмен
Высокой марки, как помещик
И разноцветностью своей
Гордится с общем туалете
Под стены братья подкрались,
Со страхом слушают боятся

(В ресторане)

(Андрей фон…)
– Видал мой друг могучий,
Слыхали дерево мое,
Послушай вразумительны,
Умны мои все предки были
Богаты и сиятельны,
Я именитый – уважай.

(Емеля)
– Конечно

(Андрей фон…)
– А предки из Германии,
Князья давно великие,
То грамота – гляди
С собой ношу всегда,

В окошко братья слушают,
Охрана не заметила.

(Андрей фон…)
– Меха мой предок продавал,
Точнее слуги торговали,
А он как воздух, богател,
Гласит так грамота моя,
Его чем только тешили,
Рабами, славной роскошью,
Все брал, а что не брать
Добра и «государыней» –
Девицы благородные
Влюблялись в стать высокою,
А толстую под старость,
А коль тот будет именинник,
То дичь пускали на охоту,
Он кланялся царь,
Ему давали земли,
Он драл, как только мог,
Последний хлебце отбирал
И богател, потом
Всем щедро раздавал
Дары – вот было то человек!
Поздней его потомок
Шатался до Москвы,
С татарами великими,
Пытался сжечь ее,
Прохвостом был, а знаешь,
Емеля помнишь у меня
Ты так служил, я все дивился
Народ доволен и упитан,
И прибыль выше всех
Ты мне так доставлял?
Сегодня снова встретились,
Давно с тобой не тешились
Речами, да не виделись
В начале девяностых,
Директор я, ты подчиненный,
Был месяц у меня,
Потом уехал ты,
А я богатством множился,
Казнишку колотил,
Как подобает дворянину,
Его потомку – жить роскошно.
Как ты, сказал Емеля,
Мой именитый друг, отец
Всех дел моих и капитала!

(Емеля)
Дела семья.
– Отлично, так.
– мне нравится твое,
Высокое да дерево,
А мне не повезло,
Крестьянин дед мой был,
Не дворянином именитым
Не благодетель, кость его
В трудах чернела белая.
Зато я с костью белой,
А ныне славный дворянин,
По современности почетно

(Андрей фон…)
– Поэтому тебя
И род твой очень уважаю,
Что лихо выбился ты в люд
И в господина над немытой,
Необразованной и пьяной
Век рожей и судьбой.
Такое редкое бывает,
Да будет бог с тобой.
Андрей фон как там и с тобой!

Так пить пошли, гулять.
Тут в граде люди разные,
Богатые и умные,
Хорошие и щедрые,
Почет им – люд простой
За помощь и заботу.
Природа, небо русское
Им даровали – все.
Кто сам достиг, не сам конечно.
Всех больше радует! – хороших
Здесь три есть заводчика
На трех плохих,
Плохих, скупых и дальновидных
И деловитых тех мошенников
Где вот теперь зарплатишка
Не платится навек.
Хватает бедных
Хороших и плохих в поступках,
Душою мрачных негодяев.
Идет бывало на завод
Заводчик – словно в небе солнце.
Народ так скромен и в тряпье
Следит за качеством
И чувство полностью людское
Готово в ноги повалиться
Богатому заводчику,
Владельцу дела, впрочем это
Закономерно, дай здоровья
Им бог, семьи и процветанья!!!
И счастья всем богатым, славным,
Места рабочие, что дали,
Народ устроили, развили
Торговлю, счастья им, за счет
Них этот город лишь живет.
Им отдохнуть на дачах тихо,
Свободно время провести.
Поклон им низкий за развитье
И помощь голодающим!!!
Простите уши всякие,
Коль можете вы Петеньку
За слово все правдивое,
Жизнь – не учила врать!!!
И чувство то
Не зря все спелым колосом,
Бывало расцветет,
Преклонится пред счастьицем,
Гуляет заяц, травушка
На счастье людям клонится
На зло беде и нищете,
Ведь каждый хочет жить
В достатке и счастливым,
И верить, и любить!!!
И это хорошо,
Хоть славный дьяк богат,
Но церковь восстановит он
На часть пожертвований славных
Заводчиков, людей,
Себя конечно не обидеть,
Как говориться издавна –
Себе и людям хорошо.
Он русский человек
Заботлив и хорош,
И добр, и пригож.
Белеет гордость-красота,
Воспитанница славная,
По воскресеньям будут
Братья крестится здесь
И хорошо, что строится
Дорога знатной Улицы
С окраскою оранжевой,
Со флагами приветливо
Играющими, русскими
И с парками, аллеями,
Жизнь хороша, благополучна
И слава лишь народу
Получше жить в Руси
Простому , трудовому,
С умом специалисту!!!
Хоть толстые, капризные,
Но люди это русские
И добрые и щедрые,
Душою развеселые,
К простому вечно тянутся,
Начнется праздник в ночь элитный ,
К утру закончится гуляньем,
Всех ближних улиц элиты,
Напьются за одним столом,
Две ночи праздного безделья,
Простому и богатому
Достанется еды,
Индеек, куриц жирных
Салатов и картошки,
Хороший и веселый
Народ и песни, музыка,
Гостеприимны русские
И пекари и музыка,
И кузнецы, и плотники,
Инженера, заводчики.
По своему – все русские –
Хорошие и добрые.
Отрадно и «троим»
Сидеть и слушать барина.
То было по старимому
Лицом во время старое,
Поправится богатый
С вином и словом чистым
Отправится охотится
К округу под Москвой
Зимою ранней, осенью
На заповедник в лес.
Рога стрельбой добытые
Повесит на стены.
Глядят леса унылые,
Поблекшее, замерзшие.
Нет ныне гончих псов,
Охотников – лакеюшек,
А коль и лес оденется,
Ревут и валят гончие ,
Не так тут ныне – просто.
Идут крутится, заплатив
За выстрел, во лиса
Вся шкурой рыже-черная
Лежит краса пушистая,
Хвостом живая метится,
Дрожит, потом за зайчиком
Догадливым идут
Поближе к снегу белому,
С сугробы и в кустах
Он белоснежных прячется,
За выстрел много платится;
За час охоты в долларах.
Ну это кто с большим достатком
В воскресный, выходной
Травить, охоться идут,
Глядеть и любоваться мощью
Лесов красивых и домов.
Охота – дело важное,
В богатых популярное,
Не забывают русскую,
Традицию исконную.
Во все века была,
Сердца мужей печалила
И радовала дичью.
Воинственные, дикие
Неслись, потом дворянские
Съежалися по осени
В поля Руси широкие.
Помещики – дивизия
И сотни гончих, лающих.
Плюс с музыкой и песнями
Вперед как на войну.
И ныне под Москвой,
И в прочих областях
Забиты все заказами
Охотничье все отрасли.
Богатые любители
Охоты, время славное
Проводя сладко и легко.
Свободно дышится в лесах
Высоких и дремучих,
Покрытых снежным серебром.

(Андрей фон…)
– Емеля я люблю охоту,
Бываю, часто вспомнишь,
Пытаюсь древнерусский дух,
Величие – дворянское,
Помилование – знатное,
Полиция – дворянская,
Закон – все дело знатное,
Ответил барин другу,
А тот.

(Емеля)
– И я люблю охоту,
Мой дед охотился ударом,
Одним лося сражал, искрой
Ствола – охотился умело.

(Петя)
Уходим братья родные,
Нельзя, нас покарают,
Побьют нас по-отечески,
Уж точно не помилуют,
Уходим все по времени,
Не ласкою поймают нас,
Не привлекут, а впрочем гнать.

Охрана их заметила,
Но скрылися детдомовцы,
Подходят к входу главному.
Сиротам нищим помнится,
Как в воскресенье яркое
Сзывал в свой особняк
Емеля пасху праздновать
На кухне стол накроется
Огромный, куличи
И хлеб, и яйца, и салат,
И прочие, жратва,
Сирот и стариков найдут
Тридцатник – счастье приведут.
Троим однажды повезло,
Давно водили их на «пир».
Тогда бригаде мастеров,
Поставил браги и вина,
Гуляют допоздна.
И церковь ныне новая
Стоит на знатной Улице
В парадный, славный зал
Бабули допускаются
Полы нещадно мыть
Для чистоты – духовности,
Кто верующие,
Кто почитает божье.
Однажды посчастливилось
Молится в церкви «дорогой»,
Что знатные отстроили
Народными усильями,
Руками и спиной
С дьячком совместно – веры нет –
И денег не доверить,
Он украдет, взялись все сами
И сам дьяк выложил немало,
Что сберегал их благодетель,
Наверно совесть въелась в кровь,
Отдал – на праведное дело.
Емеля, что не хвастать тут,
Любил простой народ,
Любили и крестьяне,
Коль скучно дома зимушкой,
А летом все заброшено,
Весною на стороночку
На заработки едут
На лето и на май,
С детьми тоскует женушка,
Рыдают, где работает,
А коль приедут к осени
С гостинцами, подарками.
С соседнем улицы
Сбирается толпа.
Несут Емелю праздному
В его рожденье ящик водки,
Вина готов поставить им,
С вареньями, подарками
Достаточно идут
Поздравить друга знатного,
Кто шелк, кто что дарит.
Емеля выйдет на часок
Во сени распростертые,
Пить всех знакомых созовет,
Их восхищала, уважала –
Детдомовцев та «тройка»,
А коли девка молодая
Он ручку чмокнет и спасибо
Ответит девице-красе.
Раздаст игрушки, безделушки
Тем, у кого детишки есть.
Бывало сами мужики
Несут вина заводчику.
До дури напивается,
Потом с женою молодой
Гулять куда-нибудь съежает.
Жена нальет рукою им
Вин по чарке, дети
Соседства бегают, играют
По саду, пряники едят,
А там беседа глядь пройдет
Емеля с мужиками,
Инженерами и друзьями.
По братски им беседушка
О деле, о семье.
Скажут мужики
Про труд подпольный, левый,
Про «технологии» домов,
Про города, где побывали.
Емеля хорошо ужился,
Душою был везде приветной –
Прекрасный просто идеал.
Любили благодетеля,
Семья его завидная,
Счастливая, богатая –
Пример для жизни счастьица,
И умирать не хочется,
Как хорошо живется,
Минуло все опасное.
За дубом братья спрятались,
Перекрестились воздухом,
А небо – грудь щемит,
Троих тоска небесная,
Гармонь с собой у них,
Висит на Пете на ремне,
Бизболки и фурашечку
Перекрестились, сняли.
Звенит, гудит веселая
Жизнь знатная, роскошная.
От запаха салатного
Слюна во рту сирот.

Миша
Сегодня заработаем
Неплохо братья родные

(Петя)
Прощай вечерний город,
Нажремся до отвала,
По осторожней нам
Там надо быть у входа.

(Миша)
Давайте встанем лучше,
Нельзя мне лихо петь,
Хотя идея не плохая,
Но не хочу известным,
Отрадней в тайне петь родные,
Как восемнадцать будет мне,
Тогда не грех на сцене спеть!

(Иван)
Давайте в ресторан зайдем,
Пока народу мало
На праздник шумный сьехалось,
Гляди братва там одноногий.
Мужик идет, солдат тот, пал,
Ну воскресенье, эх, прихватим.

(Петя)
Я без руки с повязкой буду.
Ты Миша тоже, а Иван
Нас поведет.

(Миша)
Ну ладно, только
Давайте лучше мы втроем,
Так безопаснее, сбежим что,
Тут наваляют попрошайки
И бомжи местные – гуляки.

(Петя)
Ты прав, втроем

(Иван)
Идем друзья.

(Миша)
Да три дня выдалися как-то,
Случайно так и эти встречи.

(Иван)
Я не могу их объяснить,
Пойдемте дело ждет ,
Охрана пустит только.

(Миша)
Я только голос дам, с скажем
Концерт с цыганами даем
Пристанища бездомного,
Они тоже ведь идут
На милость да на барскую,
Лишь рот пошире открывайте,
Понятно штука будет точно
И дней нам несколько – так пир!

(Петя)
А вот и знатное сословье
С родимой стороны,
У входа поднимаются,

Идут решетки ранние,
А там толпа сбирается
Зевак, на площадь пьяные,
На сцену все народные,
Цыганские певцы.
Поют тут все чиновники
В избытке настроения.
Младые ПТУ – ушники,
А вот машина мчится,
Глядишь, а в ней лебедушки
Владелец швейной фабрики,
С ним девы миловидные,
В костюме сам – солидное
И резвый и крутой,
Поющие бубенчики.

(Петя)
Гляди цыган оркестр
В толпу плясать идет,
Сбирать с богатых милостню,
Пойдем на за ними мы,
Гляди в стороне,
Стоят бомжи и местные,
Голодные, немытые,
Все попрошайки с кружками,
Минуем их, а темноте,
Ладонь лишь подставляйте.

(Миша)
Ты прав в цыганами пойдем ,
Пройдем и с ними заиграем,
А главное нам в знатный «круг»,
Не далеко от площади
С цыганами попасть,
Да где народу маловато,
Закроем лица мы свои,
Как можно лучше, не возьмут.

Тут слышно, как мается
Сласть звука колокольчиков.

И веет тихо кладбищем,
Спокойствием и отдыхом,
Приблизились да с ночью
Так «трое» к ресторанчику,
Где «знати» да не местной
Гуляет часть, пошли.
А зданье очень красочно,
Отделки аккуратное.
Бригада мастеров
Дом этот вместе строила.
Серега говорил.
Тут в сад обширный спрятались
Сироты за кустом.
Массив древесный вырубил
С командой бригадир.
Не черство – сад на лучший вкус!
Здесь ночью под рябинами
Резвятся и сидят,
Ребятушки веселые
Гуляют и поют,
А ныне люди знатные
Пьют вина итальянские,
Французские, испанские.
Перед лицо небесным,
Признание нелегкое
Влюбленный парень дал,
Склоняясь к сердцу девицы
С краснеющим лицом
С прелестной и распущенной
Косой и целовалися
Любимые всю ночь.
Тепло коль было летом
Дождя и комаров
Нет – рай под ивой!.
Тут дело развернулося,
Подпольные цеха
По дереву, по мебели.
Леса давно пригожие
В двух километрах города,
Как извели бессовестно
И лишь на старых улицах
Лес где-то и цветет
Идут братья родимые
В толпе с цыганским пением
И Миша грянул тут.
Глядел Иван, не двинулся
И Петя глядь ревет,
Не вольно глядя на пеньки,
С рукой просящей, Ваня брат
По сторонам глядит.
Тут Миша дал песню дал
Приезжим людям «знатным»,
С цыганами поет,
А Петя собирает,
Подачки столь же щедрые
Как пение и шум,
У всех открыты рты,
А Ваня успеваешь
Лишь милость собирать,
Спасибо говорить,
По-тихому сошли
Цыганские гласа,
Гитары лишь трещат,
А Миша «завопил»
Вокализом да бархатным
И песней заливной.
(Песня 12 «Песня милости», музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)
— Сеньоры, дамы, спасители добрые
Благослови вас господь и ваших детей,
Подайте Христа ради голодному,
Не ел я, не пил семь дней и ночей.
Смилуйтесь люди над молвой подаяния.
Рука моя просит немного,
Печально, несчастно калеке страдать.
У него нету приюта родного.

(Песня 13 (сиротская), музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)
— Тучи крылатые ходят,
В лазури могильной встают,
Дома никак не находят,
Южнее в изгнанье идут.
Братья-сироты мои
Жди и меня забери.
В чуждую мне сторону,
Может, приют отыщу.
Ветер постой не гони
Брата дорог сироту.
Солнце из туч золоти
Песнь, на скрипящем мосту.
Тучи я с вами прощаюсь,
Родины горькой дрожа,
Мыслей я к небу слетаюсь,
Телом в могиле лежа.
Братец живой помяни,
Братьев, зарытых в степи.

Текут тут слезы крупные
От малого до старого
По бархатны щекам,
Народ весь в шоке мается,
Кто в обморок упал,
А братьям лишь сбирается
Рубли, да доллары.

– Бежим! – орет тут Мишенка.
– Быстрей! – добавил Петенька,
Как хорошо что местных нет,
Тут – свита вся приезжая.
Народ с ладоши хлопает,
Кидает шапки летние
С восторга опьяненного
Кричит и пьяный радует,
И дальше веселит,
Цыгане пуще петь
От взрыва мимолетного
Пленительного, томного,
От звуков боли – тенора,
Продолжили привычное,
Плясание и пение,
Как водки снова выпили
По рюмке огневой!
Течет слеза могильная,
Тут глядя на пеньки,
Тут выгода лишь вертится
В груди и деньги левые,
Звучит пила рабочая,
Стволы рядами валятся,
Не уберечь леса,
Поля –места тут падшие,
Заброшены, не сеяны,
Печальные, равнинные.
Ревешь – лишь поглядишь,
Стоит красой неубранной
Печально Русь просторная,
Но все же больше радует,
Живет народу треть
Здесь выше среднего, дома,
Кофе стоят – питейные
И магазины частные,
И бедноты хватает.
Спасибо учат, только б,
Троим окончить класс девятый,
Там в ПТУ пойдут родные,
Тут много разных служб.
С дипломом только в должности,
В начальники берут.
О нем лишь сиротам мечтать,
Царапать в город областной.
Бедна, везде обильная
Земля везде печальная.
Ресурсы рвут, не грамотно,
Кормилицу до косточек,
Жрут, что придется – выгодно,
А остальное пусть
Как льется мимолетное,
Так «перегонки» всякие,
Отходы величайшие
Веществ текут безграмотно
В чистейшие пруды.
Кричат – пора родивые,
Жить хорошо – довольствовать,
Проспись, работай и учись.
Не плохо речь звучала в людях,
Наверно так должно и быть,
И счастье всем должно.
Здесь трудятся и учатся
Различным ремеслам
И все от божьей милости
Развитие такое.
Она послала богачей
С ресурсами великими.
Им счастья и здоровья,
Всем людям на земле
От гордости до подлости,
От зла и до добра,
Здесь чувства сильно учатся
И привыкают жить.
Юнец полов не выметет
И не затопит, не возьмет
Таскать мешки, умом пойдет,
Где деньги вьются – «вкалывать».
Не будет много хвастаться,
Стремление к деньгам.
Короче он одновременно
Дельцом, святым везде прибудет .
Да и чему действительно
На поле наниматься,
Коль он прекрасный программист,
Системный блок, программы знает
И монитор компьютерный?
Отличный профессионал.
Охота каждому тут жить,
Роскошно, хорошо
И часто счетом не своим
И эта часто «троицу»
Мысль посещала черствая,
Иван не раз спасал
Молитвою и сном.
Большое назначение –
Казной сорить бюджетною
С безделья отдыхать .
Не радует, не все
Признали мысль не праведной,
Ну впрочем как везде.
Кто ухватил – тот в счастье жил
И век гляди прошел,
Сироты добродушные,
И темы эти в голове,
Все в думе про себя,
В слезах прошли пред барами,
Струями потекли
Да с «голосом», с гармоникой
Не жизнь – а рай святой!!!
Эффектно, дельно, выгодно
От мужика до знатного
Карман расколотись
И цепь одним окончена,
Кто сколько сможет даст
Сиротам интерната.

13. (1999, 12 апреля, понедельник, ночь)
Луна лучом осеребрится,
Пылают лампы роковые.
Как пышно – тысячи огней
Обширный зал тут освещают,
Гостей пока тут маловато,
В цветах столы стоят,
Улыбка на устах.
Тут люди светские пришли
В нарядных, праздничных костюмах.
Мужчины водят дам под ручку,
Кружат, не чувствуя себя,
Ах, эти локоны густые,
Красиво-черные, златые,
Горят улыбки из под пудры
И грим – то звезды Голливуда,
В газетах вести были те,
А платья легкие кружатся.
Все так пленительно и чудно,
Ревнуют юноши младые
И ловят взглядом дев шикарных.
Богат он – молод – по карману.
Начало много тут что есть
Ушам и слухам рассказать.
Сидят, беседуют постарше
Дела и бизнес обсуждают,
Играют в карты, веселятся.
В порыве юном говорят,
Гостей так мало, а уже
Веселье-бал, как по старинке
И все бежит, младой и старый,
Жильцы, толпа гуляют в «центре».
А ресторан блестит собой
Весь пестрый и цветной.
В безделье легком и гулянье
В досуге – боже как в столице!!!.
Такое в бедном захолустье
Разгульный пир элиты славной,
Звенят гитары и цыгане
Поют, оркестр и венцы
Из галерей пришли, музеев
Картины пышные висят
С горячими напитками
Как на качелях всех уносит
Весельем, словно к небесам.
Эх, праздник – просто волшебство,
Горит и радость-торжество
Блистаньем в танцах молдаванки.
В просторе оживлено,
Толпа глядит нетерпеливо
На «знатных» и моделей всяких.
А вот красавица-испанка,
По нашему кино цыганка,
Очами «зрелище» окинув,
Горящими, чернущими,
Как волосы природные,
Улыбкой чистой на устах
Сразила местных молодцев.
Одушевила красотой
И Мише петь схотелось.
Но воля сильная – не петь,
Спокойно мощною фигурой
Прошла, Иван в виденье
Чуть не упал, а Петя брат
Готов талантом сочинять.
А Миша петь и страха нет
Идут вперед
Вдоль крашеных решеток.
Точнее это молдаванка
Помела с молодым Еремой,
Под ручку шла его волнуя.
Любовью бедственной охвачен,
Его румянцами святыми
Смущает, братья заглазели
За дубом спрятались невидно
Их в парке во «центральном»
До ресторана метров триста.

(Миша)
Глядите братья еще одна
Толпа «златая прошагала,
Знать в парк идут центральный,
Гуляют малой свитою
С охраною большой,
Потом наверное на «пир»,
Вот шанс то, нет людей наверно
Тут даже с духом молодцы,
Тут местные кулачники
От перепоя струсили
Громил и красоты
Звезды, как голливудской.

(Петя)
Давай теперь с проказой
Мы дело проведем.

(Иван)
И смыться Петя мы успеем,
Чтоб не поймали, все же диво,
Парк даже оцепили,
Что свита знатная гуляла,
Гляди и люд тут пьяненький,
Хромой, да и удаленький
Разбрелся весь, сбежал.

(Миша)
Емеля без охраны ходит.

(Петя)
Его народ ведь любит, знает
Не тронет, а вина нальет,
А сыну, не дай бог,
Не поздоровится, не дай бог!

(Миша)
Начнем, как подойдут
О, не одни тут господа,
А несколько – компания,

(Иван)
Вы в стороне так стойте, я ж
Как раньше с кепкою пройдусь,
А коль задержать – вы бегите,
А я отдуюсь сам, ведь пьяны
Идут – никто судьбу не скажет.

(Миша)
Ну с богом Ваня

(Петя)
Что беги.

В одежде старой, встрепанной,
В слезах все трое на щеках,
У Миши черная повязка,
Гармонь в руках дрожит,
А Петя без руки,
Иван в молитвах ко толпе
Бизболку протянул.
Немытые, не чесаны,
Неравнодушно, нагло
Стоят на тропке Петя с Мишей,
У входа парка «вид» рабочий
Раскинули, как надо.
Когда шли гости чередою,
На выход быстро в ряд,
В сторонке двое встали,
А Ваня уж как крестится
На встречу лени праздной,
Толпе, охране пьяной,
Тоске и горю, тьма тут, тень
И лиц «артистов» не узнать.
Гармонь лениво, монотонно
И вяло грянула огнем,
И вольной воли замысел
Тут молнией сверкнул.
Запел размашисто-живой,
Окраской яркой и больной,
Тоскливый «голос» огневой.
Иван рыдая молится,
Толпе навстречу крестится,
А Петя побледнел,
Рыдая тенор, запевает
Тоскливо-страстной красоты,
Свободной, громкой частоты.

(Песня 14 (пристанная), мелодия песни «когда я на почте служил ямщиком» , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)
— Мы вас поздравляем, вам счастья сто неб
Храните до смерти любовь позолотам.
Подайте Христа ради люди на хлеб
Голодным, несчастным сиротам.

Здоровья и счастья вам, ветер тут тих
В прекрасный день-праздник родные.
Помилуйте нищих, калек и слепых
Пристанище бедных Святые!

Мы темные ночи в подвале сыром,
Прижавшись спим в мраке холодном.
На горько живется во дне трудовом,
Подайте сиротам голодным,

Не ели мы крохи, лежим на местах,
Мы терпим нужду и мученья.
Иван брат родимый в слезах на щеках
Замучен в труде и ученье.

С Николой угрюмо в труде-ремесле
Слепых и калек не накормят.
И боль разорвалась могильная в мгле,
Погибшего к Яме готовят.

Не твердой спиною таскают сырье,
А летом пахать в пилораме,
А мы на дороги – толпою дитье

Спасите от смерти голодной и гроб,
Пристанище бедных, несчастных,
Подайте кто может сиротам на хлеб,
Помилуйте мрачных, напрасных.

Кто мимо шел, кто рот разинул
На куст, что был без освещенья
В двух метрах от толпы.
Ивана кепка очень быстро
Деньгой под песней наполнялась.
Им молча подали ни слова,
Эффект – настолько больно
Пел Миша – что пролизовало
Как будто всех за пять секунд.
Без чувств подняли Петю,
Пока был шок у всех,
Сорвав повязку, Миша скрылись
Через решетку без прута
Минуя через парк охрану,
Прошли и в лес быстрее,
В детдом по-тихому идут
И Петю тащат еле-еле,
От шока чуть не сгинул.
Звезда тревожная легла
По небу светом ярким,
Слеза необычайная
По небу потекла
И ангелы поющие
И мглистые метущие
Не редко тут встречаются,
Коль лето – ночь на кладбище,
В слезах холодных засыпают.
А на морозе снег равнинный,
Метет на них равниною
Небесно поле огненно.
Грядущее изныло там,
Пурга не греет бедные
Тела зимой сиротские,
Их лица впало тощие,
Головушки обритые,
Заросшие во льду.
Зима была холодная.
Ни листика, ни травушки,
Земля раздета бедная
И ветер бушевал.
Замерз ручей калинистый.
Глядят метели строгие
Глазами мертво-бледными.
Пургой Россию занесло,
Занесены просторные
Равнинные поля.
Сироты-беспризорники
Кто где и люди бедные,
Мертвы дубки пушистые,
В снегах блестят березоньки,
Заря огнем серебренным
Осыпала на счастьице
В узорах, коль весна.
Осколистые льдинушки
И льются воды темные.
Тоска черна – рябинушка
Покоя не дает.
Проснулось солнце бледное.
Идут буграми длинными
Втроем на милость днем.
Работы нет зимой
До 18 годов,
Пока нет 18 – и –
Сиротам голодать.
В ряды рабочих не берут.
Но иногда возьмут, коль спросят .
Идут асфальтом мерзнется
С гармонью-сиротой.
Болят худые ноженьки,
Находишься, напросишься.
В глубокой тайне все вокруг
Бело – мертво и лес и небо.
Ложиться иней серебристый
На гниль – бурьян сухой.

(Миша)
Я зиму ныне вспоминаю,
Как было холодно, не плохо
Две тысячи рублей,
Плюс сытые верхом
Собрали – в жизни первый раз!
Четыре братьям отдали
Детдомовцам группы младшей,
Голодной и страдающей
А как же братия,
Делиться надобно

(Петя)
Оденемся.
И их оденем

(Иван)
Оденемся.
И меньших оденем
Братьев.

Идут по крайней улице
Дорогой через поле.

(Миша)
Спою я нашу зимнею.

(Иван)
Лиричным, жарким тенором,

(Миша)
С таким хоть сутки петь,
Как 18 сбудется
На сцене запою
Театра я московского,
Коль братья суждено!!!

Гармонь родная тронулась,
Звучит, ревет холодная,
Как дума-сиротинушка
В обритой голове
И громко Миша запевает
В ночной прохладе по дороге.

(Песня15 «Зимняя песня» неизвестная, старая мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


(зимняя песня)
— Бледнеют пасмурные дали
Сиротки-сиротки
Настали пасмурные дали
Листва над землею шумит,
А нас ожидает работка.
Сиротки-сиротки,
Поесть у нас главна заботк
И ветер гляди не гудит.
По прежнему доля сиростка
Слеза на метели.
В снегах замерзает опушка,
Деревья замерзшие спят
И спит сирота на могиле
На камне холодном.
И вечно ребенком голодным
Миллионы дорожных ребят,
Немало рабочих сироток
Рабочих сироток
Из трудностей разных погибло
И в ямах они все лежат.
На «части» кого продавали,
Кого забивали.
Держися, нет сдачи сиротка,
Верь светлые дни победят.
Товарищ нас жизнь призывает,
Весна проливная.
О том же гармонь запевает,
О том же цветы говорят.
Идут холодящие ливни,
Идут на ладони,
Поют соловьи из просони
С крестом одиноких орлят.
Идут запоздалой дорогой,
Под небом-тревогой.
Сиротство с рукою просящей,
Болью щемящей.
Нам много пройти предстоит брат,
Товарищ, товарищ,
Все выдержим верь мой товарищ,
Откроет нам силу весна.

Шумят тоскливую весной
Ручьи в лесу волнистые,
Вернутся стаи тихие
На землю горестной печали.
Их забавляет месяц белый,
Домой шли пруд черн, обходя,
Чертей страшилок не найдя
В зелено-слабый лес идут
По краю, очи продирая.
Свой образ месяц отражает
Во всем, с небес лишь ночь сойдет.
Проходит прямо по дороге
По лесу старый монастырь
К святому месту на колени
На чистой пристани гранитной.
В молитвах Ваня-сирота,
Течет горячая слеза.
Он поклонился небесам.
Тут Миша, Петя по примеру
Перекрестились, поклонились
За милость божию, святую.
Огни сияют мирозданья,
Струится славный дух святой.
Виденье ясное вдали
Ивану грезиться все чаще,
Пророческие снятся сны,
Священный чистый льется град –
Кометный дождь Иван в тоске.
Везде поют, гуляют шумно,
В веселье город утонул
И девушки нарядные.
Машины разъежают
От Жигулей до Мерседесов.
Танцуют люди праздные,
Горит вино любовное
Течет рекой по глоткам.
Детдомовское зданье
Из красных кирпичей
Все старое, багровое.
На небе звезды страстные
На синеву летят.
Спать лег родимый интернат
По-тихому идут
Вдоль улиц опустелых
Братья глубокой ночью.
Из старшей группы никого.
Да не полезут забияки.
У Пети белый пояс будет
По карате, он жаль сломал
Конечность, тренируясь,
Поэтому ушел.
У Вани красный пояс будет,
У Миша смелость – призывная.
Идут кусты заросшие,
Опять горит желание
У Миши петь во всю,
Изрядно выпив родные,
Шатаются да с праздного
Вина на поле льющего,
В кустах присели родные,
Вдохнули, оглянулися
В ста метрах от детдома,
Гармонь лениво грянула
Мелодией тоскливою
И песней ледяной.

(Песня 16 «дорожная» или «путевая», неизвестная, старая мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


— От Москвы до Волги,
Нет такой дороги
Где бы не скитался сирота
С голодом мучимым
С холодом-кручиной
Дети спят у каждого моста.

От Москвы до финнов
Нет такой равнины –
В труд сирот подпольный продают.
Сумки да портфели,
Кеды – еле-еле
По дорогам ноженьки ведут

Эх, сиротска доля,
Да широко поле
Пролегло под небом гробовым
Разные работы,
Рынки да заводы.
Посетили часом трудовым.

Сердце остывало,
Кровью запевало
Песню Жизни о тяжелых днях
Спать зимой на снеге,
Летом на дороге
Ну как тут не спеть то о слезах.

Эх, страна голодна,
Горька и холодна
Потекли весной млады ручьи.
Да, еще не знают,
Как гад нефть сливает
В чистые, прозрачные ключи.

Выпьем за Россию,
Бедную стихию
Да не будет горя нищеты.
Ни дорог, скамейки,
Выпьем за семейку
Приютит что, жизнь Русь-сирота.

(Миша)
Ваня наливай!

Глядят по окнам спящие
В прозрачной ткани мгла
Прошло как лихо пение,
Народ уже оглянулся,
Кто пел раздольной удалью,
Хлебнув вина горячего.
И одиноко лишь луна
Глядит в тиши на поле
В стекле окошек битых
Пылает серебром.
И тишиной весны ночной
Сияет тайно свет отрадный,
Лелеет Петины мечты,
Кидает тусклые лучи
На лицах пьяных Миши, Вани
Красив и нежен луч ее.
Ночь холодна и звездочки
Блестят, а Петя думает
Гармонь поставил старую
Иван, держась за плечи
Присели братья пьяные
На травку чуть в лесу.
Текут ручьями крупными
Их слезы освещенные
И боль как вспомнят тот пейзаж,
Изрядно выпив горького,
На праздник сладкого.
В Сибирь убогую везли
Воришек юных и босых.
По дороженьке одной
Увозили в поездах
Во Сибирь на химзаводы,
В изолятор трудовой,
Дрожали хмурые уста,
Крутили пальцы – сломаны.
Кипенье чувств и гнев в сердцах,
Огонь сечет внутри
И пламя гнева жгучее,
Вдаль едут скорбною душой
К тюрьме на каторгу большую.
Угрюм, печален раб труда
И молча валит лес тогда.
Гремит цепями рабскими
И дышит пылью горькою.
Глядел на солнце нищий вор
С отбитою спиной –
Замучил голод уж.
Луч каждый жег дневной,
Пленил тоскливый взор,
Свобода разум истерзала
До слепоты глядел на круг,
Потом опять глядел на солнце
И на прохладную лазурь,
И обливаясь слезами,
Себя зарезал он.
Горька одна из двух судеб –
В печальный свод моляся гибнет.
Второй бежал к свободе вольной
От голода и холода,
От заточенья-каторги.
Ограбил кассу с голодухи,
Точнее сейф безлюдной ночью.
Луч душу жег, не исчертил
И милость неба испытал,
В местах безлюдных уж не крал,
Боялся, в веру он ушел,
Работой честной очарован,
Вот вышел юный беспризорник
Шестнадцать лет, стал небу кланять
К зеленым, белым берегам,
К лазурным водам помянув
Цыгана-друга однолетку.
Тут снова грянул «голосом»,
Высокой, чистой удалью
Духовный армянин.

(Песня 17 «Крохи» мелодия из песни «Эх, дороги», - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)

Эх, разруха,
Эх, голодная,
Али хлеба крохи,
Да холодные…
Дайте люди
Два рубля на хлеб,
Сиротам голодным,
Беспризорникам

Без сознанья Ваня
Пьяненький лежал,
От тоскливой песни
В обморок упал
И видит алый сон,
Миша с Петей тащат в дом –
По-тихому прошли

(почти утро)

К вечерне лунным облакам
Под колыбельну песнь небес
Как тихо плещет Волга,
Земля спокойно спит
И грешник просит искупленья,
Что сейф он ночью обокрал,
Залез где не было людей,
Как 8 месяцев прошло,
Сирот из местного детдома,
Солдат военного призыва
Буржуи-совладельцы
Колхозов и земли
С дельцами-диплотами
Сгоняли в труд аграрный
Работать потом обливаясь.
На две недели как сбежала
Вся группа старшая, тогда
Всю группу ныне среднею
И «тройку» по приказу
В поля пахать отправили.
Простые люди не пойдут
За штуку рубь работать в поле,
Скитаться кто, кто по грибы
Сдавать на «сборы» коммерсанту.
Коль небеса лазурные
И дождик льет.
Братья под липой отдыхают,
Солдаты в «часть»,
Сироты в интернат.
Автобус перебит привез,
На Волге было слышно пенье,
Гулянье новых пароходов,
Гуляла «тройка» вечерком
Субботой, скрипки, танцевали,
Богату свадьбу отмечали
Цыгане приглашенные.
Как солнце, ночка жгучая
На палубе под музыку.
Мужчины водят дам,
Вино святое по губам
Лилось рекой и месяц пьяный.
Большая свадьба – светлый праздник.
К утру замолкли сладкие
Тона и звуки инструментов.
Под утро пьяные гуляки
В воскресный день идя в обнимку,
Будили спящую округу
Цыганским пеньем роковым,
Собаки лаяли всю ночь
И мы шли с диким пеньем.
Скотину гонять старики
Пастись на поле.
Идут по Волге рыбаки
Алея парка, лес густой.
Река лазурная течет
Народной скорбью
И на песчаной берегу
Однажды «тройке довелось
На волге летом побывать,
На небо поглядеть, поесть
И Мише спеть, сердца пленяя
Красивым тенором, широким.
Закат сиренево-лиловый
И синь небесная до слез.
Идут рабоче с промыслов
В футболках полосатых,
Поют о доле горестной,
Народной, чуть подвыпивши.
Там снова люди праздные
Плывут по речке мягкой
На пароходе беленьком,
Поют гитары струнные
И душу веселят.
На всю округу слышится,
На все поля и местности,
Цыганочка красивая
Запела песню страстную
Под громкий микрофон,
Поют и свадьбу праздную
Под «голос» заливной.
Поют братья, жрут, пьют за счастье
Людей, гармонь тоскливая,
Веселая поет,
Смеются, слушают то день,
Воскресный был,
Цыганка пела нежно.
Как ветерок осенний дует
Так слабо гробовой листвой.
Сердца победно спят,
Гоня тоску и быт.
Под рюмочкой винца
Спят люди непробудные.
Счастливы с улыбкою,
А мы к утру домой пойдем
Или заснем, тепла погода.
Волна прозрачная святая
На берег плещет и отходит,
Песок темнеет, тишину
Сменяют крики белых чаек.
Березы ветром сердобольным
Пускают косы золотые,
На ветер пляски огневые
Как у цыганки молодой –
Пускают ножки стройные
И холодно от ветра.
Вино и хлеб, салаты съели
В цветах, уборах плясочки,
Плясали дамы пьяные,
Огня – хоть в ноги подливай!
То небо райско синее.
А ныне чернь в небесном своде
И звезды в гаре золотой
Перед собою видит Петя,
Все тихой тайно полно
Все небо, тучи грозовые,
Лес в тишине повис,
Лазурь прохладная угасла,
Стволы ольхи цветущей иней
Покрыл, траву зеленую
На в соке, не подросшую.
Туман полночный синий
Отвел от глаз людских
Грядущее жизни.
По улице идет
Кем оно будет
Не знает никто.
Кто-то погибнет,
А кто-то взойдет
От жизни хорошее
Счастье возьмет.
Горят могильные аллеи,
Листва покрыта темнотой,
Стволы ее черны как змеи
И тонут в темной синеве,
А дальше вспышка гроб-заря.
Лик ночи огневой
И тучи пасмурно в тревоге
Тоской небесною пылают;
Взорвалось огневое святое
По черным облакам,
Прохлада легкая качает
Крапиву жгучую младую
На старом кладбище убогом.
Сгорают звезды яркие
В угрюмых небесах
И месяц стал багряным,
Покрыв серебреной фатой
Туманы и ночная Волга
На берег плещет травянистый,
Представился и снял
Одежду он черемухи
И прыгнул в лон воды прозрачной,
На поле ветер грянул,
Обветрены глаза
Слеза и жарко так
Под солнцем огневым
Болта дальше, он идет
Кувшинки белые растут
Сквозь пруд на отражение,
Шум леса, ветер и листва,
В молитвах «тройка» пьяная,
Играет ветер по щекам
В окно открытое
Ивану-сироте.
Все трое на коленях
Крестятся небу, как Иван.
При блеске солнца слезы льются
К траве весенние потоки
Струями в зелени цветущей
Сокрыты тайны, высь и синь.
Теплый ливень полился
На цветы поля и холмы,
Рощи темные светлеют
От дождя – святая благость.
Зарыдал Иван под «голос»
Тенор Миши-сироты.
Ивы, нивы взмокли сонно,
От небес облились кровью,
Блеском на горе,
Дорога вдоль пошла
По взорам сиротинским.
Ярким пламенем светило
Камыши болот затмило.
Мрачен лес, листва могильна
И бугры сирот забытых.
Свод небес святой тревожен.
Лазурь звенела, как вчера,
Был праздный день и все гуляли,
А ныне ночь сияла
В глуби ночных небес.
Блистают тихо огоньки
Великий их полет на землю,
Мгла роковая, влажная
Леса качает темные,
Затихло все вокруг.
Печальна темная Россия –
Огонь, отчаянье, скорбь, слезы.
Он видел гибель под простором
В очередной загадке-сне.
Иван дал голос в полусне,
Как мертвый Миша спит,
А Петя слушает дрожа

(Продолжение сна Ивана-брата,
Слуховая речь во время сна )
Слезами молится на «метре»,
Погибло детство от разрухи,
Парит в лазурной дымке
Белеющими стаями.
Мертвец качает день и ночь,
Дух смерти тлеет и шатает,
Запасы, зелень вымирают.
Спустился с космоса все душит,
В лучах вечерних чернью встал.
Снега густые, гнет, кресты.
Он тучи снежные согнал,
Громады льдов стоят веками
В горах сибирских под о мглой,
А дальше – выжжено живое
Листва и голод и огонь,
Кричат сироты, взрослые,
Сгорая в лаве,
Стремится солнце покраснеть
В лазурно-чистой вышине.

Иван проснулся, Петя встал
И Миша взор открыл,
По вере тексты знающе
Иван к окну крестится небу,
А братья по примеру.
Гармони звуки под молитву.
Горит звезда сиротская
Тоскою белой севера,
Когда детским дом
Лет 150 назад
Был очень знатной хижиной.
Фонтаны и сады плескали,
Цветы, беседки, ныне дом –
В развалинах стоит
И итальянский чай
Печалил взоры женщин.
Звенели рюмки винные,
Гитары, дамы пылкие,
А прошлом в зданье это
Попал снаряд немецкий
Наверно в сорок третьем
Иль раньше – говорили.
Как детский дом восстановили.
Глядят в окно – обычное –
Представилося им.
Толпа в полночном времени
Идет по крайней улице.
Стоит без стекол дом, дверей,
Забора нет – в дрова ушел.
Штук шесть на ульце маленьких
Детей голодных, грязненьких
В одеже рваной бегают.
Коты, собаки грязные
В окошках мило лазят.
Отец и мать пьянущие,
Буянящие, пьющие
Спят непробудным сном.
В дому грязь непролазная,
Посуда вся побитая,
Обои все ободраны
И запах сигарет.
Всю мебель, все имущество
Пропили вечно пьяные.
Морковь гнилую деточки
Едят и побираются.
Ни кружки, ни тарелочки,
Все пропито украдено,
В детдом просились битые
Не взяли, места нет
Родители – живые,
Прав не лишены.

(Миша)
Что вижу братья, не могу
Терпеть такую боль,
Спою совсем по-тихому,
Повергну голод и нужду.

(Иван)
Услышать могут, ночь

(Миша)
Я тихо

(Иван)
Эх, запой огнем святым!

(Петя)
Эх, Миша пой давай!
Гармонь тоскливо грянула
И «голос» по ушам.

(Миша)
Давайте несчастливую

(Иван)
Голодную и битую.

(Песня 18 «семейная – несчастная», старая, неизвестная мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота, ( Петр Лирэнский ))


— Крест шатается могилы,
Плачет в горе дождевом,
Мамка родная пропила
Сироту в соседний дом.
Целый день не евши братец,
При труде в слезах стоит,
Слёзы тучи, как крапива.
С голодухи всё болит.
По пирам в тени невзгоды
Братца палкой бьют в бока,
Собутыльники-уроды
Добавляют кулака.
Ночью просит брат-сиротка
Милость битый у дверей
Мамке-пьянице на водку
Христа ради у людей.
Эх, не пей, прошу родная
Мамка-Русь моя не пей.
Много тысяч голодает
У могил больных детей.
Скрыл туман слезу бесследно,
Туча хмурая густа.
С песней в голоде победно
Пал рабочий сирота.

Потерял опять сознанье
И без чувств упал на пол
Петя-брат.
Миша, Ваня за водой
Побежали.

(Миша)
Как ты Петя

Иван
Весь дрожишь

(Петя)
Сегодня больно мне
И меньшим состраданье,
Я в думе здесь о своей стране,
В стране, где плач, рыданье.
Судьба сковала, каждого,
Но жизнь дала всем разное,
Кто в тюрьмах был, кто в лагерях,
А кто в Сибири льда поел
Наверно оттого.
Неверующий, верующий
В молитвах «все» и «вся» в речах
За лик грядущего господства.
Теперь боязнь засела в головах
За трезвый труд и жизнь свою.
Идеи смутные в сознание оделись
И все обязаны идти за «ложью пьяной».
Не оттого ль крестьянин наш
От спирта да подпольного
На труд невольный обречен,
Речами делится поя,
Красивой песни налакавшись,
Своим собратьям говоря –
Трудись народ во благо – чье же??????
Хотя весь сам сидит в неволе.
Одна Россия воевала,
Одна земля от жертв рыдала.
Наш красный флаг –
Облитый кровью,
Наш был флаг –
Облитый смертью,
Наш синий флаг –
Огнем облитым.
Везде лишь боль
И слезы матери-земли
За жертвы «собственной войны».
Брат брата острым убивал
За деньги, «смутные идеи»,
Хотя и сам везде вверял
Все в те же самые идеи.
Одну десятую побила
Народа русского «война»
За 10 лет рыданий, слез,
Разрухи, голода, болезней.
Теперь «там» думают что дальше,
«идеи всякие» и «право» разбирают .
Кому дать жизнь, кому дать смерть.
К чему высокие идеи
О благе братстве всей земли,
К чему любить пустые бредни,
Не стать и верить в них –
Что невозможно, что не будет.
На «их ней» век «им» все дано,
В руках у «них» ресурсы все –
«вода и хлеб», нефть – все итоге.
Свободна жизнь
И даже как святым великим,
Учителям и деятелям,
Простым хапугам и властителям
«хозяйской жизни» кланяются
Все люди, дьяки, как богам.
Им сытость вся, не нужно им
За жизнь и волноваться,
Их голод-холод не возьмет.
Они все спорят за высшие идеи.
Им наплевать на нищету, беду, народ.
Давно пустили «господа»
Слух на Руси святой,
Что жить всем хорошо,
Давно уж дело позабыли,
Родной народ и стариков,
Что есть еще беда.
И не прожив десяток лет
Скитает детство безприютно
По всем тропам земли российской
И это нам за все не пролитые слезы.
Мое все детство
Прошло средь них, но все ж получше,
Росло средь разных перемен.
И если б они
По сердцам прошли,
То расцвели бы
Сказочные розы.
Не оттого печально
Печально строки дышит так
И льются слезы в каждом слове.
На сердце чувствую давно,
Куда они по жизни смотрят?
Куда тогда смотрел я тоже???
Молчит и время не ответит.
Я сам когда-то сиротой,
Теперь – юнец
Рос, повезло – в детдоме вырос,
А не на улице, не в помоях
В России голодающей
Работал, битым был ,
Эти строки печальней всего
Как улыбки печальны
И горьки сирот.
Как дети спят, склонившись нивы,
Ветки спят
И колос поле спит,
Гроза звучала блеском белым,
Дрожали тени отблеском тревог
Сходили на серую церковь погибших,
Чтоб их не забыла страна.

Иван
Вот это речь!
Вот это стих!

Миша
Братья потише!

Петя
Простите вы за стих меня
Печальный, не веселый

Миша
Еще споем веселое,
Счастливое.

Петя.
И радостное


14. (1999, 13 апреля, вторник, утро)
(Продолжение сна Ивана)
Горит сосна далекая
И стонет и ругается.
Летят в долины теплые
Те стаи безответные,
Разрушено все,
В тюрьмах сидят за кражи,
Трудно живет голодный народ,
Голод берет.
Да немного в заводов
Вечерком идут,
Рабочие поют,
Одно хорошее –парень с девушкой
В ночь повстречаются, нагуляются
В праздник большой
И по земле прошумит весной,
Как они молодой,
Ручей святой,
Зелены луга,
Сладко поет
Соловей вдали, любо-дорого
Поглядеть на то,
Что встречается бескорыстное.
Везде все тихо, тишина,
Не слышно водного прибоя,
Лежит землица мертвая,
Кресты воздвигнуты кругом,
Могилы страх в себе таят,
Могильно небо рвет снарядом,
Воздушный парус, битва славна
И крылья синие летят,
Поминают погибших
Дождливой весной,
Хладной.
Больные дети с просящей рукой
У церквей поникших городов
И солнце разное горит,
Везде разруха, холод-голод,
Рыданье, нищета
И безнадежна суета
И лишь могильный лес качает,
Тьмой укрывая крест гнилой.
Там колдовство и черны чары,
И муравьи бегут по телу,
И переливы хмурых красок
Рассеяны по свалкам.
Сироты спят, гармонь играет,
Военные песни запевает,
Небес светает изумруд,
Три дня не ел иду в дороге
И вы со мной больные тоже,
Что изменить нельзя не знаю.
В молитвах я общался
Со временем святым,
Один раз верно предсказал,
А больше не смогу.
Листва из бархата сырого
И розы – грусть – благоуханье
Под переливами дождя
Тоску разносят.
Ревут летают самолеты,
Омрачены могильным пеньем
Восток и север, юг и запад,
А розы мрачные с крестом
Тоску и нежность приютили,
И там три креста убогих,
Поэта, певца, ясновидца,
Но первый кто, не знаю братья
И лучше нам не знать, поверьте.
Горят, ревут вокруг живые,
В гробы всех сложит Смерть-разруха
И голоса поют «двадцатых,
Тридцатых магии и звуков»!
Прося спасенья, кто погибнет,
Болезнь я вижу, ты ли Петя,
Иль я, иль Миша, нет, не раз
Я вам то братья говорил,
Но нету точного ответа,
Сколь нам прожить отведено??????
То пенье мощеное святое,
Не видел выбора пути,
Что мы, другое – не погибли,
Живем и радуемся мы!
Не знаю что сказать.
Я не могу гадать.
Идут в сибирскую сторонку,
Кровь плещет на косах,
Алеет на цепях.
Стоят и хмурят города,
Развалин черный, белый мрамор,
Кувшин разбит с живой водой,
Везде борьба идет смертельна
За Свет и Тьму, но нет победы,
Ни той и ни другой сторонки.
Лежат «народные» бойцы,
Свободы дух распят в просторе,
Но неизменно иль изменно?
Судьба изменчива и лжива?
Или правдива??? – Выбор наш!
Идут захватчики рядами
Поля , трава в крови живой,
Жизнь рабская и зла,
Забыв о доблести и чести,
Живут правители и монстры,
Стоят станки работают,
Все автоматика,
А люди – много вымерло,
Остались лишь не многие,
Тут кто живой, кто биокиборг
Работают, торгуют,
Ложатся дни холодные,
Хозяйство все запущено,
Бушуют рыбаки,
Опасно плыть невыгодно,
Плывут акулы по волнам
И плавниками бьют,
Просторно им в воде холодной
И плавать вольно в глубине,
Лежит пена морская
И тучи черные плывут,
Искра на небе темная,
Лежат больные неподвижно
В лесах в оврагах протянулись.
Пальба орудий и винтовок,
Зловещий ужас и луна
Слезами тихо затмевает,
Горят огни и факел медный,
Во тьме ночной звезда горит
Из-за под черных облаков
Застыл на небе темный свод,
Бегу в отчаянье от смерти
И вы за мной, крича бежите,
Все бледной краскою покрыты.
Кровавый взгляд несется смерти
И в спину пикой бьет,
Но промахнулся, с ног сшибает
Троих худых, смеется громко
И все лишь чернота-экран.
В разрухе города стоят.
Взошла заря и город в сне,
Стоит широк весь небосклон,
Ушла луна, а в небе звезды
Днем ярким растворяются.
Кого помиловал Свет неба,
Но дол погиб – все смутно, тяжко,
Пройдет поток на миг
И на мгновение хотя бы
Покой и мир тут воцарятся,
Духовность и любовь.
Ведь так устали души наши
В томленьях и грехах.
Без конца судьбою мглистой
Ночь смертельна пролегла,
И сирены закричали,
Засеян трупами простор
И кровь течет опять ручьями,
Лежат недвижно, одиноко
Они, как мусор и железо.
Гляжу – заброшенный фонтан,
Весь в листьях, грязи липкой.
Был пес голодный и его,
Три сироты ,как звери,
Не евши, ровно месяц,
Его на части разорвали
И съели, умерли со стоном
От мяса зараженного.
И вонь одежды каторжной,
Печальная нищая Россия
И город будущий ее
Стоят, а дальше цвет далекий,
Ее я вижу – что же там??????
Мне не дано узнать родные
Своей судьбы и ваших тоже
И выбор – не хочу
Над ним я голову ломать.
Фата жгучая, темная красная.
Вечно живущая и прекрасная,
Фата-девица, фата-певица,
Музыки ждет и венчанья,
Красная невеста с крестом на груди,
Ждет жениха в красный гроб,
У двери стоит, ждет вечный союз «крышка».
Красивая фата влажностью веет.
Сердце сожгла, сердце бедное.
Крест или бровь ало-черная
Смотрит невиданной мглой
Столетий и сна, вижу я имя черное
Красиво и страстно открыто
Чарам колдовским,
Молодой парень убит был
И принят в искру красной боли,
Кружится с ним над Мертвым Полем,
Надгробная фата – кровью облита.
Страстною кровью, жалобной кровью.
Красное солнце светит и плачет.
Над могилой раскопанной плакали люди,
Дальше бело-лиловый цветок,
На распятье святом мы втроем,
Братья горим в огне,
Фата могильная – красная фата.
Нас оживила вернула сюда
Над скалистой вершиной,
Чистою силой,
Блаженных, мучимых, святых
Сирот окрестила,
Дыханьем сильны – счастливых садов,
Покаялись мы за грехи свои
Далее вижу золотое лето
Солнце просветило,
Святостью облил листья дождь с грозой,
Грязь и пыль с ним смыты.
Распустились нити у листьев
И солнце снова золотит.
В зеленой чаще вышел я.
Там встретил вас, бежим по полю
Под небом ярко голубым.
Ночь, сумрак тьмой кругом покрылся
И месяц ярко светит
Янтарным серебром
В два рога – свет – дорога,
Над рекою тучи, мечут страшно,
Все цветы покрыты тусклою росой,
Нет зари кровавой, глухо спят поля,
Месяц величавый, нивам песнь моля
Льет росой-сребром.
Звезды ярко светят
Плясом и сияньем.
Лес ревет то плачет и в немом струится,
Темнота молчанья,
Ветер дует смерти
И кувшинки трепет???
Я вечным путником в слезах
В молитвах шел и Дар Творенья
Фигуру мощную из света
Я видел в космосе далеком
Он кистью «лед» в « огне» рисует,
Там наша жизнь – мгновенье только
И вдохновение и чувства
Свет чем-то все изображает,
Все чувства, тайны, думы, цвет,
Молекулы и атомы, и прочие частицы,
Блестящей кистью на бумаге
Все в мире связано в «едино»,
Потом изображенья нет,
Экран пустой и в сне темно.

На утро проснулись братья,
Все озаренные счастьем,
Что краски сном смысла –
Первый блеск в тумане седом
От создателя-солнца живого
Синие руки – лучи пропустили
В чащи, лучи отражаются
Под углом на равнину от во,
Свет блещет на ткани живые,
Сфера небесная шалью покрылась синей
И желтым платком на главе.
Цветочные рощи тянут в сиянье.
Как летом, но снег не дотаял,
Ветер гонит первых цветов аромат
По полям, по лугам, городам.
Над Волгой холодной туман пролегает,
Золотится роса на осоке садовой,
В ночь дождь тихо капал на ветки –
Темные воды текли в бесконечность,
Лазурное небо не смутно, а ясно,
На вечер – ливень и закат –
Лениво тень на дол проляжет
Прохлада жар убьет в лазури,
Приятно облака плывут
В нагретый ветер холод грянет –
И разно небо – по окраске –
Пурпур и роза, и багрянец,
И белизна, и желтизна.
Глядит Иван им говоря
На утро светлое виденье
И пламень свежих облаков,
С братьями Волгу вспоминает.
В молитвах русский сирота.
Вода ее блестит так ярко,
Что сердце прыгает в груди –
России цвет при мирном свете,
Но где еще блаженней красоты
Найти полей, лесов, лугов
Печальнее, теплее.
На счастье жизнь освещена,
Пылают жаром небеса
Иль к смерти знак огня???
Как увлекательна картина.
Леса рядами протянулись,
Туманы ризою плывут
Над громадой курганов холмистых
Лазури облачные в злате,
Эх, небо ясно и прохладно
В окраске ярко-голубой,
А если солнце золотое
В лазурный свод небес святых –
Не синь – объято все пожаром.

(Продолжение сна Ивана)
Покрыт ночною смертью день
И леса сень темна под ночь,
Гляжу на пруд к коре прижавшись,
Тускнеет блеск луны кровавой,
Льет серебро со всех сторон
Над широтой речной
Сошлись и тучи грозовые
И первый грохот огневой
С сестрою молнией сверкнул,
И дождь полился на леса,
Гремит волна горячих туч.
Ко мне дух смерти не идет,
Вот утро снова чередой.
Вот красота и жизнь кругом.
Прошел сосновый вечный лес,
Снег на холмах, вошел я в город,
Ручьи стекаются куда-то,
Гляжу уж небо побелело
И ясно-мраморным оттенком
Идет на склоны синих гор.
Я к Волге вышел слезы разлились
По роще вдоль брегов речных,
Огонь дыханье гробовое,
В покое смерть оставила.
Стою на Волгою святой
Привет она волной ссылает,
Она светла и величава
Своею юною красой,
Монастыри стоят святые,
Кругом благая тишина.
Лучом печального заката
Лоб солнце тихо согревает,
Печальная теплая вода,
Вдали звенит мне колокольня,
Реально так как чую взором,
Звенит и радует меня,
Песок горячими следами
Усеян, в лодках тишина,
А дальше вижу стол накрыт
Весь белой скатертью,
Сияют звезды быстро так
Над небом, городом – могилой.
Идет черна по небу туча
И грохот тайны огневой.
Смирена Смерть – не бьет людей,
Жизнь оставляет и не шлет
Страданий и мучений,
Горит и месяц золотой,
Стоят дома обычные.
Бегу веселым оборванцем
С бутылкой красного вина,
С селедкой и горбушкой
С могильным рощам, смерть меня
Уже не трогает обходит
И счастлив в цветах сижу.
Над Волгой птицы пролетают
И чаще чайки озорные.
Тут ловят рыбу из глуби
И люди праздные идут,
Все сонно, светло и спокойно.
Проходят люди трудовые
Гурьбой и песни боевые
Поют, аж, сердце замирает.
Тебя я Петя с Мишей честно
В толпе трудящейся видал,
Там с вами петь пошел юнцом,
Как вы тишь речки нарушая,
Жизнь продолжая, к ней стремясь.
Она велит и жить, и верить .
Лучи ленивые с зарей
Пронзают волны голубые,
Песчаный берег омывают,
Тут нищета, но в счастье люди
И вновь экран сгорел с «кино»,
Все смутно так припоминаю,
Костры и шашлыки, и рыбка
Горят вечерние на травке,
Устал я и заснул в кустах.
Румянец яркий на лице.
Схожу я дальней глубине,
Страна святая рай покой,
И ветер бьет – проснусь – прибой
И в трансе счастье роковое
В душе мелодией сжималось.
Горит святое мирозданье
Все величаво и светло.
И жить как хочется.
Палит неясный, лунный свет.
Напрасно сердце не поет
На страсть приветную в ответе,
Я в глубине иду – мне сниться
Далекий космос тепловой.
Реальность – смута и тоска,
Но изнутри добро пылает,
Страна святая принялась
Сирот убогих принимать.
Я вижу вас, вы исчезайте.
Слезами горько обливаясь,
Со мной прощаетесь, но я
Иду за вами – мы в строем
Стоим в молитвах на коленях,
Но ангел поднимает нас
Иль там все равенство, никто
Ни клонит битые колени,
Поднял нас и кинжал вонзил
В гранитный камень,
Проход открыт и райский пламень.
Душа моя летит по звездам
Я дьяку верно предсказал.
Но предсказание свое
Считаю лишь случайностью,
Судьба всегда изменчива,
Зависима от нас.
Искра святая загорелась,
Иду-лечу по облакам
И пище свет я ощущаю,
Вы впереди идете строем
В счастливый край детей-страдальцев
Святых, замученных до смерти,
Зимой погибших, не дошедших,
Покрылся вече белой фатой
Я землю словно покидаю,
Иду я с вами, но куда
Не знайте вы и я не знаю.
Прошу родные не внимайте
Вы предсказания мои,
Случайно – все – судьба и мир,
Не верьте – все изменчиво!

(Петя)
С тобой согласен Ваня я,
Ты прав, да будет так,
Коль смерть – приму достойно,
Коль жизнь – по пояс поклонюсь
Святому небу и лазури.

(Миша)
Да будет так,
Ты прав изменчива судьба
Я смерти не боюсь
И жизни рад, лазури утра.

(Иван)
Помилуй всех высший
Священною силой.
Погибших и юных
От горя разрухи,
Чистые слезы,
Холодную кровь
Согрей их теплом.
Помилуй мучимых.

(Петя)
Помилуй небо

(Миша)
свет небес.
Помилуй спаси
Души измучены.

(Иван)
Эх, бросьте братья я то сам
Не очень в это верю,
Спокойно принимайте,
Что будет, то и будет.

(Миша)
Да будет так.

(Петя)
Да будет так.

(Продолжение Сна Ивана)
Огонь с небесной высоты.
Летит в простор стекает,
Такой он чистый и живой
Огонь властительный блестящий,
Огнем мы трое стали братья
И ангелами грозными
Для тьмы и ада мрачного
В рыданье вечном грезим мы,
Оплакивая падших и невинных,
Горим в мерцании церковном,
Дома, пожары, свет луны,
Мольба погибель глаз ревущих,
Мы служил небу, бережем
Прощенье, Покаяние
Навстречу нам Свет лучезарный,
Прекрасный и веселый, тихий
Все думы миру посвящает,
Мечты, сжимает все,
Изменчив вечно в воплощенье,
Мы сняли груз земли неверный,
Отбитые руки и спины,
Худы, голы, босы, голодны
Мы по лазури шли, теперь
Мы счастливо живем,
Храня Прощенье-Покаянье,
Горим огнем священным,
А адский огонь нам навстречу.
Костром и лозами искрит,
Цветет и спины душ сечет
Не чистых, грешных, злых .
В лицах пламенных мы тоже предстали
Рабами перед адом
За мелкие грешки.
Свечою голубой блистает
В сиянье демон-зарево,
Пытался гнев и злость в нас пробудить,
Но мы упали улыбаясь,
Крестясь в слезах святому небу,
Сдержали мы огонь тот темный,
В молитвах мученики земли,
На хладный камень слезы лили,
Худы, больны, босы, голодны,
И камни на плечах держали
И кровь текла на камень твердый
С священною водой,
Ад там погиб и мы спаслись,
Горели в черных облаках,
Вином, соблазном палены,
Но грех наш не велик, душа
Совсем не чуть не потемнела,
Немного – капля в море, нет
Созданий братья без грехов,
Оставил демон нас, поняв,
Что души-информации
Светлы у нас и не доступны,
Изломом нас сверкал и злобно
Потом дождем омыты мы,
Взлелеяны лазурью,
Приняты в общий Шар Добра,
Где тьма погибли и грехи.
С проклятым Злом, отродьем Тьмы
За нас боролся Свет Небес
Он победил ее, а мы
Так стали ангелами неба
И частью Света, как и все,
Кто в космос дальний улетает,
В Простор Добра и Света-Мощи.
А дальше звезды и кометы
Сияют белыми шарами
Огромными и ясными,
Огнем летим невидимым
Мы к центру солнца алого,
За нами райский сад и розы
Горящие алым огнем,
Теплом-покоем светятся,
Искрят, встают над падшими,
Невинными, священными,
Приняли образ мы огня
Чуть синего и белого.
В нас плавили метал,
Подковы тяжкие, мы с адом
Боролись вечность целую
В Создателем-вождем,
Как много тысяч ангелов,
Единым, ярким огневом
Потоком и мечом,
Быть может суеверие
В огне легко горящем,
Горит пространство атеизма,
Науки, техники, культуры,
Чтим суеверия и прочее,
А может – правдой будет Сон,
Кто знает братья, нет никто,
Не предсказатель – судьба
Случайна и изменчива,
Что ложь, что правда – время лишь
Ответом станет, вы то знайте
С рожденья – всем, всему – черед.
Я видел гибель одного
Из нас, потом другие двое
Погибли также, наша жизнь
В раю – лишь миг.
Там нету времени – там вечность.
Не верьте мне, на все Случайность!

15. (1999, 13 апреля, вторник, утро, тетя Катя (один из воспитателей))
С восьми до 10 утра
Тут братья отработали.
Серега с богом отпустил
Троих сирот, идут
Братья по знатной Улице,
Великие камни, гордые дома,
Недвижно улица светом освещена,
Стены святые домов раскрываются,
Как немо вокруг и гонит кто-то
В окошке милом облике
Пришельцев-сиротинушек,
Батоном хлеба жжет.
Одеты братья плохенько,
Кроссовки сильно рваные,
Трико и джинсы сношены,
Ветровки со «плеча»,
Бизполки, кеды стертые.
Кто дома пьет и отдыхает,
Искусство, двор свой созерцает.
Сегодня удача, богатые многие
Сидят по домам радушно сполна,
Идут на священную милость,
Сироты, лишенные с детства
Хорошего жилья и цветных красок.
Здесь добрые веселые,
Хорошие и щедрые,
Богатые живут,
Сыны и дяди светские,
Племянники и тети,
Пир, дело, работа, забавы
Скуку сменяет о женщинах речь
Обычная жизнь и простая –
Работа, веселье, семья,
Проблемы – обычная жизнь.
Варвара жена Николая
Живет, по-царски пьянствует
По праздникам Николу
Изматывает в ночь
И по утрам пощечины,
Работа и семья.
С ним возится, ругается,
Ну баба так железная,
Сирот троих детдомовских
Не раз кормила досыта.
Стыдила Николая
Под вечер вечно пьяного.
Со «стройки» раз вести
Его домой братья.
Варвара баба буйная,
Но коль увидят, то пленит –
Сердца всех мужиков
Свободной силой и фигурой.
В одно то время на заводе
Варила трубы – хороша
Фигурой, ножками не хуже
Помелы милой иностранки
В грудном огне что волновала
Ерему – парня стройного,
Подтянутого, сильного.
Платья, машина, роскошь,
Любовь и счастье – хороша
Девица – глаз не отвести,
Но честно тут сказать.
Муж за хозяйством всем глядит
В дому – хороший парень он
Но честно, в жены мужику
Варваре ближе – быть звездой
Иль бизнес-леди в платье длинном
То Колькой в доме заправляет
И бьет – конечно минус,
А то сама как лошадь пашет,
Порядок в доме идеальный.
Последний месяц Николай
Везде по струночке ходил
И трезвый вечерами
Боится тут по праздникам
Жена как бык буянила.
Сначала полем шли
Три брата неразлучные,
Четыре «штуки» - счастьице,
Отпрашивали милостью
В карманы деньги – стольники.
Солдату честно отдали
Без ног в слезах голодному
Две сотни, помолившись,
Как на отрез по совести.
Коровушки заблудшие
Троим в полях встречаются,
Главой, поникшей доброю
Идут братья, молчат
Природой наслаждаются,
Идут и думают.
– Деревья озаренные,
Так ласково шумят,
Младая травушка
Нарядною становится.
Хлеба посеют русские,
Хорошие и добрые.
Получатся с работушкой
На тракторах поломанных.
Пройдет там лето, осенью
Оденутся поля.
Травою нежно ровною
Предстанет поле-полюшко
От голода, тепла
Пот капает с лица.
Пшеницей все любуются,
Ячменем, вновь посажанным,
Нет колосков еще,
Трава покрыта снегом где.
В хорошем сытом братья
Детдоме выросли,
Сработали и деньги
Не битые, здоровые,
Вот счастье сиротинское,
Помилование.
Запел тихонька Миша.

(Миша)
– Лети и пой ты пташечка
На веточке весенней,
Люблю я полюшко,
Пою, как мне не петь?

Слезами умиленные
Глядели в небо юные,
Молчали, наслаждалися
Природой красотой.
А там по знатной Улице
Пройдутся, налюбуются
На красоту и мощь ее,
Нет саранчи еще,
Но скоро прилетит
На колоса накинется,
Поесть все урожайное,
Дома, то огородное,
Ни овощи картошечка
На август часто видится.
Старушки часто дергают,
Морковку, репу садят, лук.
На поле летом часто
Бомжей и пьяниц скопище –
Не погулять-пройтись,
Идешь подолгу, коротко
По местным деревням
Обидное и горькое
Увидишь в основном.
Дома гнилы, подкошены.
Здесь нищие и бедные,
Валяются тут старые,
Рабочие, усталые
В сенях, на травке пьяные,
Старушки смотрят, маются,
Глядят в окошко битое,
Веселые, горбатые,
Но счастливы они,
Детей на свет подняли,
Жизнь прожили достойную.
Кто мыслями научными
Уволился с науки
И в нищете пошел,
Кто вкалывал в заводе,
Лежат, достояно слушают.
Летят галчата осенью
И ветра шум глухой
В селении глухом
С проблемами и счастьицем.
У дома знатного стоят,
Попрятались в кустах,
Молчат, глядят, сидят
Красивый особняк,
Широкий двор раскинулся,
Аллеи, сад, балкончики
Над садом лихо высятся,
Да тут то позавидуешь.
Стоят в воротах крашеных
Работники фабричные,
Пошли по знатной Улице,
Оттуда тетя Катя
Из дому вышла знатного
– Мальчишки, стой, куда!

(Иван)
С работы тетя Кать
Нас отпустил Сережа,
Никто там больше не пришел,
Сказал идти – идем.

(тетя Катя)
Пойдемте не слоняйтесь,
Домой в двенадцать, как вам там.

(Петя)
Все хорошо, мы учимся,
Все хорошо, все ладненько.

(тетя Катя)
Пойдемте, может скоро
Жить станет лучше, обещали,
Пойдемте, день сегодня ясный,
А что с гармонью Миша?

(Миша)
Привык к ней как к сестре,
С собою взять решил.

(тетя Катя)
Пойдемте, полчаса хоть
От балагана отдохнуть,
На редкость – вы так тихие,
С не кем то не сговорчивы,
В детдоме не дружны?

(Петя)
Так друзья с рождения,
Тройная дружба – не плохая.

(тетя Катя)
Да вам тут позавидуешь,
Ни ругани, ни орева,
Сплошная тишина.
Куда потом.

(Иван)
На плотников
Мы в ПТУ пойдем.

(тетя Катя)
То хорошо, стремитесь дети,
Да только вечерами,
Включайтесь тише радио,
А то с таким то голосом
Пол дома не уснет,
Певец тот с ярким голосом,
Но ахинею явную
Поет, а вы то слушайте,
Получше не нашли.
Придурок секты пьянствующей,
Природа шлет второго
Нам Лемешева, он
Такое да по радио
Поет, ну что за чушь,
А кстати по какому?

(Миша)
«Маяк» любимый слушаем,
С ним спим всегда и кушаем.

(тетя Катя)
Ну ваше дело, только
Так громко больше не включайте

(Иван)
Потише будем тетя Кать.

Идут бывало осенью,
В деревнях местных впроголодь,
Покинутые помощью
При смерти горем кажутся,
В фингалах разрисованы,
В канавах люд валяется,
А коль проголодается,
Обнимется догадливый
С струей крови щемящей,
Намается, повесится.
Так по гробы пойдут
Ложится и заказывать.
Все тащится-воруется.
На лавочках слоняются
В тени детишки мелкие,
Голодные в поношенном
Не мало проходимцев,
Воров судьбою кинутых,
Мальчишек-беспризорников,
А чаще в город тянутся
И сети, бредни тащат
С уловом небольшим,
Там рыбы – пропадать.
Когда-то было – навались
Мальчишки на работу
И милость – сытые под вечер.
Глядят, стоит цыганочка,
Беременная, грустная,
Се ходит по домам,
То берегом, то ноченькой
Под липой плачет, греется,
Там разведя костер.
Стоят цыгане славные,
Горячие, печальные
И табор – подошли
К сиротам, тете Кате,
Кричат ей, знать знакомая

(Варвара)
Не дуйся Катя милая.

(Тетя Катя)
Иду (в стороне)

(Петя)
Гляди жена Николы,
Ну и знакомства тут.

(Иван)
Тут куча местных карасей,
Друг друга все и всюду знают.

(Миша)
А баба ничего –
Спортсменка и хорошая
Пойдем отпросимся.

(Петя)
Пойдем.

Тут поглядела тетя Катя,
Для старших просто Катерина.
И отпустила их домой.
Напротив дом стоит.
Сидят цыгане бедные
И что-то продают,
Не стали проходить
Через дорогу братия,
И мальчик очень щупленький
Сидит в корыте грязненьком,
Небось и холодно ему,
Играется, тут всех
Всех тетя Катя знает,
Не раз Галина славная
Сестра Дьячка могучего
С своею дальнею родней
Дарила детям из детдома.
Так Мише отдали давно
Гармонь с рук старую, зато
Хорошую и звонкую.
Катается дите
В колясочке, качается
Цыганки молодой,
Решили подождать,
Братья в детдом пойти
Как с тетей Катей.

(Иван)
Мы с вами.

Дойдут и подождут,
Везде работают они
От старого до малого
Цыгане добродушные
Идет гурьбой работушка,
Рыдают жены пылкие,
Детишки хитро-хитрые
Срывают медь и рученьки
Дверей, где те злаченные,
Отвинчивали болтики,
Запчасти у машин
На заработках все,
В году гнилые яблочки
Валяется с зимы
Тут пропасть жизни заставляет
Работать всех, кто может чем,
Ушли б братья домой,
Имя Катя прок бы задала
Зеленкой речи недовольной,
А так дойдут с ней, им раздаст
По леденцу, Иван всегда
Исход весь чувствует,
События людей,
По речи узнает, а Петя
Подскажет, что ответь,
А он предскажет, что проделать.
Как в старину гуляется,
Глазами не читается,
Не грамотные детушки
Цыганские и прочие,
Дождались тетю Катю,
Хохочет пламенной улыбкой
Короткою братьям,
Читают хорошо,
Встречаются порой,
В десятом классе учится
В колонии юнец,
Читать, писать – зачем?
Чтоб образованным быть, раз
Иван был в первом классе,
По пояс кланялся за то
Писать что выучился с Петей.
Что волны благородные,
Науку животворную,
Учить и мудрым быть,
Что б надписи читать,
А то тут случай был смешной,
Искал не грамотный юнец,
Питейный дом – а нет,
Как в книге надпись есть,
Любили любознательность
Братья, то не было
У них мудреных книг
В детдоме мало их
И телевизор черно-белый.
Читали в школе много братья,
Седьмой последний класс,
Когда им Катя приносила
Свои от матери,
Садились братья к тумбочке
От узеньких кроватушек
Читать, было вывески
Питейные не могут ныне
Цыгане прочитать,
Ну то конечно редкость,
Не воспрещается и малым
И пить, в 14
Мальчишек женят – горе просто
Достаточно цыган,
Дай счастья и достатка,
Им жизнь земли прекрасная.
Дороженька зажженная,
Бывало ночь отрадная
Из каменных так стен,
В шеренги фрукты продают,
Еду и прочие храненья
Дерут бомжи по-черному
И просто мужики
От голода великого,
Цыгане – мало поймано,
Поймают разве тут
Пузатые, заетые
Владельцы-богачи
В лесах, трущобах, рощах ночью,
Когда три лебедя тут белых
В лазури белой скроются
Не раз «хозяйство знатное»,
Собачек черных умертвив,
Овчарок зубовых,
Что можно крали воры,
Заглядывались вдаль,
Что, где стащить удобно.
Однажды лезли шестеро
К торговцу Тимофеечу,
Повесили носы,
С окошка пьяный грянет вдруг,
Орет голодным оборванцам,
Бегут быстрее рьяные,
На части чуть воров,
Высоких, худощавых,
Ослабленных юнцов
Не разодрали черные
Псы – сколько уж покусано.
Похаживают братия
С ней в интернат идут.
Бывало в воскресенье,
Счастливые сиротушки
Сидят в вечерний час
И Миша включит радио
Потише, без гармоники,
Петь тенор серебристый,
Как колокол гудит
По воздуху тяжелому
Тоской, окраской бархатной,
Сердца тревожит братиев,
Ревут от тембра «голоса»,
Вокруг толпа сбирается
Прохожих слушать «радио» –
Прикрытие не раз –
Стучали к братьям – выключить,
Один лишь раз сбиралась
Окошко позабыли
Закрыть, спасло их радио,
А песню Миша пел
Всю горем переполненной,
Убогим, русским, родненьким,
Рыдающий брат Петенька
Чрез раз без чувств лежал.
Коль песня «сиротинская»
Под звуки мягко-плавные
Иван-брат засыпал,
А под конец включал певец
На всю катушку радио,
Кол опера, был очень
Его луженый «голос» громок.
Не раз детдомовцы другие,
Прижавшись ухом ко стене
«Сиротскую» по «радио»,
По вечер плача слушали.
Из старшей группы раз
Вошли не тронули,
Сказали, чтобы братия
Так громко не включали,
Бывало, сами слушают,
Не редко с ними оперу
Горячею – в их комнате
По радио – прикрытию,
Не помнит Миша родненький
Его к людям подкинули,
А также Петю отдали
Без всяких документов,
От Вани мамка-пьяница
С рожденья отказалась,
Спалил свое свидетельство
Рождения со злости,
Назвали «тройку» резвую
Ивана – по свидетельству,
Петра – по лбу, ушам,
А Михаила – вечного сонного
По русскому обычаю,
Лесному зверю спящему.
Спасибо господам,
Хорошим, добрым помогли
Сманили и свезли
Детдому помощь кинули,
А то бы делать нечего,
Отлично жили годик
Братья радешеньки теперь,
Не битые в основе,
Так «мышки серые» везде,
В обиду не даются ,
Их уважают не гнетут
Из старшей группы, прочие,
Есть голос за себя,
Коль дело есть – идут
Посуду мыть к примеру
Попросят коль, не спросят.

(тетя Катя)
Слыхали дети дьяк наш главный
Мой родственник далекий
С Емелей помощь обещал,
Галина тоже обещала,
Ее сейчас вы увидали.
Версту отходят – будет
Попова два домища
Стоят с утра
Пробудятся, здороваться
С зарею красной вздумает
Затейники – любители
Винца.
(Смеется)
С улыбкой кличут родные
Братья с рожденья веруют,
С рожденья водку пьют.
Один кричит будя округу,
А вы мои соловушки
Не выпьете вина,
А сколько было праздников,
Вы повзрослели ныне,
А то с группы старшей
Бегут уже, как батюшка
Кричит во всю – вина налью,
Бегут и откликаются,
Отец – постой – не пей,
Нас подожди сынов!
Смеются люди честные
И я сама смеюсь.
На громки голоса,
Валяются коль лето,
Я вас видала пьяненьких,
Вчера, но то прощается,
Сама валялась пьяная
Где черти побери.

В дровах поется жеребцам
В деревне то усталые
С ногами не «окрепшими».
Покойных отпевать
Идут младые с кроткою
Со свежею бородкою.
Во двор войдет тихонечко
Отец церковный Савушка,
К отцу идет соседнему.
Коль праздник пить вино,
А на работе трезвые.
Скотину гонят редкую
К 11 часам,
Домой дорог пыльною,
То горе ныне бедное
Худые не дают
Хозяйству молока.
Порой младые встретятся,
А взрослых нет, как многих
Перевелись в болезнями.
Их гонят девки красные,
Красивые, поющие,
Учащиеся, младые
Из ПТУ народного.
Где бабки гонят старые,
Осанистые, плотные,
Широкие, румяные.
Красивые и девушки
Со строгими ресницами
Накрашенные местные,
Со станами чернущими –
На это – заглядение.
Глядят не хуже, смуглы
Моделей – то богатеньких,
Душою светло-добреньких.
Глаза печально карие,
Короткая то плеточка.
А так бывает смену
Идут рабочие окончив
Голодные и рваные,
Не сытые не бритые,
Молодчики печальные,
Идут рядами пьяными
С заводов наработавшись
С заботушкой поесть
Домой с труда поклонного,
Смеются вдруг,
На всех печально матерятся,
Отбив свой аппетит,
Дороженька короче
До ужина становится,
Гуляется начальникам,
А то пойдут чиновники,
По-царски выпив праздные,
Младые после сменушки,
По-царски обругаются,
По-царски всех живущих
Богатых, а дойдут
Съедят немного и хвалят
Чиновника, заводчика,
Спасибо говорят,
Перекрестясь иконочке
За труд, зарплату, водочку,
А то в глодухи померли,
А так поспорят пьяные,
Удумают подраться,
Обнявшись – разойтись,
Прощение попросят,
А дальше – пить – веселие
В воскресный выходной.
Идут от дома прочь
От ребятишек малых
Лот жен, то с ними пьют
И любо то – валяются –
Весело обнимаются,
Поют собравши стол
И ведают в том счастьице
От будней трудовых,
Голодных, бедных, бледненьких.

(тетя Катя)
Живу не плохо я,
Сейчас Галины нянчаю
Детей по выходным,
Живет в счастье ей,
Колдунье жить по царскому,
По-божески мне, вам,
Жизнь прокрутилася моя.
Задумал и меня
Мой милый и хорошенький
Оставил, то пришла
Пора на заработки,
На лето ехать он
В Москву подался так,
Меня оставил – красота
Посыпалась моя,
Как колос по полю.

(Иван)
Дай бог вам счастие найти,
Чтоб рожь под солнцем расцвела,
Была для жизни сожжена,
Чтоб расцвести, любовь найти.

(тетя Катя)
Да если б браво так –
Я счастлива была,
С хозяйством занималася,
С работой управлялася
С миленком и избой,
С обильным огородником,
А так одна живу
В квартире одиноко,
Красой увядшею как дуб.

(Петя)
Дай бог вам счастья расцвести.

(тетя Катя)
Спасибо дети вам того
Свою устроить жизнь,
А работе не сломаться,
А ныне некуда деваться,
Хоть много я кричу,
Простите за истерики,
Уж нервы тут не те,
А всех в узде держать – порядок,
Примерные – хоть вы,
Немало ваших сверстников –
То лоботрясы пьяные,
Не выгнать – жалко их.
Ведь тоже дети, им куда,
Не скатерть как волшебная
Так наша жизнь нелегкая,
Вы рано в труд ушли,
Куда все ныне денется
И хлеба корку лишнею,
И книги, то одна
Там просто не дают
И рученьки волшебные
Нам не поставят чай,
Простите дети вы, другие
Руганье, мат – не уж нервы.
Тогда картошки хоть
Поставили нам на зиму.
Мы убирать поехали,
А группа наша старшая
Вина ведро полопала,
Сбежала, а не выгонешь
Своими за года
Мне стали, хоть с рогами.
Директор, воспитатель
И повар любит вас.
Мы крутимся как можем
На лето группу старшую
Устроим в ДРСУ.

(Иван)
Сегодня рано нас
Сережа отпустил
В воскресный отработаем.

(тетя Катя)
Ну ладно многие,
Хорошие вы детушки
Детдома устремленные
С широкою душой.
От горя пьют то сверстники,
Печально взбунтовалися.
Все группы ныне жалуют
В вас дань сбирает старшая.

(Миша)
Да не лезли к нам,
Не брали с нас.

(тетя Катя)
Послушайте,
Не будет больше этого,
Как не крути, а старшей группе
Там тоже дети не плохие,
Не будут больше собирать,
Вчера вас не было.

(Петя)
Гуляли праздной ноченькой,
Хозяин ставил водочки,
За ваше мы здоровьице
По стопке тихо выпили,
Остались ночевать
У бригадира мы,
А утром возвратились.

(тетя Катя)
В час ночи мне пришлось прийти,
То смена, дети собрались,
Ревут, сидят побитые,
Доведали из старшей,
Четверка эта уж не будет
И пальцем мухи не обидят,
В колонию, как не крути,
Не все хотят, раскаялись,
Поплакались – комедия,
Раскаялись в содеянном.

(Миша)
Спасибо тетя Кать

(тетя Катя)
Вчера побили младшего,
Как звезды в синяках
И кожа темно-бледная,
Устроила я им,
От них про вас я слышала,
Затеяли наверное,
Один в разбитой челюстью
И ходит забинтованной.

(Иван)
Не с кем мы не дрались,
Нас уважают старшие.
(тетя Катя)
Смотрите, да не станьте
Такими же отростками.

(Петя)
Не станем – мы спокойные,
Труд – наша жизнь и цель.

(тетя Катя)
Поклялись больше не сбирать.
Из младшей группы очередь
Сказали – подошла,
Расплакались то сами,
Нашлись тут храбрецы!
Пойдем те вы к мне
Вас чаем угощу,
Успеем, на гармони
Хочу послушать как играешь,
Гляжу таскаешь все с собой.

(Миша)
Не очень тетя Кать.
Иван чуть сбоку подтолкнул,
Я зык тот мало прикусил,
Сказал – желанье есть,
Люблю играть, учится.
(квартира тети Кати)
Сидят родные за столом
И Катя им поведала
Про жизнь свою не легкую,
О городе о празднике
Прошедших слушают.

(тетя Катя)
Счастливой не тужила я
Росла хорошей девушкой,
Не бил рабочий батюшка
И мать то не пила,
Мы жили хорошо.
Всегда имела я
Тепло родимых рук.
Меня будили ласково,
Мне пели колыбельную,
Когда был дите.
По радио оденутся,
В сад отведут меня.
В заводах люди трудятся
С веселой песней летнею
От скромного рабочего
До инженера скромного.
Жила у бабки летом я
Скотину с девками гнала,
Стучала по дровам на пне
Я топором, подруженьки
На танцы повели
Плясала до свету,
Приду прилечь посудину
С утра я дети вымою
И пироги спеку
В печи покрытой известью
И лягу спать, а бабушка
Поглядит по головушке
И скажет – спи хорошая
Пока то молодость идет,
Спала так входной,
А в дни не сон рабочие
С утра гоню скотинушку
До солнышка горячего
По травушке стедененькой.
Гложу я хлеба белого
Из печки корку хрупкую.
В семье росла, ни сиротой,
Не маялась в углах,
Не верила я божие,
Хотя душа стремилася
К обители всегда.
С младенчества родители
Меня к работе приучали,
Сначала в доме убирать,
Потом отец меня,
Учил всему и мастерству,
Делам по дому производству.
Когда у бабушки жила
Окончила я техникум.
Таскала сено утречком,
Ходила в лес по ягоды.
Хозяйство, все на мне
Висело, то работницей
Была везде хорошею
Везде смогла я в дело
Организовать себя.
Плясала до упаду,
Коль девки позовут,
Как в смену поработаешь,
А днем учится боже мой,
Какие силы смолоду!
Устала, чай.

(Иван)
Нет тетя Кат
Вы о себе нам говорите,
Нам слушать интересно вас,
Кого послушать тут еще,
Вы хорошо так говорите.
(тетя Катя)
Не дальше слушайте и мне
Излиться не кому, одна
Живу тоскуя день за днем,
Как жарко младость шла,
Принцессою себя,
Точнее не принцессою
Счастливой я считалося.
Свежа и именем,
Бела, студениста умом.
Подружки вот уж замуж
За пьяниц местных – мучают
Полночи плачут – бьют,
А я парней как молотом
Всех отобью словцом,
Ко мне боялись подойти,
Не тронут – их сама.
Ну как везде случается
Мне суженый судьбой,
Был послан мне судьбой,
Был сын директора завода.
Я сильно ночью плакала,
Чужой он виделся в краях,
Ревела матушка моя
И говоря, погубит он
Тебя, красив соловушка,
Красив покинет родная,
А жизнь не медом мазана,
Не манной облита,
Холодно, тяжело придется
Тебе в краю далеком
На ветер бросит буйненький
Холеную, хорошую,
Красивую, пригожею,
А люди нынче думают
Там о себе лишь многие,
Как злые, очень жадные,
За кость попортят сладкую,
Зачем пришел богатенький.
Что он во мне сыскал,
Следил на «Волге» черненькой.
Подружи, девки стройные
Заглядывались – завидно
На жениха богатого,
Смеялись, так рассорились
С подружками за милого
За мной как мог ухаживал
В катанье, беге по росе,
Сидела с ним в беседушке,
Горела ярко личиком,
Я смолоду нарядная,
Накрашена пригожая,
Цвела, как мак зеленый,
Глядел и перстень,
Мне норку шубу подарил.
Ему до свадьбы тронула.
Ту не рассчитывай хитрец.
Я с ним к его родителям
Раз ездила в квартиру,
У них был синий гарнитур
Из Балтики, из Швеции,
По царскому жилось,
А по углам сиял
И красил очи мрамор,
Открыла занавеску.
Как грянет солнце желтое
На площадь широченную,
Повесилась к нему,
Но ум холодный все
И сердце все боялись,
Чего б не просчитать,
Ночами тихо думала,
Пока в семье жила,
Зачем мне эта даль,
Найду себе и здесь
Хорошего, не пьющего,
С достатком, не богатого
И мягкого – чего
Еще простушке пожелать.
Красивой девке смолоду,
А вспомню – горько – милого
Нет, тихо плачу наискось,
Поглядываю милого
И на судьбу дальнейшею,
Обидит, я его не знаю
Не дело сердце предлагает,
Кудряв, черноволос
Широк в плечах, богат – для местных.
Он идеал и для меня,
Ему я клятвой строгою.
Мой милый поклянись,
Ты в очи глянь влюбленные,
В уста мои румяные
И поклянись меня
Не обижать, я тобою жить
И холить, и любить.
Что говорю сама не знаю,
Вам дети больше никому,
Не милые поклонится,
Раскрыть судьбу свою,
Не каяться с тобой.
Я обещаю Катенька
Хорошем буду милая,
Не плачься, не покаяться.
Договорились младые,
Поцеловались сладенько.
Он мне – ко мне давай
Уедем после свадьбы,
Родная и любимая,
Давай рванем отсюда
К родителям моим,
Напротив воли матушку,
Отец мой – слабым был
И дочери ни в чем
Порою ни отказывал.
Поторопился миленький
Тогда-то девкой думаю,
А будет – счастье ль там
Богатое – то славное,
Но жить как буду там,
Уныло пела к стенушке
Я прислонившись ноченькой
И полюбил он меня.
А что там дальше – схватится.
За что обратил
Он взгляд на меня
Из рабочих взлюбил
Взором полным огня.
Ни богата, ни учена,
Нету золота – сказать.
Не блистаю жемчугами
Из чего тут выбирать?
Кожа белая – жасмина,
Серебро – лицо мое,
Красота дороже злата,
Слезы жаркие – хрусталь.
Мать, отец благословили,
Он за стол пришел, собрались ,
Идти на свадьбу отказались.
18 мне – не одобряли
Мое замужество они,
По чарке выпили, простились.
Пронзила мои ноженьки,
Дрожь резко муравьиная,
Поблекла, но счастливою
Себя повсюду чуяла,
Простите

(Петя)
Ничего.

(тетя Катя)
Уехал без меня,
Оставил в незнакомом так
Он городе одну
Без денег, подалася я
К сторонке городской
Там на завод, к родителям
Я не хотела, не могла.
Там с парнем познакомилась,
Влюбилась пылко с дикостью
И замуж за Григория
Горячего высокого.
Понять я не могла,
Как обвенчалась с миленьким
На горе – жизнь сварливую
С родителями жил,
С семьею многочисленной,
В аду я оказалася.
Сначала – 1 месяц.
От боли никнуть ноженьки,
Болит без сна головушка.
Вся песня жизни старая
И грозная, и пьяная.
Привез меня к себе,
Веревками мне жизнь.
Родня без места пьющая,
Стянула и чужой
Накликала меня
Сестра и свекры пьяные
На звали, Гриша лишь
Сам пьяный заступается,
А там и всыпет мне.
И некуда идти,
Дороженьку забыла я
К родному дому – первенцу,
Уеду так далеко,
Как 15 лет назад,
Сейчас мне 33,
Какие дети вы,
Уж люди совсем взрослые,
Как я тогда была,
Что года два – тут сбудется.
В семье их жизнь моя
Текла гремят, стучат
В дому по сеням пьяные,
Сварливые и сонные.
Не трогали меня,
Боялись Гриши пьяного,
А мне все не спалось,
Ворочалась в постелюшке
А он убит, как спит
С вина, под утро трезвенький
Из сеней на завод
Со мной идет по улице,
А первенького я
Забыла, этого ж
По-настоящему любила,
Работал он со мной.
В дому мы на окраине
Огромном жили и гнилом.
Семья традиции
Держала испоконные,
Уйти то не могла,
Жить без него – не жить.
Молчала, все терпела,
Не лила воду горькую
На раскаленный прут.
Работала я в доме.
Привыкла вся со временем,
Ко мне родня сжились.
Хоть свекры не голубили
Ни лаской, но меня
Ни журили уж так,
Тогда я с ними с Гришей,
Весельем жизнь пошла
Попортилась – испортилась
Сплошала в выходной
У кабака с Григорием
Набедокурим вдоволь.
В грязи все изваляемся,
Что на меня нашло?
Надуемся случаемся,
Обидимся, помиримся,
Как полумертвые под ночь
С ним полупьяные с зарей,
Идем веселые на труд,
Ну впрочем жизнь наладилась
Со всеми ужилась
В нелегкой я семье.
Все делала и мне
Бывало помогали ,
Я говорила пьющая
Семья – по выходным,
В такие дни вся трезвая,
Под вечер пили все
Была, я лишних слов
Не молвила, советом лишь.
Ревет кто, помогу.
Сжились и вскоре уж.
Меня как Гришу полюбили,
Журить и упрекать не стали.
Катались мы зимой
На санках ,подарил
Платок из шелка дорога.
Не горем жизнь, весельем стала
И к ним я тоже приобщилась,
Пили по мере и зимой
Мы напились – так весело.
На лад до дому не дойдя.
На сено прямо улеглись,
Я свечкой разгорелася,
Ну что я говорю.

(Иван)
Нам интересно говорите.

(Петя)
Отличный то рассказ.

(тетя Катя)
Не дети вы, а взрослые
Уже, как была когда-то,
Открыть судьбу решилась
Я вам, в детдоме вы
В числе примерных ходите,
Что редко ныне будится,
Не многие хотят
Работать, не работают,
А жить на что-то надо,
Хоть вас еще десяток,
Я человек устроила,
Куда еще тут денешься
Решила вам
О жизни рассказать.
Чего где надо избегать,
Семейная то жизнь.
Тяжелые вы знаете
Те ссоры и побоища
Выходят на жене
От мужа, коли гости
Приедут он жену
Муштрует – то не редкость,
Хотя жена – муштрует мужа,
Не редкость тоже – избегайте,
Не пейте сами – плохо так,
Коль золото – жена,
Не будьте кочергой,
Не бейте и не гневайтесь
Не ссорьтесь с женами,
Спортсменки коль тяжелые.
Как варя бьет Николу,
По-царски так командует
Ну, дело то семейное,
Коль у него отсохла
И сила молодецкая,
И воля лидера.
А мой далекий родственник,
Галины брат – дьяк главный
Разбогател за 10 лет,
То не семья – а ад.
Жена скупая, жадная,
То щедрая и добрая –
Готова мир раздать,
Змея то подколодная,
То райский лепесток,
Коль к ней – модели бархатной
Подкатит жеребец
На новой БМВ,
То с мужем разругается,
То бьет ее, коль пьян.
А после ссоры тешутся,
Смеются, вместе пьют
И выходной валяются
На роскоши-кровати,
Неделю снова лаются,
Деля доход не маленький,
Тут нечего скрывать.
Тут снова песней грянули
Любви и утешения.
Недели две валяются
Во всем везде - в ладу,
Пример Емеля слышали,
Не брызжет кровь в семье,
Не ходит плетка шелкова,
Все мирно все в ладу.
Век – никогда ни сорятся
Змеею мощной – ссорю.

По чарке чая выпили
За здравье тети Кати,
На градус поклонилися,
Хотели уж идти,
Подумали – окончила,
Их усадила Катенька
Историю продолжила
И чаю налила.
Конфет им принесла

(тетя Катя)
Беременной ходила я,
Однажды муж уехал в город
На рынке торговать то ныне.
Я родила в больнице
Красавца – сына – солнышко
Его лицом сияло ясно,
Улыбка солнца, белизна
И рук, и ног – в меня пошел –
И волос, брови черные,
Глаза черны как смоль
По Грише – так пронзительно
Зорьки и смотрят честно,
Уста так красно алые,
Взглянет, как ангел светленький.
Весна приходит ранняя –
В меня сынок пошел,
В Григория отважного.
Снег тает на полях,
Я не тревожусь, на завод
Иду в цеху работаю,
Без брани было долго так,
А вот в цеху начальничек
Мой первенький был главненький.
Стал сильно докучать,
Просить за все прощение,
А слухи говорили все,
Жену за две недели он
Чуть в гроб тираном не загнал,
Вторая нынче мается
Из синяков не вылезет,
Мне повезло – что брошена.
За месяц ей успелося
В больнице в переломами
От мужа отдохнуть,
Как хорошо меня оставил,
Тогда, а тут бесстыжий лезет –
Малина моя сладкая,
Катюша разрумяная,
Иди ко мне пригожая,
А я, оставь – я замужем.
Один раз он пожаловал
Ком мне домой, я спряталась,
Ну прикатил наглец,
Вина привез хорошего.
Я Грише все доведала,
Короче разговор
У них мужской пошел.
С огнем тот пошутить
Решил, удрал с бутылкою
С промоченными брюками
Как муж из двери с вилами
За дрянью побежал –
Сначала девушек окрутят,
Потом ночь, гуляй кума,
Не поступайте подло так
И здесь я унижалася
С семейкой многочисленной,
А у мужем не разлей
Вода, так жили дальше мы.
Любили сильно уж друг друга,
Ни чем нельзя то изменить.
Мы скоро переехал
Сюда, скопив деньжат,
А Гришу там то многие
Хоть чтили, недолюбливал
Его отец век пьянствующий
С бородкою нестриженой,
Сутулый и глухой,
Не поседев отмолоду
Радикулит согнул
Тут спину век трещащую.
Леса вдвойне согнулися
Горою словно низенькой
Она – шестой десяток
Ему пошел, весь скорченный,
А смолоду рассказывал
Всем свекор коли ужинать
Медведей белых бил
Двустволкой в тундре белой,
По старому в традиции
На печке спал не крашеной,
По виду так
Сто лет папаше стукнуло,
А пьет как молодой,
Танцует с местной свитою
Гулящих дев кабель!
По выходным спивается
С семейством, с ними я
Пять дней рабочих трезвые
Ходила с ними, маялась,
Не пожелаю вам
Семьи такой, отдельною
Своей семьею жить
Во всем то предпочтительней!.

Перекрестилась «троица»
С гармони грянул Миша
Мелодию тоскливую
С лицом угрюмо-каторжным
И пенье задержа,
Не пел, братья сиротские
Не разрыдались чуть.
А тетя Катя добрая
Чай наливает сладенький,
Платком стирала гладеньким
Со щек лица – ручьи.

(тетя Катя)
Прости, что водки выпила,
Но ты играешь – класс,
Ну настоящий гармонист!
Отличная мелодия
«Землянка» то наверное,
А где взял ноты Миша.

(Миша)
Все с радио беру.
Братья лишь тихо улыбнулись.

(Иван)
Что дальше тетя Кать?

(тетя Катя)
Мне Гриша заявил,
Что пить бросает миленький,
А мне велит – сынок
У нас малой по выходным
Для сна лишь выпивать
С семейством разругалися
От старого до младого,
К друг другу привязалися
Мы крепче, как-то вечером,
Семейки пол вернулося,
Два брата, сестры и жены
И свекор с бабкой ехали
Побитый из питейного ,
Наверно заглянул
Его повытащили дети.
Спился до дури и тягаться,
Подбросил старый гривен он
На пол столетний, оловянный
И проигрался – то
Стал нищим у окна
До пенсии до будущей
Вы в «автоматы» рьяные,
Народы обиратели
Век не играйте парни,
Плохое дело – карты, дрянь.
Себя разуете до нитки.
Смеется старый пень,
Брюзжит с фингалом новеньком,
Как туча в небе пасмурным .
Сиял он на лице.
Мы часто первой осенью
И в августе с Григорием
Ходили по грибы
В места совсем далекие
На Жигулях мы ездили
Продали очень дешево
Лисичек, белых и сосновых.
Там мило поцелуемся,
Забыв о бедах всех.
Отдельно лучше жить семьей
Подальше от родни
От пьющей, вот на рыночке
Мы стали торговать
С Григорием, все денюжки
Родня пьет нелюбивая,
Пропавшая и Гришеньку
Пытается вернуть.
Все к прежнему прошедшему,
Как только с ним мы зажили
Не пьющей жизнью и без ссор.
Воют бабы с мужиками
Перетерпеть нельзя.
Все снова обостряется.
Решили с Гришей мы
В квартиру переехать
От жизни адской, пьянствующей,
Но главное бездельников
И местных алкоголиков.
На праздник пить не грех,
А вот в рабочий день,
А тут, о смерть-беда.
Таким я Гришу сделала
Во всем совет, труду весь рад
По праздникам, по рюмочке
И ссоры нынче не было,
Бегу сыночка назвали
Мы Ваней, на плече
Сидит как свежи красненько,
Румяно-сочно яблочко
У милого – я счастлива
На небе – жизнь пошла!
Обычная, хорошая,
В достатке очень ладная
Во всем и интересная
С работой песней книгами,
С семьей не пьющей, так бы жизнь
Живой ко дну бы опустили.
Бывало, детство вспоминаю,
Гроз простор пожгла,
Однажды дуб большой,
Стоящий в огороде
Гроза сломала верх
Его и стонет дуб.
Кричат без крыльев птенчики,
Как детки сиротинушки
Без матери в гнезде
Без помощи, без средств
К полету жизнь не легкою.
Погибли не слетев
В долины утра тихие
Студеным дымом веяны,
Вольнолюбиво дерево
Сгорело вместе с птицами.

(Иван)
Звала им мамка родная,
Рыдала и кружилася,
Так быстро закружилася,
И веря, что не умерли.
Моя же мамка родная
Меня в погибель бросила
К утру двери квартирушки
Я птенчиком тем был.
Иван не много слезы лил,
Утерся быстро, извинился

(Иван)
простите

(тетя Катя)
Ничего, а дом
Ревела темной ноченькой,
Когда настала тьма
Ванюшу я взлелеяла
Сыночка, но однажды так
Сестра просила Гришина
Оставить у родни
У дедушки, мне звякнула
Сестра, а Гриша родненький
Пошел на поводу
На день оставил ванечку
Н вечер заберем,
Давно его не видели
И я не испугалася
Оставила его.
Тогда поля богатые
Их фермеры, то первые
Удобрили по совести
Как пахари, да лишь
На тракторы не пьющие
Как не телегах молодцы
Пахали до закатного
С зарплатою высокой.
Я мужу в день же тот
Везла на поле кушанье –
Остатки продавать,
То пироги, то булочки,
Питье , вино обеднее
По рюмке пьет не более
И то по выходным.
Тогда за сыном мы
Приехали Григорий,
Как смерть тут побледнел,
Ревя навстречу вышел мне
И в ноженьки – прости!
Меня – зачем оставила
Там пьяные валяются.
Ванюш вроде мертвенький
Пойдем скорей, вошли.
Я криком разрыдалася,
То глупость обернулася
Не счастьем для меня,
Ох, бедная я девушка
Двадцатый год исполнится
С обрыва словно падаю,
Сознанье потеряла я ,
Последнею любовь
И силы им двоим
Я отдавала так!
Зачем в гнездо печальное
Грозой великой пьющей
Оставила его,
Таблеток он наелся,
От отравления погиб
И глаз бы не с пустила так,
Зачем себя ослушалась,
Напились тварь сеструшечка,
Убить готова я была
Ее по солнцем пьяную
Шалаву с алкашом
В обнимку развалившую
И дремлющую славненько.
Григорий задержал,
В глубок я завернулася,
Свернулась, плачу горестно,
Звала Ванюшу, думала
Еще, что спит, да поздненько.
От отравленья мертв,
Машины две колесами
Стучат, уже приехали
Беда ко мне пришла,
Родня то испугалася,
Куду кто разбежались
В дрезину даже пьяные
Успели все свалить.
Идя то еле-елюшки,
Свекровь, да брат осталися
Лежащими в воскресный день,
Я улица сбежалася,
Родни уж след простыл,
Стучит в окошко Скорая,
Открыла – бесполезно все
Ответ уже последовал.
А тут пришел мой первенький
Я не упала чуть,
Уже «связь» - следователем,
На то они богатые,
Хорошие кто, добрые –
Куда угодно влезется,
Хотя и злые есть,
Не праведный милок,
Мой первенький, не прошенный
Приехал и допрос
От денег оказался,
От коженных изделий,
От золото – все есть.
Хоть взяточником был
Одним из первых в городе.
Сказал глядя с ухмылкою,
Молитвами усеялась,
Беда уж сотворилась
Второй бедой – мой первенький.
Пред Ваней крест поставила
На стол его положила.
Допрос устроил, мне,
Григорию, сестре,
Ее нашли то пьяную,
Шалаву тварь проклятую,
В сенях сидела с кобельком
И тешилась, вот тварь.
Григория простила я,
Не виноват он был,
Сама, зачем, оставила?
На утро были трезвые –
Родня забыли намертво –
Что пьющий – выходной.
Как зверь милок обнюхивал
В нашивках и Григория
(хозяин)
Эй, признавайся ты,
Что в сговоре тут был
С сестрой, вина напились.
(Григорий)
Да нет товарищ следователь,
Я трезвый, вот приехали,
Обидно слушать, честный я.
(хозяин)
Небось и ты участие
Приняла в сговоре.
Вскипела я по совести
И на козла поехала
(хозяин)
Кричат владыке вздумала
Закона, прав немерных,
Богатому и знатному,
Небось сама под сыпала
Ты яд ребенку пьяная.
Совсем я тут взбесилася,
Сама того незнаюче
В накаут резко справила
По роже следователю,
Подонку и губителю.
Другим, кто в форме был.
Кричу – за что, помилуйте,
Господь, чтоб мне убить,
Я поклонилась всем
По «старому» не уж
Убить, рыдание
Мой одеяло гнев,
Вздрогнув, как дождь расплакалась.
«Несчастной ситуацией»
«Оформили», а я
От морга отказалася,
Но ножниц и ножей,
Пинцетов от намеченных.
На жалость поступили тут
Из власти благородные
По истинному – русские
Оформили по-честному
Ребеночка, пока
Созвали отпевание.
Налой наклали «батюшке».
Не мало там влиятельных
Без совести в глазах,
А вместо сердца – с камушком.
Но больше добрых с совестью
И с сердцем больше их,
На то славяне мы!
Не возлюбило свет,
Рыдая, тело сладкое,
Бледнеющее, вымола.
Полились слезы горькие
На землю, пол, повсюду – лить,
Тоской душа окуталась,
Поникло сердце матери,
На всех была всем злой.

(Миша)
Помилуй всех господь
Сироток мира бедненьких.

(Петя)
Не дай погибнуть всякому.
С лиц утирали слезы,
Речь дальше Кати слушая.

(тетя Катя).
Помилуй свет кричала я,
Пошли еще детей,
Красивых, смилуй господи,
Услышишь молитвы горькие,
Безумье победить,
Да выпью в горя я,

(Иван)
И мы по рюмке горестной
И память разделить
То с вами – помянуть.

(тетя Катя)
Гриша
Меня связал сначала,
Металась и на всех кидалась,
Он не дури, обнял, ревя.
Я успокоилась дрожа,
Присев на лавочке в сенях,
Я блузку засучила,
Точнее рукава
И на живот повесила
Из ткани фартучек.
Сама училась в медицинском
Училище, сама
В морг отвезла для вскрытия
Причину смерти, что найти,
Поник на стул начальник
С окурка пепел стряхивая,
Велел забрать – то отравленье,
Таблетки в животе.
«Несчастной ситуацией»
Глядели люди хмурые,
Сестрица подколодная
И даже не пришла,
Прощенья попросить.
Все тихо стало, глянула
На труп дитя разрезанный
Желудок, так расплакалась.
Безумье в грудь вошло,
Я бросилась, крича,
Меня схватили и снотворный
Вкололи порошок,
Ушло то замешательство,
Милок мой первый – ну змея,
Доведал всех и все.
А помню свекор каялся,
Спросил его начальничек,
Ну а другом вы знаете,э
Что ныне не приди,
Куда в какие «органы».
Коль дело – новизна.
Коробку всяких сладостей
Неси и пачку денег.
Я медсестрой была уже
С дипломом, но устроится
Ей не хотела здесь,
Ей месяц проработала.
Навзрыд из глаз наплакалась,
Бывало спохвачусь,
Прогневается ум.
Глядя до поздней ноченьки,
Как врач до косточек,
Вскрывает труп убитого,
Отравленного жителя.
Пир скрытие коль следствие,
Как руки моет, плача сам.
Дрожа – какой же мужество
Иметь тут надо, а потом
Цинковкой сталью кроется,
Короче на замок.
Отчет, от горя рюмочку,
Поклон за тяжкий труд
Патологоанатомам,
Как месяц вспомню тот
И месяца не выдержав
В покорнейшем прошении,
Уволилась и к черту,
Нет, надрожалась,
На «ткани» насмотрелась.
А дьяк недавно главный мне. –
Ой, люди очень грешные,
Ну водопой у них,
Нельзя терзать,
Корыстное то дело,
Откуда лишь взялось,
А первый раз работала,
А завода подалась,
Не знаю почему
Я стала верующей в небо ,
Но очень уважал тех,
Кто с доброй точки зрения
Там занимался вскрытием.
На сердце вихорь сел
С коленки наскачил.
Как зверь и я взмолилась,
Упала на колени,
Тогда еще мог родственник
Был беден с Галей дальнею
По матери родной,
Бывало слышу шепотом
Как беден, пьян народ,
Должают деньги-денюжки
За отпеванье и алтарь,
Годами отдают,
А сами вечно пьяные
В кофе питейном ползают,
Грехи лишь мне несут.
Пять лет как дьяк разбогател,
Хороший впрочем человек,
Сережа часто говорил
О брате Тимофеиче,
Скупой, а в день рождения
Под пляски и гармони
Сзывает пить всю улицу,
Потто на год стихается,
То чудо наклоняется
И шепчется под жадностью.

Тут братья улыбнулись,
Вчера по рюмке выпили,
Не первый в жизни раз.

(тетя Катя)
То гордость нашего детдома
Иван Широтов в люди вышел.
Ах, жизнь многострадальная,
Веревки крутят рученьки,
А помню ночки темные
Очнулась и расплакалась,
Все глухо, все кругом,
В аварию попал,
Как мой Григорий пьяненький
Разбился насмерть тут.
Темны на ульце здания
И тучи ходят черные,
Повисли над землей,
И звезды не горят
На небе хмуро-пасмурном,
Под утро в церковь сход –
Пристройка как чертог,
Алели свечи яркие
И воск слезой стекал
На столе красный гроб
Обставили мы весь,
На скатерти камчатой
Лежал в стариной церквушке,
А глянуть – бедный вид,
Без стекол – все повыбито,
Не вставлены работника
За стольник не найдешь,
Могила мрачно-темная ,
Ни батарей не печки,
Ему не мягко спать,
Все деньги заверял
Больнице, церкви и детдому,
Гроб без пиринушке подушке,
Тогда детдомом всем,
Ходили перед гробом,
Молились пред крестом,
Простите дети, иногда
Брал на нужды лишнее
Из «фонда» больше я
В него вносила юности,
Я больше не возьму,
Клянусь грозою-гневом,
Кричать не буду больше,
Я с вами вспомнила теперь,
Как надо жить мне поняла,
Какая жизнь – клейменная,
Проклятая, несчастная
Всех тяжелее вам,
Помилуй нас господь
И пьяную меня,
Я напилась видать,
Сыграй мне Миша что-нибудь

«Дороги» грянул на гармони,
Мелодию печальную
И снова слезы утирать,
Как хорошо, что «глас» сдержал
И дальше речь она.

(тетя Катя)
Зима тогда тяжелая
Была, сейчас трудна,
Угрюмые равнинушки,
Поля леса стоят,
Тоска в низ чисто русская
И промыслы тяжелые,
Не правовое общество,
А дикое и бедное,
Народ святой
И доброю душой,
А давится петлею,
Спивается губя
И режется, сидит
По тюрьмам и колониям.
У нас еще детдом
Хороший, буйных нет
Таких уж, есть плохие,
А «средних» в больше всех!
Не кажут силу, слушают
И даже старшее начальство
Их хвалить за пример.
Нет душегубов здесь,
Хот власть признать не лучшая
И денег на дает.
Зато вся мэрщина
На Мерседесах ездит
И кушает икру,
А ноченькой от жен
С младыми воют девками
От ящика вина.

(Иван)
Помилуй их господь,
Дай жизни и здоровьица
И вам в жизнь тетя Кать.

(тетя Катя)
Да счастье дети, потеряла,
Сначала сын, потом и муж,
Разбился то в аварии,
Окаменевши будь ушел,
Пропил на «заработках» водку,
Ни весточки с тех пор.
Зима и лед морозные,
Поплакала два годика,
Красивой сохранилася,
По мужикам пошла,
Одной – в жизнь, не получилось,
А вспомню я сынка,
Сначала, как смотрел с пеленок,
Он улыбался мне.
Лук сделал Гриша.
На половодье мы,
На лодочке,
Качались словно белочки
Н треснуто суку,
А утром умывалися
Студеною водой.
На два как года выпало
Мне счастье с мужем сыном жить.
По рощам, пол лугам
Ходили летом цветики
Срывали, любовалися
Красой природных мест,
Смеялись и домой,
Сгубили сына нехристи
Казнили, да за что,
Уж не грешила так,
Всю жизнь я детям отдала
Родни всех – было нянчила,
Своих всех слали мне,
Уже большие – все.
В семье был Гриша младшеньким,
А дети хороши –
Не пьют, вот жизнь, работают
И счастливо живут.
Не сладкой жизнь моя
По небу сотворилась,
Но все я приняла,
Поплакалась – смирилась
И дальше жить пошла,
Забыв о горе, расцвела,
То воля сильная моя
С тоскою не сдружилась,
О доле горе позабыв.
То хорошо живут
Московские чиновники.
«кричи» – предприниматели
Им счастья, хоть они
Познают жизнь хорошею.
Светло Ванюше милому
Сыночку там в раю.
Я верю есть – то верою,
Да больно – надругалися
Над телом нож и скальпели.
К чему, обидно на сердце,
Ах, многострадальная.
Заступником нам нет
Пред смертью, беззаконием,
А правда тише голая
Вы знайте- не желанная
От малу до великого
Короче до ушей,
А то словцо правдивое
Согнет, загонит в гроб.
Маленько лучше золота
Начальнику где б ни было –
Проблема решена .
Не смейте грянуть громом,
Терпите, не дрожите
Зарплата коль хорошая,
Вы это знать должны.
Поставлю три свечи,
Давайте мы помолимся
Перед горящими
За всех ,чтоб на с господь

К числу счастливых счислил
И ровным голосом Иван
Молитву первую сказал
На белый свет потом они
И дальше речь ее.
Галина тут приехала
С дьяком в квартиру скромную,
Тут братья поклонились.

(Галина)
О чем вы говорите,
Я денег принесла,
Как ты просила Катя,
Да ты в не шутку пьяная?

(тетя Катя)
Спасибо

(Галина)
Вы о чем ?

(тетя Катя)
Да вот рассказываю детям
Все о себе.

(дьяк)
А
Мне можно о себе
Детдому рассказать,
История хорошая.

(тетя Катя)
А может сладкой водочки

(дьяк)
А шо, не грех по рюмочке,

(Миша)
И мы не прочь

(тетя Катя)
Несу!

По площади центральной,
Шатаясь от похмелия
Братья пешком пошли.

16. (1999, 13 апреля, вторник, обед, детдом, дьяк)
(дьяк)
Благослови вас дети бог.
Мне случай вызвался свободный,
У вас занятье провести.
Потом историю сказать.
(после занятия)
То времена тяжелые
Бывали на Руси,
Помещики и барины,
То всяки управители,
Познали спины мы,
Мой род из барщин выбился,
Оброк род не платил,
Но жили бедно так,
Прадед мой в люди выбился
И раскулачен был.
Теперь я в люди выбился
Начало это лишь.
Стремитесь быть хорошими,
То время благодатное.
Сейчас не даром есть,
Возможность дети есть,
Себя поставить в жизни,
А раньше при царе,
Пир власти новой – помните
В лесах в дремучих строили
Чертоги и дома.
В болотах непролазных дед
Мой ноги «поломал»,
На «каторгах» трудящихся,
«Гулага» многоликого
За «веру» отсидел.
В болотах тошных жизнь провел,
Родился в поел я.
Рос сиротой как вы
С 15 годов
Я спину поломал
Тропой идя звериною
Не легкою на жизнь.
Военным был сначала я,
До благ не достучался,
Но верьте в имя божье,
До все прошел, везде проник
В болотах жил когда-то,
Прошел заводы, армию,
Какие времена.
А то сошлют колхоз
Наш северных медведей
Бить – путь не скатертью устелен
На лыжах с ружьями,
Тревожно, тихо ехали.
По не знакомым тропочкам.
Кричу в испуге я.
Однажды глядь медведь
В лесу усыпан белизной
Бежать он бросился, в него
Всадил патрона три, упал
К березке – лихо хрустнула,
Но вера мне позволила
Открыть себя, не пьяница
Я к старосте, не болен
Живу с женой красавицей,
Работа есть любимая,
Достаток, цель любимая,
Что в жизни пожелать,
Стремитесь дети юные,
Не подавайтесь вы –
На рэкет, жизни трудности,
Боритесь, не высовайтесь,
Не шуткою бывало то,
С приказом крепкие придут
Вначале 90 – х.
В дом – станут деньги выбивать,
Не шелохнешься – выстрелять.
С болот убогих вытащат.
Потом приедут в масках,
Наручники сомкнут,
Прикроют дело малое,
Налоги честно требуют,
Откуда ж заплатить.
Сначала откупился я
И медом и конфетами,
Деньгами и вином.
Потом опять приехали.
Я шкурой откупился так,
Потом за данью съехались,
Одел худые башмачки
И рваную одежу.
Отняли все то сволочи,
А говорят – плати,
Оброком, хлебом рэкету,
Мне дьяк знакомый говорил,
Вот в бизнес влез я зря,
Все отобрали сволочи,
Бомжа без куртки сделали.
А в помоях разных
Меня ловили рэкетиры,
Кричат – плати,
А я – мое имущество –
Помои и мороз,
Прошу – извольте жаловать.
Его тогда до голости,
Раздели на морозице,
До крови плеткой шустрою,
Полосовали сволочи,

(Егор из старшей группы)
Быть может наше поколенье
Пойдет да революцией
На строй поганый, грязненький,
На вас господ отъевшихся
Священной революцией,
Поистине Народную
Мы Власть устроим здесь,
Везде и Рай Земной!!!

(тетя Катя)

Молчи Егор.
(Егор)
Как скажите!
(дьяк)
Понятно ваше настроенье,
Подумайте, как следует.
Туги и мощны плеточки
У рэкета – побьют.
Все вытрясут грабители
Законные, дорожные,
Мозги дерет морочки,
А то и по-старинному,
Егор сигару на,
Ты успокойся, травушка
И сильный табачок
Дадут тебе покой.

(Егор)
Прости отец, давай,
Не грех курнуть бесплатного.

(дьяк)
К стене поставят розгами,
Кричу – братва помилуйте,
Срок дайте – выплачу.
В знак добродушный водочки
С подноса поднесу!
Утихли бомжи пьяные,
То рэкетиры мелкие,
Горяченькое пьют.
Со мной по чарке чокнутся
Во благо шкуре собственной,
Покорно я сдаюсь,
Тогда мое имущество
Содрали начисто,
Налоги, рэкет, приставы.
Опять я обнищал.
Иду один ко мне
Знакомые пришли
Княжистые, побитые,
Я зрелый и худой,
Бумажки кажут, щурятся,
Их обобрали до гола,
Смеемся к ним домой,
Идем без дела нищие,
Раздетые зимой,
Чего ж тогда я с верою,
Чего же тут рассматривать
Еще пробью я путь.
Смеялись подлецы,
Как обокрали честного,
Ну черти, ладно так
Подумаю до слез,
Обидно стало, совестно,
Не посрамлю себя
И розгами и данью
Жизнь твари искалечили,
А я не унывал,
Не мало я провел
С сестрой афер и монополий,
Не мало всяких обобрал
Я богатеев и владельцев,
А плюс еще послало небо
Мне дар болезни исцелять,
Теперь работаю я честно,
Ведь небо милостиво к нам
И честно – честен я
И честно церковь выстроил,
Иначе в жизни жить нельзя,
И жизнь поправилась,
Стоял я крепко, хороша
Терпел, помалчивал.

– Ты пьян.
– Раздался голос. – пьян наш дьяк.
Такое выдавать,
Смеются Катя и Галина,
С вина как сами пьяные,
Забавно слушать с пойла бред,
Хоть правду правильно орет.

(дьяк)
Иначе жить в Руси нельзя,
Сдаются только слабые,
А сильные идут.

Так трое не смеялись
И к батьке подошли,
Покланялись, сказав –

(Иван)
Спасибо вам, дай бог здоровья.

Их тетя Катя вывела
И леденцов дала,
Им все свое доведала,
Судьбу свою подвыпивши,
Пойдут братья к трем дня
Гулять, удачей посчитают
Такое об людях узнать,
А дальше поп рассказывал,
Изрядно выпив кружочку
У Кати на дому.

(дьяк)
Вот дело начинается –
Подпольный самогон –
Крещеный, день пройдет,
Мы делим прибыль.

(голос и из группы)
Мы вам не верим,
Не верим вы на «жертвах»
Церковных богатели.

(тетя Катя)
Ну ладно дети слушайте
Он помощь оказал.

(дьяк)
Я не был дураком,
Тащил исправно с гордостью,
Последние гроши,
Скопив, купил я крест.
Учился на священника –
Бежал далеко с севера
С тяжелой душой на сердце
И горем огневым
По-тихому
Копил, сбирал я денежки,
А ведь когда-то помнится
Я с севера младым,
Прошел леса холодные,
Болот топь непролазную
В фуражке и рванье
Худой пешком тихонечко
И начал дело так,
Зажил 15 лет назад
До нитки ободрали.
Ловил сначала рыбу я
Питался, продавал
И прямо с речки с карасями
Катался бережком,
Любил места я дикие,
Любил, смеялся, горюшко
Я перенес –
То ложь. – Из зала слышалось,
Вы не богатый, бедненький,
Вы верующий, скромненький,
А речь – лишь ваша сказочка.

(Егор)
Молчи коза доеная,
На Мерседесах бедненько
Тупая не живут!

(тетя Катя)
Ну ладно, сядь Егор.
Сказала Катя, сел Егор.
Галина, дьяк и Катерина
Не плохо выпили с утра
И речь несется курицей,
Ну что за день сегодня
Для «троицы» братьев .

(дьяк)
Сначала я в московскую
На стройки подался,
Сдружился с мужиками
За грош пошел пахать,
Учился делу плотника,
Сначала приобщили нас,
Потом на рабство посадил,
Хозяин всем работайте,
Коль зданья строить – строили,
Рубить – рубили лес.
Срубы делали бесплатно,
Расчистили землицу мы
К болотам вышли,
А год моложе вспоминал,
Подпольный цех имел,
Да вот – налоги, дань, закон
Сокрали и прикрыли все,
Ну просто спохватился тут,
Поймали по-старинному
Секли меня – крестьянина,
Сейчас не плохо я живу,
Пример для вас,
Желаю вам того,
Достичь богатства денег,
А главное – духовное,
На все то воля божья
И жизнь а его руках,
И книги.

Только нет,
Их ныне на руках,
А коли есть- то денег нет
На рынке покупать.

(дьяк)
До нитки выжжет нас
Закон, финансы горькие
Не хлеб, не соль – водою нас
Кормили, словно каторга,
Босые и взялись,
Свобода скоро ратная,
А ныне уж не так
И рэкет – слово прошлое.
Сейчас не так кидается
На бизнес люд простой,
Не бьют до нитки – «дани»,
И вместо «сладкой» лапушке,
Пенок под зад размашисто
Инспектору обвалится.
Он хваткой не возьмет,
Законы лучше стали
И люди боле честные
Пошли и более стабильно
Россия правовая.

Вино уста как всем раскроет,
Невольно говорить
С похмелья, трезвый ум
С вина такого, да публично
На скажет про себя.

(дьяк)
Своруешь много юноши,
По тюрьмам пустят, нет
То дело надо тихое
Терпенье и улыбочка,
И много сходит с рук.
Я долю знал мужицкою.
Емеля мой знакомый,
Крестьянин – доля трудная,
Как богатырь все вынесет,
Добьется своего,
Коль смерть –приму достойную.

А дьяк красноречив, –
Подумали братья –
Умен, могуч и дальновиден,
Да вот вино – язык все тянет???
Богатым бы не стал.

(дьяк)
Мой дед цепями каторги
В железе ноги тощи,
Леса и шахты темные
Отважно обходил
И не сломался он,
Отец конечно хилым был,
А я весь в деда, все терплю
Жену, себя и роскошь, все,
Не гнусь и не ломаюсь,
Не трус, как многие мои
Из подчиненных –

Да уж правду
Лишь пьяный выложит сполна
С похмелья – красного вина.
(дьяк)
Все горе испытал,
В тюрьме лишь не бывал,
Вам сорок штук на сто как будней,
Вы наше будущее.

«Трое»
Тревожно, вышли, поклонились,
Пожали руку дьякону.
Всем хором – счастья вам.

(дьяк)
Благослови и вас на жизнь.

А впрочем дьяк – не крыса, тварь,
А был хорошим человеком,
Умен, хитер – то коль не пьяный
И правду так не выложит.
Она как слезы, кровь –
Течет, стирая жизнь.
Тех, кто уж слишком «выделки»
Себя – железом истины:
Повоют вьюги сильные
И ветры пылко дикие –
Подумаешь, помешкаешь,
Чем слово лишнее сказать,
Исполосят жизнь розгами,
Душою не оправишься
И ляжешь раньше лет
В могилу гнить холодную.

(дьяк)
Бежал со стройки фабричной,
А били каждый день,
С зари и до заката,
Работали без завтрака,
А надзиратель плохенький.
Учил, вот проработали,
Решили отдохнуть
К обеду – он же сам
Толкать с немецким карабином
Ружьем тогда
Я с голоду озлобился,
Напал избил затейника,
А мужики его,
В колодец повалили,
Избили, в землю мокрую,
Дорога, пошвырял он нас,
Толкнул и дело кончилось,
Пока его дубасили,
Удрал – куда глаза глядят.
А дальше что, не знаю
Остался жив, иль вытащили,
Добили братца, закопали,
Друг другу в лица поглядев,
В лесу в могилу бухнули,
А может вытащили,
Что б он не сдох, оправились,
Куда кто с кем,
Лопата или жизнь,
Где тут ответа край???
Угнал машину, вскрыв,
А год спустя уже
Подпольный цех открыл
Организовал.

Конечно – кто спит с вина,
А кто веселый.
Кто лишь молчит, а кто до дури
Готов затеять болтовню.
С землею поравняешься,
Коль выложить такое,
«Дела» подпольные по пьянке,
Не долго и до «камеры»,
То не законно – ясное,
А трезвый, чем словцо
Сказать, весь переглянется.
Сейчас не слаще каторги
Тюрьма больная, серая,
Суда решенье будет коль,
Сейчас послушают, потом,
Убьют по частям расчленят.
На каторге все просто,
Плетями на морозище
Секут, до крови выдерут,
Бежать с нее легко
Сто лет назад, тюрьма ж
На сто замков прикована,
А раньше во Сибири так
Заводы загорятся лишь
Трудом – секут и порют,
Потерпишь, раньше плавились.
Сейчас по современному,
Два года отработаешь,
Владелец тихо смоется
И без зарплаты – век!
Телесна шкура – вылечат,
А душу – уж не вылечишь
А дьякон не плохим
Был человеком добрым к детям
Ко всем, да только воровал,
В семье тираном иногда,
А так общителен, весел,
Коль пьян и разговорчив
Не темы разные с вина.
Жизнь не легка в тюрьме,
Да где же тут легка???,
Как скопишь денег – вытрясут –
Инфляция, грабители,
По царскому, по горькому
И в очи наплюют.
За слово правды крепкое –
Все кости поломаются,
Беды не миновать.
Сам бог правдишку лютую
Не любить кое-где –
Житье ее – холерушкой
Была десятки лет.


17. (1999, 13 апреля, вторник, после обеда, Никола-сирота, улица)
(Петя)
Дни вышли очень трудные.

Идут братья по улице
В день ясный и рабочий
А неба звездочки гурьбой
Ревели детскими слезами
И словно ангелы по небу
Рядами шли косматыми
В сторонке божьей, огненной
В просторе полевой.
Молились дети-ангелы
Беда была нещадная.
Хоть ели сыто в детском доме,
В одеже рваненькой ходили,
Уламывали старшие,
Из младших дань сбирали
Последние рубли
На водку, хлеб – был беспредел.
Теперь то ныне позади.
Припомнится голодными
Ходила вечно «троица».
8 класс хлеб при зимушке,
Просили милость долгою
Гармонией и пением
По Улице по знатною,
Ходило много толп,
Платили старшим дань.
Не били, не лопатили,
Сейчас не платят уж,
Сегодня бунт сирот,
Прошел и воспитатель,
Проел мозги «четверке»,
Бедой накликалось уже
И страхом были всем,
Но «тройка» не боялась.
Иван – то красный пояс был,
А Петя – белый – дали жару
Стокам и подлецам.
Заступничества – нет,
Тут ни кого не защитят.
Отделаются братия
Грошами, обзываньями,
Других – кто по слабей,
Побьют – не поглядишь
Голодные собратия
Постарше, посильнее.
Была «бесхлебница» зимой.
С запасом решено,
Вот и «призыв» пришел,
Беда и суета пришли,
Запомнится навек
В солдаты многих проводили,
Остались тяжело больные,
Детдомовцы родные –
То люди честные в умом,
Не драчуны, не подхалимы,
Постарше разбрелись,
Ухали работать кто,
Кто пить, болтать – валяется,
Не поздоровилось
Николе-сироте
Больному и худому,
Он на заводе смены, пашет,
Квалификации своей,
Но барин месяц уж не платит,
Обед все разбрелись куда.
В роскошной шубе Верочке
Модель и с бюстом бархатным,
Продажная девица тут,
Лежала с брюхом на кровати,
Читала книгу старую
Одна из старшей группы,
Ее Еремы Емелович
Обрюхатил за бутылку
Итальянского вина,
Правда производства честно
«Маяка» неподалеку,
Процветающей деревней
Мастерства, цехов подпольных.
Вошел, дала – смеялися
Ребята – род детдомовский,
Когда перед заводчиков
На ней скакал заразою
Из алкашей незавидный
«Пистон Помоивич»,
Болевший разной гадостью,
Краснухой, трепаком.
Ребята все хихикали.
Те боже раскраснелись
На ужин не пришли
За них Никола молодой
Дистрофик – ужин съел,
Прошел родной Никола
Невиданно и слухи, эх!
В военкомате – беспредел,
Никола сколь не кланялся,
Божился и доказывал
Дистрофик – брать нельзя!
Прошел и все «анализы»
Рабочий парень немощный –
Помилуйте родимые!
Он падал не коленюшки,
Да что тут взят с мошенников
Забрали сироту,
Век хлеба не едавшего
Досыта, но зато
Народа враг – бездельник
Заводчика сынок
«Сыр» продолжает прожирать,
Умом и потом нажитый,
Рукою заработанный,
Рабочей, честной, бедствующей.
На темную стороночку,
На смерть и труд тяжелые,
Задарены там все,
Тут нечего сказать,
Задать бы жару честного
За взятки и «облавушки»,
Зато, что всех больных
На службу, да нелегкую,
Здоровых и богатых
«Отмазывают» ласково.
Очередные юноши
Больные и раздумные
Идут служить не плачутся
На матерь, ни отец,
Слезу братья утрут,
Погибнет коль солдат
Забыть им не велит
Кристально совесть чистая.
Огнем холодным гарь,
Палит – насмерть астматики
Идут и насмерть падают.
Не продохнешь, не сунешься,
Поплачется и сбудутся
Побои и нужда
Разруха, голод, ненависть,
Потерпит – повезет
Вернется не лямым.
И даже бог не ведает
Какие издевательства
Выносит, терпит, молится,
Солдат земли измученной,
А тут стоят голодные,
Сироты беспризорные
И с ними наравне,
Как год голодный выдался,
Просящий на морозище
На хлеб сиротский род.
Холодный – класс 8.
Ходила «тройка» клянчила,
По знатной пеша Улице
Сироты не шумливые,
А коль за хлеб – драчливые,
Их палки колотят,
Слабее кто и беззащитней,
Их ломит жизнь проклятая
И быт не обустроенный,
Гармонь играет старая
И замолчала вдруг,
Иван молчит и слушает.

(Миша)
Конечно тут богатые
Живут беды не знающе,
Нужды голодной, хладненькой
В одеже и еде,
Сироты столь наплакались,
Эх, сколько слез гармонь
И ходят виноватые,
Шпыняют их соседи,
Бьют коли непоклончивы
Бояре с водки знатные,
С рождения в труде,
Эх, ты доля,
Русской сироты.

(Иван)
Не пой родной бежим.
Услышали за ними,
Они же за забором скрылись,
Ум – разум тут сработал,
Не чаяли ушли
С желанья Миша спел
От радости лихой.

(Миша)
Пойдем родные в пятницу
Оденемся еще,
Пойдем по знатной улице
Концерт к домам дадим,
Ну как возможность выпадет,
Походим низко кланяясь,
По барской улице,
Попросим ласково спою,
Не будем воровать.

(Петя)
Увидят слезы подадут,
Эх, наедимся Миша
В одеже рваной скоро,
Оденемся на рыночке.

(Иван)
Походим по крылечкам только,
На жизнь то с ноженькой одной,
Намолился, накланяемся
В слезах больные немощны
И тысяча рублей,
Не страшно коль втроем,
Больше у богатого,
Больше подадут.

(Миша)
Эх, Ваня уж попросим
С гармонью-сиротой,
А тенор на порог
Любого чую – вытащит,
Ну скоро подадут,
Не будем очень бедными
И выпить, и поесть! ,
Дадут на хлеб богатые
И праздное вино,
Помянем мы Николу,
Ивана Широтова,
Не плохо братья вышли
Деньки.

(Иван)
Ты прав,
На совершенство подали,
Сегодня тетя Катя
Нас чаем пьяная поила
И о себе все говорила.

(Петя)
Потом дьяк пьяный со сестрой
Червонцев кинули с пятой,
За дверью дождались,
Устроить речь, прикинутся,
Чуть солнце не взошло,
Ну впрочем правильно они,
Нм рассказали многое.

(Миша)
А вот уж тетя Катя,
Орала, что краса небес,
Сама лахундра вялая
С глазами очень зорькими
На местных мужиков.

(Иван)
Пожалуй, баба грязная,
То слава не заразная,
Не пропускает ноченькой,
Ни одного прохожего
К себе домой зовет.

(Миша, смеется)
Ты прав, не вздумай ляпнуть ей,
А то нам «крышка» лютая.

(Петя)
Ты что, я ей не скажу,
Скорей себе язык отрежу.

(Иван)
Так Петя сходу сочинить,
Не каждый, право, просто право.

(Петя)
Да брось, не лучшее то будет,
Пойдем по нижней улице,
По знатной обойдем,
Попросим – поработаем,
Как раньше все братья,
Наденем шапки прежние,
Чтоб лица не узнали,
А то хана – головушкам.

(Миша)
А все же с горем помнится,
Как в прошлую мы зимушку,
Леса снегами крылись,
Морозом окаймленные
По беленькой дороженьке,
Чтоб прокормится, дань,
Ходили клянчили по миру,
Коль трое – подадут,
Мы не разлей вода,
До смерти братцы гробовой,
За вас в огонь пойду.

(Петя)
Я за тебя в огонь,
Поду на беды разные
И Ваня за тебя.

(Иван)
И я за вас товарищи,
Хоть голову сложу.
Убожество хорошее
Из нас весной получится,
Чем жальче, тем богаче
Нам милость подают.

Смеются братья за забором
Идут по саду около
Блатного ресторанчика
С одной сторонки лес,
С другой дома убогие,
Сгоревшие, повядшие
Стоящие по реченьке –
По жизни нищей, темненькой.
Власть ныне не заступница,
По «барабану» ей,
Богаче все становится,
Николу родного сначала
На порку в изолятор,
Потом в военкомат
С утра свезли, отправили
Служить в ряды голодные,
Не раз молил болезненный
Никола-сирота,
Сначала вылечить – потом –
Служить – хоть добровольцем!
Да с ними век не сладишь,
За так лишь – розги – в рожу,
Спит тихо Николай,
С кроватки жесткой спрыгивал,
За дверью вышел – скрипнула,
Послушал – обувается,
За ним приехали,
Морозной, хладной ноченькой
Забрали сироту.
Гуляла молодежь,
Слагала песни шумные,
Гремящие, любимые,
Припомнилась одна,
Под Новый Год сироточки
Ходили хладной зимушкой,
Слезами Миша пел
Луженой глоткой, тряпками,
Шарфом тугим замотана,
Чтоб не простыла горлышко
И «голос» не пропал.
Сейчас запел ее,
А братья Мишу слушают,
Печально слезы капают
На лавочку в саду.
(Песня19 (сиротская), старя, неизвестная мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)
— Горит печально елочка,
В лесу нарядно светится,
Подайте люди добрые
Голодным беспризорникам,
Темна, холодна ноченька
По месяц воет вьюгою,
Течет под снегом реченька,
Подайте люди добрые
Голодным беспризорникам,
Нам холодно и голодно
С лесах спим тихих, темненьких,
На кладбище могилами,
Больных спасите – милые
Сирот босых, подайте же!!!

Глядят идут на голос
И в парке, тоже с улицы.

(Миша)
Смываемся родивые,
Быстрей бежим!

И путь.
Везде собаки лаются,
На проходимцев пьянствующих
И не кому сказать.
По гроб всему то не заплатишь
Потужишь и поделишься
В березой горем, да пойдешь
Работать на завод
И день за днем так тащатся,
И тихо в думе бегают,
Кручиною зима
Померить всем морозищем,
Уложит голод всех,
Смирит до гроба красного,
Уйдет в леса холодные,
А он застонет темненький.
На покаянье братия
Всю зиму прошлую брили.
За месяц, месяц тянется
Одной чредой для всех,
Плывет, тоской печалится,
Работишка тяжелая –
На справится, устанется,
Помучается Петенька
И спинушку погнет,
И горе лютое побьет –
До гроба не забыть –
Могилы черным саваном
И белой смертью зимушкой
Повяжутся еще,
А впереди ничто.
И что же всем останется –
На старость – ничего!
И счастье все укатится,
Припомнится в мороз.
Летели ветры сильные
И ноченьки сокрыли всех
Сирот печальных всех
В подъездах, детдомах,
На площади, могилках,
Не прибранных крестах
С сребристой сыпью лунною
На снеге бело-темной.

(Миша)
Я помню мать я Волгу,
Николы друга верного,
Идет прохладной ноченькой.
Идут гуляют девицы
И парни в областном
Большом, великом городе
И глядь машины, фонари,
Сияет месяц беленький,
Отрадна ночь спокойствием,
Вся радость разбегается –
Как Васю и Николу
Забрили – их больных –
Обвеют ветры сильные,
Подымут грудь печальную
И вынесут нужду.

(Иван)
Прогневает коль боженька,
Все косточки подломятся,
Все мышцы да потянутся
Сироток трудовых.
Не скажешь, не попросишь,
Утрешь рукою слезы
И снова в труд пойдешь.

(Петя)
Сдают в работу нас,
Как многих братьев – писано
И нет дитю заботушки
Н голод-голод брошенных.

Ревет Иван печалится,
Сидят братья на лавочке,
А Миша на гармони
Играет, говорит

(Миша)
Спаси рабов, о господи,
Немало мы молились,
Морозной, звездной ноченькой
Под небо гробовым,
Немало в детстве горестном
Сиротском и печальном,
Усердно тетя Катенька,
Детдом весь до «полос»,
Когда то были малыми,
Порола за провинности
До лет так 10,
А съешь коль булку лишнюю
Получишь по зубам,
Но мы ребята твердые
И небу свято молимся,
Спаси в труде нас каторжном,
Да жизнь сиротам всем,
Хорошую голодным всем,
Мне лучше становилось,
Когда молитву-песнь спою,
Проплачемся втроем
И силой вновь прибавленной
Пойдем работать до смерти,
Гоняют, грош-зарплата.
Куда бежать нам родненьким,
Везде забыты мы,
Сироты миллионные,
А помню как стоялось,
Как зиму трудно прошлую
На снежно мягкой скатерти
С горящею улыбкою
По знатной, мерзлой Улице
С гармонью и в слезах
Часами мы молились,
Просили по домам,
Чтоб не ходить голодными,
Январь – голодный месяц,
В больнице тетя Катя,
Другая тетка воровала,
Нас не кормили досыта,
А с тетей Катей – счастье нам,
Поправились желудочки
И сыто стало бедненьким.

Заплакали втроем,
Сидя у церкви старенькой
В лесу убого-брошенном,
Распущенном давно.

(Петя)
Да, город областной
Красив и больше кажется.
Под солнышком стоит
И рынок опустелый,
Всю ночь бродягами усеян,
Стоят «железки» заперты,
Высокие и тройные
С товаром на замке,
Коль город мертво спит,
Возы стоят далекие
С товаром вечно краденым,
Не встретить честных
На площади торговой,
То ночью темной всей.
Воры, бродяги лазят
От голода сердечные.
Подумать – воровать
На сене, на соломушке
Холодной ночью спать,
Нужда затащить нищая
На сласти привезенные,
К торговцам красть товар,
Обман и мат ругательский,
К утру уже обломится
И прибыль, и доход.

(Миша)
Николу жалко, Васи мать,
Ударила под утречко,
Вот в городе она,
Примерно особняк,
То знала губернатора,
Шикарный дом большой,
Был темный город областной,
Опять настала ночь,
Она к охране шествует,
Поговорить с Василичем,
Охранником на пост,
Жены младой и старого
Начальника высокого.
Сначала сильно плакала
И на колени мерзлые,
Больная вечно падала,
Молила дверь открыть,
Да не открыли уж.
Доведалась до зама так
Святого губернатора,
До женщины добрейшей,
Всем очень сострадальной,
Хорошей, молодой,
Опять охрана знатная
И двери заперты,
Завыла на коленочках,
Светает у ворот,
Выходит с фонарем,
Уж тухнут лампы на столбах,
Рассеян свет по площади,
Мать Васи испугалась,
Стоит в военной форме
В дверях охранник старенький,
Пятьсот рублей достала,
Да ему то пьянице,
Рыдая, низко кланяясь,
Беда то есть случилась,
Помилуй, вызови,
Всех обошла, намаялась.
Э, не посмею я,
Уволят, ладно уж,
Ты час на улице подожди,
На лавке села холодно,
Глядит на рынке мешкают,
Бродяги молодежь,
Гуляют крепко выпивши,
В ста метрах от домов,

(Иван)
В газете то статью
Я местной прочитал.

(Миша)
А дальше что?

(Иван)
Обычное.
По пьяни старый лег,
Охранник убежал,
Матерый весь в зеленом,
Достал и бить, тот убежал,
Хватал, ну крик издал,
В газете прочитал,
То на уроке в школе,
Душа рвалась от боли,
Ножи и цепи вытянул
Старик, другие пьяные
От страху разбежались,
А он лишь прошипел
По сорванцам другим.
С угрозы мать то спряталась,
То думала бежать,
Ведь злой то разбуянился,
Не пустит в знатный дом,
С балконами роскошными,
С отделкою красивою,
С богатым садом импортным,
А окна в чистом золоте
Предстали перед ней
Блестящим серебром
Как сладкий сон.
Идет дорожкой устальной
По коврику – по бархату
Подкралась, испугалась
Охранника седого
В пальто проетом маслами
И очень гладко выбритом,
Бывает то ли дешево,
Зарплата –грош его
И женщина тут вздрогнула
- Что ты стоишь
- Да мне
Усталость, очень холодно
- Небось еще полтинничек
Подай, господь с тобой
И дружбою к тебе.
Дала и стольник бедная
- Замерзла видно ты,
Идем к каморку греться,
Хоть чаем напою.
Каморка та железная
И батареи белые
И кофейный самовар,
В тени пылает лампочка
И «монитор» с картиночкой,
Портрет висит со звездочкой
Младого офицера,
Солдата флота бравого.
- Кто на портрете?
Просила тихо женщина.
- Я это молодой
Служил на флоте временем,
Бывало ныне то,
Скучаю ныне – вспомниться ,
Был флота офицер,
Теперь как пса уволили ,
На ульцу словно бросили,
Теперь паленой водочки,
И «Примы» - пачка в день.
От скуки вечерком,
Коль нету смерти – зимушки
И батарея калится,
Будь жар на голове,
Покружится, посудиться
И дурно мне становится,
А помню богатырскою
Владел я силой в младости,
Про технику научную
О флоте много знал,
Да вот как псину бросили,
Теперь лишь сон и милая
Бутылка самогонная
И пачка табака,
Покрыли мысли темные.
А женщина от голода
Теряла уж сознание.
К воротам вдруг подъехала,
Выходит дама знатная
Из Мерседеса нового,
Спустилась в шубе норковой,
При ней охрана личная,
Духами дышит век,
Не старая, красивая
На мать-солдатку горюшко
Нашло и в ноги бросилась,
Упала на коленочки,
Рыдая, низко кланяясь.
- Помилуй не по-честному,
Кормильца сына отняли
Больного, не по божьему,
Молю, спаси заступница!
Невнятно то сказав,
Упала без сознания,
По сердцу горе горькое
Да и еще не сказано
О девушки беременной,
Вот свадьба намечалась,
Забрали Васю родного.
Проснулась в зале бархатном,
В богатом доме роскоши,
С отделкой зам то женщина
Марина Николаевна
Красивая, нарядная,
А дальше пала заново
Заплакала и в ноженьки
По старому начальнице.
Усталость, голод долгие
С судьбою нетерпимою
Сказались на сознании.
В больнице месяц временный
Мать Васи провела,
Ей благодарность счастьица
Дай бог красивой женщине,
Нарядной госпоже,
Вернули Васю тощего.
Иван Широтов нанял
Из лучших Васе адвокатов.
Спасибо дам им счастья,
Здоровья им господь,
А жаль Николу бедного
От смерти не спасли,
Не вовремя доведали,
Не выдержал, погиб,
Спасли хоть одного,
Ума и доброты,
Здоровья, красоты
Дай женщине – спасителю
Детей здоровых, родненьких,

Рыдали Петя с Ванею
И Миша говоря,
Гармонью грянул вдруг,
Запел тоскливо, сказочно,
Весна по лесу стелется,
Березки ливнем пасмурным
Недолго омываются
- Светел мир от небес сторонки,
Сердце стучит легко сиротки,
Поглядишь на луга
На поемные, на раздольные
И пой внутри цвета младости,
А слышишь как зашумят под о льдом
Воды темные, хладно-сонные,
Глянешь в очи коль девы зоркие
За спасителей, за красивую
Катерину разрумянную,
За честных мужей богатейших всех
Дай им радости небо ясное,
Счастья, деточек и любви святой,
И в делах успех, что не раз спасли
Матерей больных и детдомовцев,
Нищих божьих,
Инвалидов цехов,
Предприятия подавали всем
Перед церковью
Воспитанницей божьей, светлой,
Перекрестились, помолились
За Помелу-душеньку,
За Еремушку
Счастья им век,
Перекрестимся братья божьи,
Сиротинушки
Бедно-нищие и голодные.
Поглядеть легко на зеленый лес,
Сердце бьется, дума думает,

Миша
Как отрадно мне от широких вод,
Разливающих по полям весной
Мне отрадно петь в славу добрую
Помелы-душеньки и Еремушки.

Иван ревел, крестясь,
И Петя на колени,
Рыдая руки по небу,
Втроем по пояс кланяться,
Прошли предлесьем городским,
Замолкли братья хилые,
Решили – редко сбудется
Бутылку осушить
Пол литра газировки
На небо поклонились
За добрых, русских и хороших,
Крестами помолились,
Ну что ж, хоть сиротинушки
Братья и много вынесли,
Вопрос о жизни взрослой –
Счастливые они,
На счастье есть своя причина
У каждого из них.
В хорошем, сытом, трудовом,
Детдоме нескончаемом
Им вырастили в жизнь,
Главою мешкать, мять
И думать, и шептать,
Года на радость клонятся,
Пока живут как все,
С простого по обычному,
Немного тут хорошего
Простым людям подкинула
Жизнь, помнится давно
Болезни очень страшные,
Пожары деревянные
С войною смерть и тиф,
Прошлися словно лошади
Землицу потоптав
И счастье все по ней.
Идут, ногами топают,
Гуляют, наслаждаются,
Чего ж еще хотеть?
Не биты клеткой резвою,
Веревками не кручены,
На них гора не падала,
Гроза стрелой не жарила,
Грудь не пронзала боль,
Душой всегда здоровые,
Бывало поругается
На них начальство – пустяки,
Немного старшие – дерзят –
Покажут свой блатной язык,
Их обошли сторонкой,
Обиды и растоптаность,
Как многим нелегко,
Пришлось отведать тяжести
Нелегкой жизни взрослой,
Рабочей и безвыходной,
Неотступимой,
Здоровья потерять,
А коль за счастье – сунуться
За легкою добычей,
Обидно тем приходится –
Поймают – шьют статью –
Пятно бедном паспорте
До крышки гробовой,
Везет не всем, но все-таки,
Кусочки лакомые
Урвали кое-кто,
Дни доживают – жизнь,
Ночь – к роскоши и пряности,
Немало обокрав
Нечестно добросовестных
Стремясь куда-то в грезы.
Конечно тут встречаются,
Но не таком количестве.
Чтоб лучше всем жилось!
Царит и жизнь убогая,
Несчастная и злобная,
Ленивая, слезливая,
Без святости купается,
Днем пьет – одним живет.
На камни сели братия

(Миша)
То много споров слышалось
И каждый говорил,
Как отыскать дороженьку
К хорошей жизни, счастью
Для русских и простых
Мужей и жен красивейших
Заброшенную, старую
Искали ноги бедные
В мозолях сиротинушки,
Которой век нигде
Ее невидно узенькой.
Искателей неявного
Жизнь поглотила темная,
Пропадшая, голодная,
Мучимая, холодная
И разве отыскать,
То речи сильно красные,
Умы то величайшие
И божие избранники
Искали путь божественный,
Дорогу поднебесную,
А результата нет
Земля и горы, города,
Моря, леса и подземелья,
А существует ли она??????

(Иван)
Наверно не сыскать,
Не выстроить, не выжить
В пространстве – не ее,
На звездах – что пытаться тут,
Дороженьку великую,
Святую и не видную
Глазами уловить,
Зачем стараться, маяться
До неба поднимать.

(Миша)
Тут так ты прав – не сыщется.

(Петя)
На вряд ли, а кому
Понадобится счастье
Пусть крохотное малое
Создаст себе из корочки,
Горяченькой бутылочки.
Зачем ее искать,
Пространством поглощенную,
Богатством заповедную,
Эх к черту – этот бред.

(Миша)
К чертям
(Иван)
Подальше к дьяволу,
А тем и здесь не плохенько,
Живется мы – не жалуем.


18. (1999, 13 апреля, вторник заповедник, полдник)
Решетками усатыми
В лесу ограда стелется
Когда или давно
Ее братья заметили,
Горит и разгорелся день,
Закатный, красный, теплый,
Трава блистала в серебре,
Печален был простор ,
Цвела весна красивая,
Зима далеко таила,
Лазурь горела заревом,
Вдали тоской печальною,
Идя в холодных зарослях,
В парк братья тихо вылезли,
Минув дозор охранников,
Настало время теплое,
Братья ветровки сняли,
Пришли на место каменно
Безграмотных лесов,
Вороны поселились
На елях кар-кар черные,
Гуляют люди знатные,
Подбитые и пьяные,
Отъевшиеся, трезвые,
А вот Андрей Сергеевич
Андрей фон, как его?
Белов с сынами гордыми
С их женами красивыми,
Их детки на поляночке
Чистоты широчайшие,
Кругом сады зеленые,
Места тут расцвели,
А вот одна комедия,
Смеются братья за сосной,
Траву чистейшую
«Волшебную»,
Точнее коноплю
В теплице на окраине,
Чуть дальше заповедника,
Срезает баба строгая,
Ругает мужика,
Вино от денег пьющего,
Вот поднатужится – веселье,
Откладывает женушка,
Наверх со страху молится,
Ругает мужа пьяного,
Да видно далеко,
На деле дурака,
Напившись дальше пьет,
Отмеряв пять шагов.
Как то братья глядят,
Опять через решетку
Залезли в заповедник
На бабу поглядев,
На коноплю кустарную,
Чрез дырку дачного забора.
Глядят стоят шикарные
Машины – отдыхается
В чистейшем заповедника
По краю знатной Улицы,
Раскинулись, хоть град
Тут малый, в нем дела
Подняты на ура.

(Миша)
Мне Волга-реченька
Припомнилась на миг

(Иван)
И мне

(Петя)
И мне лишь вспомнится,
Дни были сенокосные,
И жаркие, и летние,
Размахи рук рабочие
Простых людей труда,
Искусных рук мужицких,
Чредою люд крестьянские
Блестели песни нотами
В воскресный выходной,
По травке звякнув резкостью,
Траву валят шикарную,
Шумит дрожа зеленая .

(Петя)
Поляны – много скошено,
По ним не увидать
Не бегают давно
В них дети, не гуляется,
Народ в них не поет
Гурьбой, как раньше принято
То было на Руси,
Как двести лет назад,
В рубахах белых бабы
И пестрых мужики
Поют, все изменилось.

(Иван)
И хорошо то благо,
Дома цивилизация
Просторней и шикарней стали.

(Миша)
Наверно в них так отдохнуть
И роща под рукой.

(Петя)
По травке рослой в особняк,
Дрожащей нежностью остыв,
Конечно лето выдалось
Веселою порой
Для рыбаков, начальников
Для плотников, строителей
Под солнцем труд и выдержка.
Ума работа славная –
Стремленье величайшее,
Забытое ленивыми,
Богатыми и бедными,
Работает простой
Ученый, инженер
Проворный ум на технике,
Как хорошо, но так печальна
Рыданья песнь из уст
У Миши-сироты
У Вани, Пети – их улыбка,
Тоской пропитаны и песней
Голодной и унылой,
Раздетою, не грешною,
Обвеянную холодом,
Зимой в мороз метелями,
В январь холодной вьюгою,
Ходьбою восьмиклассников
Под вечер по крыльцам,
Бредут братья усталые
С испугом или дед
То сторож – добрый пьяница,
Седой – откуды гармонист,
Худые юноши пришли,
Господь, сюда нельзя,
Несладко – коль поймается
Охраной – вы не бойтесь,
Не бойтесь – за столом –
Пойдемте ужин разделю,
Работа скучная к чертям.

(Петя)
Мы вольные рабочие,
Строители голодные.
- Понятно, знать под ровню,
Ну что ж вас с Васей
Вас познакомлю – братья,
Глядите фотографию.

(Иван)
Мы знаем как те звать.
- Ильею – добрым пьяницей
В воскресный выходной,
Морщиним стариком,
Рабочим бывшим – возраст уж.

(Илья)
Глядите пузо знатное,
Кабан отъевшийся
На косточках народных
Смех-хохот заливной.
Свинья в одеже барской,
Похрюкивает жадно
Андрей Сергеевич в нужде,
Хозяин заповедника,
Он богатей не местный.

Посторонились братья,
В чреде берез пустых
Вот верный человек
Пред ним идет покладистый
С бородкой черной знатною,
А тройка в метрах ста
Бежит к посту скорей.
Встречать Илье так весело
За водочки пузырь
Хозяина по вторникам
До дома проводить,
Бегут оторопело,
Уж тут не позевается,
Речами не покаешься.
Их Вася ждет – увидел,
Остановил – к себе зовет
В сторожевую бутку
В уютную коморку,
Работал Вася временно
За грош ночным тут сторожем.
Не огорчая – «толстого» -
Худой, не пьет и совестно
Следить за барским домиком,
Иван Широтов бережно
Его пристроил к барину
С Илью крестным стариком,
Ушли два сторожа долой,
Глядят юнцы сиротские
В окошко – Мерседес крутой,
Играет круто музыка.
Пузатый господин
С женою молодой
С охраной и прислугой
Со внуками сынов
Те с женами красивыми,
С черноволосою моделью,
Другой с блондинкой аппетитной.
Усатые высокие,
Солидные сыны,
В костюмах белых, заиньки –
Из кожи в шапке дорогой.
То первый сын постарше был
С высоким красным галстуком
С носищем у орла,
Черны усы у младшего,
Брюнетные они,
Глаза деньгами светятся,
А другого старшего
Нахмурилися пасмурно,
Недолго в домике сидели
За скатертью краснейшею
За бархатной – испанкою.
Илья и Вася пресмыкались
Вели их после отдыха
На ужин пострелять.
Младые очень знатные
Моделей жен красивейших
Вели под ручки нежные
Усатые со свитою
Лакеев и охранников
С детьми собачкой белою
На поле живописное
Под солнце-зарево
Тут вышли господа.
Здоровались и кланялись
Элитные заводчики
И семьи состоятельны
Гуляли тут по вторникам.
Бумажки вдруг увидели
Невиданно и грязненько
Тянул пальцами, выпалив
На мокрое чудовище.

(Андрей Сергеевич)
- Ты че холоп, за чо
Тебе плачу, мошенники,
Стою, уволю гадины,
По пояс на до кланяться
Холопам и рабам
Убрать, подай в живот.

В дыхло Илью и Васеньку
Охрана – до земли
От боли наклонились.
- Ровно гляди раскланялись,
Чтоб больше не видал,
И оба дурачками,
Юлив тут отошли.
- Простите виноватые,
Простите уберем.

(Кабан и сволочь барская)
Глядите непокорные
И кланяйтесь немытые
В канаве свиньи грязные
Хозяину добрейшему
.
Засуетились сторожи,
В мешочек хлопья рваные
Попрятали в присутствии
Хозяина богатого.
Кричит лакей – сеньор,
Хозяин ужин вам готов.
Пошел хозяин толстенький
С сынами белоручками,
С моделями шикарными
С собачкой мило беленькой
Со свитою прислугою
С накаченными лбами
В просторный даче стол
Краснеет аппетитною
Богатою едой.
Играет тихо музыка,
Дивятся сиротинушки,
Облизываются.

(Иван)
То чудное братья,
Попросим милость божью.

(Миша)
Как Вася и Илья,
Покинем их попросим есть.

(Илья)
Садитесь эх товарищи,
Увидел бы народ,
Как бары тут живут,
Полопалось терпение б
Как шар, нужды и горечи,
Разрухи и тогда
Народное восстание
От чернорабочего
До доктора наук,
От мала до великого
Делить имущество
Украденное, развивать
Страну и производство,
Высокие зарплаты
И горя нет, нужды,
Стабильность в экономике,
В прочем бы была
Рабочих революция,
Как в том далеком славном
Году семнадцатом.
Садитесь здесь товарищи,
Разделим добрый скромный
И честный ужин мы,
Немного поедим.

(Вася)
Илья не говорил бы ты
Такие вещ тут,
Убьют ведь за словцо,

(Илья)
Прости, не буду больше.

(Вася)
То люди мы рабочие
И братья так ученые,
Специалисты братия,
Друзья мне и товарищи –
Стакан вина до дна.
Язык пошел диковенный,
По слуху как огонь.
По сену высокосному.

(Илья)
Мы вольные работники,
Любители вина.
Пятерица уселась
За стол гнилой на лавочки.
Промолвив речь чуть пьяную,
Илья прилег, подвыпивши
От боли отдохнуть.
Нет скатерти и пиршества,
Не развернется милая,
Не ставить им вина
И сока виноградного,
И хлебушка румяного
Не наложит братьям,
Стакан вина дешевого
Хмелея, Вася выпил залпом,
Через минуту протрезвел.
Немало бед и трудностей
Держитесь, жизнь побьет,
Сломает и смирит,
Куда бог ведает,
Черт знает занесет.
Повыкинет здоровьице
Делами скучно важными,
Хорошие я знаю вы
Никола мне рассказывал
О вас, жаль не сдружились
Товарищеской дружбою
И песней трудовой,
Покинул и ушел
Служить забитый до смерти
Вернули, то б погиб.
Остановился съел
Кусок горбушки черной.

(Петя)
Давайте поедим.

(Вася)
Коль это – помолчим,
А там и доскажу,
Поведаю – скажу,
Не отдохнуть – желание –
Подохнуть от труда.
Неделю на заводе
За тысячу работал я
Сюда Иван Григорьевич
Пристроил – память хоть,
А коль служит пойдете,
Оттуда закаленные
Бесстрашными вы выйдете
И твердые, но добрые
И смелые душой,
С умом святым расчетливым,
Нет ныне не сыскать
Небитой части воинской,
Не поротой, не труженной,
В избытке сытой, не худой,
А встретились вы,
Втроем сильно сдружились.

(Миша)
С рожденья кровь горячая
И дружбы дух один
Течет по ней отчаянно
И кровь одна у нас
С рождения холодного,
Не растопилось счастье
По праведной земле.
От нищих до профессора –
Голодными сидим,
Во-льготы Вася нет.

(Вася )
Потянут сволочи,
В дыхло побит, эх, выпью.
Глазами он мигнул
Достаточно и чудненько,
Стакан еще глотнул,
Чуднее спил и речь
С вина пошла.

(Иван)
Ну Вася друг,
Хотел что, нам рассказывай.

(Вася)
Хотел мои товарищи,
Хорошие знакомые
О толстом князе рассказать.
Как я сюда попал с Ильей,
Глядите пьяный спит,
А я не пей, а трезвый будь.
Андрей Сергеевич – ого –
Богатство величайшее.
Он важен, стар и толст.
Чудит, дурить и пьет
С Емелею простым,
Разбогатевшим заново,
Сначала Ваня на завод
Меня, не выдержал упал
Я у станка – больной,
Грозою токов братия
Чуть не убило там,
Не верьте – и разбойнику
Работа не в халявушку.
Мне дал Илью колымщика,
Безденежным он стал,
Тянул с собой – устроились.
Однажды сам Емеля был
За картами играл с Иваном,
С приездом спорили,
Коль проиграется,
Устроит нас к хозяину.
Сказал сердитым голосом
С зарплатою достойною,
Помилуй бог его,
Помолимся за славного.
Упала до гроша,
Зато озлится вечером
Владелец нм мозги
Прочистит речью долгою,
Куда ж еще пойти,
Больной и слабый я,
Сидишь, ничто не делая,
Пять штук обоим даст.
Черна земля покажется,
К глазах мерцать начнет,
А честно вам скажу
Не пьяница Илья
И я не пьяница,
Шесть дней орлы как трезвые,
А вот по знатным вторникам
С Ильей мы напиваем
И клоунами славными
По прихоти хозяина
Смешим элиту всю,
Для сна тоску душа(душить).
Емеля проигрался там
Ивану не в копеечку –
Подрезал кошелек
И мертво – бескорыстно
Пожал рукой ладонь,
Простился и ушел,
А знайте Тимофеича,
Богат, жаднее этого,
А странный человек,
Поить в рожденье всех ,
Однажды с совладении
Магазином с Андреем он
Сергеевичем так
Судился под привычкою
По подозренью чудному.
Что тот его обманывал.

(Петя)
Видали жмота этого,
Для брата мастера
Однажды пожалел.

(Вася)
Попался на посредники
Заводчика на суд
И мужики, что прибыли,
Обоим приносил
Оброчные доходины,
По крышам разносил,
Известны смены разные,
Обманы наживания –
Сработала одна –
Да плохо знать стащил –
Братва в окошко глядь –
Вино хлобыщут знатные,
Как денежки текут!
Все дальше дело мелкое,
Сначала крестный мой
Работал у заводчика
Хорошими ручонками
На фабрики – по дереву
По дереву, по мебели.
Холопы – там рабочие,
На каторге – условия,
Гроши – подачки милости
За труд – мастеровой
Потешится, забудется ль
Измученная молодость,
Николы детство горькое.
Илья уже рассказывал
Из вашего казенного
Детдома года три назад,
Ходили сплетни там
Парнишек четырех
17 годов
Неволей тетя Катенька
На труд большой отправила
Пахать на бар сиротушек,
Учится делу трудовому
С утра до поздней ноченьки
И сами рады шли,
А как иначе родные
От государевой руки
Похлебки не дождешься.
Вот деловая женщина,
Всем запрягает собственно,
Живется хорошо.
Всем знайте – кушать хочется
Зимою серебристою
В холодных жизни прорубях.

(Миша)
Слыхали мы давно
Четверка та хорошая,
Не то что эта жадная,
Сбирающая дань,
Была она не пьющая,
Начитанная, трезвая,
Училась хорошо,
Послушная смиренная,
Без драк пошли на труд,
Как надо в месяц штуки две,
Одна к карман той женщине,
А одна в детдома фонд.

(Вася пьяный)
Андрею я не раз
Носил вина заморского,
Вытягивал поднос,
Коль он того желал,
Гроши – зарплата то,
Очень подачки скудные,
И то спасибо барину,
По вторникам вино,
Назад чуть больше годика
Зима была холодная,
А эта потеплей.

(Иван)
Немало Вася мы
Метелюшкой нарядной
Восьмой класс шел, живей
Ходили знатной улицей
С гармонью сиротой.
Постыло валит нас
Мороз, а кушать хочется
В детдоме не достаточно
Кормили нас не раз.
То повар нажирается,
А мы не сытые весь день.
Не деться разумеется
И не пройти в снегах.
Плечами лишь поежимся,
А холодно морозно.
Беда придавит лютая
На звездочки янтарные
Посмотрим – голова
От голода закружится,
Покаемся и снег,
Поля – пустыни белые.

(Вася)
Пойду на пять минут,
Илью до входа провожу,
Моя ночная смена тут
До пьяного утра,
Вы пождите тут,
Пока включите радио,
Ушел прикрыв дверь за собой.

(Миша)
Огнем и звуком истинно
Мне все сильнее слышится
Бубенчик звонкий изнутри.

(Иван)
Опасно Миша.

(Петя)
Радио,
Включаю якобы.
Уже ревел то чувствуя
Напев гармони зимней
Не гретой

(Миша)
Все спою.

(Петя)
И мне знать зарыдать
От голоса красивого,
Запой.

(Иван)
Про нашу жизнь!
Достойно двое молятся,
Печально слезы льют.

(Песня 20 (сиротская), неизвестная, старая мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота, ( Петр Лирэнский ))


— Над степями да над широкими
Солнце красное встаёт,
Да лучами да разно палящими
Песню жгучую поёт.
Эх, запой, эх, играй гармоника
У подростка-сироты,
Закаленная его рученька
Дай же клавишам посты!
Кровь холодная да клубится
На траву росистую.
Слушать глас; уши влюбятся
В песню голосистую.
Громче шумите раскатики,
Дуй на камень ветерок,
Где ж теперь мои братики,
Где родимый уголок?

Вернулся Вася сам
У двери был тайком.
Иван без чувств лежал,
А Петя в шоке маялся,
А Вася как гармонь,
Замолкла, в дверь вошел.
Весь белый словно смерть
С заплаканным лицом.

(Вася пьяный)
Играла что за песнь
По радио друзья.
Спросил мгновенно весь дрожа
От тенора пьянящего.

(Вася пьяный)
Чей голос был товарищи?
Такую песню спел!
Какая сила – боже мой!
Кто пел Иван с тобою.

(Миша)
По радио звучал
С гармонью голос пламенный,
А я подыгрывал.

Вина глотнул холодного
Уселся Вася – стой –
Вживую мне послышалось
Гармони дрожь.

(Миша)
Нет я
Не больно Вася так играю,
Подыгрывал то радио,
Хотел немного подыграть.

(Вася)
А я бы все отдал,
Еще бы раз хоть миг,
Услышать голос певческий,
Необычайно он красив.
Да вот порядки новые,
Приходится смотреть
На музыку – не музыку,
Точнее зренье тратить,
А коль такие голоса,
Красивые, природные
На сцене распевать
И зрения не жаль,
Услышать лишь бы и пленить,
А он бы точно уж запел.

(Миша)
Ну может – время не молчит,
Услышишь, он раскатится
И снова заревет.

(Вася)
А я на всякий труд
В огонь и поле бранное,
Любое заплатил,
Ученью, объявился бы,
Коль тенор этот пел,
Цвели б луга поемные
И пели соловьи,
Послушать бы еще.
Я слышал Лемешева, он
Красивом пел, а этот
Печальнее окраскою
И мягче, я не ведаю.

У Миши прослезилось,
Грачи лишь пролетели,
Луга представил он,
Водою темной залиты,
Иван и Петя – братия
От шока се оправились,
Продолжил Вася свой рассказ.

(Вася)
Андрей Сергеевич большой,
То перед ним помалчивал,
Посудину не бей,
Дурачатся сыны,
А то серьезно кланялся,
А как иначе то,
Чьевые не дадут,
Все стерпишь и простишь,
Коль выпить кушать хочется.
Простому не противился,
Бросали мне барыш,
А коль случится что,
Глядь бомжи спят – меня
Допросит и достанет
Дурацкими вопросами
Мозги, а я ему
Лишь извинятся вздумаю,
Покорно кепку сняв,
Конечно и покланяюсь
И больше – ничего,
А после муки без толку,
Вздохну вином расслабившись
И правда воротить,
Морочит дурью голову,
Бывало вызвет он,
Смеется и куражится.
Меня шутом большим
Признаться ловко выставил
У стенки натерпелся я,
Намаял, напокорствовал,
Дозволить мне уволится,
Да и куда идти,
А тут уже наладилось,
Да скоро обещали,
Директору-начальнику
В помощники меня,
Помощник стар спивается,
Я молод – пью по праздникам,
А трезвый так хожу.
Иван меня тот выручил,
Николу жаль,
А с детства ведь дружили,
Эх, лучше б я погиб
Скоренько в службе срок,
Чем брюхо рвать, остался я
Работать здесь в начальниках
Жизнь выведет меня,
Где людям помогу,
Знакомым и друзьям,
Материально и морально.
Нормально заживу,
К рукам чин приберу,
Не долго в мире мучится
Отчаянно, не пьяница
Я чист и трезв по вторникам
С Илью пью – то барыши,
Велели разрешением,
Владелец приказал –
Бутылку ставь бесплатного
С Ильею напиваемся,
Свою еще пропьем,
Емелю знаете,
Слуга есть у него,
Василий Коротков
Проворный плут и пьяница,
Придворный в люди выбился
Поклоном и умом,
Хитер и льстив везде,
Смеется над рабочими
С цыганами поет
Не чистый вор, гребет
По черному, да тихо,
В труде не раз не мучился,
Подпишет, да кумекает
Богат – да не горбат,
Образованья нет
Пример и молод плюс,
А вышел из крестьян,
На редкость очень грамотен
Со школой лишь и в технике
Не плохо разбирается
В купечестве сидит
И кушает икру
Тайком, сам бедным кинется,
Не человек, а чудеса,
Делец проворный и хитер,
Смеется на трудом,
Да в тайне пьет шампанское,
Одновременно он
В кабак – святою пьяницей
Гулякою идет,
Красноречив, хитер,
А после пьяни сдержится
Деньга еще не малая,
Наслушаются млада
Ему вина дешевого.
Не морщится, а пьет.
Слова его особенны,
Душа с вина веселая
И не попался он
Властям ни разу – держится
Емели плут давно
В Сибири обманул
Угля по черному нахапал,
Точнее акции – продал,
Хороший куш на жизнь на всю,
Не человек, а идеал
Для Времени для Смутного,
Честолюбив, но и
Со встречным пить не брезгует,
Пропьет до дыр его,
Не делиться же сам,
Где надо не орет,
Балясы не ведет,
Где надо – слово верное,
Не человек, а идеал!
Товар в прогнившем погребе
В подполье разместит,
Наврет, украсит, пропихнет
Бесстыжей, рожей красной
Румяною, беленою
Распустится от бедного
К начальству – «дурачком»,
Точнее – «простачком».
Подкатится по тихому,
Делами правит слажено
Перед хозяином своим
Подумает останется
Честнейшим и простым
С умом как у ученого
И совестью «святой»,
Точнее очень липовой –
Без совести совсем! –
В рабочей день трезвей,
Проворней – не найти,
Я ошибаюсь может,
А предки были пьянь.
За кражу срок сидел,
Украл немного хлебушка,
Чтоб брата накормить,
А сам голодным сел –
Вот это совесть – жертвенность!
И шапку я сниму –
Он брата накормил,
Украв, а не убив!
И потерял ее
Первейший вор и плут,
Чтоб выглядит простым
С хорошей щетиной –
Порядки жизни прежние,
Для всех они одни,
Признаюсь вам по честному
У старшего сынка,
Жена как дура знатная
С красивым всем, понятно,
Папаша у нее,
Богаче раза в три
Сергея – дура первая
Капризная и злобная,
Однажды на завод,
Прошла с прогулкой, брезгуя,
Над ней лакеи верные
Несли пакет – чтоб не испачкать,
А мастера отличные
Работают, она ж
Бранит, орет, ругается
Угрозами и глупости
Народу говорит,
А у станков, то смех,
Смеются, дело делая
Над глупою особою
И думают о ней –
Тебя ж кобыла знатная
В конюшню б отвести.
Орет, услышит смех
Николы раз один
В 16 лет пахал
В ночную смену он,
За две недели быстрые
Освоил производство все,
Ей косо улыбнулись
Его уста хитрющие ,
Она ж – на поле ты
Сейчас пойдешь пахать,
Смеется , ей раскланялись
Рабочие и главные.
Помилуй госпожа,
Он дурачок детдомовский,
Смеется постоянно он,
Помилуй, перекрестится,
Снег не убрали,
Лентяй, работай, жрать
Горазд, его облаяли
Богатые и бедные
С умом и дураки.
Всех сыщется достаточно
В начальники, простых
Без совести хитрец
Василий трется, нежится
Наворовал имущества,
Кричит – я честный, бедный.

(Иван)
Мы знаем уж родной,
Всей жизни этой принципы,
Коль лишнее не скажется,
По холке не дадут.
Железом эта истина
Везде, как червяки
В земле плодится, множится
Иль нищим в подаянии
Перед деньгой святой,
Иль чист перед начальством
В поклонах побирается,
Не в тягло это истина,
Мычит корова глупая,
А молодой делец
До солнышка карман
Раскрутит на подарок
Красавец молодой,
Уймется лишь начальника,
Подпишет нужный лист.
Всей жизни этой истины
Поставлены давно,
Осмеяны, обдуманы
Умом и громким хохотом.

(Вася)
Давайте дальше вам
По праву рассажу,
Эх, Вася Коротков
При бизнесе не пьет,
У бар он не мешается,
Молчит и не дурачится,
Сказал, как идеал,
Где можно напивается,
Господ утешит речью,
Придворный человек,
Он сверх работы бегает
За земляникой, прочими
Покупками Семье
За это кормят, радуют,
Дурачатся над ним,
Чьевыми часто балуют
Младший сынок не шуткою
За фабрикой следил
По производству мебели,
Других изделий красочных,
Однажды смена долгая.
Другой стоит детдомовец,
Их группа у станка,
Не сжалился сынок,
Сергея бара знатного,
Над мужиками реченькой
Как острою косой.
К работе гонит – прибыльна
Большая эта фабрика.
В 14 годов
Пошел трудиться Гришенька,
Знакомый мой, Николы друг,
Чрез год как мастер производства
По дереву, рабочий
Винцо по праву не любил,
Умен, да вот прямой,
Три года он пахал,
Уже потом Никола друг
Шел в труд, а первым Гриша был,
Три года, спину, руки рвал,
Не мог уйти – детдом отдал,
Три штуки в месяц восемьсот
Ему рублей, а остальное
В казну, карман Екатерины,
То вечер распивали
На лавке мужики
Вино и Гриша с горюшка
Стакан глотнул со временем,
Дела уладив сына младшой,
Приехал поучать.
Дела свои осматривать
По фабрике лесов,
Немало бревен крал,
Он воровал по левому,
Не трезвый сам ходил.
Николе глянул в сторону
И Грише-сироте.
– А вы лентяи драные,
Вы славное добро,
Вчера стащили гадины,
За что я вам плачу!
Наведовался княжеский
С проверкой по субботам
Работы дни, все фабрики,
Мелькая, обойдя
Охрана юношей,
Всю группу в ряд поставила
И мужиков хворых,
Читает их хозяйские
Права и кто они,
Погнет больных от голоду.
Все терпят – воля сильная,
Да Гриша не сдержал,
Худой больно, выносливо,
Терпел субботой реченьку
Хозяина с восхода,
Они уже работали
Под вечер, во чудак.
Что в голову ударило,
Собакой не отвязанной
От кинулся на барина,
Охрана не спасла,
Досталось сыну знатному,
Скорее мужики
Разнять их, но не тут
Эх, гнев великий думаю,
Уж надоели Гришеньке
Работа и детдом,
Куда ж еще ему
Податься сироте
Больному и худому,
По каратэ имел
Он красный пояс – диво.
По воле дал хозяину,
Да зря причина этому,
Без завтрака вино,
Не ездил, легче бы
Хозяину, конец
От камня битым быть.
Опешил Гриша родненький.
Отбросили его,
Орет – душа поганая,
Отродье – что куражишься.
Копыта отобью!
Козел, теперь покончено
С трудом подонок каторжным,
Доволен, нажился,
Не плохо ты начальствуешь,
Муштруя мастеров,
Убью, мне милость божья
Свобода здесь и там,
В детдоме чешут славушку,
Пустите! Вот вино
Глядите распоясался
Как от него родной,
Никола в ноги бросился
Молить его почтительно,
Чтоб друга пощадил
И сам хотел то кинутся
За брата сволочь бить,
Да держат мужики,
Заткнули рот – молчи, кивают,
А Гришу увезли
Собака лает барская,
Орет, ругается,
Приказ бывалый дал,
Двоих к усадьбе привести,
Николу не дали тогда
Тут трое мужиков,
А Гришу увезли,
Как говорил Илья тогда –
Работал там, я нет,
Всю спину разукрасили
Казенной плеткой фирменной,
Секли, тогда Николушка
Ушел с завода-каторги,
А из детдома выгнали,
Хотел к себе его,
Он не пошел – вы знаете,
Просящих, нищих тьма,
Еще не подадут,
Смеялись и катились,
Со смехом издевались,
Поджали гнев огнем,
Геройствовали сильные
Над тощим дохляком.
Куда ж полез то Гришенька.
Куда ж залез.

(Петя)
Слыхали слухи крылись,
В детдоме разнеслись,
Всю группу быстро выгнали,
Немало тетя Катя им
Мозги пол года чистила,
Бежали те кого
Тут очень не устроило.
Кто в рожу ей влепил.

(Вася)
В присутствии друзей
Красивой знати вздумалось
За дерзость Гришу выпороть
На смех черноволосого,
Худого юношу,
Поднять, и смерть пришла,
Побегали по спинушки
Гнуты по трудовой,
По мастеру-рабочему,
Приватизированной тут,
Сворованной, подкупленной,
Широкой, левой фабрики.

(Миша)
Ну как сто лет назад.

(Вася)
А дальше Гришу бедного
Избили он совсем,
Пропал – отбито все,
Признаюсь вам по честному.
Я барам сам бы дал
Не только в рожу по всему,
Таким как эта Знать.
Семейка – дрянь одна!
Обнявшись, прогуляв
С толпой Сю ночь субботнею,
Пока спала жена,
Муж пил, гулял и пьянствовал
С красавицами был,
До этого внесли
Уж вечер, Гришу, лучше бы
Молчал, а не расстроился
Хозяин с места сдвинулся,
Кричит – лафа, лентяи,
Любезно проучить.
Сам пьет вино хорошее,
Вор, плут прожорливый.
Ногами чем могли
Побили все работника,
А кричит – помилуйте,
Как может отбивается,
Нет папки, мамки бедного,
Да так и лег на снег,
Играет тихо музыка,
Не слышно воплей горестных,
Орет хозяин пьянствуя –
Бить и карать его,
Добить без милости!
Остановились тут
Накаченные крепкие
Охранники-друзья,
Допил
Пузырь сидящий молодец,
Не двигаясь лежал,
Мертвецки Гриша, сжалились,
На поле быстро вывезли,
Уехали, а он,
Не умер – покалечили,
Да вот козлы богатые
Всех подкупили тут,
Детдому как откинулись!
Деньгами, а суду!!!
И следствию, и всем,
И Грише, се замяли,
Детдомовцев, опять
На фабрику, вишь добрые
На труд не легкий приняли,
А Гриша месяц, два,
В коляске прожил, мучаясь
И вены вскрыл себе,
Под травку лег, господь,
Да упокой его,
Перекрестились братия
И Вася – эх, родной
Разохались тогда,
Животворящий, беленький
Крест-памятник поставили
Под небом белым Гришеньке,
Зарыли гроб тогда,
Ревел сказать по совести
Десяток из детдомовцев.
Кто знал его ценил,
За что уж было знать,
Свободного и умного,
Не вырос я тогда,
А плакал, сердцем чувствовал
Бессовестно ему
Отраву в чай под сунули,
Подстроили.

(Вася)
Наверное,
Вздохнули после смерти,
Калеки-сироты,
Замялось все, вот денежки
У бар в мешках целуются
Хороших и плохих.

(Петя)
Да Вася прав ты тут,
Утрешься миру трудному
Свободно, непоклончиво
Погубит, сложит в гроб.

(Вася)
А не случись оказия,
Как дурачком бы он
В субботу отошел,
Должно быть жизнь дарована
Была ему дальнейшая.
Вино во бред таким –
Свободным и прямым!

(Петя)
Ну мы пойдем, пора.

(Вася)
Прощайте может свидимся.
Ушли юнцы рабочие,
А Вася лег вздремнуть


19. (1999, 13 апреля, вторник, вечер, холод)
День побледнел вдали,
Шумит, скрываясь за рекой,
Идут, спокойно думая,
Туманно так в окрестности,
Тишь мертво все стоит,
Мелькают линьи первые,
Текут в вечерней лаве
Небес, под сводом звон
Унылый, совы дикие
Проснутся ночью темною,
С вершин сосновых сетуют
Прохладными созвучьями.
Развеяна тоска
Могилы век затворные,
Непробудимо спят,
Никола, Гриша, братия,
Сироты беспризорные,
Иван Широтов спит,
Больные люди мертвые,
Засыпаны землей,
Гармони жаркий звон
Созвучен гулу сильному
И щебетанью ласточек,
Дыханье пылко юное.
Огнем трескучим голоса,
Окрест весь тенор жжет,
Купили братья – троица
С удачной, редкой милости
Буханку хлеба черного,
Бутылку самогонную,
Бутылку пива, булочек,
По пачке сухарей
На праздник выходной,
Жратва – такая редкая,
На остальное братия
Оденутся в воскресный день,
На жизнь оставят денежки.
Молчат не говорят,
Сидят на знатной памяти
Высокой, поминают
Товарищей-сирот ,
Людей знакомых умерших,
Иван встречает, кланяясь
Лучам златого солнца,
Покрыты нивы сонные
Пыланьем

(Иван)
Ныне помнится
Поля трудом упорные
Пахали, здесь равны
Все перед смертью низкою,
Во тьме дела убогие,
А свете благородные.
Ярится, мечет грозная.
Пьяны, забвены знатные
Гробы, а мне милей
Простой гроб красный, крест.
Что добрым именем положен,
Всех тлеют косточки гнилые,
Блестят остатки медные
На знатном пред надгробии.
А мне Ивана крест
Широтова милей.
Не золотом гремит,
Добром и воспалит
В сердцах угасшим именем,
Как жалко Гиршу глядь
Могилу, он умел любить,
Ценить искусство, он
В числе рабочей трезвости,
Забили черви строгие,
Покончил с жизнью и к чему
Себя обременять
Цепями рока, нет
Рожденный был, чтоб умереть
Навечно молодым
И мыслями парить,
А гляньте в высь багровую
Волнами сокровенными
Сияет, редкой пропастью.

(Миша)
Прекрасен вечер да,
От запаха цветов
В уединенном воздухе
Мне хочется запеть.

(Петя)
А мне тебя послушать
Хранимый небом тенор
Слезах поешь признательных
Отрадно, горячо.

(Миша)
Во имя жизни доблести
Тех, кто полег-погиб,
Жестоко перенес
Страданья, а душа
Жила по честной совести
Свой дар им предаю.
Небесный, посвящу
Всем честным и святым,
Всем жертвенникам, всем
Делами грады строили,
Хорошим здесь, под сенью,
Кто спит спокойным сном,
С пышным цветом букв,
Вздохну над прахом их
И тенор свой отдам,
Лишь 18 мне
В рождение исполнится.

(Иван)
Храни тебя господь,
Тебя до смерти Петя,
На камне сели мы,
Над памятью начертанной
Мораль и честь зовут.
Учится надо им,
Здесь есть, кто с горя жизнь,
Пленяя от отчаянья
Забвено умертвил.

(Миша)
Я чую голос гробовым
Одушевлен огнем любви,
Сопровождаемый мечтой,
Воспламененной, роковой

Встречает на закате их
Заря во прахе мертвая,
Холодная и мир
Глядит со спящей ивой,
Сидит с земли косматой
Беспечно молчаливый.
У Волги корень тянется,
А помнится над светлою
Лежали братья реченькой,
Скитаясь тихими местами
В воскресный выходной
А в роще соловьи
Вечерней песней тешутся,
Прискорбно сяду я,
Гармони звук подам
С склоненною главой
В дубраве тихом кладбище
Сейчас я запою.
– Заря небес багряная,
Надгробье светом пламенным,
Облила доброй памятью,
Погибших помянуть,
Живых благословить.
Печать тревоги славная
Лица неугасимого
Тоской награждена.
Сироты помолились
Надежде огневой,
Достойно жизнь пройти
И Миша начал петь.

(Миша)
— Волга-волга диво
Брата покажи,
Ах, не будь крапивой
С дна приподними.
Ни отца, ни мамки
Нету у него,
Лишь детдом и голод
Воспитал его.
Тяжело на свете
Жить нам без него,
Мы семьей в детдоме
Ждем давно его.
Волга-волга речка
Ты раздвинь простор,
Вытащим мы брата
Из прозрачных гор.
Волны голубые
Не храни сирот,
Жить хотим как многи
Из голодных рот.
Миллионы бедных
На земле стоят
По земле зимою
Просят, есть хотят.
Волга голубая
Брата нам верни,
Пусть живет не зная,
Он дорог беды.

(Иван)
Прекрасна песня звонкая
Является зарей,
Приход ее желателен
Лесам, полям, сердцам
По-честному скажу.
Снесут меня несчастного,
Другого в гроб снесут.
Пускай такое пение,
Природное, красивое
Над каждым будет лить!

Приятно спит гармонь
Сидят и самогонку пьют,
На вечер смотрят светленький,
Река за лесом пламенным
Течет, темно в сверкании,
Сидят как юные венки
Задумчиво с могил свисают,
Живые звуки вечера,
Не дремлет лес, Иван
На небо смотрит молится
Глядят и Миша, Петя-брат,
Пленил в тумане красный диск
Закат багряным заревом.
В тени легло все кладбище,
Колеблется огонь,
Ширь рощ огнем облив,
Как прежде стадо сельское
Вдоль речки не бежит,
Звучнее не гудит,
По брегу не стучит,
По волге рыбаки
Плывут на челноках,
Друг друга словом кликая,
Забрасывая сеть,
От берега кустов
По самый центр реченьки,
Моторы лодок бойкие,
А весла – только прошлое
И плуга в поле нет,
Похает землю родную
По пашне трактор вечером,
Не меркнут облака,
Луч не последний, братья пьют,
Едят на милость редкую,
Пока к реке не тухнет блеск,
Не гаснет небо жаркое
Все время на руку идет,
А глянуть вроде бы
Уж рощи спят, на кладбище
Трава от ветра клонится,
Журчит поток в окрестности,
Потаивших снегов.
Местами бело редкое
Сливается с землей
С восточною, небесною
Сгоревшей белизной.
Как тут отрадно, сладенько
В прохладе слушать клик
Далекого плескания
У брега Волги волн,
А веянье в тиши
Так ароматно нив
И братья не колышутся,
Уснувши словно намертво
Молчат, Иван от счастья,
От волшебства лучей
Вдали воспламенившейся
Хребтов туч снова молится,
Ревет, а глянуть в реченьку
В ней ивы отражаются
Во тьме ночной под искрами
Луны, очам реветь
И сердцу наслаждение
Слезами плакать счастья.


20. (1999, апрель, Пасха-праздник)
Летели дни и ноченьки,
Летели по обычному,
Настала пасха славная.
Андрей в денек Сергеевич
С Емелей в местном здании
Расщедрились, обед,
Рабочим собирали там,
Сироты не бездомные
Пришли с опушки тронулись.
Во полдень, отдых праздничный
Со всей широкой фабрики
По мебели с других
Мануфактур пришли
Поесть, попить бесплатного
Послушать, поглазеть
На двух своих заводчиков,
Поздравить с ночкой солнечной.
Почтительно сидят
В широком помещении,
Вместились кто рабочие,
Сироты не бездомные,
Рабочие заводчиков,
Кто связан с делом их.
Конечно Вася тут
И «тройку» пригласил.
С детдома потащил
Поесть к бригаде строевой,
Договорились в выходной
Подольше поработать в этот,
Сидит застольем бархатным
Вся барская семья,
Сладки на нем их кушанья.
Бутылки вин, чтоб выглядеть
Поближе по простым
С рабочими почекался
Емеля, тот побрезговал,
Другие тоже так сказать
Заводчики пришли
В костюмах черных праздных,
Сидит тут олигарщина
Из крупных, а у двух
Лицо со страху скошено –
Охраны нет, Емеля
Договорился так,
Покуривает он,
Рабочим руку жав,
Другие люди знатные,
Пожали тоже рученьки
Рабочим, сморщив нос,
Конечно не в глаза,
Все в черных галстуках,
Без слуг организатор тут,
Емеля по бокам
Модели-девы стройные ,
Стоят черноволосые,
Подарки малоценные
Вручают отличившимся
Рабочим людям преданным,
Глаза черны, красивы как
Распущенные волосы,
Емеля и дизайнеры
Банкет построили
Прекрасный и большой,
Продумав все до мелочи,
Как солнышко надумает
Все златом окатить,
Ах, губы – вся парижская
Косметика богинь
Из деревенщин сделала,
Зевают мужики.
По горлу льется водочка,
Подвязаны, прощается –
В сердцах все забывается –
Гнев, нищета и прочее,
По жизни челядь нищая.
Болезни, бедность, гнет.
Сыны Андрея знатные
С усами пьют вино,
Подарки, речь конечно!
Вся веткой отшлифована,
Словами бело-пестрыми
Обманывает главушки,
Мозги туманит в шапочках,
Покоит ум, не дразнится
Авторитет себе
На год как заработали.
За час два представления
Культуры, прочей милости
Работникам своим,
Все слушали сердечные,
Всей речи положения,
Шесть дней в неделю трудятся
Работники-сиротушки,
Мужья и жены бедные,
Подростки доживаюче
До сроки кошек выплаты.
Заменят недовльного
Среди людей и хитростью
Изволит барин, ценности
Вручают девы верные:
Модели раздают,
Пытливо сердце к трудностям,
Измученные бедами,
Добреют в миг, проворные
Умы у бар то держатся.
Все сено убирается,
Не нужное, короткое,
Лишь к водке подпускается.
Ответил Вася пьяненький.
– Ребятушки мы учимся,
Работаем, не мучимся.
Нам хорошо тут жить,
Счастливые ура!
Илья друг Васи подхватил.
– Ура здоровья вам
Андрей Сергеевич родной
Перекрестились бедные
За долголетье, счастье
Ура.
А нос воротится
Василий Коротков
Покуда речью льстивою
Ответил в помощь бог,
Сам морщится в строночку,
Ум имеет, коль есть
Дурачество показывать,
Где нужное оно
Расхохотались барины,
Васе молодцу
Вина в стаканчике,
Ну пей а сам оскалится
Дурак-дурак-дурачество.
Да от небес смекаловка,
Срок не заметишь ложного,
Где надо ум проявится,
Андрей чуть пьян Сергеевич
С литом за микрофон.

(Андрей Сергеевич)
– Я богом вам всем дан,
Заводами для вас,
Живу для вас заслугами,
Чтоб вам жилось не чаяли ,
Я грамотой правительства
За дело награжден!

Любимое вранье
По пасхам, хоть и многие
От голода пришли
Поесть, опить бесплатного,
Не скоро отойдут
Глаза от дев красивейших
И слух от слов ораторских.
Мозги от вин и водочки,
Эх, в знатном представлении
С небес деньгами сыпется
Зажатое у барина,
Коль время дело требует,
Толпа чтоб не разгневалась
И гневом не пошла
На бар без малого,
Язык отъевший крутится,
Слюной на лист разбрызгался.
Задергался, глаза
Глядят, блестят старательно,
Расширились, как яблоки,
А речь все так и вертится
Священным колесом.
Заслугами народными
Мозги околдовал
Людей Андрей Сергеевич,
А то гроза преступная
И недовольство бедное
Взбунтуется не раз
Его как многих грабили,
Немало полегло,
Воров легло по камерам.
Не миновав, добро
Окрашено господское
Капканами и стенами,
Василий Коротков,
Столы обходит, балует
Людей и все забылось
И снова Знать слюбилась
Трудом зауважалась
Сердцами, только выпили,
Емеля сам в толпу
Пустился пить и праздновать,
Василий Коротков
Ему прилежно преданный
Воскликнул в микрофон.

(Василий Коротков)
– Куда ж без вас мы родные
Пошли бы, коль не вы
Мечты и хлеб рабочие,
Нам слушаться, любить,
На вас везде надеяться,
Куда ж с бедой пойдем
Слезами и проблемами,
Все ваше, все умеете,
Благодаря тому,
Живем нужды не чаючи
В достатке, бунтовать,
Не смеют люди добрые,
От бога нам даны
В делах организаторы!
Хозяйственники нам!
Без вас – погибнуть овощи.
Как в огороде на зиму,
Погибнут детки малые,
Погибнет все без вас!!!

Растрогался Андрей
Покорной речью льстивою,
Благословенно он
Обнял слугу, поклончиво
К столу их подошел
Василий низко кланяясь.
Как стол их смирно встал,
Как месяц ясный смотрится.
Святого, итальянского,
Густого, виноградного
Вина налил придворному.
Тот пьет, еще не морщится,
С такого не поморщишься,
Не знают люди бедные,
Один пузырь вина –
Зарплата будет плотника
По мебели то мастера.
От сласти губы слипнутся.
Опять сказал, вам счастья,
Организаторы,
Великой, процветающей
Земли во имя божье
Заветных, чудных дел,
При вашей светлой милости,
Живем беды не знаюче.
Глотнул опять да скромненько
И тут то неожиданно
Нарушил слово льстивое,
Подвыпивший чудак.
Расхохотался до смерти
Не выдержав – то ложь,
Мочи козлов зажравшихся
Ура за революцию.
Прогневался хозяин
Заводов так уставился,
Вперед глядит задергало –
Кто ляпнуть тут посмел,
Сам пьян – тот выйди и скажи,
А то сыскать велю!
Плачу! так сел на стул,
Охрана под рабочие,
Одетая идет,
Виновного пытается
Найти в ряда, идут,
Сидят, дрожат последние
Столы как чужестранные,
Заспорили тут ласково
От стола от сирот,
Рабочие, что сделаешь
Замялись мужики.
Стоит охрана сильная,
Над ним – ну сознаешь,
Кто оскорбил хозяина,
Не будет не боись,
Уволит только, да кому
Охота уходит
С работы – не устроишься,
Не выручит никто
С господами богатыми
Уж в тяжбу не вступать,
Летят всего бессовестней
И чести и карьеры,
То влепят вечерком
Пинка ремня несчастному,
То слышится с стола –
Иди Глеб сможешь ты
С владельцем словом слюбишься,
Помиришься, простит.
Простит, оставит нет –
Нет Ваня сам иди
Попробуй подружись
С хозяином, что делать тут,
На нас скорбинка клюнула,
А спорить мочи нет,
Устали врать, оправдывать.
А Вася – эх, братва,
Что делать будем родные?
Метнул Илья с досадою,
А коли выйдет родные
Простой работничек,
В ухаб поедет бедненький.
Не вылезет побьют
Его по ребрам вечером,
Братва, что вы то скажите.

(Петя)
А коли выйдем мы –
Нас ад жестокий ждет.
Побьют – сироты мы.
Работа ждет не легкая,
Побьют во все бока,
В котле прокипятят,
Съедят с дровами «толстые»,
Назначена нам ямушка,
Не выйдет, нет родной.
Давайте погодим.

Охрана по соседнему
Столу – а ну давай.
Выкладывай, кто тут.
Заводчик боже сердится,
А людям говорит.

(Андрей Сергеевич)
– Пусть кто сказал по-честному
Не трус на спор пойдет.
Живется плохо всем –
То ложь, кто виноват?
Пусть выйдет коль сплошал,
Коль каждый будет мне
Из тысяч говорить,
Про все про дело, что ж
У нас тогда получится
На фабрике, ни цвет,
А хаос и посмешище.

Действительно то так.
Тащить бы мужики
Подвыпившего пьяного,
Что лишнее сказал,
Порядки жизни старые,
Вишь то еще не легкие.
Диковинка – бумажечка
Со сводом всяких прав,
А тут грехи расхлебывай.
Не кинут жребий бедные,
Охрана вот-вот вытащит,
Попавшегося первого,
Потащит виноватого
С соседнего стола –
Братва по сотне каждому,
Вы дети, что вам сделают,
Вы выручите.

(Иван)
Э…
По пять сиротам сотенок
Со всех на брата каждого
В итоге полторы
Со всех по слову честному

(Миша)
Ну ладно я тут вылезу,
Сюда давайте денежки.
– Ни че, что делать, выручи,
Эх, ну пойдем,
Эх, Ваня посмелей.

(Петя)
Беда нас может ждет,
Хотя давайте с вами я,

Пошли бесстыже кланяясь,
Бегут, тут объявились,
Язык тут Миша высунул,
Под дурачка косить,
Для дела выпив рюмочку.
Иван ко стулу бух.
К ногам припал заводчика.
Смеется зал на чудное ,
Краснеет Знать, Иван
Расплакался во всю.

(Иван)
Земли великий свет,
Помилуй не губи,
Прости во имя солнышка,
Единственный у матери
Сынок, что натворил!
Ревет она, дрожит,
Белеет за столом,
Боится подойти,
А небо дурачку
Ума не дало, глупенький
Пойдет, а в бане праведной
Не мылом, грязью моется,
Смеется и дурачится,
Как малое дитя,
Прости за глупость Дауна.
Лаптишки вместо обуви
Зимой оденет он,
Бывает бедно скалится,
Смеется, не работает
И ляпает по дурости,
Бог не дал, не учил.
А кушать в доме нечего,
Без рук больная мать,
Случается голодненький
В помоях побирается
Со смехом дурень глупенький.
Чего ж с него тут спросится,
Покажет, ляпнет – смех один
Из горла прет, все горюшко.

Орет Иван и кланится
Всем – небо, о, помилуйте,
Целует пол не трогайте,
Смеется Знать, работники,
А Миша дурачком,
Прикинулся – работает
Актером не плохим,
Смеется.
Кто-то вякает –

Гоните ваша светлость
Не мытых попрошаек.
Воришек и плутов,
Виновный ноги уж унес.
А эти заработать
Решили представлением.

(Петя)
Счастья вам,
Помилуйте вы Дауна,
Здоровья люди добрые!

(Андрей Сергеевич)
А ловко вы прикинулись,
Уж смело вышли, притворяясь,
Идите, пока добрый я.
Доволен представлением,
Смешно народу – мне.

Идите прочь мошенники –
Повеселел, модель
Его рукой погладила.
Модель черноволосая,
Сказала – отпусти,
Ты этих дурачков,
Немытых и нечесаных.
Куда бродягам тут
Понят слова великие,
Не образованным,
Виновного найдут,
А это же артисты лишь.
Идут, глядят бесстыжие
Глаза, от страху ноженьки
Косятся ближе к выходу.

(Петя)
Пора,
Смываться нам родимые,
Ну деньки пошли.

(Миша)
Пойдемте поскорей,
Ну Вася мы пошли

(Вася)
Идите в помощь бог

Придворный прожужжал –

Поднимем тост за батюшку,
Отца и дел хозяина
Великих, процветающих,
Как раньше здесь вручалось
Помилование,

А дальше речь продолжилась

–Куда нам без хозяина
Заводов гнуть головушки,
Жизнь заскрипит, потянется,
Погибнет просто с голоду,
Под нами лед надломится,
Утонет все в нужде.
Поклон руководителям,
И дел организаторам,
Не будь бы их у нас,
Без хлеба голодали бы,
А без труда бы сгинули
И треснула вся жизнь.
Хранители земли
И цвета-процветания,
А нам простым всем писано
Учится и в натруженном
Фундаменте работать,
Помолимся; куда уж нам
Без них тянутся глупеньким.

Василий друг Николы
С вина в ладоши хлопал,
Чуть слезы утирал,
Крича во славу барскую –
Помолимся за счастье
За век и цвет хозяина.
Ревет и вскрикнул тут,
Рукой всем людям крестится,
Дрожит, сказал чувствительно –

(Никола)
Спасибо вам за счастье,
Спасение, спасли
Меня от верной гибели
И матушку мою.

А мужики подвыпивши
От смеха чуть не катятся
И кисло глянули
На парня, будто верного,
Крестится тоже начали
Весь зал, модели юноши
И Знать на улице,
Крестятся люди честные,
Старушки, жены кто
Поближе в храм протискался.
Сироты тоже крестятся,
Покинув помещение.
Святые, мужики,
Торговцы, молодежь
Все к церкви новой тянутся,
Пришли к подобью божьему.
Сияет солнце яркое
Из тучи огневой,
Играет в зданье музыка,
Окончена вся речь,
Концерт и вечно музыка
Поет не очень тихая,
Аж слышно на реке,
Торжественно приехали
Столичные певцы,
Конечно жаль без «голоса»,
С «фанерой» очень грамотной,
Достаточно дешевые,
Так пожимал хозяюшка
Банкеты крепостным.
Наврали да с три короба
Наследники и дед,
Модель одна так предана,
Заплаканное личико
Платом утерла слезы.
Растрогалась, нужны
Концерт и представление,
С распущенною водочкой
Гуляет весь народ,
Гуляет весь народ,
Везет сиротам вновь.
Такая милость сытая,
По «фанте» редкий раз,
Хорошей газировки
Купили братья, пьют,
Повеселели родные,
Вина то редкий раз
Испили там бесплатного,
Как водки светом грянули,
Треть пьяных спит, кто где,
Пьянущие шатаются
И на пол люд рабочие,
Кто на ногах танцуется,
Кто пить гулять пошел
На пасху, в Центре братия.
Сидят на лавке празднуют
Пасхальный выходной.
Уже успели родные
В детдом спалять, стаканы взять,
Гармонь, а остальное,
Все вещи лично ценные,
Документы в портфельчиках.
Оставить – все сопрут,
Молится церкви-матушки
Людей там много собралось,
Приехали тут знатные
Машины и дворецкие,
Охрана очень верная
По приказанию кормильца
Двух задних улиц трудовых,
Владельца фабрик двух
Емели, людям трудовым
Четыре гроба водочки
Из тачки трое вынесли,
Всем попрошайкам бедненьким
Раздали милость пряников
Красивая модель
Помела с женихом
Еремой вышла,
Пощипывает он
Ее – бесстыдно пьян,
Вино глотал стаканами,
На зная меры с пьяною
Рабочею толпой.
Сама Помела пьяная
Шла еле-еле-елюшки
На службу на церковную,
Плясанье, пенье снова ль тут,
Встают на ножки праздные,
Пируют, клонят люди,
Емелю старший сын
То держит сильно пьяного,
А тот и норовит –
Идет в толпу народную,
Приветствывает, падает,
Выделывает пляс.

(Миша)
Я петь хочу, нет сил
Терпеть, сейчас спою.

Стоит гармонь играется
У стеночки обители
И милость просят,
А больше делать нечего,
Под музыки от бедности
У стенки руки молятся,
Погод там спокойная,
Под небом солнцем тешится,
Смеется над людьми,
Качается на неводе,
Ерема – спой Помелочка,
Мой свет. Модель перед толпой
Запела голоском,
Тут Миша в хмель да не сдержал –
Терпеть я не могу!
Гармонь отдал Иван,
В кусты с ней убежал,
А тот напялил кепочку,
Его лицо закрыл,
Потом уже додумались
И с Петей он в кусты,
И петь два слова рот –
Ему Иван закрыл,
Двух слов хватило чтоб
Толпа в кустарник глянула,
Как теплым ветром всех:
Прошелся он по бархатной
Траве легонько всех
Сердца задел, как дождь
Весенний, молодой
Прошелся по земле.

(Миша)
Бежим скорей по улице.

В мгновение укрылись,
Снеслись как из ладьи,
Присели где развалины.
Дух зданий не достроенных,
Сидят как мухи сонные,
Под сенью под зеленою,
Теперь бегут опять
С гармонью тяжело,
Еще вослед пугаются
Комарики здоровые,
Опять тут тройка бравая,
Опять играет музыка
В ушах все у машин,
Гуляют в центре маются,
Не тратят деньги редкие,
Оденутся сиротушки,
Сыграла там гармонь,
Коса как по ветру,
Волной в два слова Петенька
Со страху не упал.

(Миша)
Прости меня господь,
Что в час не нужный спел,
Я волею своей
Поклялся с 18
Себе, что запою
От музыки лирической
От песен пьяных мне
Схотелось петь во всю.
Петя, Ваня мы
Неплохо за апрель
Набрали денег славненько,
Поели, пораделись
Перед богатыми.
Заводчиками добрыми,
Довольно поклонились,
А завтра крышу делать,
Нам с Николаем братия.

(Петя)
Сегодня нагуляемся
И в меру плыть по реченьке,
По нам в жизни «да»

Смеются пуще прежние
Едят, а братья пьяные
Стакана там да красного
Хлебнут вина даренного,
А глянешь беды вечные,
Единственные крохи
Пропьешь в кофе-подобие,
А надобность семейная
У Ильича бригадного,
Уж бывшего забудется,
Позавчера в тюрьму
Курьерскую свезли
Пьянущего с дорожкою,
В бригаду братьев приняли,
Слова как ветер встрянули,
Как крыса лезла с голоду
Полез в богатый дом,
Чуть не подох, а тощенький,
Его за пьянство выгнали,
Бригада зная под лицо,
Свидетель бог за воровство
Ему два год каторги
Грозит, не повезло,
Куражились хозяева.
Побили – постарались,
Тюрьма – на редкость местная.
За три голодных месяца
Успели побывать
Из старшей группы четверо
В колонии, что выперли
Машину догола,
Запчасти быстро продали,
Отмазались, хотя
Успели посидеть,
Давно ли тут задуматься –
В Голландии тюрьма!
Узнали из газет
Братья по райскому
Живут там заключенные,
Места неотдаленные –
Удобные и теплые,
Качаются, живут
Там пары молодецкие
А рядом мужики
В соседнем райком здании
Живут – все хорошо.
Машины едут знатные,
Вот повод погулять,
Невеста и жених
Венчаются богатые,
Вот отчего собрание
Емели и толпа
У церкви белой сытая
И музыка, цыганочки
До вечера до позднего
Здесь проторчит толпа,
Дурачится, поет,
Играет, поздравляет,
Пьют и едят за девушку,
За парня, то известное,
Сиротам неожиданно
Скончалось время отдыха.
Пора сказал Иван
И тройка в милость грянула
С толпою попрошаек
Бездыханно тут вынеслись
К обители святой.
Гармонь играет бедная
У Миши-сироты,
Вздыхают дружно мастерски,
В крестах глядят их радости
Им люди подают.
Тягаются молодчики,
Их разнимает люд,
Не продолжительно
Их попрошайки местные,
Бомжи к местам святым
Нагрянули, а троечка
Бежать, не доиграв.
Гармонь заглохла старая,
В луга пошли поемные,
Сироты да на кладбище
Погибших помянуть.
Хмельные лица их
Не дотерпели, слушают
В лесу во всю запел
«Калинку» Миша празднуя
В обнимку с братьями
От горя Пасху славную!
Ее весь город празднует
И всякий житель молится,
Под вечер пьет на пне,
В детдоме группа старшая
Со младшею пила,
Справляли праздник скромненький
Без драки – все уладилось,
Начальство только вставило,
Мозги всем бойким высекло,
Детдом как шелковый теперь,
Коль сходка собирается
Сирот, постарше брат
Пожмет ладонь тут младшему
И вместе запоют.
А «тройка» шла над кладбище
Под старой нивой пить
Вино привыкли праздное
По праздникам большим,
А бог свидетель – трезвые
Во дни работы скромные,
Орудуют отлажено,
Работают не пьют.
У знатных благородные
Идут пиры застольные
С речами, не видался
Заброшенный им сруб
Застроенный, да брошенный
В него залезли братия
Уселись, а собрания
Иван бутылку спер
Вина задаром что
Емеля раздавал,
Пить братья не надумали –
На кладбище споют,
Гуляют ныне все,
Дьяк славный, настоятели
Монастырей, везде
Отслужат службу верную
С народом наравне
Гуляют бородатые
Хорошие и добрые,
Служители церковные,
Гуляки и кумы,
Сыны постарше кто
По праздникам большим,
Кто пожирней, тот славится,
Простые дьяконы
Худые и высокие .
Обычно волос черненький
И вьющийся, нестриженый,
В хозяйстве все работают
Они с людьми и травушка
Гурьбой бывало косится
За Волгой-речкой светленькой
Гулящий город праздничный
И нищий, и богатенький,
Пора плясать различные,
Приезжих много тут,
Машины захудалые
Бензином кормят, ждут
Ремонта, кто проезжие,
Обилье попрошаек
От нищих деревень
Их толпы здесь да селятся
В заброшенных подвалах.
Заводчик коль большой
Помрет и жизни нет
Сыны за власть тягаются
Все ссоры, по стаканчику
Братья хлебнули газировки,
Обмерено, все взвешено,
Расхватано давно –
Углы – кормушки славные.
Ивана Широтова,
Николу и Григория,
Кто честно жил,
Погибших с именем
Добрейшим, честны, праведным,
Не ведающих лжи.
Рабочим изворотами.
Иван Широтов левому
Приплачивал не худо,
Радел за весь завод
И производство
За гордость, эх, сиротскую,
Не выдержали братия,
Глотнули по глотку
Вина за так случайного,
Дойти бы родненьким,
Не спотыкнутся, с кем-нибудь
Дойдут и лягут наземь,
А Катя баба бойкая
Вех лейкой – может кто
Детдомовцев в работишку,
Всех рассчитала, взвесила,
Отправила – талант
У ней руководителя,
Детдома жизнь вот справлена,
Хотя охота есть
Есть правде грязной выльется,
Охотно в кабачках
По мужикам скитается,
То нету своего,
По выходным валяется
На сене и на травушке,
На всех то откликается.
Смеялись братья родные
С бригадой строевой.
Борис шутливо хвастался,
Его она сама
Звала в кабак поить,
Хоть в цвете лет –
На 20 чисто выглядит
С характером, добрейшая
Болеет всех за всех
Сирот, помочь старается,
Коль тягота-беда,
Невольно – сердце доброе,
Когда ведь молодой
Ждала дивчина лучшего,
Бедой те дни кончались
И жизнь то – суть жестокая,
Все тяготы служа,
По совести она
Учила жить детей,
Старалася сама.
Участником в ней жить,
Боятся надо нового
Порядка жизни – кланятся
И тихо хапать скромненько,
Дельцом прекрасным быть,
Святым и в чудо веровать,
Проехана, устроена
Одна сторонушка как тут
В быту обыденном.
Железом здесь прописана.
Прошли по мостовой
Дорожке и на кладбище,
Братья в душе отмеряно
И смеху, и обид
Н жизнь свою сиротскую,
Достаточно, чтоб спеть.
Угрюмо песней вечною
Невольно дума в главушке.
Без палки, без вздыхания,
Истерик годы трудные,
Как ветер пронеслись,
Дай господи снести,
Принять достойно горечи.
Иван с улыбкой тихою
На небо поглядел,
А Миша как забросила
В лесную глушь глядит,
А Петя на росу –
Алмазы загоревшие,
Н золотые пни.

(Петя)
Эх, братья, эх, да родные,
Поели не свалиться бы.

Молчат глядят веселые
На небо три руки
Лежат на шеях трех,
В груди играет радостно
По мере чувств волной,
Выносит в небо взор,
Как лепесток волна
Со дна выносит темного,
Торжественно огнем
Свет с неба не скончается.
Вокруг прилетных птиц
Галденье всем знакомое,
Поминки уготовлены
Им, всем достойным, умершим,
Родные угощения
Хозяйского наелись.
Теперь под сенью пышною
Сидят, не говорят,
Где сухо – почитается,
Под ивой – зазевается,
Им хоться спать с вина,
До дна бутылка выпита,
Управились и сели.

(Миша)
Хо-чу в-ве-се-лое
Я спе-ть народную
Беду.

А Ваня спит уже,
А Петя пьяно мается,
Гармонь играет слажено,
Присвистывает Мише,
Поет красиво что,
Луженой глотки тенора,
А Петя слезы льет
Блестящие под солнышком.

(Песня 21 (сиротская), музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


— Широко идёт дорога
По степи глухой, лесной.
Встретил дома у порога
Сирота меня родной.
Стены бледные облезли,
Опустел родной детдом,
Нет улыбок, все пропали,
Разошлися все кругом.
Под грозой стою смиреной,
Жму шершавую ладонь,
На доске мы пьём холодной
Газировку, как огонь.
Налетались, погудели
Ветер, слёзы и тоска.
Спят нахмуренные ели,
Не дрожит его рука.
В двадцати шагах от двери
В камнях дни схоронены,
Свет в слезах святой лазури
Падал к ним в расцвет весны.
Между жизнью и могилой
Пролегла весна-ладонь,
До сих пор у ели красной
Песнь-жизнь поёт гармонь.

(Песня 22 ((сиротская), старая, неизвестная мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


— Окрашено золотом небо,
Встаёт лучезарным огнём,
А хочется, верит до гроба,
Что с голоду всё не умрём.
Как холодно братьям в России,
Не вейся проклятая тьма.
Недавно в семью я просился,
Взяла ж на дорогу сума.
Блеснут все утренней росою
Цветы полей, их краше не найти.
До могилы быть мне сиротою,
Да путями сложными идти.
Но смерти, хлада не страшуся.
Что стерпел; нестрашно помереть.
В небесах ручей святой катился,
Напоследок хочется попеть.


(Песня 23(военная), старая, неизвестная мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)
— Уходили в партизаны
Три детдомовца весной
И гармонь под ураганы
Всех звала на смертный бой.
У ворот прощались братья,
Обнимая тишину,
Обнимали меньши старших,
Провожая на войну.
Зажигалось небо хмуро
Красным, раненным огнём.
Поднимали песней в утро
Всю дивизию втроём.
Погибали, воевали
С чёрной силой под Москвой.
Кровь густую проливали,
Над горящею землёй.
Из троих один вернулся
В края детдомовский родной.
Братьям тихо улыбнулся
У ворот солдат весной.

(Миша)
Мне Петя родный помнится,
Не коротка обидчица,
Бахвалилась собой.
Тупила, чую пьян!
Терпели и потерпим брат!

(Петя)
По-тер-пим б-рат!

(Миша)
Рабочею мы каторгу
Потерпим, вынесли
Поздней мальчишки помнится
За девками гоняются,
Теперь гляди милуются,
Теряя речь, глядят,
По-тихому по пьют,
Как мы целуем девушек,
Они целуют так,
А где бойцы соленые,
Отравою поеные
Дерутся парни бойкие,
А девок тут же тьма,
Нас хватило ж,
На них подавно хватит,
Чего тут драться и делить???

Нужда от горя бедности,
От горя братья выпили
В пасхальный выходной.
Давно решила тетя Катя,
Пока то были малыми
Пороть нещадно всех,
Сидят кто, слово лишнее
Ей ляпнет и полается,
У многих голодранцев
Места ремнищем пороты,
Молчали, мялись, слушали.
Иван проснулся с речью.

(Иван)
А праздник вина, родные
Мы празднуем пока.
Живем, пока здоровые,
А колокольня звонкая
По сердцу как чудит!

(Миша)
А мне реветь так хочется,
Все сказы сверху чудные
Изъели уши все,
А спинушка исписана
Не плетью, а растяжками,
Хотя постой-ка тут
А помнится оказия
Случилась по нам –
Один раз все же пороты,
То шрамы на спине.

(Иван)
Меня признаться радует,
Что сволочь черновласую,
Аристократку с круглою
Чу шляпкой и жилеткой
Из кожи, юбкой белою,
Ну что за вид прекрасный!
Не раз
За плеть-ремень хорошую
Давали в рожу круглую,
Не то что наша тощая
Жрет вина дорогущие.

(Петя)
Забудем Ваня брат,
Уймись, хоть баба бойкая…
Но чудная признаюсь!

(Миша)
А правде в этом есть,
Все кабаки царапаны,
Ободраны поверху ей.
Кора, как с дерева,
Вороною обкаракала
Пропили мы пригожие
Две сотни с горькой малого,
Сирот живет тут меньше,
Три раза по 50,
А хлебопашцы мирные
Чуть больше 30,
Ушел кто в армию,
А кто в колонию,
А кто бежал, ах, ноженьки,
Устали братьев слабые
От ветерка дрожат ,
Смеются богу молятся
За речь свою порочную
И женщине-спасителю,
И плачут оттого,
Должна быть совесть честная
У них в крови течет.

(Миша)
Прости господь меня.

(Иван)
Меня

(Петя)
Меня она,
Нас воспитала ,вывела,
Дай красоты хорошенькой,
Здоровья, счастья Катерине,
Достойно жизнь прожить,
А правда спи на дне
Море, не поднимайся.
Родная песня грянула,
Печальная, убогая ,
Крещеная, широкая
Пропета дивным «голосом»
Во тьме и бездне жизненной,
По душенькам троих
Он прошлась огнем,
В них ясным загорелась
15 лет назад,
Жизнь новая пришла,
Посмотрят, плачут век,
Иван Широтов тощенький
Был бедным сиротой,
Николы сильно спинушка
Под майкой ремешком
За слово правды порота,
А то больной он сделает
Худой, больной, а Гришенька,
Его все руки выпороты
Трудом, живот болел
С бурды, конечно им
Жилось какой-то времечко
И месяц хороша
Еда, одежа, прочее,
А основное времечко –
Бурда, обноски, гнет
Кабачные, застольные,
Мучимые, крученые,
Сеченые, стученые,
А песни об одном,
Сидят под сенью, грянула
Гармонь тоскливой нотою,
Зашел огнем прошедшею
– Толстенький, славный от роду
Барин селенье купил,
Всех он крестьян за свободу
Вина заморские пил.
Жадным его окрестили дворяне,
Родные жмотом, жестоким на мир,
Боязно шли перед баром крестьяне,
Многих в могилу он свел да задир.
Юного Савву он в слуги сулил,
Верного Савву холопа он бил
В зубы, болят – наказанье –
Кланяясь в ноги всегда,
Савва – холопушка – рванье,
Любят таких господа.
Бедный сиротка без юность,
Вбили в головушку радость,
Белый хозяина день ублажнять,
Вбили, что раб – уважать.
Барин старел вот и ноженьки
Запрели, лечить-лечить,
Одет не своими сапоженьки,
Савва рад петь и терпеть,
Баловать старого, ясные очи,
Белые ручки дрожат,
Ноги – не ноги, лежащие ночи,
Свет не родивый клянет.
Все разбежались, а Савва остался
Барину брат и слуга,
В карты все лето он с ним каратался,
Служба ему дорога.
В город его увезет,
В дни воскресные – слет.
Рос и мужал сирота,
Глаз положил на красотку Анюту,
Барин в ответ, хрен свободы холопу,
Сам он поглядывал деве как в сне,
Только ведь стар и без «ног»,
Без шикарных сапог.
Савву сначала по рекруты сбыть,
Савву служивого,
Подумал, а как одному то прожить,
Савва запил,
Намертво в лес уходил,
Злость накипела у юноши
Вымещать? Верным быть?
Так остался – был глупым,
Не грубить, а служить.
Холоп возвратился, ругается
Барин, а тот до земли
Первое – кланяется,
Дни чередою прошли.
Рядом сидит, не найти,
Верный до гроба печаль ублажняет.
Будет крест долго нести
Из трубки дымной, хозяин лежит
На солнышко истое в степи глядит.
Едут на рынок чрез лес все охотно.
Стегает кнутишкой он Савву легонько,
Савва не выдержал вожжи дрожат,
Мутно в глазах, барин крестится.
Курит, молится,
В трущобы лесные заехали влево,
Нечистая что ты куда
Заехала, а Савва ни слова,
Свернул под овраг никуда.
Белая дорога –
Поле смерть и беды,
Сходят по оврагу
Молодые воды
Потоками, сосны весною шумят,
То наверх, то на них ли глядят.
Барин ругается, хлещет юнца,
Тот вороных отпрягать,
Сам бледнеет, дрожащий словца
Не стал тут говорить.
Вытерпел Савва смеется – нет, нет
Не стану я чистую совесть марать,
Мне вены резать себе
И выстрел в висок,
Ненавистен мне свет!
Отрезал он вожжи и в зубы клинок
Взял и на ветки полез,
Порезал он вены и выстрел в висок
И мертвым принял его лес.
Мечется кликает барин, орет,
Савва валяется мертвым пред ним,
Со страху на помощь зовет,
Моля всем святым,
Кричать – не кричать, отозвались
На эхо голодные волки
В овраге окутанном в ночь появились
Сверкнули серые иголки.
Листья взметнулись, уже не жуют.
Стая голодных, в слюне их ней рот
Савву обвили клыками,
Волки горел глазами
Ярко-янтарными круглыми,
С шумом пришли не далекие
Посели над Саввой,
Завыли во славу,
Сложились едят без стыда
Савву-холопа всегда.
Верного и битого
Костылем разбитого.

Иван в небо крестится,

(Иван)
Ну и грех!

(Миша)
Грехи, грехи великие,
А мне тут жутко братия

Всем стало горячо
В душе без спора кто ж
Из тех двоих грешней,
Грех многих одолел
От мужика до олигарха
Зажиточного, умного.
Навиделись братья ,
Братьям встречались всякие
И прямо, и продольною.
Покойный Гриша-сирота
Умен, короткослов,
Не скажет людям лишнего,
А скажет – попадет
В ядро не раз,
Орал – дурак не рыпайся
На воспитателя.
Вот битый век ходил
За слово кратко острое.
Пахал на фабрика
На вора – на заводчика.
Через посредника
Грибы за грош крестьянине,
Бруснику, мясо выгодно
В Италию возил,
Сбирал с рабочих подати
За прогул, а куда
Пойдешь в разруху кланятся,
Вся собственность распродана.
Когда разбили с молотка.
Украли, а потом
Все стали красть кто мог.
Капель большая низостей,
Теперь сироты вольные,
Мерещится идея
В голодный Новый Год,
Статья и тут за воровство.
В команды собираются
На милость, грабить лавочки
Зимою – конкуренция
Повыбиты все зубы
У младших беспризорников
За «теплые» места
На рынке и обители,
Дерутся, не расступятся
За хлеб, а то и делятся
Душа – то чисто русская,
Зовущая, добрейшая,
Отломит старший меньшему.
А то и обругается.
Грозится кулаком,
Карманы быстро вывернет,
Присел Иван на бревнышко,
Рукой с облезлой кожею
Обтерся, заревел –
Не дело лень и шляется
По должностям рука.
Зарплата получается
За подпись и за так.
Придумали – смеются,
Иван фуражку снял
И кинул на траву.
Уста раскрыл и в небо,
Под полдень Мишу слушавший.
Крестился и молчал.
Уселись в тишине
Полно везде бездомного,
Встречается везде,
Народ – на милость кормятся,
Не сеют, не работают,
На милость вышел малую
От нищеты-зарплатушки,
Не сметное число
Оседло жизнь ведут,
Сем ведомо, неведомо,
Семействами живет,
Ряд попрошайства – улицы.
В метро столичном толпятся
На праведный доход,
Со всех сторон съежаются
Сироты-беспризорники.
Старушки и калеки,
Бомжи и люди бедные
По совести, а хочется
Не редко кушать,
Выманивают денежки
Святые, благородные,
Поломнища, а сами-то
И в церкви не молились,
Эх, Миша-сирота,
А мастер петь – божественный
А чаще клубы местные –
Фанерные певцы.
Се девок вяжут пению
Святому научит.
А честно перепортят всех,
Лишь смех и охи слышаться
Из замка, чем тут пение,
Которому нельзя
Без слуха, «голоса» учить,
Святому пенью оперы,
Звенят ключами вольные,
Плюются, пиво пьют,
Подсаживаются
К красавицам в компании.
Не мало Миша пел,
Не песни низкородные.
А песни всенародные,
А тему «церковь новая» –
Недели три так строили,
Сироты штукатурили,
На темы жизни вечные
Под песнь ложилась спинушка
В слезах с такой воды.
Иван до смерти молится
На небо «голос» Мишеньки
По телу пот течет,
Босые мерзнут зиму,
Дырявые кроссовочки.
Вот милость, вот по-божески
Оденутся они
На деньги первый раз
Им много столько подали.
А раньше за недели
Две сотни – редкость то.
Пройдут леса дремучие,
Померзнут у реки,
А раньше – слезы – вспомнится –
Зимой святого старика
В Сибири на мороз
Давно-давно корить,
Не слушает антихристов,
Его зовут – не кланялся,
Начальнику орет –
Суд будет всем и мне
Хоть бейте мясо прутьями.
Оборван, но я чист.
Прошел я розги-палочки
И к прутьям раскаленным
Привыкну – небу крестится
С испугу плетка дрогнула
И дыбом прутья помнятся
Командой – грех - воинственно –
Пороть за усмирение
Бунтовщика усталось.
Пророка и оратора
Голодных деревень,
А вот у Васи мать
Призывника худущего
Вдовой еще от младости
Целителем была
По деревням больным.
Лечила и возилась,
Как с неба ангел посланный,
Да к 40 годам
Прошла способность та,
А то стучится в дверь
Уверено старушка
В калитку по целителю
И мысль у ней рождается
Достаточно, пора
Лечить убогих, горестных
Руками, истым знахарством
Целить, не раз братьям.
А этот Вася хвастался.
Горит зимой лучинушка,
Далекие юнцы
Работают и валятся
С работы лесом бедные
Детдомовцы, солдатики,
Простые мужики.
На барина работают
На севере глухом,
На фабриках по дереву,
А банька только вспомниться
Руки благословенной
Небес и шапка хлебушка.
По чарке водки сладенькой
И речь в родных ушах,
Он чистить лапти старые,
Ботинки, а теперь
Чтоб прокормить семью
Езжай – работай впроголодь,
Жена ткачиха ныне
Работа в доме строится
У старого станка
Клубок большущий чикает
Шитье, в ногах челнок
Лежит уроненный.
Глаза у ней расширены.
На животе худом
Лежал на льдине там
Один дитя-тюлень,
Не шелохнется сонный,
Обмерз и снег на нем,
С неба падает
Снег, прядями спускается,
За сотнею родной
Он в море гнаться кинулся.
Покорно шли охотники
За ними и обстрел ,
Тонули сотнями,
Испуганные, самые
Ушли, а сирота
Тюлень в слезах наполненных
Глаза, на берег выбрался.
Проворным плыл вперед.
Его и не заметили
Среди нарядных льдин
И в каждом сердце праведном
Живет, что ни трудом.
Ни пытками, ни голодом,
Ни рабским долгом, холодом,
Ни домом сладкой водочки
Простых людей, изведавших
Все боли, не сломать.
Предела нет познанию,
Широкая дороженька
Уму и вдохновению,
А коль станок сломается,
То Гриша-сирота,
Никола – чинят, маются.
Не зная – по шкафам,
Пропашет по инструментам
Попробует и сделает,
А вот работа новая
С зарплатой урожайная.
Андрей заводчик братиям
Сиротам выдает.
На почве доброй братия
На праздник пьют вино
За счастье «всех» и «вся».
Сироты – «тройка» кладбище
Частенько навещала.
Что приютило странников
Из мира бед и мук,
Положа в гроб и вынесут,
Почтенье отдадут,
Опустят в землю гроб.
Потом сковорода
И чарки поминальные.
Не громко и с терпением
За друга поднимаются
С крестами и молитвами

(Иван)
Эх, Петя расскажи
Историю какую-нибудь,
Не торопливо Петенька
Пустился сочинять,
Зевая братья слушают.

(Петя)
Помолимся братия родные,
Историю древнюю вам
Поведаю дети свободные,
Работы земной сиротам.
Жил барин разбойник немало
Он крови пустил, убивал.
Честных за волшебное сало.
Все золото их забирал.
А грабил с командой простою,
В лесу был его особняк.
Богатство лежало горою,
Как снега да попросту так.
Он тешился с девами ночью.
Набеги грабеж совершал,
Без совести барские очи,
Без бога, добра – только кал.
Обилие, роскошь, палаты
И пьянство, противный дебош,
Являлись обыденной жизнью,
Таких за людей не сочтешь,
Долго убитые тени
Огнем зверь смеясь поливал,
Властитель до смерти от лени
Он сечь, унижать – заставлял.
Был Савва у дядки племянник.
Его ненавидел, бежал,
От шайки злу верный изменник,
Не мало у дядки украл.
Имущество церкви на совесть
В ряд строил с простым мужиком.
Паж старый скрывался на подлость,
Назло за дырявым плащом.
В одеже монаха скитался
Святой и грехи утирал,
Пошлет что господь, тем питался,
В трущобе в лесу проживал,
Тошно и голодно учить,
Читает работает мучить
И молится всевышнему
Прости, отпусти мне грехи,
Пусть вечно исчезнет терзанье,
Спаси там просторы от беса.
Сжалось небо лазурное,
Путь указало огнем,
Справило к дяде угодника.
Святого представили днем.
Месяц мучений кровавых
Ран, голода, жажды труда,
Достойно он снес все во славу
Имя божьего, знаний, добра.
Работа. Тяжелые плети
Уродуют тело трудом,
И рухнет бес скоро от света,
Исчезнет в свете святом.
Померил густое и мертвое,
Четыре обхвата руками
Глянул слезами молитвенно,
На землю, играя цепями.
Сладко под кнут запевает
Славу небес чистоте,
Дело идет, вырезает
Узоры по всей ширине.
Как идол пьет вина, жрет «толстый»
На хилом, большущем щите,
Уже не младой, не железный
Стегает по всей широте.
Сомнение в сердце и боли.
Изрезали жгучее тело.
Дядя – неверно ты делаешь,
Нет ты не радуешь.
Сидишь на златом коне
В центральной стороне,
Жестокое, страшное,
Совершил ужасное.
– Что мне твое поучение,
Выпорю – будешь в смирение!
Что мне всех нищих спасение,
Бед я не чаю, руно,
Злато-богато, вино,
Женщины – во что дано!
Чту только это давно,
Коль будешь по-моему Савва
Рубить, жить, пытать,
Вешать и мучить, седлать
Тебя освобожу.
– Нет, стать мне не так, а во славу
Небес, то что должен свершу.
Он в бешенство рьяное впал
По барину бросил кинжал,
По сердцу вонзился и гнев,
Спокоен, себя одолев.
Тот пил окровавленный лес –
От ветра вздохнул до небес,
Главой поглядев на седло,
Н части юнца разнесло
Не в свет, а в могилу Савва
Скатился с рукою кровавой,
Помилуй всевышний рабов
И светлых, и темных твоих.

Окончил Петя брат,
Иван рукою крестится.
Забвенье пьяных чуть
Юнцов нарушил крик –
Эй, кто красиво недавно,
Красиво пел, эй, сонные –
Не знаем э, под солнышком
Святую Пасху празднуем
Их кликают, молчат,
Эй, вы не знаете,
Кто пел – корова глупая
На месте встала – пьяная
Послушать – не идет.
Не знаем тетя мы.
А к Волге выходной,
Небось и свадьба звездная
На пород из области
Столичной двинулась
Кнутом по тройке резкой
Бьет кучер молодой,
Луна пока дорогою
Не жжет и не плывет,
Простор и тени-полосы
Ночные не легли.

(Иван)
А мы ведь тоже грешные.
Ой, господи помилуй нас,
За грех, что в праздник выпили
Бесплатного питья,
Грех не сравнится наш
С хозяйским – меньше тот.

(Петя)
Ты что не может быть.
Грешил, не вытерпел, а что,
То дума – есть приспичило,
А я хоть ради галочки
И вздоха с воздуха, я пьян!

(Иван)
Послушай, что я пьян?

(Петя)
Давай речь мой брат!

(Иван)
А вот Андрей Сергеевич
И главный дьяк богатенький
Владеют, ходят на моря
На яхтах отдыхать.
А мастера-рабочие
Начальники цехов
Наносят ленты у станков,
Бой им вознаграждение.
Читает «толстый» лекции,
Мозги полошит бедные,
Владеет хрен вонючий,
Не бережет, гроши
Народу платит, нищету.
Свободу гнет и денежки,
Не отпускаются за труд.
Куда еще пойдешь
Работать, только с голоду
И водки подыхать.
Он годы «толстый» златые
Гребет и пьет на вольную
За баксов вины тысячу.
Злодей иль добродетель он,
Всех заправляется, помнится
На шею камень – в пруд,
А вот Тимоша купчий хрен.
Грешил подлец по страшному.
Серега говорил нам брат
Что продал, сдал, когда
Работал на заводе.
Родного брата сдал
Крестьянского и честного
Молиться, вечно каяться,
Родные вечно мается,
Я чую раньше лет
Густые небеса.
Весь голос гробовой,
Погибну раньше лет
И может вы, не знаю я.

Окончил речь, вскочил
С плиты Иван

(Петя)
Прости и впрямь велик.
Грех, грешен с брюхом тот
Грешней, страшней заводчика!

Пал на колени Петенька
От горя иль от радости,
Подался, богу молится,
Тоскливо смотрит вверх,
Сухие травка и плита,
Переменилось времечко
Под солнце освещенное,
Людей прохожих нет,
Гуляют пьяные
И спят, и водку пьют,
Не евши, голодные,
И шагом не уверенным
К плите широкой двинулись,
Не мытые, а детстве
Десяток первый супчика
Мясного не хлебавши,
Вот тощие, в плечах
С широкой костью низкие,
Лишь Миша вымахал.
Дерут и беды стукнуться,
Заставит жизнь как слажено,
Иван – паркетчик, каменщик,
А Миша, Петя – плотники.
На май их коля пьяница
По долгим выходным,
Возьмем учить – за месяц дело,
Как шелковые выучат,
В бригаде чтоб остаться,
Станки освоят старые,
Ремонт в Москву податься бы,
Сергей, Борис – не хочется
Туда им ехать на обман,
Добыча эта трудная,
Помучаются братия
В июне лишь б одеться,
А деньги сберегут,
Помаются по вечерам
Пред жаждой устоять,
Учась, коль есть захочется,
Дай бог окончить родные
Из сосен ШРМ,
Под солнцем в зелени
Утопленную, режется
В спине, желудок голоден,
Их тетя Катя временем
Не бья и не крича,
Грозилась кулачком,
Все терпят, а куда идти,
Упали в рваном бедные,
А хочется что новое,
Притихли, к небу молятся
С плиты бездонной,
Стреляет в животных,
Тоскует Миша-сирота,
Как туча хмурой стала,
Гармонью грянул слажено,
Мелодьей отчеканенной,
Войной, что буду будет,
Слова бы мне тягучие,
Мир счастья Ваня родные,
Спою беспризорную
Домов голодных огненно,
Тоска лишь после пения
Немного только хлебушка –
Чернушки поедят.

(Песня 24(сиротская), музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


– Сирота стоит,
А в огне не дышится,
Как в боку болит,
Ветер в поле слышится,
Распухло в животишке,
Замучила работишка,
Темно лицо холодное
От водки горя пьяного,
Не шли – в слезах качается
По чащам век сжимается.
На полосу встает,
Не знает хорошею
Дорожку пригожею
С прилавка хлеб крадет,
О матушка-кормилица –
Земля воспитанница,
Спасительница армия
Великая детей,
Воспитанница славная
Забытых сыновей.
Ватрушка, булка, суп
Как хочется хлебнуть,
Управимся – а-а-а-а-а….

(Петя)
Как хочется мне кушать –
Упало на мечты.

(Иван)
Иван запел без «голоса»
И слуха беспризорную,
А Петя в дрожь от страха
От смысла данной песни,
Брат Миша на ноги
Встал, молиться расслаблено.
Как ветер ивушки
К сторонке колыхаются,
Движенья, крест замедлены
Шатается, разбитое
Лицо с вина еще,
Последним и две булочки
Стащили со стола,
Стаканом залпом три,
За Мишей слово крепится,
Теперь уж точно пьяные
В крестах и радости
Детдомовцы братья.

(Миша)
Хоть хлебушка и водочки,
Достаточно потратимся ,
Пропьем все до копеечки,
То чую я родимые .
А чую спать хочу,
В воде питья отрадного
В широкую крещусь.

(Петя)
Неволя вечна верная
И барщинная всем,
Отобранные чащи
Тепла, переменилась ль жизнь,
А что прокаркать бы
Молитву, кушать голодно

(Иван)
И впрямь уже готов
Из дома курочку стащить.
Затылки чешут – думают.

(Петя)
Гуляем, пьем не надо бы
По найму много пить
С вина все горе жадное.
(Миша)
Ты прав, но жизнь одна –
Истолковано то,
Вся с блюдечка положена.

(Петя)
Не будет окаянных
Разрухи нищеты,
Заводчиков-хапуг,
Несчастных мастеров,
Простых чернорабочих,
Безденежны, худых,
Безденежья и голода.
И не крепило б голышки
Петля с вина несчастного,
Раба нужды рабочего,
Усердного, высокого,
Забитого работаю
И чистиньем мозгов,
От вредностей и множества
Злодеев – «добродетелей»,
Хапуг икру съедающих.

Рванул победно Миша,
Оскалился на что-то
Продолжил говор братьям.

(Миша)
Мотаю я на ус,
Что пить в велики праздники
И больше ни глотка,
А значит может побоку
Язык нам выйдет горестно,
С вина кричащий радостно,
За слово неугодное
Подхватится – все выльется,
Змеей кусачей, жалящей –
Сторонкой обходить,
Потреплются потом,
Гуляет группа старшая,
А тетя Катя нас –
А мы простым да тормозом
Прикинемся, построимся,
Не даром Петя, Ваня,
Головушки то родные
Не биты наши век,
Не отказался б я
В Москву в хороший вуз,
В консерваторию бы мне
Как стукнет 18.
Но деньги, взятки вольные,
Поглаживают рученьки,
Не по карману нам,
Я знаю «голос» выручит
Как 18 лет,
Поеду поступать.

(Петя)
И мы с тобой родной,
Экономистом я.

(Иван)
На энергетика,
Коль братья доживем,
Не серебра, не золота
Не надо мне, а счастья –
Чтоб вам и землякам,
Хорошим людям праведным
И каждому дите
Жилось пригоже радостно
На шире да святой!

Сказал Иван по совести
От сердца чистого
Присел с товарищами
Светло и снарядились,
Идут, в кусты скорей,
Толпа удалых молодцев,
Крестьянских то гляди,
Братья в кустах – что вымерли,
Ну пьян гляди валяется
В алее Вася Коротков,
К нему подходят пятеро
Работников из фабрики,
Лежал пьянущий с ними
Побитый кем-то с утречка,
Изорваны штаны
И куртка дорогущая,
Часы разбиты новые,
Жилетка полосатая,
Платок, в повалку мученный,
Стекляшки, рядом спят –
Да это ж хрыч, мочи его!
Один в дыхло ногой,
Другой же по зубам.
Вскочил, смутился он,
Продрал глаза по челюсти
Заехали тем временем,
Пищит то крыса жалобно,
Бежит, размахом ноженьки
В лес кинулся, дрожит,
За ним вдогонку бросились
Хмельные, здоровенные
Но скрылся, сами пьяные
Держались – не держались,
Тузятся так деревнями,
Допытываются.
Дерутся все от горюшко,
Недавно Тимофееча,
Под вечер пьяным кажется
Избили, да за что,
Не знать и бьют не каются,
А братья переправились
За решету железную,
Наворотят сбежать
От места пьяно сонного.
Где тьмой разрухой велено
Валятся, бить – не кается.

(Иван)
Я сам честно «толстому»,
Что Гришу – уж не первого
Порол за слово крепкое
На должности карающей.
На службе грязной битой,
Пинок хороший б дал!

(Петя)
А всем тут как наказано
Как через строй и линии
Цехов с «задержкой» голодных
Прогнать таких и выпороть,
Крапивой свежей вымочить,
Карманы быстро вывернут,
Зарплаты мигом выплатит,
Гроши повысит, стихнутся.
Желательно б исправился
Вор славного имущества –
Заводов, фабрик, производства.

Позавтракали родные
Детдомовцы перловкою,
А на собранье с тенором
С повязкой и в рванье,
Раздали пироги.
Не крали братья четные
Гусей и кур по городу,
Под миной не несли
На рынок продавать,
А что едят известно тут,
Мечта – индейка нежная
Вино, готовы зубы
Как звери на еду
Такую и не пьющие
Вина французского,
Отведать да с гусятиной,
Идут по центру братия.
Народу тьма гулявшего,
Сидит солдат на лавочке
Безногий с костылем
Вино с подростком пьющим
Из местных беспризорников
С медалями военными,
Приблизились к нему
В окружности гуляется
Копилка-кружка медная
С утра стоит до вечера
По праздникам святым
С чумазыми бродягами,
Подходят люди редкие
К чумазым бомжам горестным,
Калекам по конечностям
И рядом сел второй
На ложках разыгрался.
Друзья – наверно бедность
Объединила горюшком,
Вчера видали их,
Сироты возвращались,
С работы у обители
Шли в двери распростертые,
А кормятся, чтоб бог
Пошлет, испортились
Стучалки-инструменты
Рассказывают, а подростки
Хмельные сами белые.
Цыган достал тут ложечки
Стучит играет слажено,
У рынка дело движется,
Кто может подает,
Идут в центральный парк,
Чрез рынок люд гулять,
Хитры новозвучания
Мелодии и стук,
Слова кричат не пьяные,
Точней солдат лишь пьян,
Обрадовалась тройка
Так ходу ложек слаженных.

(Петя)
Здорово с пасхой брат
Вина глотка, так чарочку
Тебе на день оставили.

(солдат)
Спаси-бо в-вам здоровья!
Ударь как гармонист
Мелодией своей,
Дал Миша звук

(солдат)
Добраться бы до парка нам,
Там больше подают

С повязкой на глазах и маске.
Высоким ростом Мишеньку
Ведут чрез улицу,
Солдату помогли
Привстать чуть-чуть лишь пьяному,
Пошли шатаясь родные
По погоревшей улице
В делах разобранных,
Разграбленных, коммерческих
На край центрального
Сказал пришли солдат.

(солдат)
Мои друзья-товарищи
Сгорело многое,
Здоровье, мои ноженьки
Служивый сел
К решетке на бетон –
Не долго я служил
По долгу православному
Земле святой, а рад
Еще бы послужить
Теперь то подают
Дай бог в день пять рублей
По праздникам святым.
Так сотни три рублей
Отдала тройка честная
Калекам двум,
Цыган безногий тоже –
А раньше семь рублей
Столицы не видал,
А люба мне она,
Эх, кремль красота.

(Миша)
Ударь-ка Ян трещетного,
Немало подгулявших
С деньгами, на лице
Повязка чернота.
Дела у нас поправятся
Орудуем, давайте
Быть может заработаем.
Мы отойдем вернемся,
Споем балладную,
Тут скоро будут важные,
Включите лучше с оперой
Приемник лучше с оперой.

Не трудное тут дело,
А братьям полюбилось,
Поднялись все, солдата
И Мишу подвели,
Высок и худ певец,
Солдат тот, форму
С медалями одел
Им лица очень добрые
У тройки век заплаканы,
А Петя-сирота
Н голову чулок – проказа
И Ваня, Миша обвязали,
Чтоб не узнали,
Особенно свело
При ложках лица бедные,
Горят глаза как угольки
По ложкам дал цыган,
Поднял Иван
Не небо вяло молится,
Кричат – подайте добрые
У зарослей решетки.
Цыган под стуком слажено
За пел с другим не голосом,
И блюдце «однорукому»
И Пете-сироте.
Три нищих просят милостню,
А двое песни ждут,
Рядком солдат орет
Встав на бревно – то чудо –
Подайте голодающим –
Речи меткие,
Лились под ложки медные
Под голоса сирот.
Как будто представленье.

(Ян)
Холодны, ох железные
Не ноги а дрова,
А молодость погублена
Расколота глава,
Взгляните сколь
Его душа изранена,
Как тело покалечено,
Добрейшая душа!

(солдат)
Детство – сиротство,
Юность – уродство,
Труд и война
И без ног у дна.

(Ян)
Подайте век забытому,
Уважьте раны смелые,
Не вышла – операция,
Забрали ножки, то б
От крови помер родненький.
А кушанья – давно
Мы не видали – голодно!
О сжальтесь дайте нам!
А двое в стороне
15 метров встали.

(солдат)
Прострелян я на сквозь,
Не велено не дать,
Не бегать – а страдать.
О ложки бьет цыган,
А Петя свято молится,
Двое в стороне
По тихому готовятся.

(Ян)
А раны все ж померены
Прошением за каждую
Медаль весит голодная,
Бои смертельные
И язвы на лице,
А медные монеточки,
На лбу с монету ссадина,
Прошел войну побоище,
Кровь лил за православную
Он землю, край родной,

(солдат)
Попрыгали, подвигали
Простились с ножками,
От грохота то адского
От голода не сдох.

(Ян-сирота)
От столицу к месту
Шел по комитетам.
Дотянуться ль – нет
На костылях поломанных,

Притоптывает Петя
С сухою косточкой,
О землю с Яном стукает.
Увеченные молятся,
Подавленные все,
Молчит народ честной
К решетке черной двинулся
В тарелку, кружку кинули,
Кто мелочь, по червонцу.
Ивана мысль сработала
У парка рублики,
Пока тут не сбрались
Богатые, стоим
Тут Мишу-сироту
С медалями солдатскими,
Товарищ одолжил,
Ведет с повязкой на глазах
С зеленым пиджаком
Иван, сам скрыл лицо свое
Идет один богатенький
На редкость пьяный в дуб
И изредка толпа .

(Миша)
Сметну почище «голосом»
Как свита тут появится
Богатая от церквушки –
От пира скоро временем.

Ударил Миша слажено
Гармонью по ушам,
И бархатным вокализом,
Окраской тембра сильною.
Иван орет – балладную,
Тут се пустилось вход,
Молитвы, кружки, ложечки,
Крест, слезы, пенье – все.
Не громко сильным тенором
Он первый стих запел.

(Песня 25 «сиротская – балладная ), музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота.,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)

1
По-разному да всем везет,
Кого везет, кого гнетет,
Кому-то денег дождь идет,
Кому-то труд метет
Был на заводе трудовом
С шестнадцати годов,
Парнишка в духе боевом
С баяном у станков.
Ослеп он, палец отсекло.
Попал под грузовик
Его же скальпелем спасло –
Товарищ-трудовик.
В листве цветет багровое –
Последний сердцу вид,
С рассвета солнце новое,
А он уже стоит,
Над пятнами тяжелыми
Некошеных полей.
Под гнездами еловыми
Без хлеба и рублей
Сечет мольба голодная
Без пенсии во рту,
Подайте люди добрые
Калеке на мосту.
Стекают слезы грозные
По горькому лицу,
Слова летят убогие
К грядущему концу.
Судьба земли несладкая,
Откуда забрела –
Тяжелая и краткая
Осталась без тепла.
Рыдает дождик по земле,
По травам и лесам,
Горит звезда его во тьме
По темным небесам
Забрали брата-сироту
В оркестр духовой
Солдатов двое на посту
И батальон родной.
Длина и ночь багровая,
А сколько их таких,
Хоть армия их родная
Берет к себе, как тих
Лесной, прохладный ветра свист
Баян достал на стол,
Поет, играет баянист
И слезы льет на пол.
Идет под солнцем впереди,
Постукивая, он.
Ему кричат, быстрей иди,
Иди машины звон!
К военкомату подошел,
Незрячий сирота,
Сказал, стуча. Я долго шел,
Откройте широта.
Не нужен тут я никому,
Да некуда идти,
Погибнуть с голоду – к чему?
Зачисли, проводи!
Впиши товарищ-комиссар,
Отправь служить в Чечню. –
Дан петь, играть мне сильный дар
Солдатам по плечу!
Не плач сынок, дыши, дыши…
В оркестр сын иди
Врачу сказал – Так запиши,
Куда ж ему идти?


Бежали братья сразу же,
Как люд сбирался к ним,
Как подарили два куска
Богатые, три сотенки
Вернули други честные
Братьям – а те в отказ,
Но взяли – настояние,
Бежали в парк с гармонью,
Как солнце светит мается,
Весна – ей вольно дышится
В некошеной траве
Нагретым воздухом,
Не думая дороженькой
Извилистой, усеянной
Аллеями-березами
Подтянутыми, звонкими,
Чрез пол часа идут
По роще ароматной,
М весело то пьяные,
То риском возбужденные,
Что ж или унесли
С гармонью ноженьки,
Хмельные, как не падают?
Еще бежали как!
Продолжил изливаться,
Петь Миша громким «голосом»,
Взгрустнув хлеба кругом,
Бегущие по узкой
Тропе спускаются
(Песня 25 «сиротская – балладная», музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)


2
Он служит в Грозном роте,
Баян его святой,
Заводит песнь в пехоте,
Как ястреб боевой.
Играет он в оркестре,
По клавишам ведет,
Стучит он по опоре
И гимн страны поет.
Бывало, встанет рано
Парнишка-сирота,
Напевом и баяном
Концерт даст у поста.
Ремень худой наденет,
Нащупает баян,
Напряжется, заденет
Он пением туман.
Напали террористы
На Грозный первый раз,
О сборах коммунисты
Услышали приказ.
Выходит в чисто поле,
Дивизия одна,
Поет баян на воле,
Всех будит ото сна,
Горючим пахнет ветер,
Пропитаны леса
И ранено под вечер
Рыдают голоса.
Горят сады лесные,
Ты круче пой баян,
Вы ноты боевые
Для нас развей – туман
Эй, баянист родимый
Поближе к нам подсядь,
Поведай, что угрюмый,
Нестрашно умирать.
Спою я песнь родные,
О чем душа моя.
Друзья бойцы стальные,
Товарищи мои.
В казахском рос детдоме,
Там на завод «Уран»,
Теперь в боях я с вами
И старый мой баян.
Душа светла солдата
К небесной вышине,
Она стремится рада
И к солнцу и к весне,
Не холодно, не грустно
И прочь идет тоска,
Цветет весна искусно
И разлилась река.
Чернеет снег зловещий,
Земля как куча змей
И солнца лучик вещий
Идет в пучок ветвей.
Эй, пой баян зеленый
О крае о родном.
От дома отлученный,
О брате боевом.


Назад сманились с песней,
На ульце пир со спячкою
Не кончится никак
По поводу пасхальному
Гуляют люди, старые,
Смиренные рабочие
По человеку станется,
Где бог послал – там спать,
Валяются сиротушки,
Иван при шоке песенном
Ведут под речкой малою
Под Волгу, что стекается.
По воздуху просторному
Горланит тенор красочный
Согласно армянин –
За счастье свободное,
Горе народное
Прочь улетай.
Честно работаю,
Честно в учении,
А в голодание
Этой заботою
С порога бы в рай.
Прямая мне дороженька
В тюрьму за воровство
Труда устали ноженьки
И в жизни ничего.
Набатный «голос» стих,
Уж в граде день шатаются
В пасхальный – выходной,
А вспомнят пьяный класс
Куда их занесло,
Шагая пьяной улицей –
Тетрадь на целый год,
Голодные, не выросли,
Тогда работы не было
Зимой кормили впроголодь,
Скотины нет и кур,
Их лица захудалые,
Когда учились в школе
Иван ходил в восточное
Ученье каратэ,
А там и Петя, но
Ушел худой и тощенький.
Не докормленные
Ходили все детдомовцы,
Учились, а на них,
Кто мог – те экономили,
В детдоме тетя Катенька
О них лишь так заботилась,
А ночь до просыпались
От голода до солнышка
И руки на живот,
До утра ждали бедные.
Когда перловку с хлебушком,
По чаю подадут,
По рынкам отъедались,
Уже тогда прося,
Ходила тройка тощая,
Еще не пел тогда
Так Миша – лишь играл,
Копейки в кружку медную
Швыряли им ребятушки,
Кто в семьях одноклассники,
Смеялись те,
Сем кланялись, справлялись,
Считали братья, что
С детдомом повезло
Ходить не вечно голодным,
Учили, чем питались,
Что самое дешевое,
На них казна не тратилась,
А там дела подладились,
Заводчики и спонсоры
От права легко доброго ,
Навряд ли братья б выжили,
Коль тетя Катя их
Заботливо от садика
Кормила чем могла.
Сама бывало пьяная
От горя в кабачок,
Где хлеб стряхнет голодная,
Где соль за деньги – похоти,
Сгонялась «задержка»
С зарплатами бюджетными.
Не густо пахло булочкой,
А с ней за так делились
Знакомые, кто что,
Давал сиротам всем
Богатый и простой –
Дай счастье кто не тлеть
В земле, давно б сиротушки.
Коль были б беспризорные,
Попали бы в колонию,
От голода бы умерли
Иль кинулись в Москву
От дней убогих, черненьких,
О доле вечно думавших.
Сердца их жались бедные.
Лишь детство песней вспомнилось.
Сидят в саду томленные,
Шум городской и пение,
Под сводом неба ясного
Задумчиво мечтается
Беспечно молодым
Под тенью веток бархатных,
Весна пришла – колдуния
Очаровать цветочками,
Красой алей печальною,
Сияющею зеленью
И ветер не колышет
В тиши листы от золота
Небес и сини кое-где,
Молчат, и пачка рубь
У них на все осталось
За год невольный скопленных,
В дешевое, но прочное
Вдоль церкви встали родные,
Уже стоят молитвенно
Втроем Иван-брат крестится
С повязкой Миша, вспомнилось
Опять года печальные,
Угрюмые голодные
Во власти тьмы холодные
Со строгостью и темные,
Тужили часто «голосом»
Певал о «доли» Мишенька
С 14 годов
По сердцу бедность хмурая
Лилась по всей равнинушке
В просторе призывном
О милости, о горести,
Решил он твердо так
Достигнет 18,
Открыто будет петь,
Кому всю жизнь отдаст,
Немало грозной ярости
На широте-земле
Сносили братья тяжкую
Нужду и горе страшное
И мысли эти помнились,
Путем лукавым демоны
Убили силы добрые,
Путем обжорства «тайное»
Объело «худо-бедное».
Иван крестится в небеса
И двое за ним
Крестами руки поднимают,
Светила направляют
Как многих оживающих
Душою, братья сильные
По миру ходят вольному
Честны, просты собой.
На труд идут по совести
И учатся, упорствуя,
Обилие любви
Добра по миру по всему
Для всех, кто верит в ближнего
Прощает брат подобного,
Огнем толпа пойдет.
Просторы – счастье жить,
А вот и темнота
Соблазны, роскошь жадная
Нет цели верующей
Смешно, горят глаза
И кровь кипит на денежки,
Грехов бесчеловечных,
Толпа обжорством пленена,
А вот стоят сироты
По мере жизнь ведущие,
К добру внутри блестящему,
Немало их унизили
Морально, а других
Физически – побоями –
Богатые и бедные.
Пешком идут по улицам,
Над Мишей небо яркое
Святого милосердия.
Иван пал на колени,
Повязку тоже на глаза,
Оплакал Петя щеки
Прекрасным даром, божием
Петь Миша награжден,
Иван молитве праведной,
А Петя слову красному,
Темна звезда, забытые
Нуждой – а люд живет
С благословенья божьего,
С науки дальновидящей,
Унынье скрыто в лицах их,
Обвязано у стен
Глубоких и несчастных,
Подавлено, удушливо
Стоят, окончен страх внутри
Горячий хмель в крови
И смелость от вина
Собрались с силами давай
Гармонь взрыдала вольная.
Страдалица извилисто
Мелодией легла,
Как тропка в рощи хлебные,
Тоска и грусть нахмурились
На лицах потемневших,
Не видно, лица связаны,
А в кружке динь звенит,
А Ваня с Петей молятся
Из уст у Миши завелась
С вокализом балладная.

(Песня 25 «сиротская – балладная», музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша,
молитва, крест и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота, ( Петр Лирэнский ))


3
Всю ночь в огне сидели
В лесочке сто солдат
На утро поседели
Туманы, мелкий град.
Береза распускает
Серебреную нить,
Два взвода не пускают
Бандитов к лесу быть.
Деревья опаленные
Сожженные кусты
И рощи отдаленные,
Поля белы, пусты.
Бандиты близко очень,
Притихли, взвода ждут,
Подъем так нужен срочен,
Палят, поют, идут.
Баян поднял на ощупь,
Поднялся сирота,
Пошел по мертвой роще,
Где наша широта.
Борьба огнем вскипела
Со всеми баянист
Идет, не видя, смело
На ветра громкий свист.
Поет на всю катушку
И ветер по лицу
И только знать осколку
Дойдут ли и свинцу.
Упал высоким ростом
Худой и боевой
Парнишка тот под Грозным
От пули разрывной.
Его подняли двое
И снова гимн звучит
Под Грозным в южном вое
И взвод вперед стремит.
Как многие солдаты
Погиб боец слепой,
Да вспомним всех ребята!
Баян тот боевой!
Подайте люди добрые
Кто сколько может нам,
Подайте в дни багровые
Бойцам и сиротам!



(Иван)
Эй, Миша, Петя брат
Без чувств лежит, скорей
Нам надо уходит,
Берем и тащим в лес.

(Миша)
Что с ним?

(Иван)
Наверно обморок,
Нет не пробудем так,
Берем его и тащим в лес.

Подняли брата и вперед
Скорей идти, пока
Толпа не собралась.
Бродили юноши
По лесу, рожь приветствуя,
Их лбы жжет солнышко,
В его огне деревня, город
Мерцает как обугленный.
Колония в деревне
Одной стоит паленая,
От бомжа до начальника
Гуляют жители,
На выгоне вся водочка,
Кафе везде питейные
Работают, братья
В детдом отправились,
Спят дети малые
Постарше все ушли
Гулять в погоду ясную.
Шкафы и стулья, столики
Стоят в пыли, сияют,
От сна хмельные головы
Три, протрезвели Мишенька
По росту вытянулся.
Глядит направо он
Молитвенно, а там
Машина с «лесом» тянется
Нагруженная с песнями
Везет по знатной Улице
Украденный, напиленный,
Машина едет празднично,
Не чистая, а грязная.
Не видно шоферов
Видать спят за «баранкой»,
То влево, вправо клонится.
То прямо в путь идет
И как всегда спина
Идет в вечерний зной
Палящий, потом льет,
Стонал мужик какую-то
Песнь, падал то стонал,
Кляня наверно все
И шел забыться водочки,
Глотнув родной, святой,
До дома б дотянуть.
А там уснуть по крепкому,
Перекрестился Мишенька,
Перекрестился Петенька,
На небо Ваня смотрится
И тоже держит крест
На золото небесное,
Пленяясь Высоким Берегом,
Иного Неоткрытого.



21. (памяти Миши-брата, лирический тенор мягкого тембра, серебристо-бархатный,
со свободным верхним регистром, сильный и красивый, звучащий очень быстро в тоне вокализа а-а-а-а-а, постановка природная с некоторым цыганско-армянским нарывом.
одновременно по мягкости и красоте напоминал тенор С. Лемешева, обладал прекрасным слухом, умел играть на гармони, сходу брал ноты, много знал песен, рожден вначале 1983, кличка «гармонист», рост около 172 см., погиб от неизвестной болезни, инфекции, болезнь сердца, то не понятно, умирает 1999 года 18 декабря, по последнему письменному желанию тело предано огню в крематории??????)

Покой в тени над темною рекой.
Не слышно бурь, плесканий алых волн
В листах наводит праздною рукой.
Кругом все ветер, все прохладный сон
Певучей лиры,
Не тлеют кости на холме,
Горел, сожгли его в котле
И нет могилы.
Он был простым и в деле молодец.
Минутой мог страдальца он понять.
С тоской волненьем станет начинать
Окраской чудной песнь во всю певец.
Смерть рано пришла,
Достойно принял свой конец
На миг уныл, навек певец
Заснул, дотла.
Дружил, приветно пел и руку даст
Во цвете лет ушел, покинул свет,
Печальный «Глас» угас в 16 лет.
А верен был и честен, не предаст.
И золотой пожар отправил на покой
Венком терновым в пламени том роз,
Вкусил лазури ли простор иной
Волшебный мир огня, мечты и грез,
Прощально шел когда-то у ручья
Под горизонтом красным смело изреча
Слезами огненными песнь,
Дрожа на липовую тень.
Простите, вижу краску крови я.
Внимаю траурным, рыдав речам.
Под ярким небом лик свобод поя.
Кресты зажглись влачащимся лучам.
Погибнет звука ль лира?
Умолкнет в прахе ль мира?
Склонюсь там лучезарно,
Костер погаснет бледно.
Блажена жизнь, коль есть очарованье.
Лететь к чему-то, жить, любить, кого-то.
Зреть, не пропасть – обилие желанья,
Встрепещет каждый час, полюбить кто-то.
О, венная дорога
Покоя ждать недолго
От горечи сердечной
К Заре лилово вечной.
Не стало в холод «голоса» и лиры
Певца следы исчезло все в огне,
Не слышно, скорбно все кругом в эфире
И лава шара стынет в вышине.
Вянущий где-то аромат
Повеет бледной травушки,
Уныло вторит плач в стократ
И Петя клонит главушку.



22. (Памяти Ивана-брата, рожден 1985. 3 января, рост около 145 см, ясновидящий, то под вопросом, после случайного предсказания точной даты автоаварии одного из дьяков получил кличку «ясный», но больше верно не пытался предсказать ни одной даты, после смерти Миши попытался покончить с собой – вспороть ножом живет, то есть провести харакири, но был остановлен Петей, простился с ним в тот же зимний вечер,
говорил, что болен смертельно злокачественной опухолью, пойдет куда глаза глядят смерть обрести или жизнь-спасение.)

Яркие розы благовонные,
Словно сожженные –
Радуйте грезы червонные.
Над ясной душой прохлада,
Вечным покой отрада,
Ивана обрадуй
От боли погибшего.
Век молившего
О весне золотой
Алой, густой.
Розы пурпурного,
Огня лазурного,
Знамени счастья,
Любящие страсти,
Ивану – познать
По всем благодать,
Несчастье ясное –
Свернуть несчастное,
Свет обрести –
Себя спасти,
Зло одолеть –
Благом лететь
Над тихою кручею
В рощи дремучие,
В горные местности,
Воды, окрестности,
Жар отвести,
К вечным звездам уйти.
Очи, очи обводите
Стаи гнетущей, мрачной тьмы,
В явь далекую смотрите
На злаченные холмы.
Радуй реченька Ивана,
Водопадом вспять теки
Исцелись Ивана рана
Прочь от жизненной реки.
Поднимите к выси брата.
Не мужал, не вырос – ай
С братом чистого набата
Там багрянец – чистый рай.
Не имел он пропитанья
Век страдал и не грешил,
Муки снес, век в покаянье
Ждал, учился, честно жил.
Связан с вершиной
Багрец душистый,
Где-то невинное
Лучик быстрый.
Рай благодатный,
Красно-закатный.
Святой спаси,
Рай унеси.
Вянущий где-то аромат
Повеет бледной травушки
Уныло вторит плач в стократ
И Петя клонит главушку.

(текст написан 2000, 2 марта)
23. (2000, 16 января, Петя, прощание с Волгой-рекой)
Зачем мне время торопить
На грудь пробитую давить,
Успею – там, тут пострадать
И диво в жизни повидать.
Я рос, о, реченька тогда,
Нахмурен, молча, как звезда,
Как многим детям молодым.
Свободным, помню нищий дом,
Как подавали может грош –
Он ни на что теперь похож,
Другой богаче, а авось
Так счастье свалится с небес?
Где больше жизни благ идет
Не плуту, а в карман сирот.
Ничем их жизнь так не полна
По шеям только бьет она.
Нарочно свет луны кругом,
А обрету ль получше дом?
Сума дорожная весит,
Жизнь моя заколесит
Возврата нет уже назад
В убогий дней один распад,
Не бросят корку мне, как ту,
Теперь лишь цех и на мосту,
И жизнь по городам в бегу.
Зачем гадать, пренебрегу,
Печален мне родной порог,
И памятью всей к братьям лег –
Ивана «ясность», Миши «глас».
Печально мне гулять сейчас –
Как тих замерший, темный лес.
Заснувший вольно в тьме небес,
Поля родные и места
И песни белого моста,
Где Миша «голосом» рыдал,
Покой души своей искал.
Как много было в «гласе» сил,
Трудом измучен вечно был,
Жизнь не напрасна, коли быть,
Мечтать, дерзать и дальше плыть,
И больше братьев вспоминать,
Истратив нервы, поминать.
Бороться трудно – ничего –
Погибну, может от всего,
Не достучавшись, ровно пасть
И к братьям навсегда припасть.
Смирился с юностью родной,
А счастье с грезами долой –
Проплыли, бросив юность, свет.
Я помяну их, их уж нет.
Могильный край и куча роз –
А сколько выплакано слез.
Не раз на тяготы судьбы,
На злободневный хлад зимы.
Устал от жизни отдохнуть
Пора ли мне иль дальше жить???
Мне верить в некого, в кого?
Я потерял, мне не легко
Дни дружбы, света вспоминать,
Что тяготит, огнем рыдать.
С братьями рос, во всю гулял
Вдоль речки берега глуши
Летели птицы в камыши,
Что беды – братством уповал.
Где глухо, стаи сели в миг
Кричать тоскливо на песке,
Виднелась даль в огне-тоске,
Ивану вечности вся синь
Небес сокрытая ладонь,
Пути кончина, гаснул день.
К могилам белым сходит тень.
Не знали страху мы втроем,
Куда лишь ночью не пойдем
По черти, лешие – ничто.
Ходили в праздник, не боясь.
Работа – днем, а в темноту
Чертей ловить, их не страшась
В заросшем бегали саду.
Чертей-теней хотелось нам
Увидеть по людским словам.
Иван дрожал, не рад святой
В тиши ночной, в листве густой.
Хотел назад, а Миша, я,
Смеялись, зорко в пруд глядя.
Притихли с умыслом, в пруду.
Иван покажет на звезду.
Шаг в тишине, затеи миг,
Бел Миша, страхом я проник.
Скорей домой, но вдруг назад.
Иван какой-то тени рад –
Берез – шутить любили мы.
Такие игры! – в сини тьме.
Березы рядом на брегу
Над лоном вод луна дугу
Свою прогнула, отразив
Себя в пруду, лучей прилив
Ивану мыслей, тащит бред
Иль правду – верили, иль нет???
Я много раз то обошел
Но истины так не нашел
В ветвях дерев сломалась прочь,
Когда гуляли люди в ночь.
Пруд не большой – вдоль лопухи
Росли широко, гарь, духи –
Смотреть и прятаться в воде.
Нарочно люд поет везде
Мужей узнать – знать по рогам.
Жен по роскошным сапогам
Сдержав, завыли, беглый шаг
Иль друг, иль крикнет что-то враг
Крадется к лесу на кулак.
Зовется птица, звон-туман.
Со страху сядет брат-Иван
И словно мертвый Миша, я
То ж белы, любопытствуя,
Азарт и тайны, страх внутри.
Ведет судьба нас до зари –
Рожденным сиротами быть.
Искать, бродить, свободой жить,
Нужды рабами обратить.
В ночь праздник долгий не забыть.
Работа снова и борьба,
Как мало сил, а все труба,
Все гонит к жизни без опор
Ведет, лишенных с ранних пор,
Путем привычным изведет
И бесполезностью добьет.
Стою у реченьки, принес
Мне ветер боль и холод в нос
Бела-бела, замерший цвет
И Волги беглой словно нет
Кругом просторно, ширь земли
Покрытой снегом, что прошли.
Следы, замершие в песке.
Монастыря вид вдалеке.
Гудят все те колокола,
Все клича души на дела.
Я помню братьев, дружбы дни
И солнце, и прилив волны
Я чую трепет ранних лет
Иль просто звон, его тут нет
Прожитого и малого,
Убитого, удалого –
Жара на бреге, как во сне
Следы горячие песка.
Разносит ветер в майском дне
От зноя дремлет вся река.
Травы не ровные ряды.
Весна ленива в тишине,
Какая медленность в волне!
Вдаль яхта движется-плывет,
Роскошна блеском и красна
Своею младостью она,
Стоят на палубе мужи
И дамы млады и свежи,
Там речи пламенно звучат
С румяно-красных, сочных губ,
Счастливой жизни образ люб
Богатым женам и мужам
От этого б не отказался сам,
То беззаботные мечты,
Сон ясность – райские цветы
Царят, но слышу пред о мной
По берегу идет гурьбой
С голодных лодок рыбаки,
Упали, сели на пески.
Согнувшись, головой ползут
И криком мертвым песнь поют.
От дрожи встрепенулся мы,
За спины пряча три сумы.
В тиши чуть дикой, страшной дня.
Одежа рваная на них
И обувь бедных и святых.
Мы помолились вдоль воды
И поклонились на следы,
А помню к реченьке с зарей,
Ходил с братьями в выходной,
Мы к колыбели шли бродить
И свету алому скользить
По лицам спящим блеском лить,
Купаться, в темень легких волн
Бросались мы, как в чудный сон.
Нам рыбаки кричат – сюда –
Мы в лодку – темная вода.
Один раз в жизни к островам,
Бродили тихо по брегам.
Гармонь играющая, тон,
Лишь бросив камень в круглый лон,
Как бег окончен – путь лететь
Через песок с обрыва в муть
И громко Миша станет петь
Про горе раннее опять
Про долю горькую сирот,
И про страдающий народ.
О днях несчастных думать мне
От берегов – что никуда –
Ведут, а глядь, опять вода –
И так уйти бы к вышине
От воя вечного и бурь
По Волге в райскую лазурь.
Гуляю тихий, светлый час,
Не знать – последний может раз,
Стою над берегом крутым.
Над снегом мягким и густым.
Испуган я, не знаю чем,
Уселся и любуюсь всем,
Не торопливо взгляд веду.
Как мягок снег на твердом льду.
Я помню, Миша умирал
От боли адской день стонал,
Больной, худой нас покидал
Лишь счастья коротко желал.
Смирено тихий взор очей
Он свел угрюмее, точней
Лица, мучимые черты.
На нем одежа нищеты.
Как на Иване и на мне.
И умер стойко в тишине.
Рыдали бледный, не живой –
Иван покончить вдруг с собой,
Со мной, простившись убежал
По братски руку крепко сжал,
Бог в помощь брату, не живой
Скорей всего, как говорил
Когда, прощаясь, уходил,
Что болен раком – долго ль жить?
Иль смерти трудной скоро быть?
А мой же путь теперь далек
И неизвестен и убог.
В глубь яркой младости ланит
Когда Волги был покрыт
И тоской блеск прозрачных волн
По братьям детства будет полн
Стай крик пронзительный с небес,
Тоску весной пошлет на лес
О них я горько часто лил
Ручьи слез огненной тоской.
Не раз по выходным бродил
У Волги-реченьки-реки.
Я сломлен горем, сокрушен.
Быт поломает, горе то,
Наивно я, не ведал лон.
Всей жизни горе то, ничто
Уныло сумрачное, ждет.
Устало песнь поет с лица.
Безвестна гибель – жизни гнет,
Нужде, мученьям нет конца.
По берегам ступать, бродя,
Терпеть, метаться по песку,
Так, не наткнувшись, не найдя,
Безгласно жить, впадать в тоску,
Шагать, мотаясь в бездне-дне
По жизни этой людям, мне.
………………………………
………………………………

24. (Светлой Памяти)
Гробовым ковром небо бледно
Над моей головой пролегло,
Поверхность тарахтит под ступнями,
Впереди деревья двигаются листами
Ветвями и стволами, побледневшими,
Потемневшими,
Буйной и знойной окраской
От ветряной ласки.
Перекрестно смотрю по сторонам,
Солнышко выглядывает там,
Освещая лучами мой путь;
Утреней дороги грудь.
Рабочий путь, рабочее время
После учебных часов,
Подбитое кем-то темя,
И юность живых костров
Медленно в памяти пробиваются,
Как река небес раскрывается
Пред глазами тоскливыми
По братьям; игривыми
Были, как и я тогда,
Что прошедшее – навсегда.
По пояс и голову забегали в Волгу,
Мутя песком серебреную тревогу.
Тихо ночью сияли над нами
Далекие звезды за темными лесами.
Переплываем на островок,
Находим
Сеть и рыбачий поплавок,
Бродим.
Теплый ветер до плеч долетает,
Бьет с в сиротскую спину,
Ваня руками воду нагоняет,
Миша затевает песнь-кручину.
Земля и вода переливаются,
«Тройка» по островку шатается.
Ваня руки воздушным плеском
С головой молится, поднимает,
Миша огненным блеском
Мягким тенором запевает,
Мой язык в словесных полотнах,
В молитвах-стихах заплетается.
И слезы как тогда
На моем лице пробегают,
Когда Ваня молится,
Миша когда
Красивым и сильным запевает
Печальным, певчим «голосом»
На поле тонким колосом
Под ветром тревог беспокоиться;
Память в настоящем плачет,
Помнит братство духовное,
Юности годы неровные,
Счастливые и трудные,
Тяжелые, веселые,
Нельзя ей иначе.
Вновь дождик и мокрые ноги,
Проплывают облака,
Прошлого тянется дорога
По небу,
По гробу
Из серебра и тусклости река













































































ПОЭМА
«ИЗ РАННЕЙ ЮНОСТИ»

«Зима окаянная, голодный 1995» (отрывок)

1. дорога
Эх, зима, большая стужа
Зной и холод гробовой,
Да испить воды из служи
И грибов поесть с листвой.
Все замерзло, воды, суша
Старый век водопровод,
Говорит метель «не кушай»,
Похоронит тебя, год» 
Уж в реке нет рыбы вкусной,
Из ручья не слышно песен,
От воды прохладной грустной
Лишь остались льды и сосны;
Нет на свете зеленей,
И тоскливей, и темней,
Пусть пурга и холод-водка,
Все пройдет наш человек,
Лишь б  еда, вода, похлебка
Лишь б  была в жестокий век!
При зиме в быту голодной
В будни в жизни трудовой
На дороге, на холодной
В обстановке заводской
Лишь б была вода и  пища
И тепло, тулуп святой,
Чтоб не мерз, сиротка, свищет
Где мороз и ветер-зной.
Важно, чтобы это было,
Остальное труд и быт,
Знанье, жизнь –все будет, смыло
Все и сирота не сыт.
Русский свой везде недаром,
Парень свой  все вынесет
Лед и цех с большим пожаром 
И подчас разруху лет.
И останется столь твердым,
Скольким был, а пыл и жар
Победит – поступком добрым,
Ведь на то – бессмертный дар!
Не окрепли  кости, плечи
Нету сил у рук и ног,
Но почуяв Жизнь навстречу
Путь измученных дорог
Путь преодолеет свой
Пища – и компот – не только
Тут в них смысл коренной,
Доброта и песнь – насколько!
Крепят косточки порой
Без еды, воды день можно,
Но без песни – никуда,
Без поддержки очень сложно,
В них согрет брат-сирота
Коль тулупа нет на холод
И часами мучит голод
Иль в труде нет сил стоять,
Песня вытащит и рать.
И без дружбы братской, верной
Сироте не выжить тут
Без хорошей, жизнью тертой:
Брат за брата  - не помнут!
«Тройка» братьей простодушных
За друг друга шли в огонь,
Доброте, тоске  послушных,
Исковеркана ладонь
Хладом-гладом,  правдой сущей.
Вьюгой в  голу спину бьющей.
Вдаль идут сиротки, песни
Под сиротскую гармонь
Запевал печальный вестник,
Слезы жгуче на ладонь
«Не прорезался» столикий   
Мощный тенор, огневой
Но звучит, то альт высокий
На холодной, мостовой
Альт высокий – горлу больно,
Пальцы мерзнут и гармонь,
Разрезает уши вольно,
Слезы жгуче на ладонь
Люди добрые гармошку:
В детский отдали приют,
А кому нужна? Так Мише
Уж понравилась она,
Взял ее, не как игрушку,
Пыль смахнул, и тон потише
Заиграл и с ней поет,
Будет пташек ото сна.
Что сказать, пусть слово льется,
Как гармонь и Мишин слух: – 
Голос ранний с хладом бьется,
Согревая братский дух.
Нет конца и нет начала
Трем товарищам идти
Все терпимо, коль взыграла
Сирота-гармонь в пути.
Малый срок тяжелой жизни
И немало им пройти
Предстоит в земле отчизны,
Смерть иль жизнь себе найти?
Нет конца страданьям горьким,
Нет конца дорогам  днем      
С первых дней зимы им зорька
Заметает, светит трем.
Кто замерзнет, обогреют
Разотрут  в тяжелый час
Обмороженное, тлеет
Снега бархатный запас
Мир, покой – в мороз погибшим 
Нет забыть те дни нельзя,
Свет и лик – всем, всем поникшим
И небесная заря.
Холод, гнет, а без улыбки
Слез печальных не прожить
И без дела, без минутки,
Все можешь твердым быть
За друг друга братья – камень
Не покинуть, братство шло 
Выше жизни, а кто ранен    
Болен – вынесут в тепло.

2. завтрак 
Голод-холод, что сказать,
Кушать хочется в детдоме
Суп сварить, пришить заплать
На костюмы, на те самы.
Что с рожденья прилагались,
«Тройке» в норме, в прочем так,
Коль велико подгибалось,
Пока кости не в ростак,
А коль чутко, рос сиротка,
Удлинить тряпьем, пришить,
Подрастет – еще заботка,
Куртка, обувь, кушать-жить.
Так в шесть лет им  прилагалось
Мише, Пети и Ивану,
Трое пар худых кроссовок,
Три трико, худых безболок,
По «ветровке» с рук и рваной,
А носки не причитались,
Трем везло – на распродаже
Шерстяные лоскутки
Взяли теплые носки.
Нет зимой и с ними даже
Не согреют кеды ноги:
Холодны Руси дороги.
Мише отдали гармошку
И старинную фуражку,
Заиграла песнь-сиротка
И запела громко глотка
«Гласом» красочным, высоким,
Слухом певчим и глубоким,
Слезы жгучие сильней,
С каждым тоном песнь больней.
(Петя)
Ваня-брат готова миска
С кашей, ложечку подкинь
(Миша)         
Как и мы сиротка-плюшка,
Как и мы моя гармонь.
(Иван)
Эх, добавку тут оценишь
В лютый голод и мороз,
За кусок с ним повоюешь,
За второй пройдешь тьму лоз.
(Миша)
Эх, орет проклятый повар
Много лишнего едим
И сердито молвит говор,
По две ложки и сидим.
(Петя)
Сам же есть, как барин бритый
С аппетитом столь большим,
Ходит толстый, вечно сытый,
А братьям куска больным
Не подкинет.
(Миша)
 Что есть Петя,
Лучше стали есть теперь,
Как гармонь поет по свету,
Сталь писать ты песни, верь,
Ваня боженьке молится,
Танцевать и милость нам
Подают, как суп на флоте,
Сыты, ладно, лишний сам
Я отдам кусок пехоте
Группы малой, ведь друг другу
Надо как-то помогать.
(Ваня)
Не сутулясь на досуге,
Ближнего не обжирать.
(Петя)
Верно Ваня,  – братьям духа,
Надо каши оставлять,
Поделиться, коли мухи
Все решили там сожрать.
Вот поела «тройка», в полк
Младший отдала пол миски,
Два куска, картофель, волк
Ныне скушал их ни блюда
Две картошки и похлебку,
Не видать б такого люда!
Привалился повар к стенке,
Закурил, нещадно  дым
Поражал в дворе беседку,
Ни почем дымится им,
Тем, кто вопреки уставу,
Меньших братия объел,
Крепко приклонив,   устало
Спину: словно холод грел.
(Миша)
Чтоб мне братья в серединку
С песней-сиротой вставать,
Надевать худы  ботинки,
Ношу нашу запевать
Вот пришли на наше место,
Вот родной вокзал, встаем
Песнь звучи, гармонь  известно,
Обжигай всем слух огнем.
(Петя)
Эх, братья сегодня праздник,
Знайте, люди подадут,
Подойдет народ к нам разный,
На хлеб в ладонь кладут.
(Миша)
Бой неравный, лица в лежку
Братья лихо закрывай,
Доставай брат-Ваня ложки,
Петя-брат, пора вставай.
Ноты прежние беру,
Эх, покушаем то плотно,
Завтра  братья по утру
И еще дадим пехоте.
Зябнут пальцы и суставы,
Вдруг начался тут концерт,
С земли-матушки их главы
Поднялись, давай билет
Мелочь падает звеня,
Голую ладонь целуя,
Сколько боли день и огня
В альте выльется, ликуя.
Петь то – целая наука,
Как и песни сочинять,
Как молится – тоже штука,
Холод-враг, так отступать.
Песнь пропета, братья мигом
От толпы скорее с криком.
……………………………
…………………………….
……………………………
               

1. (1999, начало апреля, слово о граде)

Плывёт, растет  история
Над русским южным городом.
Развейся слова речь 
По рекам славным маленьким.
Благослови ты реченька
Сиротское словцо.
Сияет ныне солнышко
Святое из небес.
Злодейства ныне морюшко
Царит в печальном городе.
Пролейся речь сиротская,
Тона стихов тяжелые
Про казначейство темное,
Про жизнь прожитых мест. 
Начнись густая речь.
Идут пустые улицы
Горят по ним фонарики
Проулки вечно грязные.
О, юг под солнцем чистеньким,
Где рай цветёт божественный
Святейший господин 
Машины дарит гражданам
Не о тебе ль словцо?
Да нет, о жизни бедненькой 
Прожитых нищих мест,
Где дамы разгуляются
И мужики на сторону,
Где кожаны мешки,
Гуляют сладко с зорькою,
Где добрым людям скучает 
Над Волгой постоят.
Рассудит время всех
И вечность недоступная.
Здесь много нищих, жуликов,
Отчасти не работавших,
И пьющих век гуляк.
Известье приплыло,
Мужья не в шут в тревожились,
Где жен в квартирах заперли.   
Приплыла делегация
Богатой иностранщины
Из-за границы Знать
В родимый город бедненький.
Замужняя, свободная
Глядит тут дама быстренько   
Как хахаля богатого
Скорее подцепить.
Женаты многие 
Из гостей господа. 
Уж многие деды
И куча внуков бегает.
Слуга отеля раненько
Продрал глазенки лишь
Ему орут хозяйские
Набитые век рты.
А ты ещё не встал!
Да был семнадцать лет.
Слугой детдом отдал.
Парнишку, надо ж жить.
Воришка был какой.
Карманы пьяных толстеньких
Гостей валяющих
Изрядно обчищал.
Гостей столь щедрых, пьяненьких
Дарящих девок золотом
Сверкающих костюмами
Малиновыми, черными.
Поднял портье на ноженьки
Бежит, что сил в себе
Готовить блюда разные.
Бывало господа
Ему дают пощечины,
И баксы, коль обед
И вкусен, и велик.
Начистил туфли важные
Хозяйским господам
Обрил, постриг, обтёр
Их стол, накрытый царственно.
Калинку заиграл 
Затрясся пол под топаньем.
Танцует иностранщина
В веселье, зная толк.
Стоят у входа девицы
Ого, да целый полк!
Глядит Маруся милая
И как же хороша.
Глядит на право девица
А сколько тут то долларов!   
Красиво в очи пялится.
Пленится немец ей.
На утро немец пьяненький
Женился на красе.
В сиянье Марья местная.
Сияют очи хладные 
Расчетливым огнём.
Вступает время горькое
Работы и мольбы
Немытых, нищих, бедненьких
Их толпы всюду тянуться
С просящею ладошкою
К отелю очень знатному.
Жил добрый старец маявший
Емелей звали дедушку
Начальничек седой
Он роскошь не любил
Фасад невзрачный рос.
Хоть дедушка уже,
Но жизнь во всем любил.
Он многих обманул
В деньгах и махинациях
Любил игру опасную
Финансов, воровства. 
И бизнес, и судьбу афёр,
Ходил в футбольный клуб.
А у соседа спер
Ведро, ну смех один.
Ну, впрочем, по душе
Он всем, не чает жизнь.
Серьёзным и заботливым
О близких и друзьях
Он был, в делах без слов
И не сговорчив так,
Широк в плечах развернутых.
Любил бюджет и денежки
Он гладить, мямлить пальцами
Когда стучат в нему,
Приходят люди праздные
Зарплату получать.
Он взятки брал, как все,
Ну, впрочем, как и все.
Ну, кто же не берёт?
Он к дамам щедр был
Он джентльменом речь
Ведет, коль выпьет с дамами
Его боялись все
Чиновники и пьяницы,
Пред ним все люди ползали
Просили век совет, 
Сходивши на порог.
Любил учить молодчиков
Мозгам, делишкам денежным. 
Как красть и воротить,
Как надо править городом.
И нужды рассчитать.
Он не краснел, когда
Из банка выбивал
Кредит на дело нужное.
Но отдавал всегда,
То слухи всенародные.
Но также воровал
Немало, но скрывал.
Он был женат, внучат
Всем славил, восхвалял.
Благословлял к венцу
Сыночка – дядю Павлика,
Живущего широкою
Ногою волосатою – 
Мохнатая рука!
Емеля – его батюшка 
В семье крестьянской рос.
Привык так мерно жить,
Работать и копить!
Какой же старший внук
У деда вскоре вырастит?
Он всё дарил друзьям
Машины, самолетики. 
Добрейшим барин был.
Давал и простакам
Полтинник на досуг.
Легко любить умел
И плакать до зари.
Красивых привлекать
И дам, и жен, поя
В столичных клубах прибыльных
Весеннею порой.
Любил, страданью бедному
Напившихся внимать.
Жена его красавицей
Была, не отвести
Да от нее очей.   
Походкой лёгкой, пламенной
Очами лучезарными
Пленила всех гуляк
Высокая и стройная,
И локон черен как!
Глядишь, с дороги пьяненький
Уж мчится пьяный молодец
К жене Емели старого   
Глаза ее небесные,
Сияющие, алые 
Как синий ясный сон
Уже сверкают хитренько.
Его жена, да первая
Скончалась уж давно
Женился на младой.
Едва ей двадцать стукнуло
Ему с пятой полтинничек
Но внешне по сохранности
Красив, высок, широк.
Женился на красавице
Его сынишка старшенький
Любитель сладкой водочки
Был весь сказать в отца 
Годов, как двадцать пять
Должно ему исполниться.   
Черноволос, плечист
В отца во всем пошел.
Усы черны змеиные
Взгляд пылок и хитер
В рассвете жизни младости
С женою жил молодой.
Теперь пусть речь о папеньки
Правдивая струит 
Отцу Степан прислуживал
Как обнищал, когда
Дефолт все скушал денежки,   
Да плюс наследство дедово
Степан по казино
Спустил в столице северной.
Он часто в вытрезвители
Гостил в дрезину пьяненький 
Участник мелких драк.
Отцу как братом был
Когда долги Емель 
За Стёпу отдавал
А был Степан начальником
Никем стал, друг помог.
Дал дом Степану, чайником
На чаи наградил. 
Да был ли век друзья
Помогут – настоящие.
Емеля храбрым славился
Ходил в трактиры пьянствовать.
Любил его народ
За слово, дело твердое. 
Он близок был к простым.
Всегда хороший слушатель.
Судебным был наставником
Когда наступят спор.
Он где угодно вписывал. 
Шла молодежь к нему
За советом, подсказкою.   
Красноречив век был
Не скажут, что ты лжешь,
Коль речь свою начнет
Дорог не любил пройденных,
Путей уже протоптанных,
Едва ли шел заметенным
Путём, где холод, мрак.
Сынок – Ерема младшенький
Был у Емели старого,
Похожий на отца,
Юнец уж очень умненький   
На шалости и пошлости.
Отцовский речи дар
Имел в наследство громкое
Немало интригующих
Развел он сплетен плеточку 
Бездельник и студент.
Благодаря нему   
Студенты иностранные
Похлещи местных пьяные
Ругают матерщиною
Да в местном славном колледже.
Весь колледж милых девушек
Следил за ним холодненьким,
За первым женихом
Их нравы презирающий,
Не верящий в любовь.
И в чудо сокровенное.
Случилось горе горькое.
Чудак влюбился пьяненький,
В какое море бросился!
В нем закипела кровь
 

Идут годы страдальные
Едва ему то дышится
И сердце больно жмет 
Любовью он природною
В красотке воспылал,
А в сердце стая бурь.
Гульба равнины светленькой
Томительная водочка
Вливается в сердца.
Тут бродят тени всякие
Гоня людей по избушкам.
Плясала эх, цыганочка
Эх, молдаванка-девица 
На площади вздыхателей
Пленила пеньем яростным
Распустит дева волосы,
Грудь гордо, смело выпятить 
Краснеет, мякнет, радуясь
Ерема – год мучительный 
Движенья, косы смольные  ,
Улыбка, стройность девичья
Пленили парня пошлого
И сделала стыдливого
Любовь его ботаником.
Плечист, широк, высок
Ерема ныне пьяненький
Не шутит больше он
На девками стыдливыми,
Студентов – первокурсников
Не учить материть      
В душе увечье горькое.
Но вот душе его увечье
Страданья очень сильного.
Он любит лишь цыганочку
Красавицу тут первую 
Страдает лишь по ней.
По розе красной, раненой,
Весенней в волосах
Страдает этот юноша
В слезах он плачет горестных
В приличном заведении
Певунью увидал 
Глядит на кудри мягкие,
На ручки белоснежные,
На очи-сливы темные 
Упёршись локтем в стол.
И вот, вишневой кисточкой
Равнина обрисована
И красен дол весны
Апреля многоликого
С другим поет цыганочка
Преграда не проста.   
Он терпит пару дней       

Богатой жизни, толстенькой
Покушать день принес 
Его улыбка – белая
Седа, как старика. 
Не ел – швырнул поднос
Пошёл студент с утра
Пешком от сада-дворика.
Собрал он боль в себе.
Пошёл по Знатной улице
Вот ссора, ситуация.
И участь договорная.
На встречу шел отец:

(Емеля)
- Сынок ты не поел?!

Прошел Ерема лишь
И слова не сказав.
Познал он чувства горькие
Любви живую, ясную,
Что мучит чаще молодость,
Чем старость на досуг.
Так хмур и зол юнец.
А как в центральной площади
Прилюдно та цыганочка
Унизила его –
Он ползал и подлизывал
Ее следы при всех.
Она смеялась лишь   
Махая черным локоном ,
Над юным чудаком.
Она в толпе замечена,
Ее заметен рок
Не пьет, не ест, лишь мучает
Ерема третий день   
О ней тоскливо думает
О роскоши, как жениться
На молдаванке миленькой 
Однажды в церковь местную
Воспитанницу славную,
Облезлую и в трещинах 
Пошел он с братом Павликом
На службу, брата младшего
Немного освятить,
Ерема все терзается
Любовью очень горькою.
Идет по Знатной Улице
Цыганочка его 
Он озарен под солнышком
Пред ней над подколенники
И молиться в слезах.
Она же высоко
Глядит, и усмехается,
Проходит гордо девица.
Когда-то он подшучивал
Над девицами красными
Влюбленными в него 
Губил сердца все их..
А эта очень холодно
В нему теперь относиться 
Подняла славно голову,
Презрительно прошла
А он у смерти уж
Забрала сердце юное
Его красотка южная.
Взрастала там картиночка
Как мученик святой
Пред ней он встал, молясь,
Как нищи сиротинушки
Идя по Знатной улице
Стучались в двери знатные
Прося на хлеб зимой   
Вставая на разбитые
Колени пели песнь.
Его моленья чистые
И слезы так чисты.
Он свержен высшей силою
Страдать, любить, молить 
Спасенья, жизни раненой
И близкой умереть.
Смеялся и теперь
Ревет, кляня в молениях.
Злой рок судьбы родной.
Теперь слова обидные
Он всем не говорить.
Зальется ли вином?
Сопьется ли не знать?
Пора развязке быть
Вот скоро юбилей
В дяди Павла знатного
Вот вечер, стол накрыт!
Элита пьяна праздная,
Столичная и местная
Поздравила его.
И вот Степан Иванович
По делу мелкий взяточник,
Поесть и выпить любящий,
Потанцевать, попраздновать    
Поздравил Павла старшего,
Недавно взятку мелкую
Коньяк «Пять звезд»
Два литра принесли
Ему за подпись нужную. 
И лишь Емеля скромничал
Не ел, не пил, а пел. 
Крестьянский паренек
Работал напролет.
Тогда Степан Иванович
В саду его прислуживал
Стрижа газон большой
Чрез всяки пять минут
На кухню бегал барскую 
Поесть и выпить знатного
Вина и мяса чистого
Экологически!
Широкий стол накрыт
И отшлифован пол.
Сидят все чинно важные
Кто с дамой, кто-то с любовницей,
Кто с секретаршей тут.
И стол накрыт, то царственно
На миллион рублей   
И фрукты, вина знатные
Ну, как тут не жить!
Лакеи, тоже пьяные
С подносами стоят
Гремят бокалы звонкие,
Кто вытирает нос,
Кто слушает напев.
Поют цыгане с пляскою
И жгут сердца пьяненные
Стариной песней, звонкою.
На пляски каблуки!
Обычаи старинные
И быт, и нравы барские 
Толпятся с современными
Реалиями все.
Пена в бокалах сладкая
Емеля сало есть. 
Со смехом влага пьяная
Развеялась от дурь –
Махают дамы пьяные
От духотищи платками, 
С цыганами все в пляс
Как опосля рассказывал
Детдомовец-цыган
Плясавший там на вечере,
В тех. сервисе работавший
За трех у дяди Павлика,
Платившего детдомовской
Казне гроши голодные.   
О, боже, кто, где спит 
Кто, где как, мог устроился
От выбитого барского,
Заморского вина,
Кто от жены сбежал
На пир гулять и праздновать 
И вот жена хозяина
Взяла гитару черную
Запела голоском
Емели сердце дрогнуло
Дрожь по ногам пошла.
Жена его сердешная
Под ручку увела
На свежий – плохенько
Емели с пенья сделалось
А зале разговорчики
И речь пьяна лакейская
Еремы нет в гостях
Следить он, ездит сутками
За молдаванкой той.
За каблуком так топнувшим!
Он жмёт педаль железную,
И едет вслед красавице,
Увидеть лишь ее! 
Ему на все уж по фигу 
Насмешки, унижения
На все юнец готов.
Его гнетет волнение
Как томно он поет
Ей серенады сладостно.
Ну, впрочем, о другом
Вот мир дивиться счастьицу
Недавно приезжал
Кумир тут выступать
В одну влюбился девицу
После концерта шумного
Признался ей в любви
Под утро под венец
С провинциалкой он –
Кумир младых – певец. 
За брата Павлик пьяненький
Волнуется теперь
Глядел в окошко праздное,
А где Ерема брат?
Уж трое суток не было
На утро встал тогда
Он под лазурью ясною
Ушел, куда, чего?
За шагом шаг, на памяти
У дяди Паши вспомнилось
Как за своей женой
Ухаживал, краснел! 
В свой девятнадцатый
Влюбленный, рока год
Как догонял он женушку
Свою с рассветом гаснущим,
Как ей дарил цветы,
Лишь слезы утирал 
О, боже молодёжь:
Волнение одно
Взрывчатка и горение,
Любовь, страданье, огниво.   
Туманит та цыганочка
Уж третьи сутки он
Сидит в машине, мучаясь
Под окнами ее.   
Вздохнёт и включить что-нибудь,
Жаль не понять любовь.
Вот утро, случай выдался  .
Она идет – красавица
Цыганка дней его. 
Все мимо, гордо, холодно   
Ерёма с боку к ней
Крадется, слово дал:
 
(Ерема)
- Отвергла дева ясная
Меня ты, иль нет так?
Нет сил, скажу любимая
Тебе Помела милая 
Мне  без тебя не жить.
Мне всё равно на мир,
Мне не зачем тут жить
Шепчи короче мне,
Иль сейчас застрелюсь!

С лица вдруг слезы хлынули
Знать скоро смерть иль жизнь?
Тоскливо посмотрел
На землю юноша
Угас волнистый взгляд
Он пистолет к виску,
Готовый выстрелить
Она бледнеет – девица,
Смутилась, слезы ясные
Из глаз ее текут 
Огонь гнетет сердца
Их жжет любовью сильною.
Опасные мгновения!
Стыдиться перед ней
Схватил её он за руку.
Она ж дала пощечину            

(Помела)          
 - Ты что, лопух увешанный 
Сейчас кричать начну!

А он с лицом заплаканным 

(Ерема)
- А знаешь, хватит, все!

(Помела)
- О, нет! Прошу, тебя
Люблю, нет, не стреляй!

Сказав, она заплакала
И просилась к нему.    
Видать притворство дурное
Прошло, упорство твердое
И вместе век влюбленные,
До гроба неразлучные! 
Проснулось сердце девичье.
Он на колени встал
Колечко обручальное
С признанием вручил
И счастья им, и благ,
Здоровья, жизни праведной!   
И вот то жизнь идет
В халве и без забот,
Веселье, деньги, мед 
Какое счастье манное
Да вроде все тут есть
Богатство, младость, честь,
Любовь, а все ж страдания
И у богатых есть,
И слезы, и несчастия,
Но не об этом речь!   
Бывало птаха малая
Летит зимой голодная, 
Спускает, бьются крылышки,
А кушать хочется,
Напрасна ее силушка,
И падает, лежит,
И мерзнет в поле намертво.
А кто-то сиротой
С годов малых в работишку
По утру в сильной голоде
Идет в лохмотьях городом,
Не падая ли чуть!
Работа, школа, армия,
И если доживет,
А дальше жизнь рабочая,
Семья полуголодная,
Куда же сироте
И да же взрослому
Податься, и пойди?
Жилья нет, и работишка –
На хлеб и воду пресную
Хватает – вот оно!
А жизнь, коль хороша,
Восторгом младость греться       
Достатком, разве плохенько?
Чтоб хорошо всем!   
Иль будет, не сказать семья?
Детей забыв, и про себя
И мать сопьётся и отец
Вскоре сын — детдомовец?


2. (1999, 10 апреля,  суббота, вечер)
Весной рабочей, юною,
В краю большого города
По тёмной, тихой тропочки
С работы шёл Колым.
Работающих временно   
Провинции у голода
Из деревень разрушенных.
Шли братия рабочие.
Кудрявцев Коля – пьяница,
Но плотник первый был,
Жарков Иван паркетчиком.
Златов Сергей Иванович
Бригады командир.
И первоклассный каменщик.
И Боря Голубцов.
Был мастером, да завидным
На руки все и вся.
Шли трое из детдомовцев
Заочников-вечерников
Бригады трудовой.
Иван - хороший каменщик
Иван-брат-сирота
Подсобники родимые,
Брат Петя-сиротинушка,
Брат Миша-сиротинушка
Промолвил горько Петенька

(Петя)
- Как кушать братья хочется

В могильной синеве,
Глядит в слезах на крестики
Унылый холодок
Не пролитой, да реченькой
В небе, тревожной вечности,
Ее идей не знать.
Она вода холодная
О чём-то плачет с криками,
О днях грядущих, будущих
Гуляет ветер быстренький
В лесах целует, радуясь,
Листы в дожде промокшие,
В просторе гонит птиц
Бежит на пламя гроз.
Грохочет гром земле
О чем-то говорит.
Хмура густая синь
И ветер хмур видать.
О том поёт гармоника,
Гармоника дорог
Просторам, нивам, полюшке.
Рвет ветер траву, рожь
Уносит в дальний край.
Где живности не кормлены.
Зимою белой, белою
Разносит хлад, мороз
Качая тихо ноченькой,
Берёзоньки Руси,
Срывая листья влажные,
Вздымая солнца пыль
На поле весной пёстрое.
Сказал Иван цементными
Чеша затылок пальцами

(Иван)
-  И мне то кушать хочется

(Миша)
-И мне бы, хоть кусок.

Как вольно ветру жить
И хорошо, не нам.
Житуха не раздольная,
Сиротская, невольная,
Тяжелая тут жизнь. 
Промолвил громким голосом
Поставленным, серебреным
Брат-Миша-сирота
Все в думе шел Колым.
Гладят в простор ребятушки
И вскоре о своём.
Как всяк, любитель Коленька,
Поднял тогда с диванчика,
Достал бражки бутылочку.
Держал путь по товарищам,
Бутылку окрестив,
Помазав салом хлебушек,
Коров шёл он пасти.
Овцы тут не нашлось.
Ловил её упрямую
И выгнали его.
За ней воришки шли,
Как волки, в лавке продали
За сотни две, а далее
Бригада дружно шла
С работы мастерской.
Разговорились путники,
А время всё летит.
Речь как с шести затеяли,
Как солнце вдаль зашло,
Как вечер грянул пасмурный.
И шли, души не чаяли,
Темнеет, едет в новенькой
Совсем в «БМВ» и галстуке,
Крутой и вертит музыку,
Как пьяный с девой ясною,
Чуть Петеньку не сбил,
Задел на том и ладненько.
Остановил и спросил.

(Крутой)
- Куда идём почтенные,
Глядь на ночь вы задумали,
Возьмите выпить сто.

(Колым)
- Езжай своим путём,
Чуть пацана не сбил.

Сказал ему Колым
И засмеялись путнику.
Он укатил быстрей.
Подростки переглянусь,
Молчат и просто думают.


Вот ночь близка, восьмой часок.
Горит звезда багровая
И месяц видят, как плывёт,
Темнеют небеса.
И темень режет ноженьки
Холодною усталостью
И гонит, наклоняется
На лес дремучий чернь,
Ночь к Коле привела
Домой и в огород.
Глядит подросток Миша
На славную дороженьку
И думает умом.

(Миша)
Ну, вот настала ноченька
Для нас тут братцы славненько,
Немало наши ноженьки
Километров прошли
И к ночи добрели.

(Коля)
Присядем, моя спинушка
Товарищи болит,
С зарей наступит солнышко,
Там встанем, выходной,

Свались в сени путники
К дровам с пути асфальтного,
Костёр из шишек, веточек
Под дубом развели.
Бутылку старший Коленька
Из куртки достаёт,
Достали рюмки-рюмочки,
Стаканчиков наделали.
По сердцу вышла водочка
Горячая, заводняя,
Огурчики зелёные.
Заснули мужички,
Как выпили, наелись
Чуть-чуть так не уснули,
Ещё и утро не настало
Как снова славно выпили
И ерунда пошла,
Прохладно, завтра выходной,
Стоял туман над ветками
Весь дряхлый велся, мается
Под ветер по буграм.

(Пьяный Сергей Златов)
Гребут одни богатые
Наследие и чинное
И урожай родной ,
Сырую рыбку, сладкую
Едят, а много купчиков
Пузатеньких стоит
Побритых без бород
С товаром благодатным
И кушаньем златым.
Хочу я кушать сладенько!

Расплакался Сергей,
Друзья же утешаются.

(Коля в дупель пьяный)
Гляди мои родимые,
Там хорошо с бородкою
Наш местный батя-батюшка
На «Мерседесе» ездит.
Обидно мне за церквушку
Воспитанницу славную,
Открытую в развалинах.
Я батю видел толстого,
В трактире выпивавшего.
Он водочкой крещёною
Меня не угостил,
Мою он, мою матушку
За деньги отпевал.

Заплакал Коля пьяненький,
Друзья же утешаются

(Борис пьяный)
Помилуйте о бедного,
Три годика я холодно
Работал на заводишке
Четырнадцать часов.
 Станочек ржавый мой,
Три года не едал
Без тысячи – зарплатишки..

Заплакал, утешаются.
Весна темнеет красная,
Ручьи волной по холмикам,
По чащам тихо прыгают
С асфальта почерневшего.
Ржавеет, стара техника,
Играют мало деточки
В развалинах заброшенных,
А кушать, как захочется
Накормит мамка их.
Всех слёз весна тут вестница,
Свой стан в лесах раскинула,
Листочки славно-славненько,
На почках разошлись.
Прошли снега далёкие,
Земля с песочком грязная,
Гуляют пары младые
С колясками, младенцами,
О, диво, высший свет!
От ветра мёрзнут нивы,
Из труб течёт отравушка
И воздух вонью рвёт
На нивах так пропитанных
В оврагах запахом.
Вздымают ночью лунною
И вянут, зарыдав.
Пришли домой детдомовцы,
В детдом родной и плохенький
Не ели, на ночь глядючи,
Разговорились так.
Поведал ясновидящий
Свой сон Иван больной.

( Сон Ивана)
В лесах глухих,
Родилась жизнь,
Могильная жизнь,
Пролился дождь
В сиреневых далях.
Пел песнь соловей над могилой,
Покойник из цветущей могилы
На серый бугор, полон тоски.
И луна на небе
Взошла, погасло
Лунное страдание.
Утихла ночь, день настал
Солнце засветило.
Лик вечно золотым,
Целует вечность гробовую.
О, разруха, о, небо
Казались вечным путём
И ветер свистел, и пел о тревоге.
Махал крылом орёл молодой.
Летел крутил и цели вечной.
Сияло солнце и билось сердце.
Летел к солнцу, не долетел,
На солнце летел, вдохновенье,
Время золотое
Вело, второй братец
К цели летел и чёрна точка.
Не может достичь второй орёл,
Жизнь коротка и время немного,
А цель вечна, могила взяла,
Лежит разбитый в дребезги
И кровь змеёй течёт.
Первый разбился, почуяв смерть.
Зелень греет солнце в память погибшим.
Алея зацвела, спускается вниз
Тепло к птенцам в ветвях.
Из веток в гнездо луч прокрался,
В листве деток греть.
Овраги глубоки, красна земля,
Леса густые и зелень темна,
В ней тайны скрыты,
О, небо, вижу знакомое,
Свободу и счастье.
Земля согрела, прах тело.
В голубом океане огонь загорает.
Глухо спит под плитою смерть,
Впадины светят и горя темны,
И страх скользит по мыслям и телу,
И тайны, и голос упасть не дают,
Из щели кричит, ты не нужен,
Поживи, жизнь хороша,
Держи её и мысли в теле.
Вижу могилы и факел красный
Ногам свободу не даёт.
И жив я скорбно под тусклым светом,
И красные стены от боли горят.
Сердце бедное, слёзы льются
Пол лицу моему, дрожат уста,
Что-то скорбит в груди и тоска,
Ночь глухая и тёмная тьма,
И синь в вышине темнеет.
Заснёт кто-то, лица не видать,
Погубит себя, слёзы льёт, отдых ползёт,
Земля содрогается от холода-стужи .
Кто-то в цвете живёт,
Желтеет листва, крылатая осень,
Смерть золотая, а зелень дороже,
Густые леса болота и смута,
Ходит покойник по лесу,
В жизни цвет, обширно кладбище,
Дрожат жители и руки вытянуты,
Молчит голодный, в могиле не едал,
Как кушать хочется мёртвому.
Вижу себя, стою голодным.
Голосом хриплым у меня просить
Еды, отдаю последнее.
Живых не ест, добрый, пространство гудит.
Темна синева, покойник ходит,
Ищет поесть, птица, кружит,
Спит на плите, к смерти не хочет,
Страданье лес, земли
И небо смирено глядит.
Смерть холодна и боль голодна.
В вышине неба ангел поёт,
Калека убогий на цветы садиться,
На камне древнем горькое поёт,
За здоровье и счастье людей
Сознанье, теряя, падает,
Вместо рек текут
Потоки горьких слёз.
Кровавый огонь, борьба,
Умирают молодые,
Земля берёт их жизни,
Не живые летят, плачут,
Даль голосит тоскливо,
Тополь зеленеет рядами.
Гроза, вечер настал
В синем небе дым огневой
Дугой загорелся, гроза-тоска,
Зори огромные в небе,
Толпы чего-то, лица.
Явственно вижу,
Переполнились сияньем,
Сгорающее страданье.
Век облился,
Жёлтым маревом мгла,
Дым веет и верою сильной,
На коленях, корона на нём,
Кровью глаза обтекли:
Лучезарные лучи.
Тучи развели смутой холодной
Вдали больной,
Руки простёр
Повисшие от мук, посинели,
Измучен, покручен, повис без дыханья,
Ладони изодраны в красной крови,
Красные знаки — о, небо, прости!
Мраки густые нависли,
В тумане уставились пусто,
Окровавленный юноша распят
И грохотом звонким стучат молотки.
Впало лицо и тело
С пятнами красными, тёмными,
Колотят долго, жёлтое всё,
В бинтах шелестит пелена,
Нет слов и веры,
Раскрыты пещеры, тусклым светом
Скорби тоскливой бой, удары,
Шар пылает в огне кровавом,
Земля сгорбилась долами,
Размыты поля и леса.
Тьма глухая, а дальше туманы
Пасти чудовищ, белый свет поглощает,
Обнажился ужас — пожары и тьма,
Рвётся тоска — холод и оползни.
Ствол покачнулся, обрёкся
Свалился в эфир облегающий.
Вампиры, как видно в гримасах,
Труп снимают с креста, съедают,
Полем влачат по дорогам,
Рёбра сломаны, руки скручены,
Тело измучено,
Венцы терновые,
Мертвецы живые,
Лазурь временная, от темени сорвана,
Вырубленная ветром.
Мрак эфир охватил.
Эхо грянуло смерти,
Божество смирились палёное,
Пронизав пространство вечно,
На земле струясь,
Подтёки с иконы развеяло ветром,
В атмосфере сияющей,
Пустыней реальный мир стоит,
Преисполнен светом высоким сверху,
А дно темно на земле,
Солнце сияет огнём.
Век стал отныне чёрным.
Не вижу — далеко!
Просторы не вижу!
Могила протёрлась
Пред бледным крестом.
Под суровым сводом
Мальчишки крестятся.
Небу молятся в неизвестности,
Сердце болит от убогих мест,
Крестили святые
Местность обвила
Сухие и строгие.
Хлеб вырастет сочен и вкусен —
Святыня — весна расцвела —
Березы звенят — манят цветы.
На железной дороге они горят,
Взглядом уводят в невозможное.
Тьма голосов твердит одичалое,
Вдаль по линии убегает паровоз
В сети тумана и выстрел!
Я вижу огромная сфера
Сияние свое опустила,
Жёлтое, мёртвое,
Впалое тело, глазами,
В тьме на паровозе висну,
Не понимая без известья.
Странный, пламень горит.
Заря пропала и чёрная мгла
Взоры возносит.
Из дыма нисходят тени холодные,
Пространство переполнено ими,
Пенье огня, глубь бесконечная,
Темень, весна простёрлась —
Страданье-покаянье
Горит в истерзанных сердцах.
Кто взывает милосердия.

Наелись неразлучные
Друзья и так заспорили,
Кто больше хапнул денюжек,
Кто зажил широко.
Орёт Иван с просонцы,
Зевая всем везде.

(Иван)
Кто где, когда работает,

И братья-сиротинушки
 
(Петя)
Дьячку святых, молящему,
Украл он больше всех,

(Миша)
Нет олигархам пламенным,
Светлейшим и брюхатым,
Нечестно крали нажили.
Банкиру толстопузому
Владыке жизнь сладка.

(Петя)
Скажу я кто работает,
Чиновнику и барину,
Иль бизнесу залётному
Прекрасно жить, в труде
Они всегда работают
Умом природным дай им бог
Здоровьица и счастьица,
А красть, горазды все,
Подростки те же пряники
Воруют с лавок маленьких,
Есть честные и добрые,
С талантом и народные 
Руководители!
За них и жизнь не жалко братья
Отдать, коль за народ.


Как хорошо, что прежнее
Спор дружный не свело,
А мужики ругались
И плакались от бед.
Во спор тогда вцепились
На кирпичах родных
Кричали там-то всякое,
А юноши послед
Кричали и смеялись,
Пока владельца не было,
Кричали, раскричались.
Пошло у них залётное.
Работать, поработаем,
В раздорах будут с спора
Тут мужики с работы славной.
И отзывается теперь,
Эх, удаль лихо слышится,
Всё матом переполнилось
От спора языков.
Кукуют пташки с тоном,
Ползут зверюшки, спориться.
За делом мужики,
Но дело всё единое
И спора никогда.
Ползли деньки рабочие,
Ревут и стонут нивы
От ветра, темень, гул.
Бежит бездомный заяц,
Глядит в окошка Миша
И «голос» дать решил,
Гармонью подыграв.
У Пети потемнело
В очах и слёзы хлынули,
У Вани замерцало
И слёзы потекли,
В плену гармони, голоса.
«Прорезался» в четырнадцать,
Поставленный, красивейший
Природный «голос» пения
У Миши-сироты.
Звуки опальные,
Тоном печальные,
Тлеют как свечи,
Звоны звучащие,
Грустно поющие,
Бархатно пенье,
Пенье мятежное,
Тон серебристый
Мягкого тембра,
Льющийся дико
Свободным ручьём,
Сладость пристрастная,
Тайна всечасная
В голосе льют,
Сочно поёт.
Огнём святым внушается
От жгучего, армянского,
Высокого звучания
Их голову туманятся,
С тоскующей гармоникой,
Рыдающей и жалобной.

(Миша)
Эх, братцы, да спою

(Иван)
Давай одну сиротскую,
«Сиротскую, коронную»
Голодную, холодную.

Лишь пальца дали клавишам
Удары плавно тихие,
Мелодия пошла
И голос армянский.

(Песня 1.
«Коронная, сиротская»,
 мелодия из песни  «В землянке»,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм Иван-сирота, Петя-сирота)   

— Над могилою тучи плывут,
Над плитою сидит сирота,
Смерть голодную тучи не ждут,
Только хмур опечаленный пруд.

Навалили на лес холода,
Не тревожит от сырости лист,
Нестрашны над землёй голода,
Пой же Миша родной гармонист,

Эх, дорога, листва, да бурьян,
На дороге лежит сирота.
Он последние дни схоронил,
Он от голода пал у моста.
(повтор)
Жизнь мучимую лес погубил,
На обочине лёг сирота.

Что дорога о жизни ревёшь,
Не гудит, спит, смирено листва,
Сытой доли никак не найдёшь
У дорог сиротина- глава.
   
Дни холодные смерть схоронит,
На мосту гробовой ляжет лист,
Пока голос могильный дрожит
Запевай сирота-гармонист!

На ульце месяц выскочил,
И утки тихо крякают,
Летит во сад воробушек,
Глядит в окно полночное.
Рыдает Петя горестно,
Потоки слёз стираются
С угрюмого лица.
Без чувств Иван валяется
С лицом залитым полностью
Горючею слезой.
Поднялись птицы с нив,
Пищат птенцы-младенчики.
Соловушка замолк
И щемит, плачет сладенько
От «голоса» природного
И ноты не найдёт.
Проснулася кукушенька,
Задумалось лентяйнице
Спросонок куковать.
А Миша гложет корочку
И плачет сам в углу,
Не вырос ныне хлеб,
Под вечер ели братия
Тарелку горькой каши,
Один кусочек хлебушка
Тонюсенький и чай.
Как хорошо, работают.
Выходит в месяц каждому
Шестьсот рублей святых.
Неголодно, не холодно,
Учится, деньги есть.
Глядит в окошко Петенька,
Висят гурьбою совушки,
Любуются град, городом,
Главою вверх вися,
Ночные птицы, тихие
Курлычут с нив больших,
Глаза горят их жёлтые,
Как света звёзды дальние,
Как воск огнём измученный
И месяц в небе светится,
Как жёлтенький костёр,
За Ваню Петя молится,
Без чувств, но дышит он.
Коровушку зарезали,
Мясцо народ ухлопали:
Воняет со двора.
Уставил месяц роженьки,
Как бык, костром горит,
На парочку глядит
И речи тихо слушает
Страдальных голосов.
Мычат они сердечные,
Коровы зов хозяин.
Птенцы пищат полночные,
Кричат галчата шумные,
Голодные, холодные
Пугая так возлюбленных.
Буханку достаёт
Из под кровати Петенька,
Глаза уж честно честные,
Она неловко дразниться,
Увидел, да не кушалось.
Не ели братья сладкого –
О нём лишь только слыхивать.
Без тела — наработают,
Без речи  — в «ШРМ»,
Идут и дремлют урок два.
Летит сова, курлыкав,
В кустарниках всё мечется,
Пугаясь хлопом крылышек
Детишек молодых,
В сенях, где спали пьяные
С работы мужики.
Тушенку в банке праздною,
На день рожденье славное
Лис утащил в кусты,
Послушал храп и реченьку,
Во сне немного пьяные,
Не вдумавшись, поймут,
А что им та тушоночка,
Проснулись утром трезвые
В воскресный, выходной.
Напились снова, помнили
Свой путь и вновь забыт,
Помыли свои спинушки,
Подумалось, поплакалось
И сонной напились
Студёной, освежающей.
И снов спать,  так Коленьки
Жена бранится вечно тут,
Ругает мужа пьяного,
Всю ночь она ругается
На койке, сна незнаючи,
Намучил Коля крохотный
Помалу, да наплакался.
Глядит в окошко Петенька.
Синицу птицу светлую
Разглядывает он,
На трубах дымом греется
Но точит когти острые,
Ко окну.

(Петя)
                Ты не узнала бы,
Огонь тебя измучает
И мёртвой ты покатишься
Когтям на завтрак бедствующим
Котятам и котам


(Миша)
Да Петя, друг брат родненький
По духу, вере праведной,
Эх, не окрепли крылышки,
Она вот упадёт,
Погибнет птаха малая,
А сколько бы могла
Лесов, да облететь,
Просторов столь изведать –
Летишь туда, где вздумаешь.

А Петя спит уже.
Стоят пустые здания
И кабаки кругом.
Дороженька обставлена
Кустарниками тёмными,
Печально твердь раскинута
Асфальтом и землёй.
А ночь такая тихая
В лесах сосновых тут,
Стоят и магазинчики
С решётками железными,
Скрывая тусклый свет,
На скатерти белёшенькой
С цветами, вазой пряностей.
Канавы в процветании
С почётом принимаются
За пьяниц, спящих сладенько.
В канаве густо вырытой
Для мусора вонючего
Старик без шмоток пьяненький,
Обчистили его.
Не сниться сироте
В субботу Брату Петеньке
От шума в парке танцев.
К трём ночи взболомутится,
Повсюду стоны громкие.
Из старшей группы Машенька,
Духами надурманилась,
Надела кратко юбочку
По мужикам пошла
И в бархатной вся блузочке.
Течёт вино кровавое
По молодым губам.
Поют гитары пьяные,
Как в море брег тоскующий,
Омытый чернотой.
Проснулись, встали братики,
В окно все три глядят,
Раскрывши рот, пугаются.
На иномарке красненькой
С братвой подъехал брат.
Толпа подходит молодцев,
Дебош, ножи кровавые.

(пьяный молодчик)
— Блоха иди сюда,
Я крут сильней тебя,
Гляди, как музычка поёт,
Иди, не трусь сюда!

(Крутой)
Сказал крутой. — Кулачиться,
А хочь тебе по роже дам,
Лихая деревенщина,
Покажет крутизна!

(Пьяный молодчик)
— Худым в тюрьме я сделался,
А ты пузатый свин,
Сейчас.

              Так дверью хлоп и все
На молодцев помчались.
И рёв, и стон, шатается,
Кто убежал, кто лёг,
Подрались, да намыкались
Волшебной ночью светлою.
Толпа на рынок шла,
Храпят бойцы усталые
В горящих фонарях
На лавках торгашей,
Другие, так счастливые,
Покрутимся, повертимся,
Оттянемся, нажилимся!
Друг друга против парами
По силовой борьбе
Ручной, уселись молодцы
Играют, пьяно пьяные
Играют, не жалеючи
Своих костей не жилистых,
Трещат у них суставчики,
Локтями упираются
И лица охмелевшие,
Ворочают, краснеючи
Со сладкого вина.
Смеются девы милые
И песни в слух поют.
Толпа идёт весёлая
На рынок местный, сборище,
Весёлые, не грустные.
Не спят дома, а слушают.

(дева, поет)
— В саду дождём омытым,
Песнь воробей поёт,
С огнём и камнем скрытым
Любовь в сердца зовёт.
Приди любовь девичья
К стальным сердцам солдат
И девица певичья
Их тон тебе, как брат.

(Миша)
Немного братцы хлебушка
И лимонада мне.
Я спеть хочу.
Окно закройте. Света нет
Он на ночь отключается.

Гармонь он взял старинную,
Ремень накинул на плечо,
Уже играет родная
Сестра сиротских лет
Гармошка-сиротинушка

(Иван)
— Грянь тенор голосистый,
Запой родной! Что сил!
Спой Миша-брат!
Браво!

(Петя)
Сыграй Миша-брат!
Браво!

Стирая слёзы с  лица,
Глядит Иван внимательно               

(Песня 2
«Тоска по родине и семье», неизвестная, старая,   мелодия,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)
   
— Где семья моя родна,
Где цветущая земля?
В детстве жить в семье мечтал,
Где тепло и сыт, и ал.
Шёл с братьями по путям,
По равнинам и степям.

Горевать мне суждено,
Братьям жить в стране темно.
Есть и радость, и руно,
Только русским не надо.
Посмотрю братьям в глаза,
А из них ручьём слеза.

Помню годы и места,
Где стоял я у моста.
Лес подпольный в ночь грузил,
А другой станки чинил.
Бил злодей меня в бока,
Доля детства не легка.

Голодал, на снеге спал,
Вот на славу захворал.
По траве-росе бежал,
Рад был жизни, не скучал,
Пел когда товарищ мой,
За струною, за струной.

Много горя испытал,
Но так счастья не достал.
Где сторонушка моя,
Хлеб, широкая земля.
Посмотрю братьям в глаза,
А из них ручьём слеза.

Без чувств Иван валятся,
Рыдает Петя горестно,
Глаза аж все горят,
Закончил Миша-брат
С лицом залитым слёзами.
На ульце месяц прыгает!
Остановилась парочки,
В обнимку оглянулись,
Печальные им звёздочки
Светили вслед, всё шли.
Ночная жизнь нелёгкая,
Тропинка многолюдная.
На, не без пульса пьяные,
Побитые валяются.
И тополя испуганы,
Рядами раскачались.
В трущобах все ругаются,
Ругают жёны пьянствующих,
Немытых мужиков.
Получку так свою
Соседушка за март
Проводит за бутылочкой.
Владельцы кабаков
Как хорошо разжились,
Немного так живет.
Гуляют век ленивые,
До ниточки спускаются,
Долгами заливаются.
Сынка ругает пьяного,
Отец, не меньше пьян,
Орёт, бранится мать.
Не спят и дети малые,
Испугано ревут,
Ночами спать не сладенько
В трущобах хладным им.
Троим везёт детдомовцам,
В детдоме трезвом  выросли,
Хоть плохеньком.
Непьющими, хорошими,
Честными, благородными,
Учащимися, дальними,
Рабочими людьми.
Трущоб, одеты кое-как
И сыты кое-как, и ладно.
На северной сторонушке,
В районом, пьющем городе. 
Семья и предки пьющие,
Разуты дети малые
На южной стороне,
Большое, горе горькое,
Там семьи не работают,
Отцы без рук спиваются,
А матери бегут.
Не ходят в школу деточки
И трезвых не видать.
Лишь ночью воры шляются,
Владельцы кабаков,
Крутые ездят, воры лишь
В надежде хапнуть сумочки.
Не давно Ваня радовал
И улыбался так,
Играл и пел весёлое
Друг Миша-сирота.
Зарыли вытрезвитель
За домом их, теперь
Коль с новым годом справится,
Теперь места свободные
В канаве, на дороженьке,
Кто к дому не дошёл
И спать спокойно в ночь.


3. (1999, 11 апреля, воскресенье, утро)
С покоя поднимается
Над сонною рекой
И блеском разливается
По воздуху хладному
Небес огонь дневной.
Горит на лицах юношей,
Окно Иван открыл.
В цвету берёзы стройные,
Дыханье затаив.
О чём-то размечтались.
На тканях лип заря
Пожаром разлилась,
По небу многоцветному,
Лиловому и жёлтому,
День новых чар взошёл.
У Миши сходу молвится.

(Миша)
Вот день, поесть бы братия,
Немного хлеба с корочкой,
Немного кваса сладкого.

Добавил Петя
(Петя)    
                пряников,
Глоток воды хладной.

Иван сказал

(Иван)
                конфет,
Чайку б горячего.

Мечтали юноши,
Грустили родимые.
Их солнце грело ясное,
Их стены глухо слушали
И птицы во дворе,
Что в ночь во всю чирикали
И прыгали прыг-скок.
Запел тут Миша сладенько
И ладонь к нему
Спустился птенчик маленький,
Пленился голосом
И клюнул крохи мелкие.

(Миша)
А дали нам бы пряников,
На брата «марс» и «сникерс»
И «колы» по бутылочке
Поели б досыта
Огурчик мареновый
И чипсов по мешку.

(Петя)
Куда ты Миша гонишься.
Как хорошо устроили
Нас на шестьсот рублей,
Плюс, кров, питание, прочее.
Куда ещё возьмут?
Начальство наше доброе,
Работу нам нашло
И ШРМ вечернюю.

(Миша)
Ты Петя прав.

(Петя)
Давай одну сиротскую,
Прекрасен голос твой
Природный и густой!

(Миша)
Включи, эх, Ваня радио,
Чтоб голос не услышали
Никто, погромче, эх, спою!

(Иван)
Не надо пой без радио,
А что так включим радио. 


Гармонь печально грянула
Отлаженной мелодией,
Что Ваня небу молится
И в небеса глядит,
Ревёт, а Петя слушает,
Гармонь, во всю дрожит
С вокализа до нот.

(Песня 3
«Рабочие дите»,
 музыка-мелодия Миши- сироты,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   

— Солнце палёное утром заходит,
Дети идут на завод,
Первый станочек шумиху заводит,
В очи вливается пот.

Пыль машинная, астма хранимая,
Грохот, в цепах горячо,
В косточке, спинушке боль нестерпимая,
Стонет с нагрузки плечо.

Слёзы полилися, кто затянет
Песню и все запоют,
Завтра сегодня знать кто-то не встанет,
С цеха домой не придёт.

Горькая доля рабочим сиротам,
Горькие слёзы им лить.
Ходят в субботу к дорогам их роты
Милость святую просить.

Глубоким сном захвачены,
Лежали Ваня с Петенькой,
Без чувств, с лицом заплаканным.
Их Миша ободрил.
Когда-то на поляночке
Росла бела берёзонька
Меж сосен круговых,
Закопана, прикована.

(Миша)
Пойдёмте братья к завтраку
На скатерть бело-белую.
И в шутку, всю облитую,
Железную, несытую,
Накормят, чай дадут.

Тихонько братья молвили,
По дружбе братья так.
Как хочется поесть.
Сказал Иван пошли.
Из старшей группы пьяные
Молодчики пришли.
К ним четверо вломились,
В бой Петя первым бросился,
Разбив старшому щёку
Он лёг с удара на пол
Иван в мгновение за ним
Спасать от тумаков,
И Миша, всё уладилось
Сглупил тут Петя братец,
С разбитым носом лёг,
Не стали лезть, сказали лишь
 
(Семен)
Почтите старших малые,
За данью мы явились,
По стольнику гони,
Иль всем быть твари битыми!
Мудрее будьте малые,
Уважь братков, давай сюда
По стольнику за месяц!

(Иван)
По стольнику отдали
Валите пацаны,
Берите свои стольники,
Оставьте нас!!!

(Артем)
Ну малый ты,
Лишь пояс красный спас тебя
И шкуру двух козлам
Ну, каратист, ну, ЧМО!
А то бы всем прислужил,
Как недоноски младшие!


Иван горел весь яростью,
Себя держал в руках,
И Петю сдерживал,
Что был готов убить
Подонков не работающих,
Ублюдков безнаказанных.

(Иван)
Идите гады, поскорей,
Себя не пожалею, но
И вам все кости поломаю.

Тут Петя к двери бросился,
На одного набросился,
Но ростом малым был
В четырнадцать годов,
В плечах уже развёрнутых,
Заехав старшему по харе
Иван и Миша тоже в драку,
Нет слов, но тяжело
Не сладко старшим было,
Сбежали видно с трусости
На славу дрались братия,
Спина к спине едино,
Друг друга отбивая.   
Все в синяках, теперь
К ним больше не полезет,
Сбежала сволочь пьяная
От трусости, наверное,
Со стоном боли горестной.      
 
(Иван)
Ну, как ты Петя, Миша, братья!

(Миша)
Болит немного сердце,
Но не поломано ничто.

(Петя)
И я в порядке, больше
К нам не полезут

(Иван)
Это точно.

С поломанными пальцами            
Так каждый месяц грабили,
Со всех взимали дань.
Не били эту троицу,
Иван был каратист,
Как был при красном поясе
И с белым Петя был,
Но руку сильно поломал
И всё, давно окончил
Он в секцию ходить,
А Миша не ходил,
Со слабым сердцем был,
Нельзя!

(Иван)
Ну, слава, пронесло.

(Миша)
Забудем драку грязную

(Иван)
Забудем к чёрту.
(Петя) 
               
   К чёрту,
Забудем всё, скотов дрянных.

Со лбов утёрли пот.
Перекрестился Петенька,
На птицу посмотрел,
Пустил и хлебца птенчикам,
На землю налетающим.
Позавтракали милые
К дуплу летят по малому,
А в коридоре слышится.

(Слава)
Нет, к этим больше не поёдём,
Как психи, к чёрту их,
Пойдёмте парни к следующим,
Съестного, что будь, вынесем,
У этих деньги трудятся,
У тех стрельнём бутылку.

(Семен)
Вина у них потребуем
По нашему желанию,
Исполнится заветное.

(Артем)
А тем устроим тёмную,
Рабами будут верными!

Беде бывать, побили там,
Разбили малым личика,
Отделали по страшному,
О, боже — беспредел.
Орёт из младших братия,

(Паша)
— Расстрел вам твари,
Как богатеям, на расстрел!!!

(Семен)
— Как больно крошка.

                Слышится,
Подонок говорит
И снова бьёт, и крики слышны
А воспитателю всё по боку,
Ругает только их,
До дури наорётся
И отпускает их
Карман лишь набивает.
Летают птахи малые
И Мише хоться петь.
Так встали подтянулись
К двери покушать крохотно
Прямёхонько, молчат.
Идут в слезах заплаканных,
Как в полюшке заплакали
Отмеренным аршином,
Посчитанные ивы
Пред срубом роковым
На старенькой поляночке.      
Все в синяках и в ссадинах,
Опять орать по страшному,
По-чёрному тут тётя Катя,
Старшие лишь молчат
С овечьем видом, трусится.
В ушах Иван копается,
Достал он пачку курева,
Курить они в тиши
И скатерть вспоминается.
Кричит всем

(Тетя Катя)
Кушать подано.

Стол глядь накрыт царапанный
Открыты, дети взялись
За ложки и едят.
Не вина им поставили.
Не горстку хлеба свежего
Не клали супа, борща,
Огурчиков солёненьких,
Ни квасу холодящего,
Всё спряталось хорошее.
Язык не проглотить.
Увидел только Петенька.
Две ложки гречки кашеньки,
Кусочек тонкий хлебушка
И чай-стакан без сахара
И с голоду тут троица
Сожрала всё, тарелочки
До суха вылизала.
А кто-то распоясался
И не уселся есть,
А Миша весь от радости
Поел и кланяется низко,
Красивым тембром голоса
Спасибо говорит.
А парни группы старшие
Друг другу руки жмут,
К девкам пить идут.
Ну и дела, да, горькие,
Без совести катаются
На койках так и сяк,
А дальше выяснятся,
Что с брюхом две из трёх.
К ним папа не воротится,
Не свидится с любимою,
Оставить и уйдёт.
Другое дело свидится,
Другой идти решить
Свои проблемы горькие.
Другая рюмку водочки
Ему нальёт, счастливому,
До утра, как убитому.
В обнимку спать с красавцем,
Заснёт и видит сон,
Что так у них всё сложиться,
А коль беда — решение
Поведает — уйдёт.
— Как мерзко, отвратительно
И подло, низко так!!!


4. (1999, 11 апреля, воскресение, улица)
Уже идут товарищи
В саду зелёном, садике
В аллеях стройных, солнышко
Льёт огневые лучики
На листики зелёные.
Под небом ель стоит,
Как мёртвая, тревожная
В молчанье гробовом,
Качает стройно, бархатно
Стоит, аллей дороженька
Рядами и тоскливыми,
Горит, искриться солнышко,
Слепит свободой всё
По плитам серым, пасмурным.
Три друга неразлучные
Идут, да на базар.
Идут дорогой длинною,
Аллеи вдаль идут
С тревожны взглядом, веяньем
И Мише снова петь,
И в сторону ушли.
Лавина песочная с обрыва сошли,
Песок побледнел от реки ледяной,
Тоска на песке прилетела из тьмы,
Реки чернели от нефти густой.
Что-то в одной затаилось навек,
То чернь запоздалая, боже, храни,
То адская тьма подвенечных чертей,
То космоса цвет в ней покажется,
Пропасть в реке вечная тьмы,
Чуть брови нахмурив, глядел в небеса,
Руки  к гармони, запел о лесах.
Гнилые лачуги, как лес заплутавший,
Стоят и пестреют с дождей химикатов.
Опасность в испуге небес замирает.
От голода туч и не ели
Белизны и лучей сладко тёплых, поднебесных,
Поели волокна пурпурных оттенков,
Сиреневы души, оранжевы пятна
Небес, распустивших в сферу большую.
Вспомниться Мише, заплачет только,
Где в далёкой Армении пусто
Крапива, дороги, просторы
Ревели от мольбы в девяностых годах.
В дожде чуть прозрачном стекали заметно
Грехи наболевшей разрухи и тьмы,
Эх, доля тяжёлая судьбы несчастливой.
Какие дожди тут лились с поднебесья.
Страданьем чистым Иван вспоминает,
Дожди ядовитые, красные, жёлтые,
Облученные помнит недавно.
Облысел из детдома один проходимец,
Свалки в полях-заповедниках славных,
Могильник густой был в овраге широком,
Мутанты-цветы разноцветные, пёстрые
Весною холодною ели росли
В ручьях разноцветных и режущих ночь,
На кладбище местном решётки густые
На поле стоят и тоскуют о падшем,
И ветер гудит у могилы-бугра
О солнце горячем, о радости юной,
О благе и жизни, о розах садовых,
О юности, счастье, страсти горячей,
О многом, о всяком, что ветер волнует.
Раскинуло утро в лесах запоздалых.
Холодные ели и кладбище мокро,
Три друга идут по обочине мокрой.
Тут предложил один из них

(Миша)
На кладбище родимые,
Пойдёте на припев,
Мне голодно, попросимте
У входа-милосердия.

За Мишей двое шли,
Лица свои обвязали, что их не узнали.
Автобус не прибыл, тихонько идут.
Вдоль линии кладбища
У ворот вот дело, упал на колени
Иван, на глаза натянувши повязку,
К небу руки, крестясь, простирает умело,
Руку в «Ветровку» Петя, второй рукав
Свободно болтает, заплакал с гармонью,
Недвижен устами, как мёртвый стоит.
В середине высокий брат-Миша стоит.
Огнём по лицу полились ручьи,
То хмуростью дикой, то слёзы текут.
Обритые на лысо, в рваных, дешёвых
Кроссовках, в зашитом, в заплатах трико,
В старых «Ветровках», в кепках, чумазы,
Немыты, не стираны, портфели огромные
Висят на плечах, на протёртых ремнях.
По 14 Пете и Ване годов,
А Мише 16 исполнилось.
(Миша)
                Ну, товарищи сотни две будет
За час?

(Петя)
Будет.

(Иван) 
Будет.               

Лица скрыли, налево Петя,
Иван на коленях, а Миша вслепую
Дал по гармони, по клавишам старым.
Подъехали люди, идут, по гармони
Рука и вторая, мелодия только,
Неожиданно петь хмурым огнём,
Слезами, тоскою, Иван весь в крестах,
Только видят сквозь повязки берёзы.               
А Петя как мёртвый не дрогнет, не сдаст,
Под голос красивый и мелочь,
На ладонь Ивана,
Богатые больше дают.
Лишь голос ударил волной по ушам,
Лишь смотрят и дальше проходят,
А Миша-армянин, брат по духу 
Уже напевает тенором сочным
Вокзальную песню.

(Песня 4
«Вокзальная»,
 музыка-мелодия Миши- сироты,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


— Подайте люди  милые
Слепому сироте,
Подайте голодающим
Калеке и певцу.

Лишенья с детства испытал,
Слезами клянчил по вокзалам,
Я малолетства воровал
И лазил по тугим карманам.

Кричу с повязкой на глаза,
Подайте люди голодранцу,
А щёку жжёт огнём слеза.
Зачем родила оборванца.

Бежал, укрыться бы, да вот
Поймали, сдали люд за шмотки,
Украл, попался, сел на год,
А там несладко за решёткой!

(Иван)
Уже две сотни,
Пойдём, я скоро раскраснеюсь.

(Миша)
Ещё одну дорожную, терпи.

И вновь по клавишам ведет,
Толпа вокруг сбирается
И тройка отошла
Чуть к лесу и кустам.
И снова песнь звучит.
Иван что силы крестится,
Стоит как мёртвый Петенька,
А Миша петь во всю.

(Песня 5
«Дорожная»
 мелодия песни «Эх, дороги »,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота,, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


— Дайте люди,
Три рубля на хлеб,
Сиротам голодным,
Беспризорникам.
Эх, ты доля
Русской сироты,
Ночь в широком поле,
День у нищеты.
Эх, ограда
Каменных могил,
Приюти отрада
На листву-плиту.
Скорбь и холод,
Ветер не греми,
Десять дней не ели
У дорог хладных.
Мы немало
От цехов прошли,
Ваня слеп голодный,
Петя без руки.
Эх, разруха
Горе, беда
Выпали на жизни
Братьям навсегда.
Счастья люди
Детям вашим, вам,
Милость подайте
Христа ради нам.
               
(Песня 6
«Закопай»,
 музыка-мелодия Миши- сироты,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота )   

— Эх, зима, зима,
А кругом снега,
Сирота замёрз,
Жизнь недорога.

Смертный миг настал,
Он упал в сугроб,
И крестом полёг,
Как убогий гроб.

Брату завещал.
Береги себя.
Ты в земле хладной
Закопай меня.

Так убежали братия,
Как пять сотен собрали,
Подальше от восторженной
Толпы, плёненной «голосом»
Бежать, что силы на ура.      
Народ богатый, бедненький
Весною этой маялся.
Холодною, голодною
Земля ещё тверда.
Лежат и смотрят фермеры
В квартирах телевизоры,
А солнце тесно греет их,
Ржавеющую технику
С дождей и ливнем пасмурным.
Коровушки доёные,
Как осенью хозяйства все,
С болезней передохли,
Гниют в полях пустых.
Стоит завод поэтому,
Один лишь цех гремит.
Снег тает очень медленно,
А зелень только малая.
Земля раздета голая,
Без бархата зеленого.
И белизною чернь
В массивах чередуется.
Да, люди нынче бедные
И лавочки пусты.
Скотинушка ретивая:
Одни лишь кости серые
И ткани разложившие
Поели волки местные
И прочие голодные.
Большая редкость местная
В лугах с травой не выросшей.
Телят по пять на травушку
Какой-то пьющий гонит,
Нет лакомств, тощенькие.
Нет свежести и сочности,
Не удалась погода.
Прохладным день тут выдался.
Идут сироты юные
По улицам пустым,
Ведут речь, наслаждаясь.

(Петя)
Отлично Миша поедим
Пять сотен!

(Миша)
Славно Петя поедим.
Колбаски купим хлебушка,

(Иван)
Подальше поедим.
      
                Платком
Стирая след от слёз.

(Петя)
А глянь, на улицах нет,
Куда все подевались,
В воскресный день?

(Миша)
На рынке

Гуляют дети малые,
Замки, в печах не топится
И дымы не видать
Собаки только зверские
От голода разлаялись,
От топота шагов.
Хозяйством занимаются
Бабули очень старые
Иль смотрят сериал.
Идут в день задней улицей.
В прудах зелёно-пёстреньких
Сидят и дохнут уточки,
И реют там же ласточки.
Хоть холод, но комарики
И мухи появились.
Сосут из кожи тощие
Не сладенькую кровь,
В прудах гуляют вольно
По брегам не осыпанным
На зависть нищим, бедствующим
Лачужкам, кротким избушкам,
Скрипящих как на плотике,
Стоит и так красуется
Гараж с красивой выделкой —
Особняку прекрасному,
Особняку богатому
И дорогостоящему,
Телегам век подщипанным,
Стоящих без колёс.
На зависть поп катается
На Мерседесе прохиндей.
А церковь белокаменная
Плывёт в болоте с утками,
Спит вечным, горьким сном.
Скрипят лошадки тощие,
Глядят крестьяне бедные,
Головушки курчавые,
А лица их не смуглые,
Ведут больного, дохлого
С глазами, словно солнышко,
Коня с верёвкой саженной,
То редкость ныне тут.
На речке бабы бледные,
Стирают, тихо плавая,
Плывут утята малые.
Коты давно голодные
Поели многих их.
Глядит детдом, страша,
Калитка открывается.
Из бронзы особняка..
Выходит дама толстая
И с белой кожей нежною,
Не в возрасте, молоденька,
В шикарной шубе норковой,
С ручьями драгоценными
Идёт к машине импортной
На рынок ехать праздничный,
На ярмарку торговую,
Куда народ сбирается.
Счастливо глав, служитель стар
Живёт ну, в правду мужики
Тогда от пьянства плакались.
Построились детдомовцы
И низко поклонились,
Подумали не в слух.
Вот счастье наше русское,
Вот нам бы так пожить!

(Петя)
Подайте голодающим
На хлеб Христа ради
Сирота бездомным.
Вам счастья вашим деточкам
И век не горевать.

Ну, сказка прямо день теперь,
Шесть сотен есть уже, эх, да.
Сказал Иван, , овраг спускает,
А грязи тьма везде,
Никто не убирается,
Помои  и бомжи
По возрасту различные
Им рады. Богачи
Добра, еды жиреючи,
Как много тут выносится.
Ревёт Иван и молится,
Глядит на церковь старую,
Святую, православную
В грязи и в лилиях.
Для бедных тут училище
По вечерам, тут исповедь
Иван вёл пять минут.
А окна как тюремные,
Решётками увешаны,
Больница очень старая,
Кирпич на кирпиче
И еле-еле держится,
И кровь на кровь сливается,
Не далеко базар.
Тут кто-то оперирует,
Анестезия, диаграмма
В халатах люди, добрым всем
Спасибо, низкий им поклон.
Давно уж Петьке бедному
Сломали руки старшие
Бесплатный гипс надели.
Гостиница вот нищая,
Уборная на улице
И ржавый чайник тут.
Не стираная комната
Для редкостей-гостей
И вонь двора противная
Приходит на базар.
Народу много так,
Не видимо земли.
Народ торгует, тешиться,
А каждый малый крестится.
Торговцы в шапках празднуют
Сторонушку, да тёплую;
Под солнцем место тёплое
И денюжки деваются
Крестьянские, мужицкие,
Градские так и прочие,
До чёрту вин и водочки,
Стоят как сотни лавочек
С бельём, а рядом с фруктами.
Торгуют люди разные
И с должностей, рабочие,
Тут постоялый двор открыт
Услуг зазорных жриц.
Палатки долго тянутся,
Глядишь, братки-молодчики,
По лавкам ходят, смотрятся
Сбирают дань за день.
Рублей на тысячи потянет,
Валяются кабачники
Последние, а жёнушки
Спускают, только ноженьки
Не успевают так
Из дому подносить,
Не управляются,
Берут перчатки кожаные
И шляпки европейские
С испанскими цветочками,
А сделаны в цеху
Рабочими подпольными.
Берут платки и овощи,
И кошельки пусты.
Лишь угодить бы душеньке,
Истратят весь загашничек,
Берут по десять шапочек.
У кабаков поют               
Горласто рожи пьяные,
Поют в обнимку празднично,
Хмельно им, полосатые
Берут рубахи модные
И краткие, и пестрые,
И джинсы, каблуки.
Ремни на девах чёрные
И юбки в блузкой кожаной,
И с косами распущены.
Краса убогих мест!
И хочется взглянуть,
И помечтать о светленьком
О счастье столь далёком.
Жилетки тоже кожаны
И крутки, шубы соболя:
Богатые затейницы
Берут и норки редкие.
Цветут две розы, маются,
Подолом машут жрицы две
У постоялого двора.
Тут даже самые нищие
Идут нарядно бабенки.
От бархата им дуется.
Девицам школу бросившим,
Их платьица короткие
И в зеркале красуются,
В роскошных шубах модницы.
Не то, что нища троица,
По жизненно всё носится.
У Миши год второй
Трико, «Ветровка», Петенька
С Иваном так не выросли,
У них лишь кепки новые.
А Миша всё по-прежнему
На лысой голове
Фуражка семь как лет,
Нестирана, всё вертится.
Леса не одеваются,
Водой кругом разлились
Их долы и поля.
Купите кожу синею,
Купите ситцы красные.
Идёт торговля бойкая,
Ну, что не продают.
На верхних рядах
Толкают люди пришлые,
Под гору валят с сумками.
Стоит и ряд технический,
Вот токари и ремесло,
И кузнецы, и плуги, прочее.
Запчасти к авто — «левые».
Станки стоят тяжёлые.
В воскресенье ровно год как,
В субботу, руководство
Дома детского открыло
Как торговые палатки,
Кто постарше из подростков,
Те стоят в мороз, жару,
Мала часть в детдом дохода,
Остальное по карманам
Директрисы и других,
Идут по тропке бородатые
Шагами вольными,
В ботинках модных топают
Торговцы-мужики,
Тужатся, толкнут
Станок, в машину тащится.
Расправят спины толстые
И валят этот воз.
Ревёт, какай-то бабенка
До дури в шёлке пьяная.
Идёт, поёт, качается.
«Подвеска» поломалась
Машины «Волги» делает
Мужик, гнетя, ругается,
Бранится, так намучится.
Что дура поломалась,
Купил, и года службы нет, так
Ногою, затоптал.
Идёт по лавкам троица.
Платочки деревенские
И шапки молодецкие,
И обувь нынче новая,
Карманные изделия,
Фарфор и украшения,
Но это не к чему,
Иван чуть не упал,
Раскрыл свой рот и вытаращил
Глаза и вспомнил бедную,
Пролив немного слёз,
Воспитанницу детских лет;
Церквушку стен разрушенных,
Молитвенник родной.
Берёт поповна толстая
За тридцать тысяч парочку
Сапог, кошель не рвётся чуть
От денег при имеющих.
А вот какай-то девонька
Сапожки вертит летние,
Про цены дядю в спрос,
Глядит торговое.

(Торговец)
Товар хороший, жизнь,
Носи, не разорвёшь,
Бери ты туфли чёрные,
Ни то иди любезная.

Пошла в другую лавочку
Товар смотреть себе.
Другой торговец крохотный
Ей держит речь свою.

(Торговец)
Купите туфли мягкие.

Купила и ушла.
Сынок какой-то прыгает,
На шею мамке вешает
И просит-теребит.
Торговец даме. Видите
Дитё купите «сникерса»,
Хороший он у вас,
Гостинчик вкусный, сладенький.
Сынок по виду ластится
Об мамку словно кошечка
И трётся, и мяукает.
Подарочка как хочется.
Глядит с вниманьем троица,
Как многие прохожие
На богача-владельца
Заводов, мастерских,
Из «БМВ» вот вылезет
Сам пьян, младым и стареньким
Подарки раздаёт.
Глядят глаза бесстыжие
Под два, по три берут,
Без денег ненасытные.
Жалеет, убивается
Убогих горем он,
Бомжам поставил водочки
И мужикам, кто был.
Народ к нему сбирается
И кланяется, слушая
С работы, хлеб смочив,
Едят от жара пьяницы,
Червонцы кошеля
Вытянет импортный
И бедным раздаёт.
Сам при своём останется,
Был роду купчик знатного,
На фабриках своих.
Брал лучших он работников
Три шкуры-смены драл
С зарплатишкою малою
Всех свято одарял.
Другой работы не было
С зарплатою «высокою»
Тут в местном граде, пьянствующем.
Вот вышел младой празднично
В высоких сапогах,
В костюме дорогом
И шубе на меху,
И в шапке чисто норковой
С двумя на «ночь» красотками,
Был холостяк и пел,
Что вместе поподалися
С кабачниками пьяными,
Был в постоялом дворике.
Народу барин нравится
За простоту и праздничность,
Ну, слово идеал!
Хвалили, не на радуясь!
Бабули высоченного,
Красавца темно-русого
С красотками двумя,
С «обложки» диво девицы
И глаз не отвести!
В семейном плане был
Племянником Емелюшки,
Двоюродным сынкам
Был братом как
И местным воротилою
Под крылышком у дядюшки,
Любимчиком у братиков,
Душой, самой весёлостью.
Вот дедушке пьянущему
Ботиночки купил.
Прохожие и прочие
Нахваливали барина
За щедрость и любовь.
Эх, словно идеал.
Всех одарил деньгой,
Вот сделал вид ученый,
Идёт в палатку с книгами
И всем интересуется.
Тут местный юноша
Больной и неумеючи
Читать один, богатеньких
Сынок «больших начальников»
И в школу не ходил,
Зато книг накупил,
Потолще, да с картинками:
По совести запас,
Ему читает нянечка,
С синдромом мозга «глупости».
Он болен с детских лет
И в школу не ходил.
Его лечили, как могли,
Как дорого!!! Всё без толку.
Идёт пузатый дяденька
С копилкой золотой,
Торговец славно хвастает,
Себе ж под нос.
Во дрянь лежит на лавочке,
Куда бы сбыть её,
Изделье ювелирное,
Продать бы поскорей,
Продам гляди незрячему
Иль дураку богатому
За три цены её,
Вручу кому угодненько,
А денег сгребу,
Чем больше в небе звёзд.
А вот торговый Валюшка,
Умён, но любит пьянствовать.
Косметику берёт
В селе «Подполье» дёшево,
А, боже, продаёт;
Как цены европейские;
Сплошное надувательство.
Потом на ящик водочный,
До дури напивается.
Помада тут одна
На губки наложилася,
Потрескались они.
По малому, по тёмному
Воруется, как можется.
Гуляют тут заводчики
И воротилы местные.
Портреты их рисуются,
Давно ничто не строится,
Лишь особняк большой,
Где троица батрачит
С бригадой за гроши,
Больницу, будет местною
С отделкой в «Знатной» улице
Для богачей и денежных.
Висят у них портретики
Дельцов, хапуг и воротил,
А не врачей и деятелей,
Колотят состояния
На людях бедных ложатся,
На мастерах рабочих
И на умах больших,
Частенько голодающих
И трое из детдомовцев
Заводчику покланялись
За сто пятьдесят рублей.
А люди так хорошие,
Их имена великие,
О, люди православные
Нуждающимся дают,
А книг до дури водится,
Газет, журналов красочных,
Тут на любые вкусности,
Плати, лишь деньги были бы.
От классики до мата люд
Несут с базара книжечки,
Зарплаты нынче целые
Убухают за день.
Тут рэкетиры славятся
Портретами в милиции,
Поборщиками славными
Народа и «добра».
Висят годами в розыске,
А кто не первый год
В колонии-убожестве
Сидит, свободы ждёт.
В кинотеатр маленький
Народ вдруг собирается,
В зал посмотреть врывается.
Чу! Музыка залётная,
Кто, на ногах танцуется
И в дверь одну толкаются.
Прослышалась комедия.
Идут ту люди добрые
На фильму поглазеть.
Комедия с шарманкою
Без фонограммы с музыкой
И барабанщики.
Оно для всех бесплатное,
Оно лишь чёрно-белое,
Не мудрое, не глупое
И не веселое, как сказано,
Уходят люди, «дрянь».
Хорошее за денюжки
В глаза и в бровь кричат.
Смотреть на тот шалаш
Остались только пьяные,
Кто на ноги не встал,
Руками перекинутся,
Попьют винца дешёвого
И снова спать, кто петь,
А кто арахис жрать.
Поют на ульце пьяные.
Хохочут девки пьяные,
Идут с парнями добрыми.
Поют частушки мелкие,
Полны нечистой выдумки.
На западе таких,
Веселых и смешных
Наверно не сыскать.
На улицы сбираются
К концерту-выступлению,
К шальным ,как к танцам праздничным
С гитарами и песнями.
Целуется-танцуется
И девкам, и парням,
Играющим и вольным
Подносят водки сладенькой,
Попотчуют родимых.
Не давно из тюрьмы
Бригада вышла слышится
От девиц, «голодны,
Потешили вы стенушку,
Довольно вам досталось,
Потешьте девок сладеньких
Приветной лаской-ласкою,
Пойдёмте танцевать».
Послышалось на сборище
Еда, подливы сладкие.
Наелась сыто троица,
Живее путь к обеду
Бурлит щедрей, румянее
Веселее разливное
Тёчёт на зло беде.
А в небе гром волной
Идёт в лазури тихонькой,
А молния его
Над далью блещет златою.
Лазурь эфирная,
Златая и багряная
Сменяется на серую
Колосья — дни туманные
В порывах гибнут, вянутся.
Гремит подобно молоту
И молнией рубиновой
Гроза на небе тёмная.
Шальные ветры маются
Колышут матерь-землюшку.
Народ давно сбирается
У церкви-сироты
На службу божью, праведную,
Другой, иной кто шляется,
Дерётся и валяется
В канавах и на лавочках.
Кто не дошёл, упал,
Кто петь, поёт, целуется
Со встречною красавицей.
Воспитанница старая,
Святыня, во обвалится
От звуков колокол.
Не ловко как дьякону
Перед толпой смущается,
Ну, всё равно идёт
Служить из Мерседеса славного.
На площади танцуется,
Что иглы на ногах.
Роса на травку редкая
Легла, на полюшко.
Ревёт трава багровая
Под тучей-красотой.
Стоят у церквушки святой,
Воспитаннице праведной.
В молитвах, дырках, синяках
Ряды убого-жалкие
Мальчишек без тепла.
Подходят люди, веруя
В церковь скоро сходятся.
Мальчишек лица бедствующих
В тревоге и молчание
Грозой освещено,
На листах примерно так.

(Попрошайки)
Слово люди не найти,
Счастья мы желаем вам,
Чтоб уверено идти
Вам по жизни и делам.
В дни застолья веселит
Дочерей, сынов своих:
И добро родным творить
Меньше горя на двоих.
Вам на праздник светлых дней
Вам желаем от души.
Пойте песни веселей
И душа огнём пляши.
Радость людям и здоровья,
Береги детей своих,
Дайте люд Христа ради
Два рубля на хлеб святой!

Здесь нищие голодные
По праздникам стоят
И ветры придорожные
Подсолнухи несут,
Чтоб с голоду не померло
Грядущее земли.
А спят они кто где,
В подъездах и полях.
Стоит толпа у церквушки
В шеренги две и три.
Здесь бедные, богатые
И дьякона друзья,
Точнее прихлебатели.
Вот хор поёт молитвенных
И бабки со слухом старые
По  книжечкам молитвенным.
В слезах поют они.
Жуёт мужик с капустою,
Поджаренный пирог.
В два уха речи красные
Обидно, вылетят,
В молитвах девки красные
Перед крестом святым.
Под вечер ходят пьяные.
Обидно за кресты.
Орут столбы «питейные»,
«Эх, выпить заходи!»
И без того нажравшие,
Идут в кабак опять.
Поёт на сцене каменной
Девичий, звонкий хор.
Молчат и спят кабачники
Довольные с вина.
По бизнесу хлебатели
И с дьяконом во главе
Курорты всей Испании
Объездили в лета
На деньги горожан:
Пожертваны на церквушку.
Картины живописные:
В дому у бати тьма.
Воспитанница нищая
Красуется крестом.
После служенья главного
Бегут одни служители
Вино с друзьями пить.
Другие, да по быстрому
Смываются с пути.
А бабки вечно думают,
Что беден, нищ отец.
Несут горшки с пшеном
С печи с утра поджарено,
На масле всё под солнечном.
Рубаха чёрна светится,
А пуговицы золотом.
Дьяк бедным притворяется,
А сам румян, красив.
На скатерть златогривою
Наставлен пир едой.
Сидит толпа пьянеючи.
Дьяк снял с креста хозяйственно
Цепочку и убрал/
Поправил на брюхе
Покладистый ремень.
Закончил пенье хор,
Давай старушки праздные,
Немного выпив, петь,
Огурчиков солёненьких
Закусывать с вином.
Плывут по небу облака,
Туман ветвится до земли
И дождь всё льёт в холодной мгле,
Лазури след пропавший вдаль.
Играет парень молодой
В военной форме «призывной»
С лицом холодным без ноги,
На костылях, протеза нет.
Гармонь трёхрядная дрожит,
Тревожно тон под дождь звучит,
В три пальца нарушая звон,
На нём худые сапоги
И телогрейка со пилоткой.
Стоит солдат и ни гроша,
Играет тихо, глядя вверх,
В слезах прижавшись ко стене
И ветер свищет в стороне.
А на листе «солдат, подайте
Калеке нищему на хлеб,
Подайте, нету никого,
Пилой три пальца отнесло,
Гранатой ногу отвело».
Мальчишки гонят ветерана
От места тёплого, самим
Просить, тут место сведено.
Повязку Миша на глаза,
Его под руку Петя брат
Ведёт к проходу, к ветерану.
Иван за ним, поможем брат,
А прибыль всю тебе.
«Ну так и быть» Играй как можешь
Ответил Миша сирота.
И лица тряпкой обмотав
Мальчишек малых отогнали,
Ушли, с ногами-то они.
Мрак церкви позолоченный
Небесным свет лучом.
Внутри всё дьяк грозит перстом
Над восковой свечой,
Как раз сквозь тучи гробовые
Зажглись два луча.
В сторону Петя, за куст ушёл,
Проверил путь для бега,
Вернулся к братьям двум. 
Иван остался у двери,
Тела стоячие зажглись,
Пожаром-блеском схвачены,
Как риза от лучей святых
И тяжело звучат,
Дрожат колокола.

(Миша)
Как выходить начнут,
Крестись, реви, что Ваня сил,
А я играть и петь,
Спою бежим к кустам.
 
(Солдат)
Я подыграю,
Уж как смогу.

Гармони обе дрогнули,
Пока играют.
Смущались толпы разные,
Гуляли люди праздные
И незаметно так.

(Иван)
Эх, солдатскую!

        И зарыдал
Холодную мелодию,
Щемящую, старинную
Что с радио поймал,   
Тут Миша заиграл
На Петины слова,
С вокализа до слов.

(Песня 7
«Солдатская»
 мелодия песни «Эх, дороги»,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)
   
— Эх, ты доля,
Эх, солдатская,
Эх, стройбат голодный,
Эх, тяжёлый труд.
Двое лета,
Суток пол: часов
Спину гнёт солдата
Плеть начальников.

Льётся грязь под сапогами
Слезами, плетями
И глядят на них слезами
Матерински глаза

Горька доля,
Холод, с смертью бой
Русского солдата,
Не придёт домой.
Дистрофия,
Язвы, да гастрит,
Дайте хлеб голодным,
Голодно, болит!
В сенях родных
Утро не встаёт,
У могилы сына
Мамка слёз льёт.
В высь тревожно
Птица не взлетит,
А в земле холодной,
Брат солдатский спит.

Плачет горькими ночами
И днями, слезами,
Фотокарточку глазами
Глядит его мать.

Эх, боль горе,
Службы трудовой,
Ветер рвёт в просторе,
Спит бурьян весной.
Падших, смелых
Вспомним бра -атья!
Эти годы службы
Позабыть нельзя!

Сознанье Петя потерял,
Лежа с заплаканным лицом,
Его под руки Ваня с Мишей
Бежать что сил, пока
Толпа была от песни в шоке.
Идёт аллей троица
По худеньким дороженькам,
Обставленным бордюрами
Асфальтными, бетонными.
Идут леса убогие
С холмами, чащей тёмною,
С листочками намокшими,
С гнилыми сенокосами.
Стирают бабки, плачутся
На плотиках речных.
У реченьки не чистенькой
С усадьбою заброшенной
Стоят лачужки-избушки
Прогнившие, скосившие.
А рядом «Знатна» улица,
А рядом так красуются
Особняки красивые
С ручьями и фонтанами
Усадьбою ухоженной.
Бедны крестьяне русские,
Бедны солдат, рабочие,
Бедны и люди прочие,
Невесело тут жить
Порою да весеннею
Нехорошо домам:
Снега стекают, таются
На технику заброшенную,
В дома — на потолки!
Молчат, летят быстрёхонько
Года и люди мрут,
Смирено кто-то пьянствуя,
А кто с работой тут.
Куда не глянешь, кажется,
Что жизнь везде неслаженна,
Затоплены поля.
Глядит рабочий с болью,
Глядит солдат, болит,
Глядит научный с болью,
Молчат, глядя, завидуют
А домики новейшие,
Домища разноцветные,
Жилища «ново русские»,
А как тут не завидовать
Не доедая в день
В работе долгой каторжной,
И сердце злость таится,
С утра до позднее ноченьки
От большего до малого,
Все люди тихо плачутся,
Инженера и нищие,
Рабочие, солдат,
Чиновники, работники
От нищеты безвыходной.
Ни спросишь, не поймёшь
Станочек свою спинушку
Пол века гнул, ломаясь,
Работая, как выгнали
На крохотную пенсию:
Собаку прокормить.
Теперь дымков он греется,
У родственников спит,
Попало, чем питается,
Отраву-самогон
Нальют, где пьют в дому.
Погода к солнц клонится,
Идёт по ульцам троица
На праздник выходной;
В кустах они попрятались.
Глядят, идут молодчики,
Грабители, напившиеся,
Идут высоко ротою
Навстречу бородатенький
Помощник брата дьякона.
Гуляет в чёрной мантии,
Дорогу преградив,
Остановили батюшку,
Попа сказать бы, как бы, младший.
Глядят смеются молодцы,
Подняли к бате голову.
Чего вам братья надобно.
Сказал толпе завистливой.
Стоят в безделье молодцы,
Тут кто-то из колонии,
А двое будь детдомовцы
Из старшей группы пьяные,
Быки грязны немытые,
Вонючие, небритые;
Учуять — с далека!
Худые, но высокие,
А кто-то низок, ручками
На батю в рожу хошь?

(Хором)
Мы парни добродушные,
Обязанные, пьющие,
Мы видишь уголовники
Из города соседнего,
Из нищих деревень.
К тебе есть дело важное,
Заботушку ты нашеньку
Уважь-ка харя жирная.
Три пузыря поставь,
Ты слышь, тут сказ богатенький.
Нас выгнали и выжили.
Мы сильные, рабочие,
Мы с горя люди пьющие,
Без хитростей давай!
Без маху речь простейшую
Ты слушай бык богатенький
И не бодайся тут.
По совести, по честному,
Делись по правде-честности:
На праздник водку ставь!
У нас одна заботушка
Пойдём других просить,
А ты со главой верующей
За нас там помолись,
Чтоб больше нам не встретился.
Мы люди православные.
По совести, по честному,
Э, батя — наливай!
Рабочим отвечай!
Мы не с безделья пьянствуем.
Другой ответил пьяненький.
Поставишь ящик водочки,
По слухам ты Испанию,
Объездил с пиром жмот,
Делись, давай — налей!
Мы долго шли дороженькой,
Мы знай, сказал тут следующий,
Ты толст, а ну-ка батюшка,
Ты рожица отъевшая
Бутылку ставь давай.
Живётся тебе весело
С икрою на столе,
А ставь, не то побьём!

Продолжили пьяненькие.

Хором
Ты хорошо на «мерсиках»
Туда, сюда гоняешься,
Как хорошо мудрейшему,
Заводчику пузатому
Жить.
Вельможам олигарховым,
Хапугам, наливай!

(Иван)
Во дурь в башке посеялась,
Не выбьешь молотком    

(Миша)
Молчи пока, по-тихому.

Тут Миша прошептал,
Потише братья родные,
Давайте переждём,
А то и нам достанется.
Взбесились пьяны молодцы,
Не согласившись с бедностью,
Повздорили, до драки чуть,
Между собой ворочаются,
Одумались другой.

(Хором)
Э, батя, по-хорошему.
Мне старые, мне малые
Покоя не дают,
Ругают дома, ведают.
Решенье — наливай.
Пока поп я знающий:
Твоя жизнь очень сладенька,
По-божески, по райскому
Живёшь, светлейший батюшка,
Богата, славно, весело.

Тут поп теперь задумался,
Стоит, дрожа, белея,
Со страху улыбаются,
Молвою пьяной молодцам.

(Дьякон)
Храни вас православные,
Грехов не совершать.
Терпением и скромностью
Я божию живу,
Зарплату свою месяца
На водку отдаю.

Достал кошель свой импортный,
Прошитый серебром,
Тыщёнка вынимается,
Но стольник достаёт.

(Хором)
Спасибо с миром батюшка.
Ступай.

(Дьякон)
Вам счастья добрые.

(Иван)
У самого не бось,
Как тридцать тысяч родненьких,
Лежали в кошельке,
В машине дорогой
На службу ездит он,
Как прихлебатель главного
Он дьякона.
Уверен в этом я.

(Миша)
Молчи, идёт тут кто-то.
Вот по нужде в кусты
Дьячок, да тоже пьяненький,
Поёт во всю, шатается,

(Петя)
Ваша милость
Подайте сиротам,
Детдомовцам рабочим,
Голодные совсем.

(Иван)
Отец, вы ныне помните,
Тогда в один день ясный,
Я предсказал аварию,
От смерти спас. А, да,
Три года как назад,
Тогда поведал вам свой сон.

(Дьякон)
На праздник добрым подаю
И вас от голода спасу,
Червонцев пять возьмите.
А как живётся вам.
На исповедь вечернюю
Вы приходите третьими,
Вас запишу.

(Иван)
Поведаю,
Последний сон, как видящий.

(Дьякон)
Ну ладно.

(Иван)
Счастья вам!

(Дьякон)
Ну, ничего, пойду.

(Иван)
Спасибо за обед.

(Миша)
Спасибо, мир вам батюшка.

(Петя)
Здоровьица…

5. (1999, 11 апреля, воскресенье, вечер, церковь)
На кладбище на сотенку
На ела братьев троица.
Иван глядит на небушко
И вспоминает сон.
Нет, братья не пойдём
Давайте. Так и быть.
Домой. Добавил Петенька.
Пурпурною грядой
Краснеют облака,
В них дышит пламя вечное.
Шипит пеной бурливою
Волна небес — огнём.
Из чащ выходят редкие
Без бород, бья копытами,
Телята вместе с овцами.
У ног трава валяется,
У Мишиных, вздохнёт.

(Миша)
Ваня, эх, а что за сон?

(Иван)
Эх, Миша брат,
Пред сном вам расскажу.

Стоят и братья молятся,
Как Ваня их учил.
На кладбище прохладненько,
Но счастливы они.
Как два часа обходятся
Могилы и читается
Их надписи надгробные,
Горят на небе ясном,
Все тучи янтарём,
Крылами утка, крякают,
Летят в тумане том.
Сидят на лавочке,
С желаньем очень медленно
Едят ватрушку, пряности,
Мечтают, говорят
В день-праздник выходной
Братья-друзья-детдомовцы.
Не всходит солнце пьяное
Над водяною тучею.
В алмазах небо ноченькой
Холодной, тёмной сбудется.
Трясёт сердитый гром
И гонит птиц везде.
Лиловой пеной, розовой
Покрыт простор, как сном,
Иван лучом-перстом пронзил
Лик дня, огнём святым.
Зашлось тут сердце радостью
У трёх братьёв.
И вдаль глядят, конца не видно.
Нетерпеливо сердце бьётся
В печали тёплых грёз,
Скрывает солнце за пеной
Печалью вино-золотой.
Оно садится к ним дугой
На жгуче-белую кайму
И кровь с огнём смешалась,
Летит, волнуются братья:
Глядят, как радуется мир,
Как спать ложится, в поле тихо
Сном тень широкая
Легла под нивой тихою,
Качающей, ленивую.
Сидят братья в мечтании,
А солнышко над ней
Сквозь тученьки склоняется
Багрянцем красных роз,
В багрянцам Ваня молится,
Бледнеет даль, плывут
На запад тучи скользкие,
А Пете сладко смотрится
В багровый небосвод.
Тут Миша на гармонь
Пальцами надавил.

(Миша)
Быть может спеть, прекрасен день?

(Петя)
Давай, велик твой голос так,
Широк в диапазоне,
Свободен и природен
Красив и серебрист!

Сказал тут Петя,  радуясь
От ветра тихого,
От счастья золотистого
И океан янтарный
Над далью нивы поглотил.
Вот песня разливается
Под звонкую гармонь,
Заплакал тенор пламенный,
Армянский всей тоской.
Ревёт Иван, крестясь,
Утёр рукой ручьи,
Сказал.

(Иван)
Давай брат Миша, эх,
Эх, песню «иностранную».

(Песня 8
«Иностранная»   
неизвестная, старая  мелодия,
слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота,, лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   

—Я в детдоме одном родился,
В неизвестном селенье весной,
В восемь лет на асфальт подался,
А в  двенадцать на труд заводской.

Там продали а Египет меня
На плантациях землю пахать,
Эх, сторонка родная моя,
По тебе мне придётся скучать.

По шестнадцать часов мучусь я,
Под палящим пахая огнём,
В ночь станки заводские, чиня,
Я пою под влияющим сном.

Откровенно сказать, тут братьёв
Бьют и мучают, на «части» сдают,
Тут херемы, дворцы и сады;
От виденья те стены ревут.

По степи я тоскую родной,
По бурьяну, гармони, домой
Доберусь, убегу ли, не знать,
Здесь не выжить рабом  и дитёй.

Через Вену меня увезли,
Через море, а там и в пески.
Жаль могила чужой мне земли.
Умирают рабы у «реки».

Эх, сторонка Россия моя
По тебе тосковать и любить,
Далеко похоронят меня,
Без тебя мне Россия  не жить!.

Ваня молится в слезах
И Петя так за ним,
И Миша петь молитву.

(Миша)
Помилуй, спаси
Святой отец,
Меня унеси
Хотя б на денёк
В далёкую пыль,
Покоя тиши,
В широкую даль,
Дела хороши.
Помилуй, спаси
В небеса забери
От тоскливой Руси
От кровавой зари.
Молюсь над землёй
На сутки возьми
Ко свету весной
К лучам подними.

(Петя)
Спой Миша брат ещё, высок
Твой голос гладок и удал,
(Иван)
Эх, дай же песню-сиротину!

(Песня 9
«Давай помянем»
 музыка-мелодия Миши- сироты 
 слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


— Помню я широту
И сиротскую роту,
И цехах работу,
И от голода рвоту.
Эх, товарищ вспомним
Беспризорные дни.
Давай помянем
детдомовец родной
Погибших всех,
погиб кто сиротой.
Помню зимний голод
И разрухи холод.
Выносила брата
Из завода рота.
Не забудем братец
у дорог гармонь.
Давай помянем
товарищ мой живой
Сирот-юнцов
Труда детдом родной.
Поднимались братья
Против зла-проклятья.
Тихо спят могилы,
Крылья там сложили
Спины трудовые,
Братья заводские,
Помню я широту
И рабочею роту.

(Песня 10,
«Заводская»
 музыка-мелодия Миши- сироты ,
 слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


— Эх, ты юность, голод-холод,
Не забыть мне никогда,
Эх, завод попели песни,
Без зарплаты, без еды.
Эх, хозяин, да  нечестный
Всех кругом обворовал,
Сам давно на Мерседесе
На Гавайи умотал.
Мастера, братья бесправны,
В стороне разрухи, бед,
Лишь станки стоят исправны,
Без зарплаты труд нас ждёт.
Эх, опять горючей смесью
Утолится голод весь.
У станков стоять бесплатно
Вновь одиннадцать часов.
Бок расшиб большою печью
На пять рёбер сирота.
Пожалел владелец денег
Ново печь установить.
Эх, запой гармонь густая
Песни жизни и труда,
Спину мне прикрой могильник
Ты от холода плитой.
День тяжёлый на исходе,
Ноги тощие укрыл
ЧП снова на заводе,
У станка один свалил.
Эх, ты доля, беды, слёзы,
Днём завод и крик, и гул,
Вечер поздний на дороге,
Ночь — кошмарный быта сон.
Эх, станок, станочек родный
Не устанешь петь и в ночь,
Эх, валюсь, скорей б свалится
И забыть реальность прочь.
Эх, завод попели песни,
С голодухи дох народ,
Кто от серы, кто от печи,
Кто спивался в тот же год.
Отцвела трава родная,
Отцвели уста сирот,
Здесь равнина погибая,
Потеряла свой оплот.

6. (1999, 11 апреля, воскресенье, вечер)
Бурлят везде питейные,
Гуляет вечерком
Народ везде подвыпивший.
Попа того же самого
Прижали во дворе.
По случаю вторейшему
Попался тем же молодцам,
Стоящих еле-елюшки,
Прихода в церкви не было,
Наврал троим он братиям,
А сам он был в кабачниках,
В углу стоит-дрожит,
Оправдывается,
Про жизнь говорит,
Молодчикам шатающимся
А те смеяся, слушают
Пьянущего попа.

(Дьякон)
— Помилуйте родивые,
Я беден, без гроша!,
Где тут мое богачество,
О, братья не калечь,
Семья меня там ждёт
С рожденья братья самого
Учился, мучился,
Большой ценою, верою
Я крест святой обрёл.

(Молодчик)
Не бейте брата божьего!

(Другой молодец)
О, да ответил пьяненький
Из молодцев один.
Мой дядя городской,
Служитель церкви старенькой
В селе одном, большом,
Его дрога трудная,
Кто позовёт, иди,
Кто болен, кто помрёт,
Иди с крестом к умершему
Хоть вечерком-морозцем
Иль разольёт река.
Я уважаю дяденьку,
Тяжёлый труд его,
Хоть в осень, лето, дождь,
Идёт, где позовут,
Ты же брюхо жирное
За четверых ел, пил
В питейной, всё скупил
С витрин, богат знать ты?

(Дьякон)
То ложь, богатства славушка,
Я беден как и вы,
Пешком хожу больной!
Ломают кости старые,
Душа за вас болит,
Вам счастья православные!
Везде и я пойду!
От горя выносящего
Я отпевать покойничков,
Сирот и старых, маленьких
В печали гробовой,
Подумайте, помилуйте!

(Третий молодец)
Что нам болтнёшь святой?
Сказал, икая, молодец,
Высовывая язык.
Небось в почтенье весь?

(Дьякон)
Как тут сказать светлейшие,
Ох, нет ,простите сильные
И города сильнейшие,
О, братья православные,
Кого вы обзываете
Бородкою козлиною,
Людей смету сильнейшие
На радость представлением.


Молчат тут пьяны молодцы
И мнутся, что-то гневаются.
Боюсь я вас родивые,
Не бейте слугу божьего,
Прогневается он!
Кряхтит и поп ворочает.

(Дьякон)
Мигайте, обзываете
Мне прозвище, сильнейшие
Не бейте не пристойного,
Худого, не достойного!
Помилуй мою жёнушку
И сыновей невинных,
Не бейте, не калечьте,
Помилуйте!

(Шестой молодец)
Ну поп,
Живи и веруй, водочки
Поставь ещё.

(Дьякон)
Держите
Пятьсот рублей святых,
Здоровья, счастья славные,
Не горевать вам век!

(Восьмой молодец)
А ну беги мой дядюшка
Собрат тебе, лишь спас!
А ну беги поповская
Ты рожа.

Убежал.

(Первый молодец)
Го-го беги, не поскользнись
Ты борода козлиная.

Ребятушки счастливые,
Злодейские, нечестные
Пошли так дальше пить,
Со страху очень пьяненький
И ветер тут присел,
Помахивая в личико
Попа с испугу белого.
Поглядел, нет, больше так
Не пойду пешком, в машине
Я поеду, обокрали!
В небе солнце
Разрумянилось очень,
На север уходя,
Сплошные были тученьки
И шли туда по небушку.
Туманится- задумалось
О плаче далёком
И тянутся светлеюще
Рядами до земли.
Смеётся пьяным молодцам,
Прохожим и работающим.
Всему живому — красное
Из серых солнце туч.
Разорванные, пьяные,
Сплывётся  облакам.
Светло и небо радостно
В печали огневой
И очищенье божие
С дождём холодным шло,
И нивы праздно нитями,
Из золота покрытые,
Стряхают ветром капельки
Блестящие и сонные.
Гуляют родители
С детьми, а поп
С аминь, да православные
За стол к старушкам сел.
Налейте сладкой водочки,
Ограбили меня,
Храни бог ближних, вас.
Вам батюшка здоровия,
Садитесь с нами, выпейте.
Почтенье вам. Спасибо вас,
Храни и счастья дай господь.
Так праздник продолжается
Застолием в домах.
Богаты в городах
Служители церковные,
Конечно не во всех!
С усадьбами, домищами
Полны-полным их кошели,
Конечно не у всех!
А магам колдунам
Ещё работать славнее
И обирать людей.
Жила тут именитая
Колдунья тётя Галенька
Целительница важная
По сборам скудным, нищенским,
Последний сбережений.
Плодилась, эх, работою
Давала жить тут волюшке.
Несли пред свадьбой жёнушек
С бесплодья исцелить,
Несли детей, иль просто так
Наведать порчу на врага.
Дела любые Галенька
За денюжки вела.
Крутые и богатые
Несли меха дарованы
И нравом доброхотные
Клиентов — отбавляй!
Ну, впрочем, деловитая
Та женщина и умная,
Живёт вот хорошо,
И за неё лишь только радовать,
И плакать за обманутых,
Она так не чуждалась,
Брала червонцы литые
За десять лишь секунд,
Гадания на гуще.
К ней приходили пьяные
С умерших снять проклятие,
Просили снять, случалось
И «новорусский» дяденька,
Тут строя особняк;
Ходил к её братку,
Тут к дьякону, тут к славному,
Прося местечко славное
Священством осветить,
Прогнать всех духов накрепко,
А коли смерть его/
Два лимузина новеньких
И Мерседес везут.
Умершего и знатного
Во зал убогих, траурный.
Тут прибыль вертит бешена
Пожертвования,
Голодным кушать подано,
Не похороны — пир!
Не траур — праздник, водочка
И вина мужикам.
Лежит в ушедшей гордости,
Людьми простыми князь
Снесён на кладбище,
Из бронзы ставят памятник,
Похоронили днём,
Поют так вечерком,
А ночью бронзу тёмненькой
Несут в «металл приём».
От косточек холёненьких,
В земле сырой закопанных.
Живятся и грешат
В богатом, нищем городе
Служители церковные
На верящих таких,
Нужды во всём ни чая,
У них с пожертвований
Какое счастье числится!
В убогом городе
Воспитанница славная
С крестом гнилым стоит,
Итоги переменчивы
И мир меняет суть,
Законы жизни разные
В селении другом.
Живёт, глядь дьякон бедненький,
Но честный человек!
Отстроил церковь белую,
Красивую, высокую,
Хоть там дохода нет,
Не едут «новоруские»,
Усадьбы хоть богатые,
Там мало кто даёт,
Богатые там жадные?
не людям, а себе,
Старушки: дамы знатные,
Кто жизнь наладил прибыльно,
Кто там скопил, устроился,
Дают подачки мелкие
Дьячку по чести бедному,
Но церковь восстановлена,
Плюс строит монастырь,
Плюс человек он верящий
В соседней городке
И гривенки, те скудные
Он не в кабак несёт.
Всё вкладывает в делище,
В строительство священное,
А сам во всём нуждается.
Но с миром путь ведёт.
Отец честной, не пьянствующий,
Несут ему по праздникам
Еду и пироги.
Он сам не ест, а братиям
Меньшим всё раздаёт.
А этот жрёт пузатенький,
Хоть милость подаёт
И то, какой он жадина!
Живёт народ тут бедненько
Простой, рабочий, с мыслями,
Научный человек,
Здесь только коммерсанты —
Владельцы производства
Огромного и власть,
Попы, воры всесильные
По редкости и люд
Живут всегда малиново,
По-княжески, богатствуя,
А остальные так.
Сталь и, станки, и техника
Ржавеют с каждым днём,
Сплошная безработица.
Конечно тут работают,
Ну надо как-то жить.
С не давних пор и фермеры
До дырок обломались.
Сыра земля родимая
И хлеба нет, культур,
Пшеницы златопышную
Стремятся перекупщики
Купить всё за гроши,
Куда деваться, всё гниёт.
Придёт нужда голодная
Всё распродашь по зимушке
Скотинушку, имущество.
Полно как хлеба пышного
На лавочках лежит,
Но не берёт народ честной,
В карманах пусто так.
Зима прошла холодная.
Весна в небесном золоте
В дождях стоит красавица.
В молитвах люди-фермеры.
Пошло господь нам солнышко
Посеять, так не раз.
Приходят в поле водное
Крестятся трактора
Движением своим.
Живут тут люди бедные,
Тут мужики намаялись
С работою тяжёлою
И с болями телесными,
А жёнам горе-горюшко
Помилуй их господь.
Дай сил им и терпения
И вечно тут хозяюшки
В долгах, семьи работницы
С мужьями вечно маются.
Сопьётся муж, помрёт.
Случается болящий так,
Хворающий, смиряющий,
О, не дай бог терять!
Жене его, так пропасть тут!
И детям осиротелым.
Помрёт муж,
Сопьётся с горя тяжкого
Или к другой уйдёт
И если повезёт.
Да! Нынче это дорого,
Покойника отпеть.
Придёт из церкви батюшка,
Так тысячу давай!
Но легко ему,
Болит душой, старается
Утешить, духа дать.
В соседней городке
Берёт дам дьякон дёшево,
Сто рублей за сеанс,
На что-то надо жить
И то дрожит рученочка:
Не ловко как-то брать,
А тут «братва» отъевшая,
Наглея, всё берёт!
Без утешенья горького
Для вида на лице
Пройдёт тоска не долгая.

7. (1999, 11 апреля, воскресенье,  детдом)
Тут трое раступилися,
Ремнём драла по меньшему,
Хлыстнула дама злобная.

(Тетя Катя)
Где были, разгулялися?

Братья тут раступилися.

(Миша)
Вы извините нас
Немного задержалися.
Иди тут прочь на комнату,

Продолжила пороть
За речь мальца бесправного
Из младшей группы худенькой
За слово сироту.
Тут низко поклонилися
И прочь ушли.

(Иван)
«Э, да,
Она то нас не выпарит

(Миша)
Боится тоже так,
Из старшей группы Машеньке
Наклала ремешком.
Потом наклали ей
Ребята вечно пьяные,
Стреляющие стольники.


Сказал тут Миша Петеньке.

(Миша)
Да так, а поп та тот
Живёт по-царски брат.
Ему жилище строила,
Бригада наша делала.
Да, дом высок по-райскому,
Живёт так во дворце
С отделкою красивейшей.
Сказал тут Миша брат.

А Ваня повторил.

(Иван)
Работаем, ну ладненько,
Одетые и сытые,
Не бьёт нас дама злобная,
Ругает, ну и пусть.
Имеет тоже с этого.

Вздохнул сурово Петенька.

(Петя)
Живёт наш батя праздненько
Малиною и роскошью,
Подарки драгоценные,
Еда, везде помазано!

Тут Миша перебил.

(Миша)
То верно всё с начинкою,
Жена сказать, как толстая
«Главы» жена то первая,
Вторая молодецкая
«Худеет» с каждым днём,
Фигурой блещет пышную.
Да, не дурак сказать,
Гудит в колокола
И старость — не беда.

Тут посмеялись, да
Житьё его хвалёное,
Всегда не обделенное.
С бородкою отросшею
По свету ездит праздному.
Не раз бывало так,
Скандалы, ругань пьяная,
Истерики по чёрному
Плела им дама грязная.
Помалкивала троица
Ни раз так по-крупному
Не били их, так сталося
Бока все берегли,
Лишь первый раз по страшному
Злодеям группы пьющей
Иван и Петя, Мишенька
Отпор достойный дали,
Ответили по честному
По роже кулаком
И больше пьяным стольники
Век не платили, те
Боялись драки с ними,
Хоть ростом выше троицы.
Не пел на людях Мишенька,
Поклялся, только вырастит
И в люди только выбьется,
Так запоёт во всю!
Как восемнадцать стукнет!
Запел он, так услышали,
Сказали ну-ка радио
Ты дескать отключи.
Во счастье, только руганью
Всё обошлось, а так бы
Точно сутками заставили
Петь Мишу, обошлось,
А выйдет в лес на полюшко
Певец-брат-армянин
С высоким  тоном гладеньким
С гармонью петь во всю.
Играет, братья слушают
И плачут на бугре
От тенора красивого.
А впрочем так сказать,
Тут руководству всё равно,
Где шляются детдомовцы:
Неделю пропадай!
Ни слова, иногда
Бушует рёв-пожарище,
В истерике ругается
На интернат она,
Коль выпьет рюмку лишнюю.


8. (1999, 11 апреля, воскресенье, в комнате).
(Миша)
Эх, Петя, Ваня нету воли
Огонь мне голоса сдержать,
Да чтобы спеть? Возьми тетрадь,
Там песни новые, баллада
Что я недавно написал.

(Иван)
Давай до слёзы зимнею
про сироту замерзшего
А я послушаю во всю
Красивый тенор и заплачу.

(Петя)
Эх, Миша пой родной, эх, пой!

И звонко нота заиграла
Родной гармони на ремне
И планочки жестяные,
Тускнеющие, старые,
Протяжно водит Мишенька,
Влетают строки длинные,
Мелодии подбор
Рыдающей, тоскующей,
Затейливой, звенящей
И пёстрый шум и гам,
На всякий случай радио
Тут приготовил Петенька.
Свободным, мягким, серебристым
С оттенком бархатным и сильным
Запел «прорезавшийся» глас.
Иван от радости с лица
Рукою слёзы утирает
И Петя слушает, ревя 
         
   (Песня 11 ,
«Зимний путник» 
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   
По волнистой льет дороге
Свет серебреный луна,
Минус тридцать понемногу,
Слабый ветер, тишина
Ночью светлой, зимней стужей
Юный беженец идет,
Пояс с голоду – потуже,
Песнь печальную поет.
Про далекую сторонку,
Про родимые края,
Про сожженную избенку,
О сенях, где шла заря.
В песне милое – святое
Долго слышится, но вот
Обрывается родное
И не слышно больше нот.
Он упал на снег дороги,
Кровь по венам не бежит.
Руки – лед, замерзши ноги,
Сердце больше не стучит.
А кругом лишь глушь – не  боле,
Ни села, ни хат – а снег
Километрами – на поле
И лучей сребристый бег.

(Тетя Катя)
Братва в постель и радио,
А ну-ка выключай.

(Иван)
Стучатся в дверь, ложись.

Сказал Иван и свет
У двери хрупкой выключил.

(Тетя Катя)
Давайте сюда радио,
В соседней слышно комнате,
Давай отдали радио,
Гармонь под койку, спрятав.


9. (1999, 11 апреля, воскресная ночь )
Везде гуляки пьющие,
Везде плелись кабачники
По задним, низким улицам
В аллеях лип строением.
На кладбище могил
Решётками ограды их
Стояли, по дороженьки
Обставленною нивами
Шли пары и шеренгами
Гулящие гулять.
Печальный вид, спивалися,
Барахталися пьяные,
Кому не в мочь стоять.
Лежали, спали сонные
На лавушках, в канавушках.
В воскресный, выходной
Окольными дорожками
Шли кто, куда домой.
Скрепят машины старые
Колёсами в дороженьке,
Спят, вяленько качаются
Пьянущие головушки.
Идут отряды дружные
И прут, и сходу падают
От самогона крепкого
Под ноченькой спустившейся
По небесам темнеющим.
Жена ругает грамотно
Златым словцом пьянущего,
Уж просто не идущего
До дому муженька.
Другая в красном бархате
Положить на кровать,
Утешить, разласкается.
Идёт дорога дальняя
Деревьев и не счесть.
Подруги подымаются
Молвой и кулаком
И спорят обо всём
На местном, старом кладбище

(Из бригады Колыма Коля Кудрявцев
С собутыльников Ильичом,
Хорошим каменщиком,
кладбище)

(Коля)
А ну балда прощение
Изволь проси за то,
Что оскорбил меня
И веру, врежу то!

(Ильич)
Эй-эй, Никола наливай
Куда же, мне огурчика,
Жена меня замучила,
Налей и всё забудется.
Сказал Ильич оборванный,
Наелись, напились
В оградах заблудилися.
А я добро казенное
Не брал, я честен — писано!
Посторонись дурак, постой
А кто с завода утащил
На ящик водки никеля,
А ну-ка поясни?

(Коля)
Ну, я балда, терпи,
Давай-ка погуляем
И выпьем за страну!

(Ильич)
Мне ж наплевать на всё,
Давай-ка мы богатому
Набьём лицо, плевать,
Во дрянь я тощ, то жрёт,
Его уже как рвёт!

(Коля)
Моя жена Варварушка,
Не давно мне устроила,
Побила, еле-еле брат
Из дому убежал,
Она ж спортсменка, я же дохл,
Крупнее стерва пьяная,
Напьётся в праздник коль,
Я в синяках хожу.
Недели две та вертится
Корова во пузатая,
А баба так красивая
Налево и по правому,
Ей слова не скажу,
Боюсь и днём и ноченькой.
Где парня ещё глупого,
Как я найдёт в рванье.
Она зарплатишку мою
По чёрному берёт,
А коли ночь, мне просто ад,
Мне спать Ильич не даст,
Хоть ты мой друг хорошенький
Утешь ты доброй рюмочкой,
Заплакал. Друг держись.

Собрали и Серёгу тут,
Бориса и пошли,
Идут путём-дорогою
Вся в слякоти, снегу.
Серёга с Борей, выпивши,
Идут по всей дороженьке,
Не чувствуя преград.

(Серега)
А ну давай в ту яму,
Лезай Борис. Простим брат
Друг друга с рылом хрюкающим.

Ильич тут встрял, не ведая
И на ногах уж не стоя.

(Ильич)
Ты что сказал Борис,
А ну лезай в канавушку,
Испей воды из грязицы,
А Боря в рожу дам,
Слегка.

И он упал,
Привстал.

(Борис)
Спасибо брат,
Ты извини, я пьян не свой.
Давай родной потянемся
И спор решим.

На лавку тут.
У двора сели пьяные,
Упёршись, сильно тужатся,
Кряхтят друзья убогие,
Трещат больные косточки
От каторжных работ
И у детдомовцев родных.
А мне Ильич понравилось,
Давай-ка на руках,
Ставь локоть, так попробуем.
Вцепилися ладонями,
Упёрлися два потные,
Два рослые быка,
От силы раскраснелися.
Корячится, но валится
Ильич и сладко спать,
Но будет друг, проклятие.

(Ильич)
А где я?

Просыпается.

(Серега)
Ты дома завтра брат,
Выходишь на работу.

Его домой отправили,
Час ночи был глухой,
Ну ладно мужики.
Но девки вот уж здешние
В канавушке терзаются.
Кричит: «Шалава пьяная
Ты моего зачем
Водила ко себе»?
Ты врёшь коза, а в нос!
Ты чё! И драка тут.
Одной ребро поломано.
Другой синяк навешала.
Похуже мужиков
Царапаются девушки.
А вот соседи пьющие
Напротив Ильича
Дерутся и ругаются.
Затёк с ножом грозится.
Убью корова старая,
Ну чё, орёшь, налей!
Ну ладно милый водочки,
Присядь, налью. А тот
Уже на стуле спит.
Беда всегда ужасная,
Не праздник, а беда,
Куда не глянут пьяные
Борис, Серёга, Коленька.
Идут всегда влюбленные
Навстречу пары пьяные,
Гуляют в парке, улицей,
Кому и в роще нравится,
С головушками гладкими
Попеть и погулять.
Идут подружки, другие
Увидели далёхонько
Дерутся в чаще с криками.
Идут, им попадаются
Валяющие, пьяные
Ко дому на пути,
Измученные, битые,
Ругается какай-то девка,
Волочат её
Домой по смерти пьяную,
И матерятся жёнушки,
Ругая не обузданных
Парней и мужичков.
Питейные, кабачные
Бары и ресторанчики
От бедных до богатеньких
Заполненные все.
Испуганные матери
И жёны в основном.
Здесь молодёжь вся тянется,
А те кричат-зовут
Кабачников напившихся.
Борис и Николай
До дому добрели.
Идёт Серёга пьяненький
Зашёл в кабак и сел.
Глядит Емеля празденький,
Под видом пьёт один
И очень наблюдательный.
Привет не помните,
Бригада наша стоила
Вам дачу. Ты ли друг,
Привет Серёга, как
Живётся. Ничего.
Услышал голос праздненький
Серёга так узнал .
Вот едут на машине тут,
Емеля мужичка
Везёт домой и вот
Разговорились.

(Емеля)
Ну как живётся вам,
Крестьянам, сам я рос
В семье крестьянской, паханой.
Мне по душе кабацкие,
Мужицкие, питейные.

Серёга в полусне,
Емеле по душе.
Пословицы о деле
Рассказывал ему.
Успел поникнуть Коленька
До двери не дойдя.
В машину чью-то «Ауди»
Он кинул камешек
В колёса на траве,
Хозяин вышел пьяненький:
Заводчик от лебёдушки.

(Коля)
Ты что свою кобылицу
Ко мне сюда на травушку
Поставил гад, скажи?

(Заводчик)
Ты что скотина пьющая
Интеллигента знатного,
Ты дурень оскорбил!

Не в силах бить, стоять,
Тут тихо плакал Коленька
И слушал речь заводчика.

(Заводчик)
В канаве те свинья,
Тебе валятся грязная!

(Коля)
Обидно говоришь,
Я не бездельник брат,
Работаю и в дом
Зарплату отдаю.
(Заводчик)

Молчи и слушай знатного
Небритый хрен.

(Коля)
Не смей
Рабочих обзывать!

(Заводчик)
Вы все козлы и пьяницы,
Бездельники и матники.

(Коля)
Обидно брат, а в нос
Тебе дам сволочь жирная!


Лежал уж Коля пьяненький
В дрезину и храпел.
Поглядывал богатенький,
Посмеивался.

(Заводчик)
Ну козёл,
Ты неуч, вот сейчас
Я справлю на тебя
Нужду свою достойную.

Тут Николай привстал,
Да еле-еле-елюшки.

(Заводчик)
Ты чё на нас попёр
Бессовестную речей
Ты мне не говори.
Молчи бездельник, лучше ты
Проступок, извинись!

(Коля)
Я не бездельник.

Плачется
Душа бедняги Коленьки.

(Коля)
Работаю я временно,
Тебе я не завидую,
Хоть много пью, то с горюшка,
Жена меня Варварушка
Измучила, всё бьёт,
А много я работаю.
Немного протрезвел.
Я трезвым вижусь днём,
Я на работе плотником,
Работаю, мне плачется,
Прости меня, не пью
Я самогона литрами
Не жру, бригада нашенька
Не валится на водочку.
Возьмём Бориса смелого
Не пьёт, а всё работает,
Серёга в праздник лишь
Налопается, я же лишь
По выходным налопаюсь,
Валяюсь, так не пью,
По вечерам по рюмочке:
И то жена побьёт.
Серёга трезвый так всегда,
Не пьющий в основном.
Ты пожалей меня,
Не бей и так уж всё болит.
Я маюсь с позвоночником.
Уважь среду рабочею,
Помилуй ту по совести
Меня капиталист!
К Варваре отпусти!

(Заводчик)
Иди, чтоб не видал
Через минуту я
Тебя.

Ушёл скорехонько,
Открыв калитки дверь.
Домой то чудо ввалится,
Жена то не побьёт.
Обидно ныне глядючи
На пьющие дома
Глядеть, внутри печалится,
Не город, а деревня так.
А впрочем нет значения.
Поля водой покрытые,
Обширные, весенние
Разденутся, оденутся
Замершее опять,
Но не нужны они.
Детдомовцы, рабочие
Простые мужички:
Беда и слёзы горькие,
Работают ломаются
И рано мрут, а водочка
За год питейный, праздничный 
Пол улицы снесла.
Под горки за оградушки
Сшибёт в стеклянках водочка.
За год как три детдомовца
Ей отравились тут,
Скончались, спирт этиловый
Разъел желудки их.
Люд мрёт, как мухи чёрные.
Сладко вино дешёвое
И водочка горька.
Жует Иван-брат ноченькой,
Не спит и братья плохенько
Жуют кору от чёрного,
Прихлёбывают, Петенька
Читает сказки новые.
У всех проблем достаточно,
Торговцы много плачутся
С поборов мелких, всяческих,
Не плохо хоть живут.
Вот месяц чуть кончается,
Работа, глядь стоят.
Четыре дани-сборища.
Себя одень так плохенько,
В казну отдай по-чёрному
И взятками помажь,
Еще к стеной представится
За данью рэкетир.
Слагать тут только песенки,
Пословицы и хитрости,
А жизнь тут не изменится,
Никто и не поделится
Коли беда возьмёт.
А тут плюс пятый сбор.
К стене представит ножичком,
Залезши ночью в дом.
Не только грабить будет вор,
Ещё так докопается,
Как дескать, что живёшь
И сколько жрёшь за день.
Померяет, оценить всё
И вытащит, убьёт.
То повезёт, то с голоду
Погибнешь, не сработаешь,
Не счёт грабёж и дядюшкам
Плати, хоть занимай!!!
От «зла», ножей, горячего
Вина, разрухи, нищеты
Тут дохнет по десятнику
Для городка за день.
Колхозники все бывшие,
Кто не ухал меряют
Вина стаканом горюшко.
И пьют, пока не свалятся,
Как на работе трудятся,
Пока не упадут.
Нет меры не к чему
В работе руки с спинушкой
Мужик-калымщик рвёт,
А ноченькой, да лишнего
Винца хмельного, сладкого
Попьёт и упадёт.
Обидно плакать хочется.
А глядь и лето жаркое
Колхозному хозяйству тут
За интернат начальники
Договорятся лихо
Детдомовцев на чёрную
Работу направлять
В деревню месяц многие
Так едут, не поедешь — всё!
В годов двенадцать Петенька
С братьями, тридцать человек
На сбор картошки в сентябре
Возили, школа местная
На месяц закрывалась,
Всё под аварию!
В июле вместо отпуска
Устраивали фермерам
Косить и сено мокрое
На трактора закидывать,
А так не прокормить
Детей сиротских, брошенных.
О, помнится, как гнулися,
Как быстренько оформили
На лето всё всю троицу
Плюс Колю и Андрея
Работать в ДРСУ.
А хошь, не хошь, не денешься,
Детей не прокормить.
Тут руководство вертится,
Себе в карман кладёт
И дети сыты бедные.
Трещат и ноют косточки
У Вани-сироты
С работы, ныне учится
Всему, любой профессии.
А коль опять  пожарные
На лето группу старшую,
По ночках тут побегаешь,
Туша пожары сильные.
Под солнышком поджаришься,
Опасно и сказать
Болотные как мошечки
До крови искусаются
Истерзанные ноженьки.
Конечно тут-то многие
И матерятся бедные
Работать не идут,
Таких тут кормят плохенько,
Одежды не дают,
Но многим хоться денюжек,
Как не крути, дают
За лето три «куска»
Рублей я асфальта чёрного,
Другая часть в бюджет
Идёт, не плохо жить.
Велика группа старшая
Не белоручки, хоть
Сбирают дань, но мерочку
Уж знают, коль побьют,
Им дани не видать.
Напьются, разгуляются
С семейными и местными,
И танцевать в гульбе,
И злость, и ярость лютая
Заканчиваются
Дрезиной, сном иль простенько
Смеётся парень пьяненький.
Повымотает косточки,
Устанут тощи ноженьки
И ляжет спать на лавочку,
Иль до дому дойдёт.
Погуливают девушки
Брегут себя для случая,
Для  младого, богатого.
То редкость, кто богатые,
Те люди дальновидные
И умные, и хитрые,
И знают, что к чему.
Немало было случаев
В толпе друзей весёленьких
Хитрец молчит минуточку,
Богатый ищет девушку
Знакомится и голосом
Сближаются по дружески.
И жизнью наслаждается,
Ей много обещается,
Шумит, пока гуляется,
Пока шумит кошель,
Ко вот скупой, не пьяница
И ловок, и хитёр!
Всё копить деньги-денюжки,
Живёт нужды не чаючи.
Он сутками под теремом
С глазами очень жадными
Смеётся, гонит водочку.
Он сутками работает.
Зато на праздник бедненьким
Прикинется и веруют
Ему, хитрец на всё!
И глотка та лужёная
Коль Новый Год до коечки
Напьётся и валяется
Сосед детдома сытого,
Одетого, обутого.
А рядом пара старая
Всё время плачет, хнычется,
Живут убого, мучатся.
Сынок бездельник-пьяница
Пол жизни в тюрьмах вёл.
Убил купца, подвыпимши,
Тягаться парню вздумалось.
Порадовались предки тут.
До нитки обирал
Старуху, старика.
Однако сердце плачется,
Как не крути, а сын.
Старик десяток мается
Как лет под солнцем жарится
На огородом, поёт,
Жена его ругается,
А то сама поёт
И ночью с мужем плачется.
Слыхать то горе горькое,
Беда, к ним не идут.
Ободранные мальчики
Обходят стороной,
Пол улицы по левому,
А дальше дома два
Идут убогих, верующих,
Не милостивы огоньку,
Горели под два, по трое
От газа, лишь иконочки
Висели на стене.
Сгорели, травка свежая
В землице не растёт.
Пустущие околицы,
Там жёны богохульницы
Напьются и валяются
С мужьями дети малые
Ревут как те иконочки
И молятся, пока
Изба с избой не рухнули,
Обоим лет по сто.
Идёшь бывало улицей,
Вглядишься в люд, в обычное
Со впалой грудью, тощенькой
С отвисшим животом,
А груди всё трещины,
Морщины как по льду
И рожица кирпичная,
Побритая, умытая
Водою ржавой, тёмненькой   
Со впалыми глазёнками
Стоит и курит примочку,
Что словом верным сказано
От горя на питейные,
Несут гроши крестьянские
Рабочие мужья.
Не вали тих работишка,
Не валит горе горькое.
Печаль земли великая
Не валит чувства сильные
И боль, и беды разные.
Вино лишь валит сладкое
Иль водка горько жгучая
Развеселит и валится
В дрезине спать мужик.
Кому везёт, работишка
Хороший сон даёт
А в «центре» собираются
От деток до бабуль.
Стоят в погонах стражники,
Хранимы божьей милостью,
Им счастья и здоровьица
За службу да не лёгкую
И благ добрейшим мужества.
Порядок строгий тут
Ни драки ни одной.
За «центром» только лишь
В лесу, о задним улицам,
На поле то головушка
Не видя неба, колется
Дерутся и поют.
Не спится Пете, Мишеньке,
Ивану, глядь в окно,
Идут рядами праздными
Молодчики высокие
С красавицами-девами
Поют хмельные добрые,
В ряды к себе берут
Младых и что-то празднуют.
Про разное поют
Про силу и про родину,
Про горе и любовь.
Сказать в толпе буянится,
А впрочем мирно тут
Народ гуляет праздненько
И драки не видать.
Десяток будь случилося,
А там и разошлись.
Тут Миша спеть хотел
Широкой песней, удалью,
Огнём — красивым голосом,
В сердцах пройтись гармоникой.
Как ветер к травке по полю
Гармонью стих, не спит
Он петь опасно ночь,
Глядят, по сотню будет тут
Девиц и праздных молодцев
Весёлых, счастья им
И век не горевать!
А тут и сторож пьяненький
След птицы сторожит.
Эх, ночь темна прохладная
И мало звёзд вверху,
Ни жарко, не хладно
И ветерком прохладненько
Околыхался лес
И Миша говорит.

(Миша)
Эх, Петя, Ваня родные
Под дубом под густым
Присесть бы вечерком
В день лета, ветра тёплого
Поесть, отметить чтоб
И спеть во всю на полюшке
Перед дорогой мне
И даль глядеть просторную.

(Петя)
И мне бы поглядеть.

И не включая свет.
Накрыли тумбу старую
Компота мужики
Налили литр сиротам,
Достали хлеба белого
Помазали варением.
Борис на праздник дал.
Немного подремалося
И спать бы лечь опять
Им в семь утра вставать
И на работу топать,
А там и школа бедная,
Девятый класс у них
И скоро аттестация.
А толпы всё идут,
Попасть скорей им хочется
На таны, город весь.
«поп-диво», диво слушают,
Не спится, а мечтается.


10. (1999, 12 апреля, понедельник, утро, мимо рельсов)
Минуло сияние лунное,
Чугунные рельсы лежат,
Эх, тяжесть и дали чугунные
И косточки, спины болят.
Приказом сходили солдатские
В завод и на рельсы весной,
Ломалися спинушки братские,
Ломались порой трудовой.
И к ним же от голода подались
С смежных деревень мужички,
Их массы солдаты намучались
С углём тлеют косточки их.
Вдаль протянулась дороженька,
Давнее время, мосты,
Кости поломаны, ноженьки
Многих, гнилые кресты.
Многих взяла радиация,
Где дорога чугунная сила
Стоят сторонами околицы
И жизнь здесь почти умерла
И ныне поют, запевается
Мороз и холод, жара,
Солдат на чугун пробивается,
Работа до ночи с утра.
Согнутые мёрзнут из спинушки,
А кто-то в цеху от жары
Уж падает, кружит головушку,
Рвёт зноем и жаром пары.
Не сладко и ноченькой лютою
Солдатам, кто первый лишь год
Булка без масла, ступа не обутая,
Вытерпит всё этот род.
Мирно вернётся домой,
А кто в земле истлевает давно
И будет в земле истлевать
Вернутся, женится тем знать не дано,
Слезами опять поминать.
Идут путём окольным
Детдомовцы и крестятся,
Слеза течёт огнём
С лица Ивана хмурого,
Он молится за них,
«Да силы им всё выдержать
И нам братья свободные».
Дико поют они песни плачевные
С востока на запад из разных концов.
Песни великие, горя лечебные
Измученных шумом работой станков.
Чего закрываться, конвейер идёт,
Замучился мастер чинить,
Стоит на конвейер и только и ждёт
Как бы гроши получить.
Вышел солдат на работу дневную
Ростом высоким больной и худой,
Руки опухли и ноги худые,
Тощ, замерзает зимой.
Язвы тулупом сокрыты поношенным,
Слёзы замершие глаз,
В сугроб по колено на каторгу брошенный
За день падёт и не раз.
Но стойко с товарищем рельсы свободные
Он проверяет весь день,
Ходят внимательно смотрят голодные
В чугунную ржавчиной скрытую тень
И техника там же измучен мужик,
Как дорого стоит тут хлеб,
Горбатый, измученный к боли привык,
Солдата умей уважать.
Кто трудится честно на землю любезную
Вспомни ты тех, помяни,
Тех солдат кто за рельсы железные
Жизни отдали в морозные дни.
В месяц далеко люди сбирались
От техники, рельсов гроши получать,
В тот же день товарищи с горя спивались,
Коль выходной, отдыхать-выпивать.
Едет сейчас всей дороги владелец,
Чтобы на качество труд посмотреть,
Шахты, заводы и прочие линии,
Толпы солдат и людей похвалить.
Премии нищие, вина дешёвые
Чинно поставил богач,
Тут то и радость и песни весёлые,
Горя гляди не видать.
Ревёт тут тихо тройка,
Подходит в восемь к «стройке»,
Кирпич клясть и латать.
Тут Серега речь продолжил,
Бетонируя полы.

(Серега)
Эх, братва Емелю знайте,
Из крестьян, что крупно хапнул,
Стал заводчиком почетным,
Он меня вчера до дому,
Вез на «тачке».

(Борис)
– Врешь?

(Серега)
Никоем!
Говорил – не вредно – выпил,
Ну такое говорил,
С колыбели сказки слушал
Про разбойников немало,
Посадили, кто нахапал
Тьма улик, а он же честный.

(Иван)
Плут и вор небось известный?

(Серега)
Но как щедр и богат,
Мне бутылку дал,
Говорил, поди немного,
Все мечтал купить костюм
Темно синий благородный,
Ручку в руки взять мечтал,
Был тихоней и короток
Сам – невинная душа!
Проложил себе дорожку
На хорошее местечко,
Там и хапнул за бесценок
Предприятие-банкрот.
Много крал, он очень умный,
Дом построил эх, шикарный
Ну отделка! – миллионы!
Важным стал – хороший, честный,
Се умом достиг во дело!
Хитры торговцы местные,
Купить дешевле ,а продать
Один товарищ продавал
Свою «шестерку» иностранцу
И говорит гляди нова,
Моя красавица блестит,
Мотор исправен все ново
Сто тысяч – что тебе копейки!
Ну вот веселье то корыто
Отремонтировал отмыл,
Теперь пихает иностранцу,
Но впрочем как и иностранцы
Пихают «битые» и нам.
А глядь кто будут молодые
Идут на рынок торговать.

(Миша)
Ну, выйдет тысяч десять – пять,

Весна холодна но в утро,
Как летом пахнет и калит,
Ветры далекие дуют,
Журчанье холодных ключей
В бездонной нагой синеве
Кричали стрижи и грачи.
В листве таился синий,
Небес холодный призрак.
В соседней пела огороде
Старушка, солнце не краснело,
Как доменная печь,
Сорвался в канаве тоскует
Холодный и грязный листок.

(Серега)
Ребята слышь, а Димку так,
Соседа моего,
Забрали в армию недавно.

(Борис)
Не годен был! А план то надо!
Заводчика какого-то
Сынка забрать бездельного
Решили на два годика,
Его сказать, как откупили,
То слухи в улице ходили.
Он не учится, не жениться,
На лапу дали главврачу –
На новой «ниве» ездит.
Вовек решают денюжки
Проблемы и грехи,
А Димка мой – безденежник,
Отец и мать – то пьющие,
Он обратился в суд
Вот дело было чудное
Иск проиграл – конец.
Наряд приехал ноченькой,
Забрали парня бедного,
А с язвой и слепой!
Под караулом ноченькой
Его в военкомат,
Давай с утра обследовать
Минут как десять лишь.
Другой тут случай по ошибке,
Тут взяли парня, предъявил,
Билет военный, что служил,
Ему на стол постановили,
Быстрей из стен отправили,
Решают деньги многое,
Куда, где быть идти,
Кому-то дом с конфетами,
Кому-то в «части» воду пить.
Вчера Емеля пьяный,
Во песню пел, орал
На мании величия
С вина сходил с ума 
Я не оглох от смеха
И рассмеялся с ним –

(Емеля)
В сердцах людей подобно солнцу
Я властью светлою горю
И я велик, высок, как солнце,
Делишки райские творю.
………………………………

Со смеху вся за грудь бригада
Хваталась и смеялась.
Тут речь Иван Жарков продолжил,
Пиля «вагонку» у станка.

(Иван Жарков)
- Пылит дорога, грузовик
В ней я сижу с усами
В штанах широких за рулем,
Качает бледный, едет в дали,
На гул мотора диск луны
За кроны прячется березы.
Я вырос на земле кавказкой,
Прекрасной вечно не спокойной,
Лицом спокойным и серьезным,
Смотрю грузинский за рулем
В стекло машино-лобовое.
Я по профессии историк,
Не говорил к чему гнуть тему,
Ушел из школы – не платили,
За рейс – неделя – пять «кусков»,
Я брал, когда вез пиво «лево».
Кавказ и Грузия полны
Различных войск и смут равнинных,
В горах красивых полегли,
Когда-то всадники лихие,
Для битвы бранной оседали,
Для хитрых замыслов коней,
За контрабанду на меня
В районе дело завели,
Меня схватили да с поличным
Без документов и бумаг,
Я быстро рвался из сетей,
Был стар уж, мускулист, не сильный.
Меня на сутки в изолятор
В холодный, мертвым сном покрытый.
Не били –славно так меня.
Товарищ вызвал на допрос
Про контрабанду выяснять.
Невнятно речь я произнес,
Тихонько взоры приподняв.
Согретый лампой, табаком.
Пока условно осудили,
А за решеткой – гор величье
Мне о свободе пело немо.
Громада их звала я слышал,
В цепях прикован к тени ночи,
Не чуял ног все на допросе,
О лучшей жизни-доле думал,
Холодный гул т провод темный 
Натянут на столбах колючих.
Леса багряные лежали
У гор чаруя взор.
Трава густою пеленою
Легла на плиты гробовые
Могил тоскливых полных тайны.
Я отсидел лишь месяц горький,
Тюремный выучил жаргон,
Бежал из ада поскорее
Я без оглядки за границу
Узнал – там добрые и злые
Сидели люди, жизнь кляня,
В груди моей была свободы,
Дышала лишь мечтой одной,
О днях не вспоминал я пошлых,
О грозных слезах, а теперь,
Лишь верил людям осторожно
В расчет, не верил в «завтра» я.
Тут верь, не верь жену я бросил –
Налево и направо так
Мне изменяла, как же жить???
Зачем проклятье и страданье
С цветов берет свое начало
С постелью кончится, уйдет. –
Простите грешного меня
За речь, не чувствую уже я.
Уехал от родного края
В Россию дальнею дорогой.
Труд повседневной жизнью стал
И руль прохладный, все ж без дома.
Молчу гляжу глазами вдаль,
Стал дальнобойщиком, гоняю,
Поддельный паспорт приобрел,
«Права» купил под этот паспорт,
Но все ж кавказская природа
Красою в памяти сидит –
В полях просторные колосья
Цветут, качаются, поют.
В домах горят огни печально
И в сенях ветер шум дает,
Текут студеные ключи
С вершин Кавказа молодого
По землям Грузии святой,
Во мраке думает округа,
Луна со звездами горит
И лает жалобно на цепи
Голодный пес в разбитом доме,
Когда тучи заплутались,
Закрыли звезду и луну.
Я был чудак еще, то юный,
Вздыхал на камнях глядя в небо,
В волшебный звук впиваясь ночи,
Грузинку видел молодую,
Не понимая слов ее –
Смеялась тихо, жар холодный
По мне прошелся.
Я как чудак краснел не смея
К ней подойти, а соловей
Все пел в сенях на сонной ниве.
Страдальным был, любил я страстно,
Бледнел от жуткого волненья,
Ее халат луна покрыла
Багряно-белым серебром,
В мечтах одна она летела
Стояла сладостно цвела.
Прошла путем, за ней я в горы
За цепью глыб по следу крался.
Я наблюдал не зная счастья.
Впивал тот запах красных роз,
Не то страдая, помню только
Она младенческой улыбкой
Мне поглядела и ушла.

Борис продолжил разговор.

(Борис)
Мне по душе те разговоры,
Что сердце жаром не острят,
В которых нет улыбок ссоры
Беседы те что веселят.
Спокойны радость и вниманье,
Светлеют мыли и слова,
Растет святыней упованье,
Как жизни рада голова      
Случалось райское застолье,
Вести садились разговор,
Крепилась дружба на раздолье,
Един был праздничный убор.
Одну мы чашу поглощали
Всей пьющей радости нектар,
Друг другу мысли сообщали
И не встревал в беседу жар.
Часы дневные распевали
С пернатой звонкой красотой
И солнцем взоры уповали
Небесной синей чистотой.
Летели дни и ночи плыли,
Была реальность – светлый сон,
Как мы желанно дев любили
И в сердце дружеский цвел лон,
Казалось, дружба нерушима,
Не разорвут ее века,
Вам человеком Жизнь любима,
В объятьях чувства глубока –
Семья на верности крепилась;
Лелеял деву целью друг,
Величьем Жизнь во всем вершилась
И рос зеленый Жизни луг!
Но было ль это время – дело?
Вершина эта ли жила?
На взятках дружба заалела
И на деньгах святой взошла.
Теперь материю ласкает
Всю улыбающийся чин
И вещью как – рабом играет
Довольный, сытый господин.
Прошло ли время роковое,
Где жизни верх златом блестел,
Где мир летел в одно родное
Иль это миф давно пропел???
Давно забытая – единость
Куда взглянешь – свое везде,
На вере дружба –всем стыдливость
И каждый пьет в своем гнезде.
Увидит выгоды немного,
За ней летит чин в небеса,
Со всех берет деньжат помногу,
С «поборов» Жизнь гола, лыса.
Устроят где-нибудь пирушку,
Нахвалят все и всякий блат
И расцелуют ту кукушку,
Что созвала на спирт наряд.
Сначала дамы в «туалете»
Сидят любуются собой,
Потом в любезнейшем привете.
Мужчины их на танц ночной.
Я знаю всех их отношенья
Начало вальс – конец поклон –
Ах, уж словесное их пенье –
Какая грудь! – ах, божий сон –
Она прекрасна и красива,
Гляди мой друг она моя! –
Позволь мадам тебя на диво
Сводит за угол, где стена!
Лик кавалера на банкете –
Лишь  видеть пьянство и дебош,
Повяз в пьянущие кто сети,
Кто все лижет рядом сплошь.
Теперь застолье все такое,
А без насмешки и нельзя,
Ушло приличье золотое,
Погасла мирная заря.
Вот наша жизнь такою стала,
Былое время – нам бы ты,
Тогда б себя ты не узнало
И не нашло бы красоты,
Разврат и ложь, корысть обмана
Здесь в городке – почет для всех,
Заточены давно в капканы
Черты твои за лон утех.
Все льстят за чин и за награду,
А подхалимство – дружбы знак,
Получат чин и скажут – рады!,
Кому не в чин, то слышь – дурак!!!
Пришел «осел» на прозябанье,
На смену мысли и волны
И в жизнь свое ввел восклицанье,
Сгубив зеленый Плод Весны.
Ну что ж твори оселлюбивец,
Настала смута – дни твои,
Вершись на смех самолюбимец
И гладь все лысины свои.
Твое велико состоянье
И много взяток у тебя,
Твое носильное творенье
Не устрашит ни где меня.
Твоя близка кончина в свете,
Твоя потупит острота,
Тебя задушат Света сети
С тобой пройдет и тошнота.
Дано немного мне в достатке,
Но счастлив я – свобода, жизнь!
Не нужные величья складки
И не к чему мне укорызнь.
Я рад, то жизнь моя вершится
По смыслу вечному небес
И к цели вечной жизнь стремится.
Твоя – «нежизнь» - потливый Лыс!
Я счастлив, что страсть труд имею –
И знаю – сердце будет жить,
Что смысл жизни я согрею
И вечно смыслу жизни быть.
Дано в труде мне достиженье,
Чтоб смысла вечности достичь,
Тебе ж великое почтенье –
Почтеньем ловят жизни дичь.
Наступит смерть и жизнь погибнет,
Сгорят наш смысл и тела,
Посмотрим что возьмут потомки
И чья цель в «золоте» взошла!

(Коля)
– Иван ты что, ори потише,
Услышать люди, засмеют.

(Иван Жарков)
– Ну, ладно Николай прости
Ты за язык меня.

Там лето, солнце ярко блещет
По небу яркими лучами –
Свежо плясание его,
Летят счастливые лучи
Навстречу людной суете.
Весенним, тихим ветерком
Березы дышат в золоте.
И дол вблизи раскинулся –
Поля пустые мертвые.
С картинки словно строят,
Во мастера в рабочий день.
Почти и пьяных не видать,
Работают везде.
Стремится сердце без забот,
Наверх на вечность золота,
То символ будущего – солнце,
Ума и рук всех вдохновитель,
Томимы жаждою поляны,
Как золоченые пустыни
Потрескались.
Лобзает щеки утра луч
С востока светлого.
На частном секторе получше;
Побольше платят регулярно,
Но тут и качество – с «картинки».


11. (1999, 12 апреля, понедельник, обед)    
(Петя)
Эх, Миша сколько лет мы вместе
И кровь одна в троих течет,
До смерти нас скрепила дружба

(Миша)
А коль погибнет кто из нас,
С другим простится, кто остался

(Иван)
Эх Миша я клянусь, как ты брат.

(Миша)
И голос свой беречь я буду               
Во имя вас, во имя жизни,
Я силы тенору отдам!
Уж сколько спел, спою немало,
Эх, Ваня на гармонь меня
Твое вниманье вдохновляет,
Стих Петин петь, спою немало,
Покуда жив и в гроб не лягу.

(Иван)
Все совершено, жизнь прекрасна,
Как солнце светит в вышине,
В одном мы выросли в детдоме,
С рожденья дружим крепче мы.
Сильней всего святая дружба
И коли кровь – одним течет,
Мне люб закат, волнистый вечер,
В согласье вечном сверху небо
Решило, будем, я клянусь,
Коль кто погибнет, брату руку,
Пожму, прощусь и навсегда
Уйду в обители святые,
Служить, учится после школы.

(Петя)
Пошли обедать.

(Миша)
Да есть охота

(Иван)
Пошли.

Идут и смотрят на природу,
Куда железная летит,
Лежит не тронута в болотах.
Везде березовые тени
Меж облаков – полос златистых.
Душистый сини лон везде.
Минут 15 первого
Идут обедать братия,
Звенят березы листьями,
А надо уходить.
Весною лучезарною
Текут ручьи студеные.
Идут, а Ваня молится,
Перекрестился раз.
Листва намокла в бархате
И золотые огоньки
Горят на ней от света солнца,
Скользящего сквозь крепость туч.
Сердце охвачено
Чем-то священным,
Лица испачканы
Сажей горелой.

( Продолжение Сна Ивана-брата)
Зима, а только был мороз,
Луга пустые, свет березы
Слепит холодные глаза,
Снега везде белы и мокры,
Вокруг безлюдно и мороз,
Деревья в серебре,
Холодный ветер щеки жжет,
Горит чернь веток ив и лип,
Снегом волшебным серебром,
Объята ужасом земля,
Устало солнце так искрит
Над белоснежною могилой.

(Петя)
Твой сон прекрасен.

(Иван)
Дальше Петя
Стоит по всей округе ночь,
Замерзла тишина,
Туманно небо, тучи хладны,
Луч грезит света в темноте,
Искрятся звезды светом дальним,
Сребрятся нивы сом глубоким,
В домах огни, нет смерть, они
Шумят над кладбищем голодным,
Потом расцвет.

(Миша)
Эх, мне бы сон такой,
Грядущее увидеть,
Ты дальше Ваня говори.

(Иван)
Сияли ветки по заре,
Тревожно солнце в синь зашло
В прохладный лон,
Летят горящие лучи,
Покой и мир в его сиянье.
Тоскливо отблески лучей,
Чернь освещают на земле
Среди снегов – родную землю.
А солнце ртом открытым
Лучами гложет сферу,
Не мое солнце взору только
Жжет тьму и ночь.
Но слышит сердце мысли
Его там пень страстно
И крутятся пластинки
И песни золотые,
Оно и кровью красной льет,
Огонь в крови и кровь горящее,
То мертво, то живо,
Алеет кровь его,
Крылами машет невидимка,
Сверкают тучи в синеве,
Искрится солнце не огне,
Цветы огня до смерти жгут,
Тюльпаны в золоте горят
И роза красная течет,
Дни сожжены, печаль ложится
Кровавым золотом на землю.
Шумят листочки золотые
И ветер в синеве,
И вдохновенье – то гроза,
И ночь – все рушится вокруг,
А дальше снова храм небес,
Образы лазурны распустил,
Листва краснеет – непонятно,
Мне это все – но видел сон,
Струятся радость и улыбка
Из уст священных небосклона,
Вдали видна лазурь из туч,
Листы зеленые омыты
Теплом святым и ливнем теплым,
Краснеют розы – боль какая!
А вот зима, постой что дальше,
Могила крашена цветами,
Бездомный крест, плита бедна,
Дни сожжены тревог – венками,
Сильнее грудь бьет, взор глядит.
Сверкают лавры золотые.
За ними спрятались ласты,
Аллеи тихли огневые,
Восток объят лучом огня

На день рожденье праздное ,
Сбирались на обед,
Строители и юноши,
С соседу Тимофеичу
Сереги брату сводному,
Богатому и жадному,
Торговцу простодушному.
Толпа идет горластая,
Прохаживает вся,
Знакомые все пьющие,
Работящие, славные
Хлебнуть, поздравить и уйти ,
Тут ящики так водочки,
Ну пей – с работы свалишься.
Всех угощает он,
В год лишь раз расщедрится,,
Смеются рты и глупые,
И умные, и праздные,
Плюют мальчишки в лужицу,
В колодец много тех,
Кто Тимофеича,
Обсмеивает – жадность.
Охотно пьют, что водочка –
Винца тут – море праздного!!!
Ну странный человек?
Богатый, жадный круглый,
А тут знакомых поит всех?
Вот разошлась толпа,
Пошла бригада, юноши,
Два другу Тимофеича,
Дьяк и солдат – старинные,
Сидят  застольем час,
О счастье речь ведут,
И юноши тут пьют,
Едят и поздравляют,
А взрослые беседуют
О счастье, о деньгах.

(Дьякон)
С юбилеем друг мой верный,
С днем  рожденьем поздравляю,
Не грусти и не скучай,
Много лет прожить счастливо,
Чтоб твои пожитки верно
Быстро множились и в злате,
В соболе ходил и девки
Тебя милые любили.
Но всего желаю больше,
Чтоб благодушие твое,
Богаче было всех богатств
Вельмож, правителей всесильных,
Чтоб солнце грело жизнь твою,
Чтоб мудр был и камушки
Не плыли од ногой,
Да пропущу я рюмочку,
Кусочек за тебя.

(Тимофеич)
- Ну пей.

Другие барина
Поздравили, пришлося тут,
Винца по 30 грамм
Испить братьям детдомовским
Всем остальным, со стульев речь.
Такая речь неслась,
Закусывают редькою,
Что осени осталося,
Икрой приправой всякою,
Созрела, да с картошкою
Налили тут сиротам всем
По 100 грамм сладкой водочки,
По 20 самогончика,
Смеются с горькой водочки
Хмельные мужички.
Иван давно шатается,
А Миша спеть в желания
Ушел, а Петя спит.
Давай солдат вернувшийся
Немного говорить.

(Бывалый солдат)
Мне счастие солдатское,
Ну просто повезло,
Чего таить вернулся лишь
И не убит трудом.
Работой повседневною.
Ну мирно «духом» был в плечах,
Не били, не секли
За мужество и труд,
Хотя нещадно раз
Был бит, но жив – то счастье,
Также не был голоден,
И сытым не был я,
С границы ехал поездом,
Хотелося домой
Со службы поскорей.
Свои деньжата скромные,
Эх, заработал родные,
Расслабился я в поезде,
Без памяти – домой,
А нем так лихорадочно
На крышах, в кона лезут
Работники и люд,
Желалось многим там
Покинуть Казахстан.
Их много набралось
С товаром, наркотой.
На дом, край посмотреть –
Вот счастьице вернулося.
Я сотоварищем одним,
Как ехал – жар и духота.
Мутилось многим, падали
И голова, тела
Болели, ад сплошной.
Кто стонет, кто валяется
В сиденьях, на полу,
И шум колес и музыка,
Толпа свои «карманные»,
Товарищ мой,
Семья большая, все как нищ,
Блат младший и сестра,
Награбил уж накрыл,
Сошел на ближней станции,
Простившись лишь со мной,
Вынослив был, силен.
— пять суток выносил
«карманные», голодные,
Карманником в Москве
Работал и учился он
У тетки вечной пьяницы –
С сожителем там жил.
Я еду в этом поезде,
Горю весь, да надумывал,
Сойти как не уеду,
В глазах багрянцы вертятся,
Все чудится, держусь,
С какой-то девкой помнится
Размиловался ноченькой,
Потом с другой – во счастьице,
А кто орет – проклятое,
С ума и жара сходит,
Кто хлещет водку и поет,
Кто спит  без света ноченькой,
К татарке подошел,
Ну дело быстро кончилось,
Без света – разошлись,
Господь так наградил,
За лета два мучения –
Двумя цветками нежными,
А треть день – холод ноченькой
И к вечеру доехали
На родину обильную,
По милости я божией
До дембеля дожил,
Наливай мой друг, да выпью
За твое я счастье в жизни,
Что б жена любила крепче
И дела велися лучше,
Работаю сейчас,
Я в строительной бригаде
Да нет тут, в столице праздной,
Не жалуюсь на жизнь.
С восхода в мастерской
Стою, пою, работаю
До солнышка закатного,
Как вы родные кушаю,
Полночи все гуляется,
Щебенкой бетонирую
И мастерской учусь.
Как вы друзья хорошие
Отделкой занимаюся,
За вас и братиев бокал
Я пью, что серебром,
Пусть старость непорядочно
Не скажется на счастьице.

Борис поднял бокал и выпил,
Сказал с одышкою – за счастье,
Иван уж с Колькою валялись
И спали сладко, расслабляясь,
Худой Серега, брат его
В душе сказать, как презирал
И ни копейки не давал,
Чужого словно пригласил,
Серега ж выпить шел к нему,
Худой как Коля, длинный сам,
С больной спиною от труда.
Коль платят хорошо –
Он за двоих работает
И Петя, Ваня, Миша
Бригаде породнились,
Своими стали, нужными,
Работают с отдачей,
Им платят 500 левых
Ивану, 300 братиям 
И более рублей,
Они зарплате радуют.
Иван хороший каменщик,
Не хвастает, а молча
Работу лихо делает
Душою простоват,
Не то Ильич – что бестия,
Ушел сегодня навсегда,
Со всеми разругавшись.
А трое так работают,
А Петя-сирота
Был первоклассным штукатуром
Как стены ровно клал
И триста левых заслужил,
Немного в день за двадцать дней,
Не все таки – то денюжки,
Добротные, мужицкие,
Простых, голодных, добреньких,
Худых сирот-ребят.
Не жаловались в «дом»,
Начальству, нелегко

(Бывалый солдат)
В бригаду взяли бы в Москву,
Да не возьмет там главный,
Подумает – меня,
Я мастер первоклассный
И то не просто взял,
Предполагал, подкладывал
Работу мне различную
И тяги дела страшные,
Намаюсь и намучаюсь,
А сделаю с «картиночки»,
Дает дивится главный
Дает деньжат и мне,
Оставил с мастераи.
Стучит в груди кроваво сердце.
Бригаде я остался
И вы коль малые с растете,
Оставите детдом,
И мастерства достигните,
И спину не ломав –
На заработках век,
Коль не ослабнут ноженьки,
За вас родные пью,
Лишь самого недавно взяли,

«Тройка»
 - За вас и за тебя.

Сказали хором братия
И выпили вина.
Бригада к двум отправилась
Работу продолжать,
Ну общем тихий городок,
Подростка три – путь в ШРМ
И часто очень вечерами
В пути от ШРМ к детдому.
И так засмеивал поэт
Юнец сиротский
Братьев стихом и до упаду,
Смеялся тенор из сильнейших,
Танцор чечетки превосходной,
Последним случай счастьем был,
Иван до рвоты досмеялся –
О слугах круга – бизнесменства,
Точнее слугах ресторана,
Семейке, как знать – «дворовой»
Как дорогого ресторана,
Для местной «золотой элиты».
И вот жена –лакей услуги –
Утехи, повар до зари,
Вот муж счастливый – форму спер
И видит небо, донжуана –
Любимца знатных, пережравших
Толстух под ужин и старух.
За месяц славно «обслужила»
Жена-красавица крутых,
А муж, косивший под фуражку
Двух леди славно раскрутил,
Красавец и богат спортивный
Официант – любимец всех
И гитарист, сестра его
Романы крутит, учит
Язык французский, лихо
Карманы чистила красой.
Себе садится позволяла,
Куда угодно, где угодно –
Где пахло долларом зеленым,
Ладони терла о сребро,
О дорогие украшенья,
Была так прежняя семейка
Худой на кухне – нищетой
И злой худой был сам глава,
Гол, неожиданю удача,
На кухне тихо вечерами,
Жена торты все дорогие
Сносила продавать да вот,
Сама коза не устояла,
Есть начала и поправлялся,
За всех жирея и толстея,
Вот ее и перестали
Себе заказывать блаты –
Кусок свинины из тростинки,
Последний месяц муж один,
«Работу» за двоих выносит
По дамам местным, областным
С вином прекрасным заседает
И не болеет, не хворает,
Вот муж – лакей живые славно
Сшибает – пьяный донжуан
И жаден как  расчетлив – небо!
И щедр только для жены –
Он ведь с весом – ум, а он
С вина глупеет и качает
Лишь днями мускулы свои –
Вот счастье скажут привалило!
Он лишь заказы успевают
Для разносит и бегать,
Пьянея вина допивает,
Жене могучей подчиняясь,
Не опускается и сам
Уже не статен так, похудел.
Тарелки лижет, их салаты
С женою вместе доедает,
Толстеет тоже и кончает
Быть донжуаном для мадам.
Мечта –салаты для детдома
И очень, очень дорогие
И блюда иностранные,
Жратва и прочее,
Чем не успели закусить,
С женой выносит ночью
И зятю на прилавок,
Сестра красавца, во недавно
Беременностью ложной
На «штуку» «бара» развела,
Уехала куда-то,
А раньше бедствовали.
Жена как брата, так умна
И очень, очень, дальновидна,
Для жизни парень идеал
И праздный, осторожный ,
Как год назад, давно уж смылись,
Как дело их пронюхал «князь».
А Петя помнит как в июле
Оборванные, потные
Подходят трое к ресторану,
Почуяв запах курочки,
Зашел тут Миша-сирота
С порога люди подавали,
С повязкой Петя на глазах,
А Ваня без руки,
Встречали братьев подаяньем,
Кто что давал – тогда
Был случай небывалый!
За пять минут пятьсот рублей,
А с теплого «местечка»
Прогнали местные бомжи
И мафия, то нищая,
И попрошайки местные,
Организатор мафии
Лакей и донжуан,
Чуть не накостылял
И слава богу убежали,
Да, по губам на шло
Питье сирот измученных
И сок не пили сладостный,
И вина до работишки.
И было темной ночью
Из местного детдома
Ребята к центру тянутся,
Залезть в него, стащить еды
Поесть немножечко, один
Уже в колонии сидит,
Напился тощий, слабенький
Его толстуха уложила
Ручищами – красавица,
Свинарка и жена
Альфонса вечно пьяного.
Юнец за ночь раскаялся
В утехах госпожи,
К утру он так намаялся
Не отдал чуть концы,
И била, издевалась
По ребрам паренька,
До бури разгулялась
До дури кулака.
Потом судья судила
Продажная его,
В колонию упрятала
За кражу-воровство.
Бывало семьи бедные
Не досыта едят
Ячменя – хлеба с мякиной –
Вопят как животы,
А ржаного нет, дети
На милость божию идут
И воровать, постарше кто
Жуют и плачут. Тройке
С детдомом –счастье – повезло.
Не битые, не руганы,
Не голодают так.
Бывает иногда
И пасмурные ходят,
Глядят мертво со скулами,
Ломаются и думают,
Глядят налево братия,
Их лицо мрачно скромные
И корчатся нуждой.
Попробовали раз
Ходить по «знатной» Улице,
Там мало выйдет кто –
Собаки наорут,
Походят вечерком
И сыты до утра.
Идут с работы в полдень
С мозолями, заплатами
В рабочем в детский дом,
А там и в ШРМ,
Юнцы как не сгорбатились,
То складно поминают.

(Петя)
Иван Широтов сирота
Худой и битый, немощный,
Но честный и хороший
Был человек недавно
Счастливец и страдалец,
Шатался, выручал
И заступался.
Он не сиятельный, простой,
Хорошим был простой,
Служил, учился в ПТУ,
Толковый сирота
От роду, так машину
Хотел забрать, да вот никак
Машину не дают,
Он задолжал обманщику
Немного да деньжат 
Пошел на речь и на торги,
Мошенники смеются
Над «Волгой» покупатели.
Он задолжал, скостили
Срок возвращенья, так пристали
Один делец и бизнесмен,
Решил купить за цену малу,
Поторговаться с ним.
Тот закален, не раз
Его секли за честность  службе
И били так нещадно
И не отступит так в делах
Сбивает прямо тысячи,
Хозяину кредита,
По меркам очень малого,
Что обманул и сбавил срок
Возврата – устно дал ,
Деньжат Иван так задолжал
Пять тысяч ровно рубликов,
Вернулись бы,
Да срок – тот договор
Хозяин – ну подлец подделал,
Теперь и «Волгу» пригрести
Решил за десять штук – бесценок,
Теперь торгуется с Иваном,
А Ваня цену не сбивает
И сотни только нагоняет
Красноречиво за машину.
Хитрец-обманщик рассердился,
Решил по черному пойти,
Оплошность вышла, отказался
В тотчас от «Волги» новой,
Трудом и потом купленной,
Глупец-хитрец забыл случайно
От паспорта списать
Владельца авто данные
В поддельный договор,
В поддельной закладной 
Схитрил и все же требует,
Сплошал Иван тогда,
Кредит бы письменно оформил,
И копию – себе
Но верил – верить тут нельзя.
Подлец – ну что ж тут в суд
Я обращусь, коль ты сейчас
Чрез час долг не вернешь.
Ты видишь договор –
Верни уже с процентами –
Как десять тысяч – подписался.
Ты обманул меня,
Но честный я, верну сколь должен,
Пять брал и пять верну,
Коль прокололся раз, а данные
Ты паспорта забыл
В подделке указать
И подпись в ней моя
Знай дурень – недействительна,
Вернулся через час.
– И где ты возьмешь проценты,
А день просрочки – десять штук.
– Молчи ты вор-хитрец
По совести отдам.
– Ну ладно, ну ступай,
Да возвращайся, а ни то
Антоша – мой телохранитель
Тебе неплохо накулачит
Бока, судья знакомая
Арест на «Волгу» выпишет
– Я через час приду
Присутствовать любезнейший
Позволишь. – Ну ступай.
Смеются, переглянулись
И сели в «Audi»,
Смеются твари пьяные,
Решили прочно негодяи
Над сиротою посмеяться,
Над слишком уж доверчивым,
Что глупо поступил
Дурацки занял на товар,
И день просрочки не дали,
Он в люди выбился на рынке
Он честно, свято торговал.
На ряд торговый вышел
В субботу в город праздный
И на колени встал в крестах,
Кричит во все тут стороны.
– Знакомые и добрые,
Братья и сестры милые,
Помилуйте родимые
Трудягу-сироту,
Больного и худого,
И честного, как знаете.
Толпа сбиралась к братцу,
Притих тут люд торговый,
Прохожие, зеваки.
На выступ встал, высокий,
Рассказывать беду он стал.
– Помилуйте родимые,
Солдата вечного битого,
Решили тут мошенники
Дельцы, ко мне присматривать,
Сплошал родные я.
Он перед рядом говорит
Знакомым и чужим.
– А дальше знайте милые,
Кредит я устно взял,
Ошибся прокололся,
А подлецы надбавили,
Скостили срок отдачи
И приписали ноль
В подделке липовой,
На « Волгу» закладной,
Украли подпись паспорта,
Забыли только номера
В писать тот договор,
Да пригрозил расправою,
Мне руку отрубить
Коль не отдам, душою подлый,
Судьей и делом уголовным
Судья – Мария Скрябина
Продажная и хитрая
И взятничица первая,
Арест на все имущество
Наложит, а меня
Посадит, все грозятся,
Смеются ,свои кровные
Пустил в торговли оборот
И вот торги по леву.
А где бы денег взять,
Что тут поделаешь найти б.
У них вся сила родные,
Богаты и влиятельны,
Народ, заводы мощные
Банкротили и крали так,
Нажились, а теперь
Мошенники, чиновники,
Как с ними часто в сговоре
Дельцы – с казной бюджетною,
Дерут честной народ,
Не раз обманывали вас,
Сильна как память родные,
Как нас ловили – грабили
Вначале девяностых,
Не опытными были.
Отдам через неделю я   
С товара денег получу,
Голодным буду сам ходить,
Прижала сволочь всем
Печатями, бумагами,
И властью да нечистую
А в банке не дают,
Там ведь дельца – заведующим
Жена работает
И крутит махинации,
Деньгами люди вашими,
Вам в сроки не дают,
Коль выручка торговая
Из магазина в банке
Надолго оседает.      
Обидно мне товарищи   
За честность и доверие,
Дороже мне машины.
Меня кто знает – честный я
И в срок все отдаю,
А коли так – то выручайте!
Хоть много и скупых
На площади стояло
Послушали, да многие
Ушли, да тоже многих
Тут словно ветром закружило
От правды горяченной.
Кто сколько смог,
Ивану раскошелились.
Кто смог рублей подал,
Успел их все пересчитать,
В блокнот всех записал,
Но больше надо чем, не брал,
Тут предлагали тысячи
И даже пятаки
Сироты из детдома
И гривен медный ветеран,
Червонцы трепаные,
И стольники, и прочее.
Не брал – зачем, то лишнее,
Спасибо люди добрые.
Набрал он сумму нужную,
Стал добрым, честным кланяться,
Крестится в божьи стороны,
Пошел к мошенникам-хапугам
Отдать и вскоре отвязаться,
Идет карманом держится
Навстречу мрази жадной.
– Держи козлы паршивые,
Пять обещал, пять отдаю,
Тут  пять еще, хотел
Отдать я вам, да хрен, их честно –
Я людям долг отдам
Хоть сам голодным буду,
Но за ошибку расплачусь
И вам лишь пять, держи,
За пять минут управился –
От рынка шага два.
Раскрыли рты дельцы,
От шока гипнотически
Ивану стали подписи
В документе писать.
На стол Иван кредитчику
Все выложил сполна,
Дивится лис ему,
Пропало недовольство все,
Юлят ему мошенники
Пожали руку тощую,
Поздравили с зеленым
Лицом кредитчик  предложил
Отдать, то остальные.
Иван набрал мужицкую
Силенку то природную
От боли и труда,
С размаху пса то толстого
В нокаут положил,
Дивится сам Иван
Видать от злости праведной
Управился, в глазах
Горит нечеловеческий
Огонь и гнев святой.
Дрожит Антоша пухленький
Громила и чудак,
Слинял, видать от трусости –
Хозяин к полу лег.
– Не бей орет тут бизнесмен,
А то! 
– Что будет, сам уйду,
Держите свои грязные
Вы пять, ну и дела.
– А слышь Иван, да уложил
Ты местную грозу,
Держись.
– Я грязи не боюсь,
Придется худо, коль еще
Обманите кого,
Народ на вас же натравлю!
– А жаль – толковый ты Иван,
Афера получилась бы,
Видал – народу скол собрал.
Иван опять не выдержал
И врезал в челюсть белую
Мошеннику усатому
Ушел и слова не сказал.
Вложил он деньги вдело,
Развел товар и всем
Через неделю отдавать,
В субботу день сбирается
Базар Иван рассчитывал
Знакомых как сказал,
Не подошли тут русские,
Армяне – братья добрые.
Другие люди честные   
Кто верные, великие,
Кто предлагал – не взял
Так просто на халявщину,
Всем второпях отдал, но лишнего
Не взял, а тут один
Торговый друг не взял обратно
Два стольника искал
Его Иван, как час теряя.
Как к двум с торговой площади
Торговцы с места тронулись,
Иван раздал по стольнику
Голодным беспризорникам
И старику слепому.

(Миша)
Эх, чуден был Иван Широтов,
Прямой и честный я его
Как друга, брата уважаю,
Не плохо выпил винца,
А я еще не прочь!

(Иван)

Нельзя, сопьешься, как же так.

(Миша)
Пожалуй да, на праздник можно               
Иван глазами колдовскими
По слухам в доме обладал,
Судьба его – противоречье,
Нещадно бит в детдоме нашем
На службе, в местном ПТУ,
Больной, худой, а в люди вышел,
Его в контору Управленье,
Как называется не знаю.
Начальник взял с звездой военной,
За год поднялся он да «зама»,
Себе помощников не брал,
Не тратил фонд налево вправо.
Когда в начальстве состоял
Он старикам и всем в нужде
И так всем помогал
Советом, средством, знанием
Законов – как юрист
Учился сам – еще в детдоме
К нему подходит человек
И проку даст, совет полезный,
Поможет – добрый человек
И не возьмет подарок, взятки,
А скажет – бедному отдайте,
Свою святую благодарность,
А мне хватает,
Не брал из фонда ни копейки,
Работал в выходные,
На рынке людям помогал,
Машину взял тогда в покупку,
Он пьяным не был в день рабочий,
А выпивал на праздник лишь,
Ушел на рынок полностью,
Вернул тогда кредит, поклялся
По пьянки больше в долг не брать.
Теперь в конторе управленья
Хапуга крепко заседает.
Жалели люди, что ушел
На рынок, дальше надо
Учится, содержать себя,
А воровать не мог, был честным.
Ушел на честный труд – хороший,
Так новому приладились –
К нему не подойдешь
Без пирога, коробки сласти,
Без кошелька – за слово – плата,
Помочь – ни буквы – без награды.
Покинул рынок свой, теперь
Глава молочного завода
Скончался, новый тут пришел
На производстве царствовать
Начальник молодой,
А взял Ивана – по знакомству
К себе в помощники – счастливец.
Не долго вел дела большие
С чутьем коммерческим, не крал
Иван Широтов ни копейки
Новолинии в цехах
На каждый месяц открыл
И рынок сбыта накоплял,
Рабочим коротко давал
И внятно график выполненья,
Во всем был строг, не долго
Был жалко, в выбор утвержденный
Младым директором завода.
Хоть без диплома наш Иван
Из ПТУ, окончил – ладно.
Проворным, скромным оказался,
Везде талантливых наставил,
Кто дело знал, не хапал – «средства»,
Его любили и хвалили,
И молод, и умен,
Отлично знал и вел дела,
Не мало помощи народу
Он оказал, копейки, лишней
Не взял, жил скромно, не вульгарно,
Полгода правил и не тронул
Он невиновного, виновных
На производстве увольнял
Был прям, душою не кривил.
Разбился пьяным насмерть
В свое рожденье за рулем,
Помянем брата старшего,
Начальника священного
Народного заступника,
Ученого и мастера,
И коммуниста верного
Народу и себе.
Я помяну его
Глотком компота кислого
Николу также из детдома
Больного и голодного,
Худого помяну.
Глядят идет по улице,
Навстречу поник низенькой
Идет к избе прямехонько
От горя пьяненький
В печальный выходной
Знакомый брат-детдомовец

(Иван)
Брат счастья, ты куда.

(одногруппник )
Ни ваше дело, уходи,
Господь на вашей стороне,
Махнул рукой им в сторону
Пошли, не мало тут
Во власти местной переводов,
Один украл, другой пришел,
Иван тут призадумался,
Немного опечалился.

(Иван)
Не стану врать, тогда
Никола был еще в детдоме,
Отсрочку – на три получил
И годность «В» – здоровье.
Заводчик сына не хотел
На службу отдавать
И выгороди славно.
С Николой друга Васю
Больного матери-старухи
Сынка, мать – ветеран труда,
Двоих забрили в армию,
Отправили да язвами,
Худых, больных дистрофиков
На тяжкий быт служить,
Ей горько очень плачется,
Не годен к службе был,
Кричит и ходит по судам,
А толку нет – все куплено,
Печалиться она,
Детдом тоскует по Николе,
Точнее верные друзья,
Им пискнул раз, как тяжела,
Что служба – ад и гнет,
Не есть, не пить и бьют,
Аж белый свет – там тьмою стал.
Вязали, мукам подвергали,
Он одного порезал славно,
Кто бил из старых издевался
Чуть не убил
Никола в гневе жилистый,
Его так в карцер спрятали
И караул поставили,
Тут случай хуже нет,
То отопленье прорвало,
Вода струит холодная,
Затапливает комнату
И холодно вокруг,
К веревке коля тянется,
Кричит – откройте дверь,
Так выпусти – зальет,
Из помещенья – нет молчат.
Решил Никола праведный,
Ума и воли честного
То склада неподкупного,
Как у Ивана-брата,
Принять бесстрашно смерть,
Решил не видеть суд
И пытки, да тюремные,
Отважно вены вскрыл себе,
Повесился за лампочку
На стуле, кровь текла.

(Петя)
Я помяну солдата-брата,
Что честен был, везде отважен.
Худые и босые
Братья и люди собрались
К суду Иван Широтов
По просьбе матери, то Васю
Вернули ей по совести,
Стоит в крестах старуха,
Ревет.
Не грешен я
Сказал Иван и поклонился
Суду по пояс и присяжным,
Упал он на колени
На удивленье всем
И нанял адвоката,
Вернули парня битого,
Конечно, все обладилось,
Военкомату штраф, сынку
Немного денег и вина,
Иван как заместителем
По совести – везде,
Зарплату во время давал,
Надбавки, не задерживал,
Рабочим, мастерам   
И тут беднейшую семейку
Богатая уважала,
Заводчик сам пришел
И извинился за «ошибку».
Просили в фонд вернутся
На должность прежнюю Ивана
Да не пошел, все в очередь
Вопрос учен он вел.
Боялись, быстро слушались
Его работники – еще б –
Зарплата тут высокая,
Места – хвалено-теплые.
Покой и счастье он нашел,
Покой и деньги, уваженье,
Своим умом, с нуля никто
Ему не помогал.
Не чуял страха, был правдив
И деловит – ловил дорогу
«Наверх» к элите – завидно
Коварным людям тут
Счастливцу, да трагично
Погиб – напрасно.

(Миша)
Давно то дело было так,
Бывало слышно бунт идет,
Взорвался гнев народный,
Горело все пожаром
И город наш горел
Простой и неизвестный.
Отстроили его,
А оттого лишь времени
Остались крайние дома
Развалины – их пару так,
Тогда же войско царское,
Верней его посланник
Стянул, не вышло
Ни слово, ни правительство.
От нищеты поднялись
Великой революцией.
Из рабства, гнета.

(Петя)
Интересно,
Сейчас коли поднимутся.

(Иван)
Да на кого, все ныне – тени
И кто решиться лаской-речью
Бунт усмирить, а кто пойдет
И кто еще попробует??????
Орать не все тут стороны,
Тоскою непонятною,
Тому пока та рожа пьяная
От горя быстро отобьет.
Обидно братья только
За Русь то православную

(Миша)
Тогда солдаты горькими
Слезами заливаясь
Полили по приказу
В народ – то несчастливое!

За стену братья спрятались,
Прослышав речь живей
И крик – смейте дальше бить
Раздался вдруг случайно.
Его нарушил свист лозы.
Секли юнца бездомного,
Да в стельку лихо пьяного,
Попался у дороги,
Стащил чего-то знать
От голоду жестокого.
«Купцы» догнали «знатные»
От Улицы отстроенной
На косточках народных,
Собак чуть не спустили,
Толпа большая собралась.
По ляжкам плетка свистнула,
Он худой, больной стрясется,
Кроссовками дырявыми. 
Ногами резко дергает,
Орет то – революция,
Богатых на расстрел,
Народу все честному.
Вскочил он, вырвался – бежать,
У дамы сумку вырвал лихо,
Бежит с «суда» как встрепанный,
Кричит троим «не шутка,
Бегите, высекут» – они.
В лес братья быстро убежали.
Толпа смеется, кто вдогонку,
Балясничает «знать».
Вот у дороги видится
Им в «центре» Мерседес,
Глядят – глазам не верится,
Откуда он взялся?
Сказал Иван, качаться,
Грохочут колокольчики,
От пуза толстый господин
С сигарой вышел, дамочкой
С усами и пузатенький.
Две кепки и фурашку
Тут сняли, поклонилися
Рядочком тут детдомовцы,
Торгов свободна площадь,
Поразбрелись, разъехались,
Темнеет, уж послышалось.

(Знатная дама)
– Чего вы тут уставились,
Вам милость, стольник дам!

Уставились братья
На рожу очень круглую,
На даму толстозадую –
В элитном ресторане
Сегодня юбилей,
Пошли в детдом родные,
Пора то в школу опоздают.
Там вина иностранные,
Открыты благородные,
Их ночью будут пить.


12. (1999, 12 апреля, понедельник, вечер-ночь, элитный ресторан)
Сбиралась ближе к вечеру
С охраною элита.
К примеру вот заводчик
Из города соседнего
Приехал в Мерседесе черном
С лицом – пирог румяненький,
Осанистый и толстенький,
Упрямый, стар, удал
С лебедушкой молоденькой
С ногами молодецкими,
Сам в бархатном костюме,
А рядом с ним идут
Шесть рослых, коренастых
Охранников больших
В кино так с дулом шестиствольным,
Уложат так на месте всех.
Скупой и умный человек –
За труд великий.
Он прибыль лихо вышибает,
Так ввел штрафы на фабриках
Своим рабочим плотникам,
Гроши за мебель платить им,
Трудом он многих уложил
И сменой непосильною
На койку – расплатившись,
С нужды и просто с голоду
Народ идут измученный
Работать к этой сволочи,
К другой, их много там.
В аллеях рядом с рестораном,
Три брата прятались в кустах –
Одна романтика и песня,
Свинье – подобен барин был,
Увидели его –
Забота есть – совсем отпала,
Повыжила и хлеб,
Отбила аппетит,
Ну рыло бычье крепкое –
Пузат! – Ну, сколько надо жрать??????
И разум со смеху пойдет
Везде охрана чешет,
Ни слово это честное,
А речь вульгарно чистая,
Не диво православное,
Кабан красноречив
В делах умен и дальновиден
И спора не найти,
Решенья нет, дано,
Живется сладко, весело
Заводчику вольготно,
Торговцу наркотой.
Роскошна жизнь «хозяйская».
Из Мерседеса выпрыгнул,
Ну чудо – в нищий городок!
Московский бизнесмен,
Накробарон пузатенький,
Элиты сколько съехалось,
Подходит к мужикам,
Пощупал, почесал
Затылок, глянул им,
Смеется, смехом палится
Бьет мужичка в бока,
Тот низко бару клонится.

(Наркобарон)
– По милости моей,
Поставить десять ящиков
Народу сладкой водочки.

– Ура – сказали мужики,
За рюмкой рюмка славно пьется,
Садятся, барина хвалят,
Забыв труд, прочие мученья,
С больной спиной плясать до утра.
Поил всех водкой честною –
Две улицы свалил.
По совести держали все
Бутылки разноцветные,
Во вторник выйдут на работу
Один Серега и подростки.
Иван, Борис и Николай
Бесплатной водки обожрутся,
Как первые пришли,
Как завтра проработают,
До десяти утра они,
А там отпустит бригадир.

(в сторонке)
(Иван)
– А график выполним, коль так
Договоримся с мужиками

(Петя )
В воскресный день,
Да мы пойдем

Уйдут подростки сонные,
Сперва все пьют вокруг,
А в ресторане – пир горой,
Какой-то важный юбилей,
Живет по-царски бизнесмен
Высокой марки, как помещик
И разноцветностью своей
Гордится с общем туалете
Под стены братья подкрались,
Со страхом слушают боятся

(В ресторане)

(Андрей фон…)
– Видал мой друг могучий,
Слыхали дерево мое,
Послушай вразумительны,
Умны мои все предки были
Богаты и сиятельны,
Я именитый – уважай.

(Емеля)
– Конечно
 
(Андрей фон…)
– А предки из Германии,
Князья давно великие,
То грамота – гляди
С собой ношу всегда,

В окошко братья слушают,
Охрана не заметила.
 
(Андрей фон…)
– Меха мой предок продавал,
Точнее слуги торговали,
А он как воздух, богател,
Гласит так грамота моя,
Его чем только тешили,
Рабами, славной роскошью,
Все брал, а что не брать
Добра и «государыней» –
Девицы благородные
Влюблялись в стать высокою,
А толстую под старость,
А коль тот будет именинник,
То дичь пускали на охоту,
Он кланялся царь,
Ему давали земли,
Он драл, как только мог,
Последний хлебце отбирал
И богател, потом
Всем щедро раздавал
Дары – вот было то человек!
Поздней его потомок
Шатался до Москвы,
С татарами великими,
Пытался сжечь ее,
Прохвостом был, а знаешь,
Емеля помнишь у меня
Ты так служил, я все дивился
Народ доволен и упитан,
И прибыль выше всех
Ты мне так доставлял?
Сегодня снова встретились,
Давно с тобой не тешились
Речами, да не виделись
В начале девяностых,
Директор я, ты подчиненный,
Был месяц у меня,
Потом уехал ты,
А я богатством множился,
Казнишку колотил,
Как подобает дворянину,
Его потомку – жить роскошно.
Как ты, сказал Емеля,
Мой именитый друг, отец
Всех дел моих и капитала!

(Емеля)
Дела семья.
– Отлично, так.
– мне нравится твое,
Высокое да дерево,
А мне не повезло,
Крестьянин дед мой был,
Не дворянином именитым
Не благодетель, кость его
В трудах чернела белая.
Зато я с костью белой,
А ныне славный дворянин,
По современности почетно

(Андрей фон…)
– Поэтому тебя
И род твой очень уважаю,
Что лихо выбился ты в люд
И в господина над немытой,
Необразованной и пьяной
Век рожей и судьбой.
Такое редкое бывает,
Да будет бог с тобой.
Андрей фон как там и с тобой!

Так пить пошли, гулять.
Тут в граде люди разные,
Богатые и умные,
Хорошие и щедрые,
Почет им – люд простой
За помощь и заботу.
Природа, небо русское
Им даровали – все.
Кто сам достиг, не сам конечно.
Всех больше радует! – хороших
Здесь три есть заводчика
На трех  плохих,
Плохих, скупых и дальновидных
И деловитых тех мошенников   
Где вот теперь зарплатишка
Не платится навек.
Хватает бедных
Хороших и плохих в поступках,
Душою мрачных негодяев.
Идет бывало на завод
Заводчик – словно в небе солнце.
Народ так скромен и в тряпье
Следит за качеством
И чувство полностью людское
Готово в ноги повалиться
Богатому заводчику,
Владельцу дела, впрочем это
Закономерно, дай здоровья
Им бог, семьи и процветанья!!!
И счастья всем богатым, славным,
Места рабочие, что дали,
Народ устроили, развили
Торговлю, счастья им, за счет
Них этот город лишь живет.
Им отдохнуть на дачах тихо,
Свободно время провести.
Поклон им низкий за развитье
И помощь голодающим!!!
Простите уши всякие,
Коль можете вы Петеньку
За слово все правдивое,
Жизнь – не учила врать!!!
И чувство то
Не зря все спелым колосом,
Бывало расцветет,
Преклонится пред счастьицем,
Гуляет заяц, травушка
На счастье людям клонится   
На зло беде и нищете,
Ведь каждый хочет жить
В достатке и счастливым,
И верить, и любить!!!
И это хорошо,
Хоть славный дьяк богат,
Но церковь восстановит он
На часть пожертвований славных
Заводчиков, людей,
Себя конечно не обидеть,
Как говориться издавна –
Себе и людям хорошо.
Он русский человек
Заботлив и хорош,
И добр, и пригож.
Белеет гордость-красота,
Воспитанница славная,
По воскресеньям будут
Братья крестится здесь
И хорошо, что строится
Дорога знатной Улицы
С окраскою оранжевой,
Со флагами приветливо
Играющими, русскими
И с парками, аллеями,
Жизнь хороша, благополучна
И слава лишь народу
Получше жить в Руси
Простому , трудовому,
С умом специалисту!!!
Хоть толстые, капризные,
Но люди это русские
И добрые и щедрые,
Душою развеселые,
К простому вечно тянутся,
Начнется праздник в ночь элитный ,
К утру закончится гуляньем,
Всех ближних улиц  элиты,
Напьются за одним столом,
Две ночи праздного безделья,
Простому и богатому
Достанется еды,
Индеек, куриц жирных
Салатов и картошки,
Хороший и веселый
Народ и песни, музыка,
Гостеприимны русские
И пекари и музыка,
И кузнецы, и плотники,
Инженера, заводчики.
По своему – все русские –
Хорошие и добрые.
Отрадно и «троим»
Сидеть и слушать барина.
То было по старимому
Лицом во время старое,
Поправится богатый
С вином и словом чистым
Отправится охотится
К округу под Москвой
Зимою ранней, осенью
На заповедник в лес.
Рога стрельбой добытые
Повесит на стены.
Глядят леса унылые,
Поблекшее, замерзшие.
Нет ныне гончих псов,
Охотников – лакеюшек,
А коль и лес оденется,
Ревут и валят гончие ,
Не так тут ныне – просто.
Идут крутится, заплатив
За выстрел, во лиса
Вся шкурой рыже-черная
Лежит краса пушистая,
Хвостом живая метится,
Дрожит, потом за зайчиком
Догадливым идут
Поближе к снегу белому,
С сугробы и в кустах
Он белоснежных прячется,
За выстрел много платится;
За час охоты в долларах.
Ну это кто с большим достатком
В воскресный, выходной
Травить, охоться идут,
Глядеть и любоваться мощью
Лесов красивых и домов.
Охота – дело важное,
В богатых популярное,
Не забывают русскую,
Традицию исконную.
Во все века была,
Сердца мужей печалила
И радовала дичью.
Воинственные, дикие
Неслись, потом дворянские
Съежалися по осени
В поля Руси широкие.
Помещики – дивизия
И сотни гончих, лающих.
Плюс с музыкой и песнями
Вперед как на войну.
И ныне под Москвой,
И в прочих областях
Забиты все заказами
Охотничье все отрасли.
Богатые любители
Охоты, время славное
Проводя сладко и легко.
Свободно дышится в лесах
Высоких и дремучих,
Покрытых снежным серебром.

(Андрей фон…)
– Емеля я люблю охоту,
Бываю, часто вспомнишь,
Пытаюсь древнерусский дух,
Величие – дворянское,
Помилование – знатное,
Полиция – дворянская,
Закон – все дело знатное,
Ответил барин другу,
А тот.

(Емеля)
– И я люблю охоту,
Мой дед охотился ударом,
Одним лося сражал, искрой
Ствола – охотился умело.

(Петя)
Уходим братья родные,
Нельзя, нас покарают,
Побьют нас по-отечески,
Уж точно не помилуют,
Уходим все по времени,
Не ласкою поймают нас,
Не привлекут, а впрочем гнать.

Охрана их заметила,
Но скрылися детдомовцы,
Подходят к входу главному.
Сиротам нищим помнится,
Как в воскресенье яркое
Сзывал в свой особняк
Емеля пасху праздновать
На кухне стол накроется
Огромный, куличи
И хлеб, и яйца, и салат,
И прочие, жратва,
Сирот и стариков найдут
Тридцатник – счастье приведут.
Троим однажды повезло,
Давно водили их на «пир».
Тогда бригаде мастеров,
Поставил браги и вина,
Гуляют допоздна.
И церковь ныне новая
Стоит на знатной Улице
В парадный, славный зал
Бабули допускаются
Полы нещадно мыть
Для чистоты – духовности,
Кто верующие,
Кто почитает божье.
Однажды посчастливилось
Молится в церкви «дорогой»,
Что знатные отстроили
Народными усильями,
Руками и спиной
С дьячком совместно – веры  нет –
И денег не доверить,
Он украдет, взялись все сами
И сам дьяк выложил немало,
Что сберегал их благодетель,
Наверно совесть въелась в кровь,
Отдал – на праведное дело.
Емеля, что не  хвастать тут,
Любил простой народ,
Любили и крестьяне,
Коль скучно дома зимушкой,
А летом все заброшено,
Весною на стороночку
На заработки едут
На лето и на май,
С детьми тоскует женушка,
Рыдают, где работает,
А коль приедут к осени
С гостинцами, подарками.
С соседнем улицы
Сбирается толпа.
Несут Емелю праздному
В его рожденье ящик водки,
Вина готов поставить им,
С вареньями, подарками
Достаточно идут
Поздравить друга знатного,
Кто шелк, кто что дарит.
Емеля выйдет на часок
Во сени распростертые,
Пить всех знакомых созовет,
Их восхищала, уважала –
Детдомовцев  та «тройка»,
А коли девка молодая
Он ручку чмокнет и спасибо
Ответит девице-красе.
Раздаст игрушки, безделушки
Тем, у кого детишки есть.
Бывало сами мужики
Несут вина заводчику.
До дури напивается,
Потом с женою молодой
Гулять куда-нибудь съежает.
Жена нальет рукою им
Вин по чарке, дети
Соседства бегают, играют
По саду, пряники едят,
А там беседа глядь пройдет
Емеля с мужиками,
Инженерами и друзьями.
По братски им беседушка
О деле, о семье.
Скажут мужики
Про труд подпольный, левый,
Про «технологии» домов,
Про города, где побывали.
Емеля хорошо ужился,
Душою был везде приветной –
Прекрасный просто идеал.
Любили благодетеля,
Семья его завидная,
Счастливая, богатая –
Пример для жизни счастьица,
И умирать не хочется,
Как хорошо живется,
Минуло все опасное.
За дубом братья спрятались,
Перекрестились воздухом,
А небо – грудь щемит,
Троих тоска небесная,
Гармонь с собой у них,
Висит на Пете на ремне,
Бизболки и фурашечку
Перекрестились, сняли.
Звенит, гудит веселая
Жизнь знатная, роскошная.
От запаха салатного
Слюна во рту сирот.

Миша
Сегодня заработаем
Неплохо братья родные

(Петя)
Прощай вечерний город,
Нажремся до отвала,
По осторожней нам
Там надо  быть у входа.

(Миша)
Давайте встанем лучше,
Нельзя мне лихо петь,
Хотя идея не плохая,
Но не хочу известным,
Отрадней в тайне петь родные,
Как восемнадцать будет мне,
Тогда не грех на сцене спеть!

(Иван)
Давайте в ресторан зайдем,
Пока народу мало
На праздник шумный сьехалось,
Гляди братва там одноногий.
Мужик идет, солдат тот, пал,
Ну воскресенье, эх, прихватим.

(Петя)
Я без руки с повязкой буду.
Ты Миша тоже, а Иван
Нас поведет.

(Миша)
Ну ладно, только
Давайте лучше мы втроем,
Так безопаснее, сбежим что,
Тут наваляют попрошайки
И бомжи местные – гуляки.

(Петя)
Ты прав, втроем

(Иван)
               Идем друзья.

(Миша)
Да три дня выдалися как-то,
Случайно так и эти встречи.

(Иван)
Я не могу их объяснить,
Пойдемте дело ждет ,
Охрана пустит только.

(Миша)
Я только голос дам, с скажем
Концерт с цыганами даем
Пристанища бездомного,
Они тоже ведь идут
На милость да на барскую,
Лишь рот пошире открывайте,
Понятно штука будет точно
И дней нам несколько – так пир!

(Петя)
А вот и знатное сословье
С родимой стороны,
У входа поднимаются,

Идут решетки ранние,       
А там толпа сбирается
Зевак, на площадь пьяные,
На сцену все народные,
Цыганские певцы.
Поют тут все чиновники
В избытке настроения.
Младые ПТУ – ушники,
А вот машина мчится,
Глядишь, а в ней лебедушки
Владелец швейной фабрики,
С ним девы миловидные,
В костюме сам – солидное
И резвый и крутой,
Поющие бубенчики.

(Петя)
Гляди цыган оркестр
В толпу плясать идет,
Сбирать с богатых милостню,
Пойдем на за ними мы,
Гляди в стороне,
Стоят бомжи и местные,
Голодные, немытые,
Все попрошайки с кружками,
Минуем их, а темноте,
Ладонь лишь подставляйте.

(Миша)
Ты прав в цыганами пойдем ,
Пройдем и с ними заиграем,
А главное нам в знатный «круг»,
Не далеко от площади
С цыганами попасть,
Да где народу маловато,
Закроем лица мы свои,
Как можно лучше, не возьмут.

Тут слышно, как мается
Сласть звука колокольчиков.

И веет тихо кладбищем,
Спокойствием и отдыхом,
Приблизились да с ночью
Так «трое» к ресторанчику,
Где «знати» да не местной
Гуляет часть, пошли.
А зданье очень красочно,
Отделки аккуратное.
Бригада мастеров
Дом этот вместе строила.
Серега говорил.
Тут в сад обширный спрятались
Сироты за кустом.
Массив древесный вырубил
С командой бригадир.
Не черство – сад на лучший вкус!
Здесь ночью под рябинами
Резвятся и сидят,
Ребятушки веселые
Гуляют и поют,
А ныне люди знатные
Пьют вина итальянские,
Французские, испанские.
Перед лицо небесным,
Признание нелегкое
Влюбленный парень дал,
Склоняясь к сердцу девицы
С краснеющим лицом
С прелестной и распущенной
Косой и целовалися
Любимые всю ночь.
Тепло коль было летом
Дождя и комаров
Нет – рай под ивой!.
Тут дело развернулося,
Подпольные цеха
По дереву, по мебели.
Леса давно пригожие
В двух километрах города,
Как извели бессовестно
И лишь на старых улицах
Лес где-то и цветет
Идут братья родимые
В толпе с цыганским пением
И Миша грянул тут.
Глядел Иван, не двинулся
И Петя глядь ревет,
Не вольно глядя на пеньки,
С рукой просящей, Ваня брат
По сторонам глядит.
Тут Миша дал песню дал
Приезжим людям «знатным»,
С цыганами поет,
А Петя собирает,
Подачки столь же щедрые
Как пение и шум,
У всех открыты рты,
А Ваня успеваешь
Лишь милость собирать,
Спасибо говорить,
По-тихому сошли
Цыганские гласа,
Гитары лишь трещат,
А Миша «завопил»
Вокализом да бархатным
И песней заливной.
(Песня 12 «Песня милости»,  музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)    
— Сеньоры, дамы, спасители добрые
Благослови вас господь и ваших детей,
Подайте Христа ради голодному,
Не ел я, не пил семь дней и ночей.
Смилуйтесь люди над молвой подаяния.
Рука моя просит немного,
Печально, несчастно калеке страдать.
У него нету приюта родного.

(Песня 13 (сиротская),  музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   
 — Тучи крылатые ходят,
В лазури могильной встают,
Дома никак не находят,
Южнее в изгнанье идут.
Братья-сироты мои
Жди и меня забери.
В чуждую мне сторону,
Может, приют отыщу.
Ветер постой не гони
Брата дорог сироту.
Солнце из туч золоти
Песнь, на скрипящем мосту.
Тучи я с вами прощаюсь,
Родины горькой дрожа,
Мыслей я к небу слетаюсь,
Телом в могиле лежа.
Братец живой помяни,
Братьев, зарытых в степи.

Текут тут слезы крупные
От малого до старого
По бархатны щекам,
Народ весь в шоке мается,
Кто в обморок упал,
А братьям лишь сбирается
Рубли, да доллары.

– Бежим! – орет тут Мишенка.
– Быстрей! – добавил Петенька,
Как хорошо что местных нет,
Тут – свита вся приезжая.
Народ с ладоши хлопает,
Кидает шапки летние
С восторга опьяненного
Кричит и пьяный радует,
И дальше веселит,
Цыгане пуще петь
От взрыва мимолетного
Пленительного, томного,
От звуков боли – тенора,
Продолжили привычное,
Плясание и пение,
Как  водки снова выпили
По рюмке огневой!
Течет слеза могильная,
Тут глядя на пеньки,
Тут выгода лишь вертится
В груди и деньги левые,
Звучит пила рабочая,
Стволы рядами валятся,
Не уберечь леса,
Поля –места тут падшие,
Заброшены, не сеяны,
Печальные, равнинные.
Ревешь – лишь поглядишь,
Стоит красой неубранной 
Печально Русь просторная,
Но все же больше радует,
Живет народу треть
Здесь выше среднего, дома,
Кофе стоят – питейные
И магазины частные,
И бедноты хватает.
Спасибо учат, только б,
Троим окончить класс девятый,
Там в ПТУ пойдут родные,
Тут много разных служб.
С дипломом только в должности,
В начальники берут.
О нем лишь сиротам мечтать,
Царапать в город областной.
Бедна, везде обильная
Земля везде печальная.
Ресурсы рвут, не грамотно,
Кормилицу до косточек,
Жрут, что придется – выгодно,
А остальное пусть
Как льется мимолетное,
Так «перегонки» всякие,
Отходы величайшие
Веществ текут безграмотно
В чистейшие пруды.
Кричат – пора родивые,
Жить хорошо – довольствовать,
Проспись, работай и учись.
Не плохо речь звучала в людях,
Наверно так должно и быть,
И счастье всем должно.
Здесь трудятся и учатся
Различным ремеслам
И все от божьей милости
Развитие такое.
Она послала богачей
С ресурсами великими.
Им счастья и здоровья,
Всем людям на земле
От гордости до подлости,
От зла и до добра,
Здесь чувства сильно учатся
И привыкают жить.
Юнец полов не выметет
И не затопит, не возьмет
Таскать мешки, умом пойдет,
Где деньги вьются – «вкалывать».
Не будет много хвастаться,
Стремление к деньгам.
Короче он одновременно
Дельцом, святым везде прибудет .
Да и чему действительно
На поле наниматься,
Коль он прекрасный программист,
Системный блок, программы знает
И монитор компьютерный?
Отличный профессионал.
Охота каждому тут жить,
Роскошно, хорошо
И часто счетом не своим
И эта часто «троицу»
Мысль посещала черствая,
Иван не раз спасал
Молитвою и сном.
Большое назначение –
Казной сорить бюджетною
С безделья отдыхать .
Не радует, не все
Признали мысль не праведной,
Ну впрочем как везде.
Кто ухватил – тот в счастье жил
И век гляди прошел,
Сироты добродушные,
И темы эти в голове,
Все в думе про себя,
В слезах прошли пред барами,
Струями потекли
Да с «голосом», с гармоникой
Не жизнь – а рай святой!!!
Эффектно, дельно, выгодно
От мужика до знатного
Карман расколотись
И цепь одним окончена,
Кто сколько сможет даст
Сиротам интерната.

13. (1999, 12 апреля, понедельник, ночь)
Луна лучом осеребрится,
Пылают лампы роковые.
Как пышно – тысячи огней
Обширный зал тут освещают,
Гостей пока тут маловато,
В цветах столы стоят,
Улыбка на устах.
Тут люди светские пришли
В нарядных, праздничных костюмах.
Мужчины водят дам под ручку,
Кружат, не чувствуя себя,
Ах, эти локоны густые,
Красиво-черные, златые,
Горят улыбки из под пудры
И грим – то звезды Голливуда,
В газетах вести были те,
А платья легкие кружатся.
Все так пленительно и чудно,
Ревнуют юноши младые
И ловят взглядом дев шикарных.
Богат он – молод – по карману.
Начало много тут что есть
Ушам и слухам рассказать.
Сидят, беседуют постарше
Дела и бизнес обсуждают,
Играют в карты, веселятся.
В порыве юном говорят,
Гостей так мало, а уже
Веселье-бал, как по старинке
И все бежит, младой и старый,
Жильцы, толпа гуляют в «центре».
А ресторан блестит собой
Весь пестрый и цветной.
В безделье легком и гулянье
В досуге – боже как в столице!!!.
Такое в бедном захолустье
Разгульный пир элиты славной,
Звенят гитары и цыгане
Поют, оркестр и венцы
Из галерей пришли, музеев
Картины пышные висят
С горячими напитками
Как на качелях всех уносит
Весельем, словно к небесам.
Эх, праздник – просто волшебство,
Горит и радость-торжество
Блистаньем в танцах молдаванки.
В просторе оживлено,
Толпа глядит нетерпеливо
На «знатных» и моделей всяких.
А вот красавица-испанка,
По нашему кино цыганка,
Очами «зрелище» окинув,
Горящими, чернущими,
Как волосы природные,
Улыбкой чистой на устах
Сразила местных молодцев.
Одушевила красотой
И Мише петь схотелось.
Но воля сильная – не петь,
Спокойно мощною фигурой
Прошла, Иван в виденье
Чуть не упал, а Петя брат
Готов талантом сочинять.
А Миша петь и страха нет
Идут вперед
Вдоль крашеных решеток.
Точнее это молдаванка
Помела с молодым Еремой,
Под ручку шла его волнуя.
Любовью бедственной охвачен,
Его румянцами святыми
Смущает, братья заглазели
За дубом спрятались невидно
Их в парке во «центральном»
До ресторана метров триста.

(Миша)
Глядите братья еще одна
Толпа «златая прошагала,
Знать в парк идут центральный,
Гуляют малой свитою
С охраною большой, 
Потом наверное на «пир»,
Вот шанс то, нет людей наверно
Тут даже с духом молодцы,
Тут местные кулачники
От перепоя струсили
Громил и красоты
Звезды, как голливудской.

(Петя)
Давай теперь с проказой
Мы дело проведем.

(Иван)
И смыться Петя мы успеем,
Чтоб не поймали, все же диво,
Парк даже оцепили,
Что свита знатная гуляла,
 Гляди и люд тут пьяненький,
Хромой, да и удаленький
Разбрелся весь, сбежал.

(Миша)
Емеля без охраны ходит.

(Петя)
Его народ ведь любит, знает
Не тронет, а вина нальет,
А сыну, не дай бог,
Не поздоровится, не дай бог!

(Миша)
Начнем, как подойдут
О, не одни тут господа,
А несколько – компания,

(Иван)
Вы в стороне так стойте, я ж
Как раньше с кепкою пройдусь,
А коль задержать – вы бегите,
А я отдуюсь сам, ведь пьяны
Идут – никто судьбу не скажет.

(Миша)
Ну с богом Ваня

(Петя)            
                Что беги.

В одежде старой, встрепанной,
В слезах все трое на щеках,
У Миши черная повязка,
Гармонь в руках дрожит,
А Петя  без руки,
Иван в молитвах ко толпе
Бизболку протянул.
Немытые, не чесаны,
Неравнодушно, нагло
Стоят на тропке Петя с Мишей,
У входа парка «вид» рабочий
Раскинули, как надо.
Когда шли гости чередою,
На выход быстро в ряд,
В сторонке двое встали,
А Ваня уж как крестится
На встречу лени праздной,
Толпе, охране пьяной,
Тоске и горю, тьма тут, тень
И лиц «артистов» не узнать.
Гармонь лениво, монотонно
И вяло грянула огнем,
И вольной воли замысел
Тут молнией сверкнул.
Запел размашисто-живой,
Окраской яркой и больной,
Тоскливый «голос» огневой.
Иван рыдая молится,
Толпе навстречу крестится,
А Петя побледнел,
Рыдая тенор, запевает
Тоскливо-страстной красоты,
Свободной, громкой частоты.

(Песня 14 (пристанная),  мелодия песни «когда я на почте служил ямщиком» , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   
— Мы вас поздравляем, вам счастья сто неб
Храните до смерти любовь позолотам.
Подайте Христа ради люди на хлеб
Голодным, несчастным  сиротам.

Здоровья и счастья вам, ветер тут тих
В прекрасный день-праздник родные.
Помилуйте нищих, калек и слепых
Пристанище бедных Святые!

Мы темные ночи в подвале сыром,
Прижавшись спим в мраке холодном.
На горько живется во дне трудовом,
Подайте сиротам голодным,

Не ели мы крохи, лежим на местах,
Мы терпим нужду и мученья.
Иван брат родимый в слезах на щеках
Замучен в труде и ученье.

С Николой угрюмо в труде-ремесле
Слепых и калек не накормят.
И боль разорвалась могильная в мгле,
Погибшего к Яме готовят.

Не твердой спиною таскают сырье,
А летом пахать в пилораме,
А мы на дороги – толпою дитье

Спасите от смерти голодной и гроб,
Пристанище бедных, несчастных,
Подайте кто может сиротам на хлеб,
Помилуйте мрачных, напрасных.

Кто мимо шел, кто рот разинул
На куст, что был без освещенья
В двух метрах от толпы.
Ивана кепка очень быстро
Деньгой под песней наполнялась.
Им молча подали ни слова,
Эффект – настолько больно
Пел Миша – что пролизовало
Как будто всех за пять секунд.
Без чувств подняли Петю,
Пока был шок у всех,
Сорвав повязку, Миша скрылись
Через решетку без прута
Минуя через парк охрану,
Прошли и в лес быстрее,
В детдом по-тихому идут
И Петю тащат еле-еле,
От шока чуть не сгинул.
Звезда тревожная легла
По небу светом ярким,
Слеза необычайная
По небу потекла
И ангелы поющие
И мглистые метущие
Не редко тут встречаются,
Коль лето – ночь на кладбище,
В слезах холодных засыпают.
А на морозе снег равнинный,
Метет на них равниною
Небесно поле огненно.
Грядущее  изныло там,
Пурга не греет бедные
Тела зимой сиротские,
Их лица впало тощие,
Головушки обритые,
Заросшие во льду.
Зима была холодная.
Ни листика, ни травушки,
Земля раздета бедная
И ветер бушевал.
Замерз ручей калинистый.
Глядят метели строгие
Глазами мертво-бледными.
Пургой Россию занесло,
Занесены просторные
Равнинные поля.
Сироты-беспризорники
Кто где и люди бедные,
Мертвы дубки пушистые,
В снегах блестят березоньки,
Заря огнем серебренным
Осыпала на счастьице
В узорах, коль весна.
Осколистые льдинушки
И льются воды темные.
Тоска черна – рябинушка
Покоя не дает.
Проснулось солнце бледное.
Идут буграми длинными
Втроем на милость днем.
Работы нет зимой
До 18 годов,
Пока нет 18 – и –
Сиротам голодать.
В ряды рабочих не берут.
Но иногда возьмут, коль спросят .
Идут асфальтом мерзнется
С гармонью-сиротой.
Болят худые ноженьки,
Находишься, напросишься.
В глубокой тайне все вокруг
Бело – мертво и лес и небо.
Ложиться иней серебристый
На гниль – бурьян сухой.

(Миша)
Я зиму ныне вспоминаю,
Как было холодно, не плохо
Две тысячи рублей,
Плюс сытые верхом
Собрали – в жизни первый раз!
Четыре братьям отдали
Детдомовцам группы младшей,
Голодной и страдающей
А как же братия,
Делиться надобно

(Петя)
Оденемся.
И их оденем

(Иван)
Оденемся.
И меньших оденем
Братьев.

Идут по крайней улице
Дорогой через поле.

(Миша)
Спою я нашу зимнею.

(Иван)
Лиричным, жарким тенором,

(Миша)
С таким хоть сутки петь,
Как 18 сбудется
На сцене запою
Театра я московского,
Коль братья суждено!!!

Гармонь родная тронулась,
Звучит, ревет холодная,
Как дума-сиротинушка
В обритой голове
И громко Миша запевает
В ночной прохладе по дороге.

(Песня15 «Зимняя песня»  неизвестная, старая  мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


(зимняя песня)
— Бледнеют пасмурные дали
             Сиротки-сиротки
Настали пасмурные дали
     Листва над землею шумит,
            А нас ожидает работка.
Сиротки-сиротки,
         Поесть у нас главна заботк
           И ветер гляди не гудит.
По прежнему  доля сиростка
        Слеза на метели.
В снегах замерзает опушка,
Деревья замерзшие спят
И спит сирота на могиле
    На камне холодном.
       И вечно ребенком голодным
Миллионы дорожных ребят,
Немало рабочих сироток
                Рабочих сироток
Из трудностей разных погибло
          И в ямах они все лежат.
На «части» кого продавали,
    Кого забивали.
Держися, нет сдачи сиротка,
          Верь светлые дни победят.
         Товарищ нас жизнь призывает,
   Весна проливная.
О том же гармонь запевает,
О том же цветы говорят.
    Идут холодящие ливни,
Идут на ладони,
Поют соловьи из просони
С крестом одиноких орлят.
Идут запоздалой дорогой,
Под небом-тревогой.
Сиротство с рукою просящей,
Болью щемящей.
   Нам много пройти предстоит брат,
Товарищ, товарищ,
Все выдержим верь мой товарищ,
Откроет нам силу весна.

Шумят тоскливую весной
Ручьи в лесу волнистые,
Вернутся стаи тихие
На землю горестной печали.
Их забавляет месяц белый,
Домой шли пруд черн, обходя,
Чертей страшилок не найдя
В зелено-слабый лес идут
По краю, очи продирая.
Свой образ месяц отражает
Во всем, с небес лишь ночь сойдет.
Проходит прямо по дороге
По лесу старый монастырь
К святому месту на колени
На чистой пристани гранитной.
В молитвах Ваня-сирота,
Течет горячая слеза.
Он поклонился небесам.
Тут Миша, Петя по примеру
Перекрестились, поклонились
За милость божию, святую.
Огни сияют мирозданья,
Струится славный дух святой.
Виденье ясное вдали
Ивану грезиться все чаще,
Пророческие снятся сны,
Священный чистый льется град –
Кометный дождь Иван в тоске.
Везде поют, гуляют шумно,
В веселье город утонул
И девушки нарядные.
Машины разъежают
От Жигулей до Мерседесов.
Танцуют люди праздные,
Горит вино любовное
Течет рекой по глоткам.
Детдомовское зданье
Из красных кирпичей
Все старое, багровое.
На небе звезды страстные
На синеву летят.
Спать лег родимый интернат
По-тихому идут
Вдоль улиц опустелых
Братья глубокой ночью.
Из старшей группы никого.
Да не полезут забияки.
У Пети белый пояс будет
По карате, он жаль сломал
Конечность, тренируясь,
Поэтому ушел.
У Вани красный пояс будет,
У Миша смелость – призывная.
Идут кусты заросшие,
Опять горит желание
У Миши петь во всю,
Изрядно выпив родные,
Шатаются да с праздного
Вина на поле льющего,
В кустах присели родные,
Вдохнули, оглянулися
В ста метрах от детдома,
Гармонь лениво грянула
Мелодией тоскливою
И песней ледяной.

(Песня 16 «дорожная» или «путевая», неизвестная, старая  мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


— От Москвы до Волги,
Нет такой дороги
Где бы не скитался сирота
            С голодом мучимым
             С холодом-кручиной
Дети спят у каждого моста.

От Москвы до финнов
Нет такой равнины –
В труд сирот подпольный продают.
                Сумки  да портфели,
                Кеды – еле-еле
По дорогам ноженьки ведут

Эх, сиротска доля,
Да широко поле
Пролегло под небом гробовым
                Разные работы,
                Рынки да заводы.
Посетили часом трудовым.

Сердце остывало,
Кровью запевало
Песню Жизни о тяжелых днях
              Спать зимой на снеге,
               Летом на дороге
Ну как тут не спеть то о слезах.

Эх, страна голодна,
Горька и холодна
Потекли весной млады ручьи.
                Да, еще не знают,
                Как гад нефть сливает
В чистые, прозрачные ключи.

Выпьем за Россию,
Бедную стихию
Да не будет горя нищеты.
                Ни дорог, скамейки,
                Выпьем за семейку
Приютит что, жизнь Русь-сирота.

(Миша)
Ваня наливай!

Глядят по окнам спящие
В прозрачной ткани мгла
Прошло как лихо пение,
 Народ уже оглянулся,
Кто пел раздольной удалью,
Хлебнув вина горячего.
И одиноко лишь луна
Глядит в тиши на поле
В стекле окошек битых
Пылает серебром.
И тишиной весны ночной
Сияет тайно свет отрадный,
Лелеет Петины мечты,
Кидает тусклые лучи
На лицах пьяных Миши, Вани
Красив и нежен луч ее.
Ночь холодна и звездочки
Блестят, а Петя думает
Гармонь поставил старую
Иван, держась за плечи
Присели братья пьяные
На травку чуть в лесу.
Текут ручьями крупными
Их слезы освещенные
И боль как вспомнят тот пейзаж,
Изрядно выпив горького,
На праздник сладкого.
В Сибирь убогую везли
Воришек юных и босых.
По  дороженьке одной
Увозили в поездах
Во Сибирь на химзаводы,
В изолятор трудовой,
Дрожали хмурые уста,
Крутили пальцы – сломаны.
Кипенье чувств и гнев в сердцах,
Огонь сечет внутри
И пламя гнева жгучее,
Вдаль едут скорбною душой
К тюрьме на каторгу большую.
Угрюм, печален раб труда
И молча валит лес тогда.
Гремит цепями рабскими
И дышит пылью горькою.
Глядел на солнце нищий вор
С отбитою спиной –
Замучил голод уж.
Луч каждый жег дневной,
Пленил тоскливый взор,
Свобода разум истерзала
До слепоты глядел на круг,
Потом опять глядел на солнце
И на прохладную лазурь,
И обливаясь слезами,
Себя зарезал он.
Горька одна из двух судеб –
В печальный свод моляся гибнет.
Второй бежал к свободе вольной
От голода и холода,
От заточенья-каторги.
Ограбил кассу с голодухи,
Точнее сейф безлюдной ночью.
Луч душу жег, не исчертил
И милость неба испытал,
В местах безлюдных уж не крал,
Боялся, в веру он ушел,
Работой честной очарован,
Вот вышел юный беспризорник
Шестнадцать лет, стал небу кланять
К зеленым, белым берегам,
К лазурным водам помянув
Цыгана-друга однолетку.
Тут снова грянул «голосом»,
Высокой, чистой удалью
Духовный армянин.

 (Песня 17 «Крохи»  мелодия из песни «Эх, дороги», - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   

Эх, разруха,
Эх, голодная,
Али хлеба крохи,
Да холодные…
Дайте люди
Два рубля на хлеб,
Сиротам голодным,
Беспризорникам   

Без сознанья Ваня 
Пьяненький лежал,
От тоскливой песни
В обморок упал
И видит алый сон,
Миша с Петей тащат в дом –
По-тихому прошли

(почти утро) 

К вечерне лунным облакам
Под колыбельну песнь небес
Как тихо плещет Волга,
Земля спокойно спит
И грешник просит искупленья,
Что сейф он ночью обокрал,
Залез где не было людей,
Как 8 месяцев прошло,
Сирот из местного детдома,
Солдат военного призыва
Буржуи-совладельцы
Колхозов и земли
С  дельцами-диплотами
Сгоняли в труд аграрный
Работать потом обливаясь.
На две недели как сбежала
Вся группа старшая, тогда
Всю группу ныне среднею
И «тройку» по приказу
В поля пахать отправили.
Простые люди не пойдут
За штуку рубь работать в поле,
Скитаться кто, кто по грибы
Сдавать на «сборы» коммерсанту.
Коль небеса лазурные
И дождик льет.
Братья под липой отдыхают,
Солдаты в «часть»,
Сироты в интернат.
Автобус перебит привез,
На Волге было слышно пенье,
Гулянье новых пароходов,
Гуляла «тройка» вечерком
Субботой, скрипки, танцевали,
Богату свадьбу отмечали
Цыгане приглашенные.
Как  солнце, ночка жгучая
На палубе под музыку.
Мужчины водят дам,
Вино святое по губам
Лилось рекой и месяц пьяный.
Большая свадьба – светлый праздник.
К утру замолкли сладкие
Тона и звуки инструментов.
Под утро пьяные гуляки
В воскресный день идя в обнимку,
Будили спящую округу
Цыганским пеньем роковым,
Собаки лаяли всю ночь
И мы шли с диким пеньем.
Скотину гонять старики
Пастись на поле.
Идут по Волге рыбаки
Алея парка, лес густой.
Река лазурная течет
Народной скорбью
И на песчаной берегу
Однажды «тройке довелось
На волге летом побывать,
На небо поглядеть, поесть               
И Мише спеть, сердца пленяя
Красивым тенором, широким.
Закат сиренево-лиловый
И синь небесная до слез.
Идут рабоче с промыслов
В футболках полосатых,
Поют о доле горестной,
Народной, чуть подвыпивши.
Там снова люди праздные
Плывут по речке мягкой
На пароходе беленьком,
Поют гитары струнные
И душу веселят.
На всю округу слышится,
На все поля и местности,
Цыганочка красивая
Запела песню страстную
Под громкий микрофон,
Поют и свадьбу праздную
Под «голос» заливной.
Поют братья, жрут, пьют за счастье
Людей, гармонь тоскливая,
Веселая поет,
Смеются, слушают то день,
Воскресный был,
Цыганка пела нежно.
Как ветерок осенний дует
Так слабо гробовой листвой.
Сердца победно спят,
Гоня тоску и быт.
Под рюмочкой винца
Спят люди непробудные.
Счастливы с улыбкою,
А мы к утру домой пойдем
Или заснем, тепла погода.
Волна прозрачная святая
На берег плещет и отходит,
Песок темнеет, тишину
Сменяют крики белых чаек.
Березы ветром сердобольным
Пускают косы золотые,
На ветер пляски огневые
Как у цыганки молодой –
Пускают ножки стройные
И холодно от ветра.
Вино и хлеб, салаты съели
В цветах, уборах плясочки,
Плясали дамы пьяные,
Огня – хоть в ноги подливай!
То небо райско синее.
А ныне чернь в небесном своде
И звезды в гаре золотой
Перед собою видит Петя,
Все тихой тайно полно
Все небо, тучи грозовые,
Лес в тишине повис,
Лазурь прохладная угасла,
Стволы ольхи цветущей иней
Покрыл, траву зеленую
На в соке, не подросшую.
Туман полночный синий
Отвел от глаз людских
Грядущее жизни.
По улице идет
Кем оно будет
Не знает никто.
Кто-то погибнет,
А кто-то взойдет
От жизни хорошее
Счастье возьмет.
Горят могильные аллеи,
Листва покрыта темнотой,
Стволы ее черны как змеи
И тонут в темной синеве,
А дальше вспышка гроб-заря.
Лик ночи огневой
И тучи пасмурно в тревоге
Тоской небесною пылают;
Взорвалось огневое святое
По черным облакам,
Прохлада легкая качает
Крапиву жгучую младую
На старом кладбище убогом.
Сгорают звезды яркие
В угрюмых небесах
И месяц стал багряным,
Покрыв серебреной фатой
Туманы и ночная Волга
На берег плещет травянистый,
Представился и снял
Одежду он черемухи
И прыгнул в лон воды прозрачной,
На поле ветер грянул,
Обветрены глаза
Слеза и жарко так
Под солнцем огневым
Болта дальше, он идет
Кувшинки белые растут
Сквозь пруд на отражение,
Шум леса, ветер и листва,
В молитвах «тройка» пьяная,
Играет ветер по щекам
В окно открытое
Ивану-сироте.
Все трое на коленях
Крестятся небу, как Иван.
При блеске солнца слезы льются
К траве весенние потоки
Струями в зелени цветущей
Сокрыты тайны, высь и синь.
Теплый ливень полился
На цветы поля и холмы,
Рощи темные светлеют
От дождя – святая благость.
Зарыдал Иван под «голос»
Тенор Миши-сироты.
Ивы, нивы взмокли сонно,
От небес облились кровью,
Блеском на горе,
Дорога вдоль пошла
По взорам сиротинским.
Ярким пламенем светило
Камыши болот затмило.
Мрачен лес, листва могильна
И бугры сирот забытых.
Свод небес святой тревожен.
Лазурь звенела, как вчера,
Был праздный день и все гуляли,
А ныне ночь сияла
В глуби ночных небес.
Блистают тихо огоньки
Великий их полет на землю,
Мгла роковая, влажная
Леса качает темные,
Затихло все вокруг.
Печальна темная Россия –
Огонь, отчаянье, скорбь, слезы.
Он видел гибель под простором
В очередной загадке-сне.
Иван дал голос в полусне,
Как мертвый Миша спит,
А Петя слушает дрожа

(Продолжение сна Ивана-брата,
Слуховая речь во время сна )
Слезами молится на «метре»,
Погибло детство от разрухи,
Парит в лазурной дымке
Белеющими стаями.
Мертвец качает день и ночь,
Дух смерти тлеет и шатает,
Запасы, зелень вымирают.
Спустился с космоса все душит,
В лучах вечерних чернью встал.
Снега густые, гнет, кресты.
Он тучи снежные согнал,
Громады льдов стоят веками
В горах сибирских под о мглой,
А дальше – выжжено живое
Листва и голод и огонь,
Кричат сироты, взрослые,
Сгорая в лаве,
Стремится солнце покраснеть
В лазурно-чистой вышине.

Иван проснулся, Петя встал
И Миша взор открыл,
По вере тексты знающе
Иван к окну крестится небу,
А братья по примеру.
Гармони звуки под молитву.
Горит звезда сиротская
Тоскою белой севера,
Когда детским дом
Лет 150 назад
Был очень знатной хижиной.
Фонтаны и сады плескали,
Цветы, беседки, ныне дом –
В развалинах стоит
И итальянский чай
Печалил взоры женщин.
Звенели рюмки винные,
Гитары, дамы пылкие,
А прошлом в зданье это
Попал снаряд немецкий
Наверно в сорок третьем
Иль раньше – говорили.
Как детский дом восстановили.
Глядят в окно – обычное –
Представилося им.
Толпа в полночном времени
Идет по крайней улице.
Стоит без стекол дом, дверей,
Забора нет – в дрова ушел.
Штук шесть на ульце маленьких
Детей голодных, грязненьких
В одеже рваной бегают.
Коты, собаки грязные
В окошках мило лазят.
Отец и мать пьянущие,
Буянящие, пьющие
Спят непробудным сном.
В дому грязь непролазная,
Посуда вся побитая,
Обои все ободраны
И запах сигарет.
Всю мебель, все имущество
Пропили вечно пьяные.
Морковь гнилую деточки
Едят и побираются.
Ни кружки, ни тарелочки,
Все пропито украдено,
В детдом просились битые
Не взяли, места нет
Родители – живые,
Прав не лишены.

(Миша)
Что вижу братья, не могу
Терпеть такую боль,
Спою совсем по-тихому,
Повергну голод и нужду.

(Иван)
Услышать могут, ночь

(Миша)
Я тихо

(Иван)
Эх, запой огнем святым!

(Петя)
Эх, Миша пой давай!
Гармонь тоскливо грянула
И «голос» по ушам.

(Миша)
Давайте несчастливую

(Иван)
Голодную и битую.

 (Песня 18 «семейная – несчастная», старая, неизвестная  мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота, ( Петр Лирэнский ))   


 — Крест шатается могилы,
Плачет в горе дождевом,
Мамка родная пропила
Сироту в соседний дом.
Целый день не евши братец,
При труде в слезах стоит,
Слёзы тучи, как крапива.
С голодухи всё болит.
По пирам в тени невзгоды 
Братца палкой бьют в бока,
Собутыльники-уроды
Добавляют кулака.
Ночью просит брат-сиротка
Милость битый у дверей
Мамке-пьянице на водку
Христа ради у людей.
Эх, не пей, прошу родная
Мамка-Русь моя не пей.
Много тысяч голодает
У могил больных детей.
Скрыл туман слезу бесследно,
Туча хмурая густа.
С песней в голоде победно
Пал рабочий сирота.

Потерял опять сознанье
И без чувств упал на пол
Петя-брат.
Миша, Ваня за водой
Побежали.

(Миша)
Как ты Петя

Иван
Весь дрожишь

(Петя)
Сегодня больно мне
И меньшим состраданье,
Я в думе здесь о своей стране,
В стране, где плач, рыданье.
Судьба сковала, каждого,
Но жизнь дала всем разное,
Кто в тюрьмах был, кто в лагерях,
А кто в Сибири льда поел
Наверно оттого.
Неверующий, верующий
В молитвах «все» и  «вся»  в речах
За лик грядущего господства.
Теперь боязнь засела в головах
За трезвый труд и жизнь свою.
Идеи смутные в сознание оделись
И все обязаны идти за «ложью пьяной».
Не оттого ль крестьянин наш
От спирта да подпольного
На труд невольный обречен,
Речами делится поя,
Красивой  песни налакавшись,
Своим собратьям говоря –
Трудись народ во благо – чье же??????
Хотя весь сам сидит в неволе.
Одна Россия воевала,
Одна земля от жертв рыдала.
Наш красный флаг –
                Облитый кровью,
Наш был флаг –
                Облитый смертью,
Наш синий флаг –
                Огнем облитым.
Везде лишь боль
И слезы матери-земли
За жертвы «собственной войны».
Брат брата острым убивал
За деньги, «смутные идеи»,
Хотя и сам везде вверял
Все в те же самые идеи.
Одну десятую побила
Народа русского «война»
За 10 лет рыданий, слез,
Разрухи, голода, болезней.
Теперь «там» думают что дальше,
«идеи всякие» и «право» разбирают .
Кому дать жизнь, кому дать смерть.
К чему высокие идеи
О благе братстве всей земли,
К чему любить пустые бредни,
Не стать и верить в них –
Что невозможно, что не будет.
На «их ней» век «им» все дано,
В руках у «них» ресурсы все –
«вода и хлеб», нефть – все  итоге.
Свободна жизнь
И даже как святым великим,
Учителям и деятелям,
Простым хапугам и властителям
«хозяйской жизни» кланяются
Все люди, дьяки, как богам.
Им сытость вся, не нужно им
За жизнь и волноваться,
Их голод-холод не возьмет.
 Они все спорят за высшие идеи.
Им наплевать на нищету, беду, народ.
Давно пустили «господа»
Слух на Руси святой,
Что жить всем хорошо,
Давно уж дело позабыли,
Родной народ и стариков,
Что есть еще беда.
И не прожив десяток лет
Скитает детство безприютно
По всем тропам земли российской
И это нам за все не пролитые слезы.
Мое все детство
Прошло средь них, но все ж получше,
Росло средь разных перемен.
И если б они
По сердцам прошли,
То расцвели бы
Сказочные розы.
Не оттого печально
Печально строки дышит так
И льются слезы в каждом слове.
На сердце чувствую давно,
Куда они по жизни смотрят?
Куда тогда смотрел я тоже???
Молчит и время не ответит.
Я сам когда-то сиротой,
Теперь – юнец 
Рос, повезло – в детдоме вырос,
А не на улице, не в помоях 
В России голодающей
Работал, битым был ,
Эти строки печальней всего
Как улыбки печальны
И горьки сирот.
Как дети спят, склонившись нивы,
Ветки спят
И колос поле спит,
Гроза звучала блеском белым,
Дрожали тени отблеском тревог
Сходили на серую церковь погибших,
Чтоб их не забыла страна.

Иван
Вот это речь!
Вот это стих!

Миша
Братья потише!

Петя
Простите вы за стих меня
Печальный, не веселый

Миша
Еще споем веселое,
Счастливое.

Петя.
И радостное
   

14. (1999, 13 апреля, вторник, утро)
(Продолжение сна Ивана)
Горит сосна далекая
И стонет и ругается.
Летят в долины теплые
Те стаи безответные,
Разрушено все,
В тюрьмах сидят за кражи,
Трудно живет голодный народ,
Голод берет.
Да немного в заводов
Вечерком идут,
Рабочие поют,
Одно хорошее –парень с девушкой
В ночь повстречаются, нагуляются
В праздник большой
И по земле прошумит весной,
Как они молодой,
Ручей святой,
Зелены луга,
Сладко поет
Соловей вдали, любо-дорого
Поглядеть на то,
Что встречается бескорыстное.
Везде все тихо, тишина,
Не слышно водного прибоя,
Лежит землица мертвая,
Кресты воздвигнуты кругом,
Могилы страх в себе таят,
Могильно небо рвет снарядом,
Воздушный парус, битва славна
И крылья синие летят,
Поминают погибших
Дождливой весной,
Хладной.
Больные дети с просящей рукой
У церквей поникших городов
И солнце разное горит,
Везде разруха, холод-голод,
Рыданье, нищета
И безнадежна суета
И лишь могильный лес качает,
Тьмой укрывая крест гнилой.
Там колдовство и черны чары,
И муравьи бегут по телу,
И переливы хмурых красок
Рассеяны по свалкам.
Сироты спят, гармонь играет,
Военные песни запевает,
Небес светает изумруд,
Три дня не ел иду в дороге
И вы со мной больные тоже,
Что изменить нельзя не знаю.
В молитвах я общался
Со временем святым,
Один раз верно предсказал,
А больше не смогу.
Листва из бархата сырого
И розы – грусть – благоуханье
Под переливами дождя
Тоску разносят.
Ревут летают самолеты,
Омрачены могильным пеньем
Восток и север, юг и запад,
А розы мрачные с крестом
Тоску и нежность приютили,
И там три креста убогих,
Поэта, певца, ясновидца,
Но первый кто, не знаю братья
И лучше нам не знать, поверьте.
Горят, ревут вокруг живые,
В гробы всех сложит Смерть-разруха
И голоса поют «двадцатых,
Тридцатых магии и звуков»!
Прося спасенья, кто погибнет,
Болезнь я вижу, ты ли Петя,
Иль я, иль Миша, нет, не раз
Я вам то братья говорил,
Но нету точного ответа,
Сколь нам прожить отведено??????
То пенье мощеное святое,
Не видел выбора пути,
Что мы, другое – не погибли,
Живем и радуемся мы!
Не знаю что сказать.
Я не могу гадать.
Идут  в сибирскую сторонку,
Кровь плещет на косах,
Алеет на цепях.
Стоят и хмурят города,
Развалин черный, белый мрамор,
Кувшин разбит с живой водой,
Везде борьба идет смертельна
За Свет и Тьму, но нет победы,
Ни той и ни другой сторонки.
Лежат «народные» бойцы,
Свободы дух распят в просторе,
Но неизменно иль изменно?
Судьба изменчива и лжива?
Или правдива???  – Выбор наш!
Идут захватчики рядами
Поля , трава в крови живой,
Жизнь рабская и зла,
Забыв о доблести и чести,
Живут правители и монстры,
Стоят станки работают,
Все автоматика,
А люди – много вымерло,
Остались лишь не многие,
Тут кто живой, кто биокиборг 
Работают, торгуют,
Ложатся дни холодные,
Хозяйство все запущено,
Бушуют рыбаки,
Опасно плыть невыгодно,
Плывут акулы по волнам
И плавниками бьют,
Просторно им в воде холодной
И плавать вольно в  глубине,
Лежит пена морская
И тучи черные плывут,
Искра на небе темная,
Лежат больные неподвижно
В лесах в оврагах протянулись.
Пальба орудий и винтовок,
Зловещий ужас и луна
Слезами тихо затмевает,
Горят огни и факел медный,
Во тьме ночной звезда горит
Из-за под черных облаков
Застыл на небе темный свод,
Бегу в отчаянье от смерти
И вы за мной, крича  бежите,
Все бледной краскою покрыты.
Кровавый взгляд несется смерти
И в спину пикой бьет,
Но промахнулся, с ног сшибает
Троих худых, смеется громко
И все лишь чернота-экран.
В разрухе города стоят.
Взошла заря и город в сне,
Стоит широк весь небосклон,
Ушла луна, а в небе звезды
Днем ярким растворяются.
Кого помиловал Свет неба,
Но дол погиб – все смутно, тяжко,
Пройдет поток на миг
И на мгновение хотя бы
Покой и мир тут воцарятся,
Духовность и любовь.
Ведь так устали души наши
В томленьях и грехах.
Без конца судьбою мглистой
Ночь смертельна пролегла,
И сирены закричали,
Засеян трупами простор
И кровь течет опять ручьями,
Лежат недвижно, одиноко
Они, как мусор и железо.
Гляжу – заброшенный фонтан,
Весь в листьях, грязи липкой.
Был пес голодный и его,
Три сироты ,как звери,
Не евши, ровно месяц,
Его на части разорвали
И съели, умерли со стоном
От мяса зараженного.
И вонь одежды каторжной,
Печальная нищая Россия
И город будущий ее
Стоят, а дальше цвет далекий,
Ее я вижу – что же там??????
Мне не дано узнать родные
Своей судьбы и ваших тоже
И выбор – не хочу
Над ним я голову ломать.
Фата жгучая, темная красная.
Вечно живущая и прекрасная,
Фата-девица, фата-певица,
Музыки ждет и венчанья,
Красная невеста с крестом на груди,
Ждет жениха  в красный гроб,
У двери стоит, ждет вечный союз «крышка».
Красивая фата влажностью веет.
Сердце сожгла, сердце бедное.
Крест или бровь ало-черная
Смотрит невиданной мглой
Столетий и сна, вижу я имя черное
Красиво и страстно открыто
Чарам колдовским,
Молодой парень убит был
И принят в искру красной боли,
Кружится с ним над Мертвым Полем,
Надгробная фата – кровью облита.
Страстною кровью, жалобной кровью.
Красное солнце светит и плачет.
Над могилой раскопанной плакали люди,
Дальше бело-лиловый цветок,
На распятье святом мы втроем,
Братья горим в огне,
Фата могильная – красная фата.
Нас оживила вернула сюда
Над скалистой вершиной,
Чистою силой,
Блаженных, мучимых, святых
Сирот окрестила,
Дыханьем сильны – счастливых садов,
Покаялись мы за грехи свои
Далее вижу золотое лето
Солнце просветило,
Святостью облил листья дождь с грозой,
Грязь и пыль с ним смыты.
Распустились нити у листьев
И солнце снова золотит.
В зеленой чаще вышел я.
Там встретил вас, бежим по полю
Под небом ярко голубым.
Ночь, сумрак тьмой кругом покрылся
И месяц ярко светит
Янтарным серебром
В два рога – свет – дорога,
Над рекою тучи, мечут страшно,
Все цветы покрыты тусклою росой,
Нет зари кровавой, глухо спят поля,
Месяц величавый, нивам песнь моля
Льет росой-сребром.
Звезды ярко светят
Плясом и сияньем.
Лес ревет то плачет и в немом струится,
Темнота молчанья,
Ветер дует смерти
И кувшинки трепет???
Я вечным путником в слезах
В молитвах шел и  Дар Творенья
Фигуру мощную из света
Я видел в космосе далеком
Он кистью «лед» в « огне» рисует,
Там наша жизнь – мгновенье только
И вдохновение и чувства
Свет чем-то все изображает,
Все чувства, тайны, думы, цвет,
Молекулы и атомы, и прочие частицы,
Блестящей кистью на бумаге
Все в мире связано в «едино»,
Потом изображенья нет,
Экран пустой и в сне темно.

На утро проснулись братья,
Все озаренные счастьем,
Что краски сном смысла –
Первый блеск в тумане седом
От создателя-солнца живого
Синие руки – лучи пропустили
В чащи, лучи отражаются
Под углом на равнину от во,
Свет блещет на ткани живые,
Сфера небесная шалью покрылась синей
И желтым платком на главе.
Цветочные рощи тянут в сиянье.
Как летом, но снег не дотаял,
Ветер гонит первых цветов аромат
По полям, по лугам, городам.
Над Волгой холодной туман пролегает,
Золотится роса на осоке садовой,
В ночь дождь тихо капал на ветки –
Темные воды текли в бесконечность,
Лазурное небо не смутно, а ясно,
На вечер – ливень и закат –
Лениво тень на дол проляжет
Прохлада жар убьет в лазури,
Приятно облака плывут
В нагретый ветер холод грянет –
И разно небо – по окраске –
Пурпур и роза, и багрянец,
И белизна, и желтизна.
Глядит Иван им говоря
На утро светлое виденье
И пламень свежих облаков,
С братьями Волгу вспоминает.
В молитвах русский сирота.
Вода ее блестит так ярко,
Что сердце прыгает в груди –
России цвет при мирном свете,
Но где еще блаженней красоты
Найти полей, лесов, лугов
Печальнее, теплее.
На счастье жизнь освещена,
Пылают жаром небеса
Иль к смерти знак огня???
Как увлекательна картина.
Леса рядами протянулись,
Туманы ризою плывут
Над громадой курганов холмистых
Лазури облачные в злате,
Эх, небо ясно и прохладно
В окраске ярко-голубой,
А если солнце золотое
В лазурный свод небес святых –
Не синь – объято все пожаром.

(Продолжение сна Ивана)
Покрыт ночною смертью день
И леса сень темна под ночь,
Гляжу на пруд к коре прижавшись,
Тускнеет блеск луны кровавой,
Льет серебро со всех сторон
Над широтой речной
Сошлись и тучи грозовые
И первый грохот огневой
С сестрою молнией сверкнул,
И дождь полился на леса,
Гремит волна горячих туч.
Ко мне дух смерти не идет,
Вот утро снова чередой.
Вот красота и жизнь кругом.
Прошел сосновый вечный лес,
Снег на холмах, вошел я в город,
Ручьи стекаются куда-то,
Гляжу уж небо побелело
И ясно-мраморным оттенком
Идет на склоны синих гор.
Я к Волге вышел слезы разлились
По роще вдоль брегов речных,
Огонь дыханье гробовое,
В покое смерть оставила.
Стою на Волгою святой
Привет она волной ссылает,
Она светла и величава
Своею юною красой,
Монастыри стоят святые,
Кругом благая тишина.
Лучом печального заката
Лоб солнце тихо согревает,
Печальная теплая вода,
Вдали звенит мне колокольня,
Реально так как чую взором,
Звенит и радует меня,
Песок горячими следами
Усеян, в лодках тишина,
А дальше вижу стол накрыт
Весь белой скатертью,
Сияют звезды быстро так
Над небом, городом – могилой.
Идет черна по небу туча
И грохот тайны огневой.
Смирена Смерть – не бьет людей,
Жизнь оставляет и не шлет
Страданий и мучений,
Горит и месяц золотой,
Стоят дома обычные.
Бегу веселым оборванцем
С бутылкой красного вина,
С селедкой и горбушкой
С могильным рощам, смерть меня
Уже не трогает обходит
И счастлив в цветах сижу.
Над Волгой птицы пролетают
И чаще чайки озорные.
Тут ловят рыбу из глуби
И люди праздные идут,
Все сонно, светло и спокойно.
Проходят люди трудовые
Гурьбой и песни боевые
Поют, аж, сердце замирает.
Тебя я Петя с Мишей честно
В толпе трудящейся видал,
Там с вами петь пошел юнцом,
Как вы тишь речки нарушая,
Жизнь продолжая, к ней стремясь.
Она велит и жить, и верить .
Лучи ленивые с зарей
Пронзают волны голубые,
Песчаный берег омывают,
Тут нищета, но в счастье люди
И вновь экран сгорел с «кино»,
Все смутно так припоминаю,
Костры и шашлыки, и рыбка
Горят вечерние на травке,
Устал я и заснул в кустах.
Румянец яркий на лице.
Схожу я дальней глубине,
Страна святая рай покой,
И ветер бьет – проснусь – прибой
И в трансе счастье роковое
В душе мелодией сжималось.
Горит святое мирозданье
Все величаво и светло.
И жить как хочется.
Палит неясный, лунный свет.
Напрасно сердце не поет
На страсть приветную в ответе,
Я в глубине иду – мне сниться
Далекий космос тепловой.
Реальность – смута и тоска,
Но изнутри добро пылает,
Страна святая принялась
Сирот убогих принимать.
Я вижу вас, вы исчезайте.
Слезами горько обливаясь,
Со мной прощаетесь, но я
Иду за вами – мы в строем
Стоим в молитвах на коленях,
Но ангел поднимает нас
Иль там все равенство, никто
Ни клонит битые колени,
Поднял нас и кинжал вонзил
В гранитный камень,
Проход открыт и райский пламень.
Душа моя летит по звездам
Я дьяку верно предсказал.
Но предсказание свое
Считаю лишь случайностью,
Судьба всегда изменчива,
Зависима от нас.
Искра святая загорелась,
Иду-лечу по облакам
И пище свет я ощущаю,
Вы впереди идете строем
В счастливый край детей-страдальцев
Святых, замученных до смерти,
Зимой погибших, не дошедших,
Покрылся вече белой фатой
Я землю словно покидаю,
Иду я с вами, но куда
Не знайте вы и я не знаю.
Прошу родные не внимайте
Вы предсказания мои,
Случайно –  все – судьба и мир,
Не верьте – все изменчиво!

(Петя)
С тобой согласен Ваня я,
Ты прав, да будет так,
Коль смерть – приму достойно,
Коль жизнь – по пояс поклонюсь
Святому небу и лазури.

(Миша)
Да будет так,
Ты прав изменчива судьба
Я смерти не боюсь
И жизни рад, лазури утра.

(Иван)
Помилуй всех высший
Священною силой.
Погибших и юных
От горя разрухи,
Чистые слезы,
Холодную кровь
Согрей их теплом.
Помилуй мучимых.

(Петя)
Помилуй небо

(Миша)
                свет небес.
Помилуй спаси
Души измучены.

(Иван)
Эх, бросьте братья я то сам
Не очень в это верю,
Спокойно принимайте,
Что будет, то и будет.

(Миша)
Да будет так.

(Петя)
Да будет так.

(Продолжение Сна Ивана)
Огонь с небесной высоты.
Летит в простор стекает,
Такой он чистый и живой
Огонь властительный блестящий,
Огнем мы трое стали братья
И ангелами грозными
Для тьмы и ада мрачного
В рыданье вечном грезим мы,
Оплакивая падших и невинных,
Горим в мерцании церковном,
Дома, пожары, свет луны,
Мольба погибель глаз ревущих,
Мы служил небу, бережем
Прощенье, Покаяние
Навстречу нам Свет лучезарный,
Прекрасный и веселый, тихий
Все думы миру посвящает,
Мечты, сжимает все,
Изменчив вечно в воплощенье,
Мы сняли груз земли неверный,
Отбитые руки и спины,
Худы, голы, босы, голодны
Мы по лазури шли, теперь
Мы счастливо живем,
Храня Прощенье-Покаянье,
Горим огнем священным,
А адский огонь нам навстречу.
Костром и лозами искрит,
Цветет и спины душ сечет
Не чистых, грешных, злых .
В лицах пламенных мы тоже предстали
Рабами перед адом
За мелкие грешки.
Свечою голубой блистает
В сиянье демон-зарево,
Пытался гнев и злость в нас пробудить,
Но мы упали улыбаясь,
Крестясь в слезах святому небу,
Сдержали мы огонь тот темный,
В молитвах мученики земли,
На хладный камень слезы лили,
Худы, больны, босы, голодны,
И камни на плечах держали
И кровь текла на камень твердый
С священною водой,
Ад там погиб и мы спаслись,
Горели в черных облаках,
Вином, соблазном палены,
Но грех наш не велик, душа
Совсем не чуть не потемнела,
Немного – капля в море, нет
Созданий братья без грехов,
Оставил демон нас, поняв,
Что души-информации
Светлы у нас и не доступны,
Изломом нас сверкал и злобно
Потом дождем омыты мы,
Взлелеяны лазурью,
Приняты в общий Шар Добра,
Где тьма погибли и грехи.
С проклятым Злом, отродьем Тьмы
За нас боролся Свет Небес
Он победил ее, а мы
Так стали ангелами неба
И частью Света, как и все,
Кто в космос дальний улетает,
В Простор Добра и Света-Мощи.
А дальше звезды и кометы
Сияют белыми шарами
Огромными и ясными,
Огнем летим невидимым
Мы к центру солнца алого,
За нами райский сад  и розы
Горящие алым огнем,
Теплом-покоем светятся,
Искрят, встают над падшими,
Невинными, священными,
Приняли образ мы огня
Чуть синего и белого.
В нас плавили метал,
Подковы тяжкие, мы с адом
Боролись вечность целую
В Создателем-вождем,
Как много тысяч ангелов,
Единым, ярким огневом
Потоком и мечом,
Быть может суеверие
В огне легко горящем,
Горит пространство атеизма,
Науки, техники, культуры,
Чтим суеверия и прочее,
А может – правдой будет Сон,
Кто знает братья, нет никто,
Не предсказатель – судьба
Случайна и изменчива,
Что ложь, что правда – время лишь
Ответом станет, вы то знайте
С рожденья – всем, всему – черед.
Я видел гибель одного
Из нас, потом другие двое
Погибли также, наша жизнь
В раю – лишь миг.
Там нету времени – там вечность.
Не верьте мне, на все Случайность!

15. (1999, 13 апреля, вторник, утро, тетя Катя (один из воспитателей))               
С восьми до 10 утра
Тут братья отработали.
Серега с богом отпустил
Троих сирот, идут
Братья по знатной Улице,
Великие камни, гордые дома,
Недвижно улица светом освещена,
Стены святые домов раскрываются,
Как немо вокруг и гонит кто-то
В окошке милом облике
Пришельцев-сиротинушек,
Батоном хлеба жжет.
Одеты братья плохенько,
Кроссовки сильно рваные,
Трико и джинсы сношены,
Ветровки со «плеча»,
Бизполки, кеды стертые.
Кто дома пьет и отдыхает,
Искусство, двор свой созерцает.
Сегодня удача, богатые многие
Сидят по домам радушно сполна,
Идут на священную милость,
Сироты, лишенные с детства
Хорошего жилья и цветных красок.
Здесь добрые веселые,
Хорошие и щедрые,
Богатые живут,
Сыны и дяди светские,
Племянники и тети,
Пир, дело, работа, забавы
Скуку сменяет о женщинах речь
Обычная жизнь и простая –
Работа, веселье, семья,
Проблемы – обычная жизнь.
Варвара жена Николая
Живет, по-царски пьянствует
По праздникам Николу
Изматывает в ночь
И по утрам пощечины,
Работа и семья.
С ним возится, ругается,
Ну баба так железная,
Сирот троих детдомовских
Не раз  кормила досыта.
Стыдила Николая
Под вечер вечно пьяного.
Со «стройки» раз вести
Его домой братья.
Варвара баба буйная,
Но коль увидят, то пленит  –
Сердца всех мужиков
Свободной силой и фигурой.
В одно то время на заводе
Варила трубы – хороша
Фигурой, ножками не хуже
Помелы милой иностранки
В грудном огне что волновала
Ерему – парня стройного,
Подтянутого, сильного.
Платья, машина, роскошь,
Любовь и счастье – хороша
Девица – глаз не отвести,
Но честно тут сказать.
Муж за хозяйством всем глядит
В дому – хороший парень он
Но честно, в жены мужику
Варваре ближе – быть звездой
Иль бизнес-леди в платье длинном   
То Колькой в доме заправляет
И бьет – конечно минус,
А то сама как лошадь пашет,
Порядок в доме идеальный.
Последний месяц Николай
Везде по струночке ходил
И трезвый вечерами
Боится тут по праздникам
Жена как бык буянила.
Сначала полем шли
Три брата неразлучные,
Четыре «штуки» - счастьице,
Отпрашивали милостью
В карманы деньги – стольники.
Солдату честно отдали
Без ног в слезах голодному 
Две сотни, помолившись,
Как на отрез по совести.
Коровушки заблудшие
Троим в полях встречаются,
Главой, поникшей доброю
Идут братья, молчат
Природой наслаждаются,
Идут и думают.
– Деревья озаренные,
Так ласково шумят,
Младая травушка
Нарядною становится.
Хлеба посеют русские,
Хорошие и добрые.
Получатся с работушкой
На тракторах поломанных.
Пройдет там лето, осенью
Оденутся поля.
Травою нежно ровною
Предстанет поле-полюшко
От голода, тепла
Пот капает с лица.
Пшеницей все любуются,
Ячменем, вновь посажанным,
Нет колосков еще,
Трава покрыта снегом где.
В хорошем  сытом братья
Детдоме выросли,
Сработали и деньги
Не  битые, здоровые,
Вот счастье сиротинское,
Помилование.
Запел тихонька Миша.

(Миша)
– Лети и пой ты пташечка
На веточке весенней,
Люблю я полюшко,
Пою, как мне не петь?

Слезами умиленные
Глядели в небо юные,
Молчали, наслаждалися
Природой красотой.
А там по знатной Улице
Пройдутся, налюбуются
На красоту и мощь ее,
Нет саранчи еще,
Но скоро прилетит
На колоса накинется,
Поесть все урожайное,
Дома, то огородное,
Ни овощи картошечка
На август часто видится.
Старушки часто дергают,
Морковку, репу садят, лук.
На поле летом часто
Бомжей и пьяниц скопище –
Не погулять-пройтись,
Идешь подолгу, коротко
По местным деревням
Обидное и горькое
Увидишь в основном.
Дома гнилы, подкошены.
Здесь нищие и бедные,
Валяются тут старые,
Рабочие, усталые
В сенях, на травке пьяные,
Старушки смотрят, маются,
Глядят в окошко битое,
Веселые, горбатые,
Но счастливы они,
Детей на свет подняли,
Жизнь прожили достойную.
Кто мыслями научными
Уволился с науки
И в нищете пошел,
Кто вкалывал в заводе,
Лежат, достояно слушают.
Летят галчата осенью
И ветра шум глухой
В селении глухом
С проблемами и счастьицем.
У дома знатного стоят,
Попрятались в кустах,
Молчат, глядят, сидят
Красивый особняк,
Широкий двор раскинулся,
Аллеи, сад, балкончики
Над садом лихо высятся,
Да тут то позавидуешь.
Стоят в воротах крашеных
Работники фабричные,
Пошли по знатной Улице,
Оттуда тетя Катя
Из дому вышла знатного
– Мальчишки, стой, куда!

(Иван)
С работы тетя Кать
Нас отпустил Сережа,
Никто там больше не пришел,
Сказал идти – идем.

(тетя Катя)
Пойдемте не слоняйтесь,
Домой в двенадцать, как вам там.

(Петя)
Все хорошо, мы учимся,
Все хорошо, все ладненько.

(тетя Катя)
Пойдемте, может скоро
Жить станет лучше, обещали,
Пойдемте, день сегодня ясный,
А что с гармонью Миша?

(Миша)
Привык к ней как к сестре,
С собою взять решил.

(тетя Катя)
Пойдемте, полчаса хоть
От балагана отдохнуть,
На редкость – вы так тихие,
С не кем то не сговорчивы,
 В детдоме не дружны?

(Петя)
Так друзья с рождения,
Тройная дружба – не плохая.

(тетя Катя)
Да вам тут позавидуешь,
Ни ругани, ни орева,
Сплошная тишина.
Куда потом.

(Иван)
            На плотников
Мы в ПТУ пойдем.

(тетя Катя)
То хорошо, стремитесь дети,
Да только вечерами,
Включайтесь тише радио,
А то с таким то голосом
Пол дома не уснет,
Певец тот с ярким голосом,
Но ахинею явную
Поет, а вы то слушайте,
Получше не нашли.
Придурок секты пьянствующей,
Природа шлет второго
Нам Лемешева, он
Такое да по радио
Поет, ну что за чушь,
А кстати по какому?

(Миша)
«Маяк» любимый слушаем,
С ним спим всегда и кушаем.

(тетя Катя)
Ну ваше дело, только
Так громко больше не включайте

(Иван)
Потише будем тетя Кать.

Идут бывало осенью,
В деревнях местных впроголодь,
Покинутые помощью
При смерти горем кажутся,
В фингалах разрисованы,
В канавах люд валяется,
А коль проголодается,
Обнимется догадливый
С струей крови щемящей,
Намается, повесится.
Так по гробы пойдут
Ложится и заказывать.
Все тащится-воруется.
На лавочках слоняются
В тени детишки мелкие,
Голодные в поношенном
Не мало проходимцев,
Воров судьбою кинутых,
Мальчишек-беспризорников,
А чаще в город тянутся
И сети, бредни тащат
С уловом небольшим,
Там рыбы – пропадать.
Когда-то было – навались
Мальчишки на работу
И милость – сытые под вечер.
Глядят, стоит цыганочка,
Беременная, грустная,
Се ходит по домам,
То берегом, то ноченькой
Под липой плачет, греется,
Там разведя костер.
Стоят цыгане славные,
Горячие, печальные
И табор – подошли
К сиротам, тете Кате,
Кричат ей, знать знакомая

(Варвара)
Не дуйся Катя милая.

(Тетя Катя)
Иду (в стороне)

(Петя)
Гляди жена Николы,
Ну и знакомства тут.

(Иван)
Тут куча местных карасей,
Друг друга все и всюду знают.

(Миша)
А баба ничего –
Спортсменка и хорошая
Пойдем отпросимся.

(Петя)
Пойдем.

Тут поглядела тетя Катя,
Для старших просто Катерина. 
И отпустила их домой.
Напротив дом стоит.
Сидят цыгане бедные
И что-то продают,
Не стали проходить
Через дорогу братия,
И мальчик очень щупленький
Сидит в корыте грязненьком,
Небось и холодно ему,
Играется, тут всех
Всех тетя Катя знает,
Не раз Галина славная
Сестра Дьячка могучего
С своею дальнею родней
Дарила детям из детдома.
Так Мише отдали давно
Гармонь с рук старую, зато
Хорошую и звонкую.
Катается дите
В колясочке, качается
Цыганки молодой,
Решили подождать,
Братья в детдом пойти
Как с тетей Катей.

(Иван)
Мы с вами.

Дойдут и подождут,
Везде работают они
От старого до малого
Цыгане добродушные
Идет гурьбой работушка,
Рыдают жены пылкие,
Детишки хитро-хитрые
Срывают медь и рученьки
Дверей, где те злаченные,
Отвинчивали болтики,
Запчасти у машин
На заработках все,
В году гнилые яблочки
Валяется с зимы
Тут пропасть жизни заставляет
Работать всех, кто может чем,
Ушли б братья домой,
Имя Катя прок бы задала
Зеленкой речи недовольной,
А так дойдут с ней, им раздаст
По леденцу, Иван всегда
Исход весь чувствует,
События людей,
По речи узнает, а Петя
Подскажет, что ответь,
А он предскажет, что проделать.
Как в старину гуляется,
Глазами не читается,
Не грамотные детушки
Цыганские и прочие,
Дождались тетю Катю,
Хохочет пламенной улыбкой
Короткою братьям,
Читают хорошо,
Встречаются порой,
В десятом классе учится
В колонии юнец,
Читать, писать – зачем?
Чтоб образованным быть, раз
Иван был в первом классе,
По пояс кланялся за то
Писать что выучился с Петей.
Что волны благородные,
Науку животворную,
Учить и мудрым быть,
Что б надписи читать,
А то тут случай был смешной,
Искал не грамотный юнец,
Питейный дом – а нет,
Как в книге надпись есть,
Любили любознательность
Братья, то не было
У них мудреных книг
В детдоме мало их
И телевизор черно-белый.
Читали в школе много братья,
Седьмой последний класс,
Когда им Катя приносила
Свои от матери,
Садились братья к тумбочке
От узеньких кроватушек
Читать, было вывески
Питейные не могут ныне
Цыгане прочитать,
Ну то конечно редкость,
Не воспрещается и малым
И пить, в 14
Мальчишек женят – горе просто
Достаточно цыган,
Дай счастья и достатка,
Им жизнь земли прекрасная.
Дороженька зажженная,
Бывало ночь отрадная
Из каменных так стен,
В шеренги фрукты продают,
Еду и прочие храненья
Дерут бомжи по-черному
И просто мужики
От голода великого,
Цыгане – мало поймано,
Поймают разве тут
Пузатые, заетые
Владельцы-богачи
В лесах, трущобах, рощах ночью,
Когда три лебедя тут белых
В лазури белой скроются
Не раз «хозяйство знатное»,
Собачек черных умертвив,
Овчарок зубовых,
Что можно крали воры,
Заглядывались вдаль,
Что, где стащить удобно.
Однажды лезли шестеро
К торговцу Тимофеечу,
Повесили носы,
С окошка пьяный грянет вдруг,
Орет голодным оборванцам,
Бегут быстрее рьяные,
На части чуть воров,
Высоких, худощавых,
Ослабленных юнцов
Не разодрали черные
Псы – сколько уж покусано.
Похаживают братия
С ней в интернат идут.
Бывало в воскресенье,
Счастливые сиротушки
Сидят в вечерний час
И Миша включит радио
Потише, без гармоники,
Петь тенор серебристый,
Как колокол гудит
По воздуху тяжелому
Тоской, окраской бархатной,
Сердца тревожит братиев,
Ревут от тембра «голоса»,
Вокруг толпа сбирается
Прохожих слушать «радио» –
Прикрытие не раз –
Стучали к братьям – выключить,
Один лишь раз сбиралась
Окошко позабыли
Закрыть, спасло их радио,
А песню Миша пел
Всю горем переполненной,
Убогим, русским, родненьким,
Рыдающий брат Петенька
Чрез раз без чувств лежал.
Коль песня «сиротинская»
Под звуки мягко-плавные
Иван-брат засыпал,
А под конец включал певец
На всю катушку радио,
Кол опера, был очень
Его луженый «голос» громок.
Не раз детдомовцы другие,
Прижавшись ухом ко стене
«Сиротскую» по «радио»,
По вечер плача слушали.
Из старшей группы раз
Вошли не тронули,
Сказали, чтобы братия
Так громко не включали,
Бывало, сами слушают,
Не редко с ними оперу
Горячею – в их комнате
По радио – прикрытию,
Не помнит Миша родненький
Его к людям подкинули,
А также Петю отдали
Без всяких документов,
От Вани мамка-пьяница
С рожденья отказалась,
Спалил свое свидетельство
Рождения со злости,
Назвали «тройку» резвую
Ивана – по свидетельству,
Петра – по лбу, ушам,
А Михаила – вечного сонного
По русскому обычаю,
Лесному зверю спящему.
Спасибо господам,
Хорошим, добрым помогли
Сманили и свезли
Детдому помощь кинули,
А то бы делать нечего,
Отлично жили годик
Братья радешеньки теперь,
Не битые в основе,
Так «мышки серые» везде,
В обиду не даются ,
Их уважают не гнетут
Из старшей группы, прочие,
Есть голос за себя,
Коль дело есть – идут
Посуду мыть к примеру
Попросят коль, не спросят.

(тетя Катя)
Слыхали дети дьяк наш главный
Мой родственник далекий
С Емелей помощь  обещал,
Галина тоже обещала,
Ее сейчас вы увидали.
Версту отходят – будет
Попова два домища
Стоят с утра
Пробудятся, здороваться
С зарею красной вздумает
Затейники – любители
Винца.
(Смеется)
С улыбкой кличут родные
Братья с рожденья веруют,
С рожденья водку пьют.
Один кричит будя округу,
А вы мои соловушки
Не выпьете вина,
А сколько было праздников,
Вы повзрослели ныне,
А то с группы  старшей
Бегут уже, как батюшка
Кричит во всю – вина налью,
Бегут и откликаются,
Отец – постой – не пей,
Нас подожди сынов!
Смеются люди честные
И я сама смеюсь.
На громки голоса,
Валяются коль лето,
Я вас видала пьяненьких,
Вчера, но то прощается,
Сама валялась пьяная
Где черти побери.

В дровах поется жеребцам
В деревне то усталые
С ногами не «окрепшими».
Покойных отпевать
Идут младые с кроткою
Со свежею бородкою.
Во двор войдет тихонечко
Отец церковный Савушка,
К отцу идет соседнему.
Коль праздник пить вино,
А на работе трезвые.
Скотину гонят редкую
К 11 часам,
Домой дорог пыльною,
То горе ныне бедное
Худые не дают
Хозяйству молока.
Порой младые встретятся,
А взрослых нет, как многих
Перевелись в болезнями.
Их гонят девки красные,
Красивые, поющие,
Учащиеся, младые
Из ПТУ народного.
Где бабки гонят старые,
Осанистые, плотные,
Широкие, румяные.
Красивые и девушки
Со строгими ресницами
Накрашенные местные,
Со станами чернущими –
На это – заглядение.
Глядят не хуже, смуглы
Моделей – то богатеньких,
Душою светло-добреньких.
Глаза печально карие,
Короткая то плеточка.
А так бывает смену
Идут рабочие окончив
Голодные и рваные,
Не сытые не бритые,
Молодчики печальные,
Идут рядами пьяными
С заводов наработавшись
С заботушкой поесть
Домой с труда поклонного,
Смеются вдруг,
На всех печально матерятся,
Отбив свой аппетит,
Дороженька короче
До ужина становится,
Гуляется начальникам,
А то пойдут чиновники,
По-царски выпив праздные,
Младые после сменушки,
По-царски обругаются,
По-царски всех живущих
Богатых, а дойдут
Съедят немного и хвалят
Чиновника, заводчика,
Спасибо говорят,
Перекрестясь иконочке
За труд, зарплату, водочку,
А то в глодухи померли,
А так поспорят пьяные,
Удумают подраться,
Обнявшись – разойтись,
Прощение попросят,
А дальше – пить – веселие
В воскресный выходной.
Идут от дома прочь
От ребятишек малых
Лот жен, то с ними пьют
И любо то – валяются –
Весело обнимаются,
Поют собравши стол
И ведают в том счастьице
От будней трудовых,
Голодных, бедных, бледненьких.

(тетя Катя)
Живу не плохо я,
Сейчас Галины нянчаю
Детей по выходным,
Живет в счастье ей,
Колдунье жить по царскому,
По-божески мне, вам,
Жизнь прокрутилася моя.
Задумал и меня
Мой милый и хорошенький
Оставил, то пришла
Пора на заработки,
На лето ехать он
В Москву подался так,
Меня оставил – красота
Посыпалась моя,
Как колос по полю.

(Иван)
Дай бог вам счастие найти,
Чтоб рожь под солнцем расцвела,
Была для жизни сожжена,
Чтоб расцвести, любовь найти.

(тетя Катя)
Да если б браво так –
Я счастлива была,
С хозяйством занималася,
С работой управлялася
С миленком и избой,
С обильным огородником,
А так одна живу
В квартире одиноко,
Красой увядшею как дуб.

(Петя)
Дай бог вам счастья расцвести.

(тетя Катя)
Спасибо дети вам того
Свою устроить жизнь,
А работе не сломаться,
А ныне некуда деваться,
Хоть много я кричу,
Простите за истерики,
Уж нервы тут не те,
А всех в узде держать – порядок,
Примерные – хоть вы,
Немало ваших сверстников –
То лоботрясы пьяные,
Не выгнать – жалко их.
Ведь тоже дети, им куда,
Не скатерть как волшебная
Так наша жизнь нелегкая,
Вы рано в труд ушли,
Куда все ныне денется
И хлеба корку лишнею,
И книги, то одна
Там просто не дают
И рученьки волшебные
Нам не поставят чай,
Простите дети вы, другие
Руганье, мат – не уж нервы.
Тогда картошки хоть
Поставили нам на зиму.
Мы убирать поехали,
А группа наша старшая
Вина ведро полопала,
Сбежала, а не выгонешь
Своими за года
Мне стали, хоть с рогами.
Директор, воспитатель
И повар любит вас.
Мы крутимся как можем
На лето группу старшую
Устроим в ДРСУ.

(Иван)
Сегодня рано нас
Сережа отпустил
В воскресный отработаем.

(тетя Катя)
Ну ладно многие,
Хорошие вы детушки
Детдома устремленные
С широкою душой.
От горя пьют то сверстники,
Печально взбунтовалися.
Все группы ныне жалуют
В вас дань сбирает старшая.

(Миша)
Да не лезли к нам,
Не брали с нас.

(тетя Катя)
Послушайте,
Не будет больше этого,
Как не крути, а старшей группе
Там тоже дети не плохие,
Не будут больше собирать,
Вчера вас не было.

(Петя)
Гуляли праздной ноченькой,
Хозяин ставил водочки,
 За ваше мы здоровьице
По стопке тихо выпили,
Остались ночевать
У бригадира мы,
А утром возвратились.

(тетя Катя)
В час ночи мне пришлось прийти,
То смена, дети собрались,
Ревут, сидят побитые,
Доведали из старшей,
Четверка эта уж не будет
И пальцем мухи не обидят,
В колонию, как не крути,
Не все хотят, раскаялись,
Поплакались – комедия,
Раскаялись в содеянном.

(Миша)
Спасибо тетя Кать

(тетя Катя)
Вчера побили младшего,
Как звезды в синяках
И кожа темно-бледная,
Устроила я им,
От них про вас я слышала,
Затеяли наверное,
Один в разбитой челюстью
И ходит забинтованной.

(Иван)
Не с кем мы не дрались,
Нас уважают старшие.
(тетя Катя)
Смотрите, да не станьте
Такими же отростками.

(Петя)
Не станем – мы спокойные,
Труд – наша жизнь и цель.

(тетя Катя)
Поклялись больше не сбирать.
Из младшей группы очередь
Сказали – подошла,
Расплакались то сами,
Нашлись тут храбрецы!
Пойдем те вы к мне
Вас чаем угощу,
Успеем, на гармони
Хочу послушать как играешь,
Гляжу таскаешь все с собой.

(Миша)
Не очень тетя Кать.
Иван чуть сбоку подтолкнул,
Я зык тот мало прикусил,
Сказал – желанье есть,
Люблю играть, учится.
(квартира тети Кати) 
Сидят родные за столом
И Катя им поведала
Про жизнь свою не легкую,
О городе о празднике
Прошедших слушают.

(тетя Катя)
Счастливой не тужила я
Росла хорошей девушкой,
Не бил рабочий батюшка
И мать то не пила,
Мы жили хорошо.
Всегда имела я
Тепло родимых рук.
Меня будили ласково,
Мне пели колыбельную,
Когда был дите.
По радио оденутся,
В сад отведут меня.
В заводах люди трудятся
С веселой песней летнею
От скромного рабочего
До инженера скромного.
Жила у бабки летом я
Скотину с девками гнала,
Стучала по дровам на пне
Я топором, подруженьки
На танцы повели
Плясала до свету,
Приду прилечь посудину
С утра я дети вымою
И пироги спеку
В печи покрытой известью
И лягу спать, а бабушка
Поглядит по головушке
И скажет – спи хорошая
Пока то молодость идет,
Спала так входной,
А в дни не сон  рабочие
С утра гоню скотинушку
До солнышка горячего
По травушке стедененькой.
Гложу я хлеба белого
Из печки корку хрупкую.
В семье росла, ни сиротой,
Не маялась в углах,
Не верила я божие,
Хотя душа стремилася
К обители всегда.
С младенчества родители
Меня к работе приучали,
Сначала в доме убирать,
Потом отец меня,
Учил всему и мастерству,
Делам по дому производству.
Когда у бабушки жила
Окончила я техникум.
Таскала сено утречком,
Ходила в лес по ягоды.
Хозяйство, все на мне
Висело, то работницей
Была везде хорошею
Везде смогла я в дело
Организовать себя.
Плясала до упаду,
Коль девки позовут,
Как в смену поработаешь,
А днем учится боже мой,
Какие силы смолоду!
Устала, чай.

(Иван)
Нет тетя Кат
Вы о себе нам говорите,
Нам слушать интересно вас,
Кого послушать тут еще,
Вы хорошо так говорите.
(тетя Катя)
Не дальше слушайте и мне
Излиться не кому, одна
Живу тоскуя день за днем,
Как жарко младость шла,
Принцессою себя,
Точнее не принцессою
Счастливой я считалося.
Свежа и именем,
Бела, студениста умом.
Подружки вот уж замуж
За пьяниц местных – мучают
Полночи плачут – бьют,
А я парней как молотом
Всех отобью словцом,
Ко мне боялись подойти,
Не тронут – их сама.
Ну как везде случается
Мне суженый судьбой,
Был послан мне судьбой,
Был сын директора завода.
Я сильно ночью плакала,
Чужой он виделся в краях,
Ревела матушка моя
И говоря, погубит он
Тебя, красив соловушка,
Красив покинет родная,
А жизнь не медом мазана,
Не манной облита,
Холодно, тяжело придется
Тебе в краю далеком
На ветер бросит буйненький
Холеную, хорошую,
Красивую, пригожею,
А люди нынче думают
Там о себе лишь многие,
Как злые, очень жадные,
За кость попортят сладкую,
Зачем пришел богатенький.
Что он во мне сыскал,
Следил на «Волге» черненькой.
Подружи, девки стройные
Заглядывались – завидно
На жениха богатого,
Смеялись, так рассорились
С подружками за милого
За мной как мог ухаживал
В катанье, беге по росе,
Сидела с ним в беседушке,
Горела ярко личиком,
Я смолоду нарядная,
Накрашена пригожая,
Цвела, как мак зеленый,
Глядел и перстень,
Мне норку шубу подарил.
Ему до свадьбы тронула.
Ту не рассчитывай хитрец.
Я с ним к его родителям
Раз ездила в квартиру,
У них был синий гарнитур
Из Балтики, из Швеции,
По царскому жилось,
А по углам сиял
И красил очи мрамор,
Открыла занавеску.
Как грянет солнце желтое
На площадь широченную,
Повесилась к нему,
Но ум холодный все
И сердце все боялись,
Чего б не просчитать,
Ночами тихо думала,
Пока в семье жила,
Зачем мне эта даль,
Найду себе и здесь
Хорошего, не пьющего,
С достатком, не богатого
И мягкого – чего
Еще простушке пожелать.
Красивой девке смолоду,
А вспомню – горько – милого
Нет, тихо плачу наискось,
Поглядываю милого
И на судьбу дальнейшею,
Обидит, я его не знаю
Не дело сердце предлагает,
Кудряв, черноволос
Широк в плечах, богат – для местных.
Он идеал и для меня,
Ему я клятвой строгою.
Мой милый поклянись,
Ты в очи глянь влюбленные,
В уста мои румяные
И поклянись меня
Не обижать, я тобою жить
И холить, и любить.
Что говорю сама не знаю,
Вам дети больше никому,
Не милые поклонится,
Раскрыть судьбу свою,
Не каяться с тобой.
Я обещаю Катенька
Хорошем буду милая,
Не плачься, не покаяться.
Договорились младые,
Поцеловались сладенько.
Он мне – ко мне давай
Уедем после свадьбы,
Родная и любимая,
Давай рванем отсюда
К родителям моим,
Напротив воли матушку,
Отец мой – слабым был
И дочери ни в чем
Порою ни отказывал.
Поторопился миленький
Тогда-то девкой думаю,
А будет – счастье ль там
Богатое – то славное,
Но жить как буду там,
Уныло пела к стенушке
Я прислонившись ноченькой
И полюбил он меня.
А что там дальше – схватится.
За что обратил
Он взгляд на меня
Из рабочих взлюбил
Взором полным огня.
Ни богата, ни учена,
Нету золота – сказать.
Не блистаю жемчугами
Из чего тут выбирать?
Кожа белая – жасмина,
Серебро – лицо мое,
Красота дороже злата,
Слезы жаркие – хрусталь.
Мать, отец благословили,
Он за стол пришел, собрались ,
Идти на свадьбу отказались.
18 мне – не одобряли
Мое замужество они,
По чарке выпили, простились.
Пронзила мои ноженьки,
Дрожь резко муравьиная,
Поблекла, но счастливою
Себя повсюду чуяла,
Простите

(Петя)
Ничего.

(тетя Катя)
Уехал без меня,
Оставил в незнакомом так
Он городе одну
Без денег, подалася я
К сторонке городской
Там на завод, к родителям
Я не хотела, не могла.
Там с парнем познакомилась,
Влюбилась пылко с дикостью
И замуж за Григория
Горячего высокого.
Понять я не могла,
Как обвенчалась с миленьким
На горе – жизнь сварливую
С родителями жил,
С семьею многочисленной,
В аду я оказалася.
Сначала – 1 месяц.
От боли никнуть ноженьки,
Болит без сна головушка.
Вся песня жизни старая
И грозная, и пьяная.
Привез меня к себе,
Веревками мне жизнь.
Родня без места пьющая,
Стянула и чужой
Накликала меня
Сестра и свекры пьяные
На звали, Гриша лишь
Сам пьяный заступается,
А там и всыпет мне.
И некуда идти,
Дороженьку забыла я
К родному дому – первенцу,
Уеду так далеко,
Как 15 лет назад,
Сейчас мне 33,
Какие дети вы,
Уж люди совсем взрослые,
Как я тогда была,
Что года два – тут сбудется.
В семье их жизнь моя
Текла гремят, стучат
В дому по сеням пьяные,
Сварливые и сонные.
Не трогали меня,
Боялись Гриши пьяного,
А мне все не спалось,
Ворочалась в постелюшке
А он убит, как спит
С вина, под утро трезвенький
Из сеней на завод
Со мной идет по улице,
А первенького я
Забыла, этого ж
По-настоящему любила,
Работал он со мной.
В дому мы на окраине
Огромном жили и гнилом.
Семья традиции
Держала испоконные,
Уйти то не могла,
Жить без него – не жить.
Молчала, все терпела,
Не лила воду горькую
На раскаленный прут.
Работала я в доме.
Привыкла вся со временем,
Ко мне родня сжились.
Хоть свекры не голубили
Ни лаской, но меня
Ни журили уж так,
Тогда я с ними с Гришей,
Весельем жизнь пошла   
Попортилась – испортилась
Сплошала в выходной
У кабака с Григорием
Набедокурим вдоволь.
В грязи все изваляемся,
Что на меня нашло?
Надуемся случаемся,
Обидимся, помиримся,
Как полумертвые под ночь
С ним полупьяные с зарей,
Идем веселые на труд,
Ну впрочем жизнь наладилась
Со всеми ужилась
В нелегкой я семье.
Все делала и мне
Бывало помогали ,
Я говорила пьющая
Семья – по выходным,
В такие дни вся трезвая,
Под вечер пили все
Была, я лишних слов
Не молвила, советом лишь.
Ревет кто, помогу.
Сжились и вскоре уж.
Меня как Гришу полюбили,
Журить и упрекать не стали.
Катались мы зимой
На санках ,подарил
Платок из шелка дорога.
Не горем жизнь, весельем стала
И к ним я тоже приобщилась,
Пили по мере и зимой
Мы напились – так весело.
На лад до дому не дойдя.
На сено прямо улеглись,
Я свечкой разгорелася,
Ну что я говорю.

(Иван)
Нам интересно говорите.

(Петя)
Отличный то рассказ.

(тетя Катя)
Не дети вы, а взрослые
Уже, как была когда-то,
Открыть судьбу решилась
Я вам, в детдоме вы
В числе примерных ходите,
Что редко ныне будится,
Не многие хотят
Работать, не работают,
А жить на что-то надо,
Хоть вас еще десяток,
Я человек устроила,
Куда еще тут денешься
Решила вам
О жизни рассказать.
Чего где надо избегать,
Семейная то жизнь.
Тяжелые вы знаете
Те ссоры и побоища
Выходят на жене
От мужа, коли гости
Приедут он жену
Муштрует – то не редкость,
Хотя жена – муштрует мужа,
Не редкость тоже – избегайте,
Не пейте сами – плохо так,
Коль золото – жена,
Не будьте кочергой,
Не бейте и не гневайтесь
Не ссорьтесь с женами,
Спортсменки коль тяжелые.
Как варя бьет Николу,
По-царски так командует
Ну, дело то семейное,
Коль у него отсохла
И сила молодецкая,
И воля лидера.
А мой далекий родственник,
Галины брат – дьяк главный
Разбогател за 10 лет,
То не семья – а ад.
Жена скупая, жадная,
То щедрая и добрая –
Готова мир раздать,
Змея то подколодная,
То райский лепесток,
Коль к ней – модели бархатной
Подкатит жеребец
На новой БМВ,
То с мужем разругается,
То бьет ее, коль пьян.
А после ссоры тешутся,
Смеются, вместе пьют
И выходной валяются
На роскоши-кровати,
Неделю снова лаются,
Деля доход не маленький,
Тут нечего скрывать.
Тут снова песней грянули
Любви  и утешения.
Недели две валяются
Во всем везде  - в ладу,
Пример Емеля слышали,
Не брызжет кровь в семье,
Не ходит плетка шелкова,
Все мирно все в ладу.
Век – никогда ни сорятся
Змеею мощной – ссорю.

По чарке чая выпили
За здравье тети Кати,
На градус поклонилися,
Хотели уж идти,
Подумали – окончила,
Их усадила Катенька
Историю продолжила
И чаю налила.
Конфет им принесла

(тетя Катя)
Беременной ходила я,
Однажды муж уехал в город
На рынке торговать то ныне.
Я родила в больнице
Красавца – сына – солнышко
Его лицом сияло ясно,
Улыбка солнца, белизна
И рук, и ног – в меня пошел –
И волос, брови черные,
Глаза черны как смоль
По Грише – так пронзительно
Зорьки и смотрят честно,
Уста так красно алые,
Взглянет, как ангел светленький.
Весна приходит ранняя –
В меня сынок пошел,
В Григория отважного.
Снег тает на полях,
Я не тревожусь, на завод
Иду в цеху работаю,
Без брани было долго так,
А вот в цеху начальничек
Мой первенький был главненький.
Стал сильно докучать,
Просить за все прощение,
А слухи говорили все,
Жену за две недели он
Чуть в гроб тираном не загнал,
Вторая нынче мается
Из синяков не вылезет,
Мне повезло – что брошена.
За месяц ей успелося
В больнице в переломами
От мужа отдохнуть,
Как хорошо меня оставил,
Тогда, а тут бесстыжий лезет –
Малина моя сладкая,
Катюша разрумяная,
Иди ко мне пригожая,
А я, оставь – я замужем.
Один раз он пожаловал
Ком мне домой, я спряталась,
Ну прикатил наглец,
Вина привез хорошего.
Я Грише все доведала,
Короче разговор
У них мужской пошел.
С огнем тот пошутить
Решил, удрал с бутылкою
С промоченными брюками
Как муж из двери с вилами
За дрянью побежал –
Сначала девушек окрутят,
Потом ночь, гуляй кума,
Не поступайте подло так
И здесь я унижалася
С семейкой многочисленной,
А у мужем не разлей
Вода, так жили дальше мы.
Любили сильно уж друг друга,
Ни чем нельзя то изменить.
Мы скоро переехал
Сюда, скопив деньжат,
А Гришу там то многие
Хоть чтили, недолюбливал
Его отец век пьянствующий
С бородкою нестриженой,
Сутулый и глухой,
Не поседев отмолоду
Радикулит согнул
Тут спину век трещащую.
Леса вдвойне согнулися
Горою словно низенькой
Она – шестой десяток
Ему пошел, весь скорченный,
А смолоду рассказывал
Всем свекор коли ужинать
Медведей белых бил
Двустволкой в тундре белой,
По старому в традиции
На печке спал не крашеной,
По виду так
Сто лет папаше стукнуло,
А пьет как молодой,
Танцует с местной свитою
Гулящих дев кабель!
По выходным спивается
С семейством, с ними я               
Пять дней рабочих трезвые
Ходила с ними, маялась,
Не пожелаю вам
Семьи такой, отдельною
Своей семьею жить
Во всем то предпочтительней!.

Перекрестилась «троица»
С гармони грянул Миша
Мелодию тоскливую
С лицом угрюмо-каторжным
И пенье задержа,
Не пел, братья сиротские
Не разрыдались чуть.
А тетя Катя добрая
Чай наливает сладенький,
Платком стирала гладеньким
Со щек лица – ручьи.

(тетя Катя)
Прости, что водки выпила,
Но ты играешь – класс,
Ну настоящий гармонист!
Отличная мелодия
«Землянка» то наверное,
А где взял ноты Миша.

(Миша)
Все с радио беру.
Братья лишь тихо улыбнулись.

(Иван)
Что дальше тетя Кать?

(тетя Катя)
Мне Гриша заявил,
Что пить бросает миленький,
А мне велит – сынок
У нас малой по выходным
Для сна лишь выпивать
С семейством разругалися
От старого до младого,
К друг другу привязалися
Мы крепче, как-то вечером,
Семейки пол вернулося,
Два брата, сестры и жены
И свекор с бабкой ехали
Побитый из питейного ,
Наверно заглянул
Его повытащили дети.
Спился до дури и тягаться,
Подбросил старый гривен он
На пол столетний, оловянный
И проигрался – то
Стал нищим у окна
До пенсии до будущей
Вы в «автоматы» рьяные,
Народы обиратели
Век не играйте парни,
Плохое дело – карты, дрянь.
Себя разуете до нитки.
Смеется старый пень,
Брюзжит с фингалом новеньком,
Как туча в небе пасмурным .
Сиял он на лице.
Мы часто первой осенью
И в августе с Григорием
Ходили по грибы
В места совсем далекие
На Жигулях мы ездили
Продали очень дешево
Лисичек, белых и сосновых.
Там мило поцелуемся,
Забыв о бедах всех.
Отдельно лучше жить семьей
Подальше от родни
От пьющей, вот на рыночке
Мы стали торговать
С Григорием, все денюжки
Родня пьет нелюбивая,
Пропавшая и Гришеньку
Пытается вернуть.
Все к прежнему прошедшему,
Как только с ним мы зажили
Не пьющей жизнью и без ссор.
Воют бабы с мужиками
Перетерпеть нельзя.
Все снова обостряется.
Решили с Гришей мы
В квартиру переехать
От жизни адской, пьянствующей,
Но главное бездельников
И местных алкоголиков.
 На праздник пить не грех,
А вот в рабочий день,
А тут, о смерть-беда.
Таким я Гришу сделала
Во всем совет, труду весь рад
По праздникам, по рюмочке
И ссоры нынче не было,
Бегу сыночка назвали
Мы Ваней, на плече
Сидит как свежи красненько,
Румяно-сочно яблочко
У милого – я счастлива
На небе – жизнь пошла!
Обычная, хорошая,
В достатке очень ладная
Во всем и интересная         
С работой песней книгами,
С семьей не пьющей, так бы жизнь
Живой ко дну бы опустили.
Бывало, детство вспоминаю,
Гроз простор пожгла,
Однажды дуб большой,
Стоящий в огороде
Гроза сломала верх
Его и стонет дуб.
Кричат без крыльев птенчики,
Как детки сиротинушки
Без матери в гнезде
Без помощи, без средств
К полету жизнь не легкою.
Погибли не слетев
В долины утра тихие
Студеным дымом веяны,
Вольнолюбиво дерево
Сгорело вместе с птицами.

(Иван)
Звала им мамка родная,
Рыдала и кружилася,
Так быстро закружилася,
И веря, что не умерли.
Моя  же мамка родная
Меня в погибель бросила
К утру двери квартирушки
Я птенчиком тем был.
Иван не много слезы лил,
Утерся быстро, извинился

(Иван)
простите       

(тетя Катя)
Ничего, а дом
Ревела темной ноченькой,
Когда настала тьма
Ванюшу я взлелеяла
Сыночка, но однажды так
Сестра просила Гришина
Оставить у родни
У дедушки, мне звякнула
Сестра, а Гриша родненький
Пошел на поводу
На день оставил ванечку
Н вечер заберем,
Давно его не видели
И я не испугалася
Оставила его.
Тогда поля богатые
Их фермеры, то первые
Удобрили по совести
Как пахари, да лишь
На  тракторы не пьющие
Как не телегах молодцы
Пахали до закатного
С зарплатою высокой.
Я мужу в день же тот
Везла на поле кушанье –
Остатки продавать,
То пироги, то булочки,
Питье , вино обеднее
По рюмке пьет не более
И то по выходным.
Тогда за сыном мы
Приехали Григорий,
Как смерть тут побледнел,
Ревя навстречу вышел мне
И в ноженьки – прости!
Меня – зачем оставила
Там пьяные валяются.
Ванюш вроде мертвенький
Пойдем скорей, вошли.
Я криком разрыдалася,
То глупость обернулася
Не счастьем для меня,
Ох, бедная я девушка
Двадцатый год исполнится
С обрыва словно падаю,
Сознанье потеряла я ,
Последнею любовь
И силы им двоим
Я отдавала так!
Зачем в гнездо печальное
Грозой великой пьющей
Оставила его,
Таблеток он наелся,
От отравления погиб
И глаз бы не с пустила так,
Зачем  себя ослушалась,
Напились тварь сеструшечка,
Убить готова я была
Ее по солнцем пьяную
Шалаву с алкашом
В обнимку развалившую
И дремлющую славненько.
Григорий задержал,
В глубок я завернулася,
Свернулась, плачу горестно,
Звала Ванюшу, думала
Еще, что спит, да поздненько.
От отравленья мертв,
Машины две колесами
Стучат, уже приехали
Беда ко мне пришла,
Родня то испугалася,
Куду кто разбежались
В дрезину даже пьяные
Успели все свалить.
Идя то еле-елюшки,
Свекровь, да брат осталися
Лежащими в воскресный день,
Я улица сбежалася,
Родни уж след простыл,
Стучит в окошко Скорая,
Открыла – бесполезно все
Ответ уже последовал.
А тут пришел мой первенький
Я не упала чуть,
Уже «связь» - следователем,
На то они богатые,
Хорошие кто, добрые –
Куда угодно влезется,
Хотя и злые есть,
Не праведный милок,
Мой первенький, не прошенный
Приехал и допрос
От денег оказался,
От коженных изделий,
От  золото – все есть.
Хоть взяточником был
Одним из первых в городе.
Сказал глядя с ухмылкою,
Молитвами усеялась,
Беда уж сотворилась
Второй бедой – мой первенький.
Пред Ваней крест поставила
На стол его положила.
Допрос устроил, мне,
Григорию, сестре,
Ее нашли то пьяную,
Шалаву тварь проклятую,
В сенях сидела с кобельком
И тешилась, вот тварь.
Григория простила я,
Не виноват он был,
Сама, зачем, оставила?
На утро были трезвые –
Родня забыли намертво –
Что пьющий – выходной.
Как зверь милок обнюхивал
В нашивках и Григория
(хозяин)
Эй, признавайся ты,
Что в сговоре тут был
С сестрой, вина напились.
(Григорий)
Да нет товарищ следователь,
Я трезвый, вот приехали,
Обидно слушать, честный я.
(хозяин)
Небось и ты участие
Приняла в сговоре.
Вскипела я по совести
И на козла поехала
(хозяин)
Кричат владыке вздумала
Закона, прав немерных,
Богатому и знатному,
Небось сама под сыпала
Ты яд ребенку пьяная.
Совсем я тут взбесилася,
Сама того незнаюче
В накаут резко справила
По роже следователю,
Подонку и губителю.
Другим, кто в форме был.
Кричу – за что, помилуйте,
Господь, чтоб мне убить,
Я поклонилась всем
По «старому» не уж
Убить, рыдание
Мой одеяло гнев,
Вздрогнув, как дождь расплакалась.
«Несчастной ситуацией»
«Оформили», а я
От морга отказалася,
Но ножниц и ножей,
Пинцетов от намеченных.
На жалость поступили тут
Из власти благородные
По истинному – русские
Оформили по-честному
Ребеночка, пока
Созвали отпевание.
Налой наклали «батюшке».
Не мало там влиятельных
Без совести в глазах,
А вместо сердца – с камушком.
Но больше добрых с совестью
И с сердцем больше их,
На то славяне мы!
Не возлюбило свет,
Рыдая, тело сладкое,
Бледнеющее, вымола.
Полились слезы горькие
На землю, пол, повсюду – лить,
Тоской душа окуталась,
Поникло сердце матери,
На всех была всем злой.

(Миша)
Помилуй всех господь
Сироток мира бедненьких.

(Петя)
Не дай погибнуть всякому.
С лиц утирали слезы,
Речь дальше Кати слушая.

(тетя Катя).
Помилуй свет кричала я,
Пошли еще детей,
Красивых, смилуй господи,
Услышишь молитвы горькие,
Безумье победить,
Да выпью в горя я,

(Иван)
И мы по рюмке горестной
И память разделить
То с вами – помянуть.

(тетя Катя)               
Гриша
Меня связал сначала,
Металась и на всех кидалась,
Он не дури, обнял, ревя.
Я успокоилась дрожа,
Присев на лавочке в сенях,
Я блузку засучила,
Точнее рукава
И на живот повесила
Из ткани фартучек.
Сама училась в медицинском
Училище, сама
В морг отвезла для вскрытия
Причину смерти, что найти,
Поник на стул начальник
С окурка пепел стряхивая,
Велел забрать – то отравленье,
Таблетки в животе.
«Несчастной ситуацией»
Глядели люди хмурые,
Сестрица подколодная
И даже не пришла,
Прощенья попросить.
Все тихо стало, глянула
На труп дитя разрезанный
Желудок, так расплакалась.
Безумье в грудь вошло,
Я бросилась, крича,
Меня схватили и снотворный
Вкололи порошок,
Ушло то замешательство,
Милок мой первый – ну змея,
Доведал всех и все.
А помню свекор каялся,
Спросил его начальничек,
Ну а другом вы знаете,э
Что ныне не приди,
Куда в какие «органы».
Коль дело – новизна.
Коробку всяких сладостей
Неси и пачку денег.
Я медсестрой была уже
С дипломом, но устроится
Ей не хотела здесь,
Ей месяц проработала.
Навзрыд из глаз наплакалась,
Бывало спохвачусь,
Прогневается ум.
Глядя до поздней ноченьки,
Как врач до косточек,
Вскрывает труп убитого,
Отравленного жителя.
Пир скрытие коль следствие,
Как руки моет, плача сам.
Дрожа – какой же мужество
Иметь тут надо, а потом
Цинковкой сталью кроется,
Короче на замок.
Отчет, от горя рюмочку,
Поклон за тяжкий труд
Патологоанатомам,
Как месяц вспомню тот
И месяца не выдержав
В покорнейшем прошении,
Уволилась и к черту,
Нет, надрожалась,
На «ткани» насмотрелась.
А дьяк недавно главный мне. –
Ой, люди очень грешные,
Ну водопой у них,
Нельзя терзать,
Корыстное то дело,
Откуда лишь взялось,
А первый раз работала,
А завода подалась,
Не знаю почему
Я стала верующей в небо ,
Но очень уважал тех,
Кто с доброй точки зрения
Там занимался вскрытием.
На сердце вихорь сел
С коленки наскачил.
Как зверь и я взмолилась,
Упала на колени,
Тогда еще мог родственник
Был беден с Галей дальнею
По матери родной,
Бывало слышу шепотом
Как беден, пьян народ,
Должают деньги-денюжки
За отпеванье и алтарь,
Годами отдают,
А сами вечно пьяные
В кофе питейном ползают,
Грехи лишь мне несут.
Пять лет как дьяк разбогател,
Хороший впрочем человек,
Сережа часто говорил
О брате Тимофеиче,
Скупой, а в день рождения
Под пляски и гармони
Сзывает пить всю улицу,
Потто на год стихается,
То чудо наклоняется
И шепчется под жадностью.

Тут братья улыбнулись,
Вчера по рюмке выпили,
Не первый в жизни раз.

(тетя Катя)
То гордость нашего детдома
Иван Широтов в люди вышел.
Ах, жизнь многострадальная,
Веревки крутят рученьки,
А помню ночки темные
Очнулась и расплакалась,
Все глухо, все кругом,
В аварию попал,
Как мой Григорий пьяненький
Разбился насмерть тут.
Темны на ульце здания
И тучи ходят черные,
Повисли над землей,
И звезды не горят
На небе хмуро-пасмурном,
Под утро в церковь сход –
Пристройка как чертог,
Алели свечи яркие
И воск слезой стекал
На столе красный гроб
Обставили мы весь,
На скатерти камчатой
Лежал в стариной церквушке,
А глянуть – бедный вид,
Без стекол – все повыбито,
Не вставлены работника
За стольник не найдешь,
Могила мрачно-темная ,
Ни батарей не печки,
Ему не мягко спать,
Все деньги заверял
Больнице, церкви и детдому,
Гроб без пиринушке подушке,
Тогда детдомом всем,
Ходили перед гробом,
Молились пред крестом,
Простите дети, иногда
Брал на нужды лишнее
Из «фонда» больше я
В него вносила юности,
Я больше не возьму,
Клянусь грозою-гневом,
Кричать не буду больше,
Я с вами вспомнила теперь,
Как надо жить мне поняла,
Какая жизнь – клейменная,
Проклятая, несчастная
Всех тяжелее вам,
Помилуй нас господь
И пьяную меня,
Я напилась видать,
Сыграй мне Миша что-нибудь

«Дороги» грянул на гармони,
Мелодию печальную
И снова слезы утирать,
Как хорошо, что «глас» сдержал
И дальше речь она.

(тетя Катя)
Зима тогда тяжелая
Была, сейчас трудна,
Угрюмые равнинушки,
Поля леса стоят,
Тоска в низ чисто русская
И промыслы тяжелые,
Не правовое общество,
А дикое и бедное,
Народ святой
И доброю душой,
А давится петлею,
Спивается губя
И режется, сидит
По тюрьмам и колониям.
У нас еще детдом
Хороший, буйных нет
Таких уж, есть плохие,
А «средних» в больше всех!
Не кажут силу,  слушают
И даже старшее начальство
Их хвалить за пример.
Нет душегубов здесь,
Хот власть признать не лучшая
И денег на дает.
Зато вся мэрщина
На Мерседесах ездит
И кушает икру,
А ноченькой от жен
С младыми воют девками
От ящика вина.

(Иван)
Помилуй их господь,
Дай жизни и здоровьица
И вам в жизнь тетя Кать.

(тетя Катя)
Да счастье дети, потеряла,
Сначала сын, потом и муж,
Разбился то в аварии,
Окаменевши будь ушел,
Пропил на «заработках» водку,
Ни весточки с тех пор.
Зима и лед морозные,
Поплакала два годика,
Красивой сохранилася,
По мужикам пошла,
Одной – в жизнь, не получилось,
А вспомню я сынка,
Сначала, как смотрел с пеленок,
Он улыбался мне.
Лук сделал Гриша.
На половодье мы,
На лодочке,
Качались словно белочки
Н треснуто суку,
А утром умывалися
Студеною водой.
На два как года выпало
Мне счастье с мужем сыном жить.
По рощам, пол лугам
Ходили летом цветики
Срывали, любовалися
Красой природных мест,
Смеялись и домой,
Сгубили сына нехристи
Казнили, да за что,
Уж не грешила так,
Всю жизнь я детям отдала
Родни всех – было нянчила,
Своих всех слали мне,
Уже большие – все.
В семье был Гриша младшеньким,
А дети хороши –
Не пьют, вот жизнь, работают
И счастливо живут.
 Не сладкой жизнь моя
По небу сотворилась,
Но все я приняла,
Поплакалась – смирилась
И дальше жить пошла,
Забыв о горе, расцвела,
То воля сильная моя
С тоскою не сдружилась,
О доле горе позабыв.
То хорошо живут
Московские чиновники.
«кричи» – предприниматели
Им счастья, хоть они
Познают жизнь хорошею.
Светло Ванюше милому
Сыночку там в раю.
Я верю есть – то верою,
Да больно – надругалися
Над телом нож и скальпели.
К чему, обидно на сердце,
Ах, многострадальная.
Заступником нам нет
Пред смертью, беззаконием,
А правда тише голая
Вы знайте- не желанная
От малу до великого
Короче до ушей,
А то словцо правдивое
Согнет, загонит в гроб.
Маленько лучше золота
Начальнику где б ни было –
Проблема решена .
Не смейте грянуть громом,
Терпите, не дрожите
Зарплата коль хорошая,
Вы это знать должны.
Поставлю три свечи,
Давайте мы помолимся
Перед горящими
За всех ,чтоб на с господь

К числу счастливых счислил
И ровным голосом Иван
Молитву первую сказал
На белый свет потом они
И дальше речь ее.
Галина тут приехала
С дьяком в квартиру скромную,
Тут братья поклонились.

(Галина)
О чем вы говорите,
Я денег принесла,
Как ты просила Катя,
Да ты в не шутку пьяная?

(тетя Катя) 
Спасибо

(Галина) 
Вы о чем ?

(тетя Катя)
Да вот рассказываю детям
Все о себе.

(дьяк)
А
Мне можно о себе
Детдому рассказать,
История хорошая.

(тетя Катя)
А может сладкой водочки

(дьяк)
А шо, не грех по рюмочке,

(Миша)
И мы не прочь

(тетя Катя)
Несу!

По площади центральной,
Шатаясь от похмелия
Братья пешком пошли.

16.  (1999, 13 апреля, вторник, обед, детдом, дьяк)
(дьяк)
Благослови вас дети бог.
Мне случай вызвался свободный,
У вас занятье провести.
Потом историю сказать.
(после занятия)
То  времена тяжелые
Бывали на Руси,
Помещики и барины,
То всяки управители,
Познали спины мы,
Мой род из барщин выбился,
Оброк род не платил,
Но жили бедно так,
Прадед мой в люди выбился
И раскулачен был.
Теперь я в люди выбился
Начало это лишь.
Стремитесь быть хорошими,
То время благодатное.
Сейчас не даром есть,
Возможность дети есть,
Себя поставить в жизни,
А раньше при царе,
Пир власти новой – помните
В лесах в дремучих строили
Чертоги и дома.
В болотах непролазных дед
Мой ноги «поломал»,
На «каторгах» трудящихся,
«Гулага» многоликого
За «веру» отсидел.
В болотах тошных жизнь провел,
Родился в поел я.
Рос сиротой как вы
С 15 годов
Я спину поломал
Тропой идя звериною
Не легкою на жизнь.
Военным был сначала я,
До благ не достучался,
Но верьте в имя божье,
До все прошел, везде проник
В болотах жил когда-то,
Прошел заводы, армию,
Какие времена.
А то сошлют колхоз
Наш северных медведей
Бить – путь не скатертью устелен
На лыжах с ружьями,
Тревожно, тихо ехали.
По не знакомым тропочкам.
Кричу в испуге я.
Однажды глядь медведь
В лесу усыпан белизной
Бежать  он бросился, в него
Всадил патрона три, упал
К березке – лихо хрустнула,
Но вера мне позволила
Открыть себя, не пьяница
Я к старосте, не болен
Живу с женой красавицей,
Работа есть любимая,
Достаток, цель любимая,
Что в жизни пожелать,
Стремитесь дети юные,
Не подавайтесь вы –
На рэкет, жизни трудности,
Боритесь, не высовайтесь,
Не шуткою бывало то,
С приказом крепкие придут
Вначале 90 – х.
В дом – станут деньги выбивать,
Не шелохнешься – выстрелять.
С болот убогих вытащат.
Потом приедут в масках,
Наручники сомкнут,
Прикроют дело малое,
Налоги честно требуют,
Откуда ж заплатить.
Сначала откупился я
И медом и конфетами,
Деньгами и вином.
Потом опять приехали.
Я шкурой откупился так,
Потом за данью съехались,
Одел худые башмачки
И рваную одежу.
Отняли все то сволочи,
А говорят – плати,
Оброком, хлебом рэкету,
Мне дьяк знакомый говорил,
Вот в бизнес влез я зря,
Все отобрали сволочи,
Бомжа без куртки сделали.
А в помоях разных
Меня ловили рэкетиры,
Кричат – плати,
А я – мое имущество –
Помои и мороз,
Прошу – извольте жаловать.
Его тогда до голости,
Раздели на морозице,
До крови плеткой шустрою,
Полосовали сволочи,

(Егор из старшей группы) 
Быть может наше поколенье
Пойдет да революцией
На строй поганый, грязненький,
На вас господ отъевшихся
Священной революцией,
Поистине Народную
Мы Власть устроим здесь,
Везде и Рай Земной!!!

(тетя Катя)

Молчи Егор.
(Егор)
                Как скажите! 
(дьяк)
Понятно ваше настроенье,
Подумайте, как следует.
Туги и мощны плеточки
У рэкета – побьют.
Все вытрясут грабители
Законные, дорожные,
Мозги дерет морочки,
А то и по-старинному,
Егор сигару на,
Ты успокойся, травушка
И сильный табачок
Дадут тебе покой.

(Егор)
Прости отец, давай,
Не грех курнуть бесплатного.

(дьяк)
К стене поставят розгами,
Кричу – братва помилуйте,
Срок дайте – выплачу.
В знак добродушный водочки
С подноса поднесу!
Утихли бомжи пьяные,
То рэкетиры мелкие,
Горяченькое пьют.
Со мной по чарке чокнутся
Во благо шкуре собственной,
Покорно я сдаюсь,
Тогда мое имущество
Содрали начисто,
Налоги, рэкет, приставы.
Опять я обнищал.
Иду один ко мне
Знакомые пришли
Княжистые, побитые,
Я зрелый и худой,
Бумажки кажут, щурятся,
Их обобрали до гола,
Смеемся к ним домой,
Идем без дела нищие,
Раздетые зимой,
Чего ж тогда я с верою,
Чего же тут рассматривать
Еще пробью я путь.
Смеялись подлецы,
Как обокрали честного,
Ну черти, ладно так
Подумаю до слез,
Обидно стало, совестно,
Не посрамлю себя
И розгами и данью
Жизнь твари искалечили,
А я не унывал,
Не мало я провел
С сестрой афер и монополий,
Не мало всяких обобрал
Я богатеев и владельцев,
А плюс еще послало небо
Мне дар болезни исцелять,
Теперь работаю я честно,
Ведь небо милостиво к нам
И честно – честен я
И честно церковь выстроил,
Иначе в жизни жить нельзя,
И жизнь поправилась,
Стоял я крепко, хороша
Терпел, помалчивал.

– Ты пьян.
– Раздался голос. – пьян наш дьяк.
Такое выдавать,
Смеются Катя и Галина,
С вина как сами пьяные,
Забавно слушать с пойла бред,
Хоть правду правильно орет.

(дьяк)
Иначе жить в Руси нельзя,
Сдаются только слабые,
А сильные идут.

Так трое не смеялись
И к батьке подошли,
Покланялись, сказав –

(Иван)
Спасибо вам, дай бог здоровья.

Их тетя Катя вывела
И леденцов дала,
Им все свое доведала,
Судьбу свою подвыпивши,
Пойдут братья к трем дня
Гулять, удачей посчитают
Такое об людях узнать,
А дальше поп рассказывал,
Изрядно выпив кружочку
У Кати на дому.

(дьяк)
Вот дело начинается –
Подпольный самогон –
Крещеный, день пройдет,
Мы делим прибыль.

(голос и из группы)
Мы вам не верим,
Не верим вы на «жертвах»
Церковных богатели.

(тетя Катя)
Ну ладно дети слушайте
Он помощь оказал.

(дьяк)
Я не был дураком,
Тащил исправно с гордостью,
Последние гроши,
Скопив, купил я крест.
Учился на священника –
Бежал далеко с севера
С тяжелой душой на сердце
И горем огневым
По-тихому
Копил, сбирал я денежки,
А ведь когда-то помнится
Я с севера младым,
Прошел леса холодные,
Болот топь непролазную
В фуражке и рванье
Худой пешком тихонечко
И начал дело так,
Зажил 15 лет назад
До нитки ободрали.
Ловил сначала рыбу я
Питался, продавал
И прямо с речки с карасями
Катался бережком,
Любил места я дикие,
Любил, смеялся, горюшко
Я перенес –
То ложь. – Из зала слышалось,
Вы не богатый, бедненький,
Вы верующий, скромненький,
А речь – лишь ваша сказочка.

(Егор)
Молчи коза доеная,
На Мерседесах  бедненько
Тупая не живут!

(тетя Катя)
Ну ладно, сядь Егор.
Сказала Катя, сел Егор.
Галина, дьяк и Катерина
Не плохо выпили с утра
И речь несется курицей,
Ну что за день сегодня
Для «троицы» братьев .

(дьяк)
Сначала я в московскую
На стройки подался,
Сдружился с мужиками
За грош пошел пахать,
Учился делу плотника,
Сначала приобщили нас,
Потом на рабство посадил,
Хозяин всем  работайте,
Коль зданья строить – строили,
Рубить – рубили лес.
Срубы делали бесплатно,
Расчистили землицу мы
К болотам вышли,
А год моложе вспоминал,
Подпольный цех имел,
Да вот – налоги, дань, закон
Сокрали и прикрыли все,
Ну просто спохватился тут,
Поймали по-старинному
Секли меня – крестьянина,
Сейчас не плохо я живу,
Пример для вас,
Желаю вам того,
Достичь богатства денег,
А главное – духовное,
На все то воля божья
И жизнь а его руках,
И книги.

Только нет,
Их ныне на руках,
А коли есть- то денег нет
На рынке покупать.

(дьяк)
До нитки выжжет нас
Закон, финансы горькие
Не хлеб, не соль – водою нас
Кормили, словно каторга,
Босые и взялись,
Свобода скоро ратная,
А ныне уж не так
И рэкет – слово прошлое.
Сейчас не так кидается
На бизнес люд простой,
Не бьют до нитки – «дани»,
И вместо «сладкой» лапушке,
Пенок под зад размашисто
Инспектору обвалится.
Он хваткой не возьмет,
Законы лучше стали
И люди боле честные
Пошли и более стабильно
Россия правовая.

Вино уста как всем раскроет,
Невольно говорить
С похмелья, трезвый ум
С вина такого, да публично
На скажет про себя.

(дьяк)
Своруешь много юноши,
По тюрьмам пустят, нет
То дело надо тихое
Терпенье и улыбочка,
И много сходит с рук.
Я долю знал мужицкою.
Емеля мой знакомый,
Крестьянин – доля трудная,
Как богатырь все вынесет,
Добьется своего,
Коль смерть –приму достойную.

А дьяк красноречив, –
Подумали братья –
Умен, могуч и дальновиден,
Да вот вино – язык все тянет???
Богатым бы не стал.

(дьяк)
Мой дед цепями каторги
В железе ноги тощи,
Леса и шахты темные
Отважно обходил
И не сломался он,
Отец конечно хилым был,
А я весь в деда, все терплю
Жену, себя и роскошь, все,
Не гнусь и не ломаюсь,
Не трус, как многие мои
Из подчиненных –

Да уж правду
Лишь пьяный выложит сполна
С похмелья – красного вина.
(дьяк)
Все горе испытал,
В тюрьме лишь не бывал,
Вам сорок штук на сто как будней,
Вы наше будущее.

«Трое»
Тревожно, вышли, поклонились,
Пожали руку дьякону.
Всем хором – счастья вам.

(дьяк)
Благослови и вас на жизнь.

А впрочем дьяк – не  крыса, тварь,
А был хорошим человеком,
Умен, хитер – то коль не пьяный
И правду так не выложит.
Она как слезы, кровь –
Течет, стирая жизнь.
Тех, кто уж слишком «выделки»
Себя – железом истины:
Повоют вьюги сильные
И ветры пылко дикие –
Подумаешь, помешкаешь,
Чем слово лишнее сказать,
Исполосят жизнь розгами,
Душою не оправишься
И ляжешь раньше лет
В могилу гнить холодную.

(дьяк)
Бежал со стройки фабричной,
А били каждый день,
С зари и до заката,
Работали без завтрака,
А надзиратель плохенький.
Учил, вот проработали,
Решили отдохнуть
К обеду – он же сам
Толкать с немецким карабином
Ружьем тогда
Я с голоду озлобился,
Напал избил затейника,
А мужики его,
В колодец повалили,
Избили, в землю мокрую,
Дорога, пошвырял он нас,
Толкнул и дело кончилось,
Пока его дубасили,
Удрал – куда глаза глядят.
А дальше что, не знаю
Остался жив, иль вытащили,
Добили братца, закопали,
Друг другу в лица поглядев,
В лесу в могилу бухнули,
А может вытащили,
Что б он не сдох, оправились,
Куда кто с кем,
Лопата или жизнь,
Где тут ответа край???
Угнал машину, вскрыв,
А год спустя уже
Подпольный цех открыл
Организовал.

Конечно – кто спит с вина,
А кто веселый.
Кто лишь молчит, а кто до дури
Готов затеять болтовню.
С землею поравняешься,
Коль выложить такое,
«Дела» подпольные по пьянке,
Не долго и до «камеры»,
То не законно – ясное,
А трезвый, чем словцо
Сказать, весь переглянется.
Сейчас не слаще каторги
Тюрьма больная, серая,
Суда решенье будет коль,
Сейчас послушают, потом,
Убьют по частям расчленят.
На каторге все просто,
Плетями на морозище
Секут, до крови выдерут,
Бежать с нее легко
Сто лет назад, тюрьма ж
На сто замков прикована,
А раньше во Сибири  так
Заводы загорятся лишь
Трудом – секут и порют,
Потерпишь, раньше плавились.
Сейчас по современному,
Два года отработаешь,
Владелец тихо смоется
И без зарплаты – век!
Телесна шкура – вылечат,
А душу – уж не вылечишь       
А дьякон не плохим
Был человеком добрым к детям
Ко всем, да только воровал,
В семье тираном иногда,
А так общителен, весел,
Коль пьян и разговорчив
Не темы разные с вина.
Жизнь не легка в тюрьме,
Да где же тут легка???,
Как скопишь денег – вытрясут –
Инфляция, грабители,
По царскому, по горькому
И в очи наплюют.
За слово правды крепкое –
Все кости поломаются,
Беды не миновать.
Сам бог правдишку лютую
Не любить кое-где –
Житье ее – холерушкой
Была десятки лет.


17. (1999, 13 апреля, вторник, после обеда, Никола-сирота, улица)               
(Петя)
Дни вышли очень трудные.

Идут братья по улице
В день ясный и рабочий
А неба звездочки гурьбой
Ревели детскими слезами
И словно ангелы по небу
Рядами шли косматыми
В сторонке божьей, огненной
В просторе полевой.
Молились дети-ангелы
Беда была нещадная.
Хоть ели сыто в детском доме,
В одеже рваненькой ходили,
Уламывали старшие,
Из младших дань сбирали
Последние рубли
На водку, хлеб – был беспредел.
Теперь то ныне позади.
Припомнится голодными
Ходила вечно «троица».
8 класс хлеб при зимушке,
Просили милость долгою
Гармонией и пением 
По Улице по знатною,
Ходило много толп,
Платили старшим дань.
Не били, не лопатили,
Сейчас не платят уж,
Сегодня бунт сирот,
Прошел и воспитатель,
Проел мозги «четверке»,
Бедой накликалось уже
И страхом были всем,
Но «тройка» не боялась.
Иван – то красный пояс был,
А Петя – белый – дали жару
Стокам и подлецам.
Заступничества – нет,
Тут ни кого не защитят.
Отделаются братия
Грошами, обзываньями,
Других – кто по слабей,
 Побьют – не поглядишь
Голодные собратия
Постарше, посильнее.
Была «бесхлебница» зимой.
С запасом решено,
Вот и «призыв» пришел,
Беда  и суета пришли,
Запомнится навек
В солдаты многих проводили,
Остались тяжело больные,
Детдомовцы родные –
То люди честные в умом,
 Не драчуны, не подхалимы,
Постарше разбрелись,
Ухали работать кто,
Кто пить, болтать – валяется,
Не поздоровилось
Николе-сироте
Больному и худому,
Он на заводе смены, пашет,
Квалификации своей,
Но барин месяц уж не платит,
Обед все разбрелись куда.
В роскошной шубе Верочке
Модель и с бюстом бархатным,
Продажная девица тут,
Лежала с брюхом на кровати,
Читала книгу старую
Одна из старшей группы,
Ее Еремы Емелович
Обрюхатил за бутылку
Итальянского вина,
Правда производства честно
«Маяка» неподалеку,
Процветающей деревней
Мастерства, цехов подпольных.
Вошел, дала – смеялися
Ребята – род детдомовский,
Когда перед заводчиков
На ней скакал заразою
Из алкашей незавидный
«Пистон Помоивич»,
Болевший разной гадостью,
Краснухой, трепаком.
Ребята все хихикали.
Те  боже раскраснелись
На ужин не пришли
За них Никола молодой
Дистрофик – ужин съел,
Прошел родной Никола
Невиданно и слухи, эх!
В военкомате – беспредел,
Никола сколь не кланялся,
Божился и доказывал
Дистрофик – брать нельзя!
Прошел и все «анализы»
Рабочий парень немощный –
Помилуйте родимые!
Он падал не коленюшки,
Да что тут взят с мошенников
Забрали сироту,
Век хлеба не едавшего
Досыта, но зато
Народа враг – бездельник
Заводчика сынок
«Сыр» продолжает прожирать,
Умом и потом нажитый,
Рукою заработанный,
Рабочей, честной, бедствующей.
На темную стороночку,
На смерть и труд тяжелые,
Задарены там все,
Тут нечего сказать,
Задать бы жару честного
За взятки и «облавушки»,
Зато, что всех больных
На службу, да нелегкую,
Здоровых и богатых
«Отмазывают» ласково.
Очередные юноши
Больные и раздумные
Идут служить не плачутся
На матерь, ни отец,
Слезу братья утрут,
Погибнет коль солдат
Забыть им не велит
Кристально совесть чистая.
Огнем холодным гарь,
Палит – насмерть астматики
Идут и насмерть падают.
Не продохнешь, не сунешься,
Поплачется и сбудутся
Побои и нужда
Разруха, голод, ненависть,
Потерпит – повезет
Вернется не лямым.
И даже бог не ведает
Какие издевательства
Выносит, терпит, молится,
Солдат земли измученной,
А тут стоят голодные,
Сироты беспризорные
И с ними наравне,
Как год голодный выдался,
Просящий на морозище
На хлеб сиротский род.
Холодный – класс 8.
Ходила «тройка» клянчила,
По знатной пеша Улице
Сироты не шумливые,
А коль за хлеб – драчливые,
Их палки колотят,
Слабее кто и беззащитней,
Их ломит жизнь проклятая
И быт не обустроенный,
Гармонь играет старая      
И замолчала вдруг,
Иван молчит и слушает.

(Миша)
Конечно тут богатые
Живут беды не знающе,
Нужды голодной, хладненькой
В одеже и еде,
Сироты столь наплакались,
Эх, сколько слез гармонь
И ходят виноватые,
Шпыняют их соседи,
Бьют коли непоклончивы
Бояре с водки знатные,
С рождения в труде,
Эх, ты доля,
Русской сироты.

(Иван)
Не пой родной бежим.
Услышали за ними,
Они же за забором скрылись,
Ум – разум тут сработал,
Не чаяли ушли
С желанья Миша спел
От радости лихой.

(Миша)
Пойдем родные в пятницу
Оденемся еще,
Пойдем по знатной улице
Концерт к домам дадим,
Ну как возможность выпадет,
Походим низко кланяясь,
По барской улице,
Попросим ласково спою,
Не будем воровать.

(Петя)
Увидят слезы подадут,
Эх, наедимся Миша
В одеже рваной скоро,
Оденемся на рыночке.

(Иван)
Походим по крылечкам только,
На жизнь то с ноженькой одной,
Намолился, накланяемся
В слезах больные немощны
И тысяча рублей,
Не страшно коль втроем,
Больше у богатого,
Больше подадут.

(Миша)
Эх, Ваня уж попросим
С гармонью-сиротой,
А тенор на порог
Любого чую – вытащит,
Ну скоро подадут,
Не будем очень бедными
И выпить, и поесть! ,
Дадут на хлеб богатые
И праздное вино,
Помянем мы Николу,
Ивана Широтова,
Не плохо братья вышли
Деньки.

(Иван)
Ты прав,
На совершенство подали,
Сегодня тетя Катя
Нас чаем пьяная поила
И о себе все говорила.

(Петя)
Потом дьяк пьяный со сестрой
Червонцев кинули с пятой,
За дверью дождались,
Устроить речь, прикинутся,
Чуть солнце не взошло,
Ну впрочем правильно они,
Нм рассказали многое.

(Миша)
А вот уж тетя Катя,
Орала, что краса небес,
Сама лахундра вялая
С глазами очень зорькими
На местных мужиков.

(Иван)
Пожалуй, баба грязная,
То слава не заразная,
Не пропускает ноченькой,
Ни одного прохожего
К себе домой зовет.

(Миша, смеется)
Ты прав, не вздумай ляпнуть ей,
А то нам «крышка» лютая.

(Петя)
Ты что, я ей не скажу,
Скорей себе язык отрежу.

(Иван)
Так Петя сходу сочинить,
Не каждый, право, просто право.

(Петя)
Да брось, не лучшее то будет,
Пойдем по нижней улице,
По знатной обойдем,
Попросим – поработаем,
Как раньше все братья,
Наденем шапки прежние,
Чтоб лица не узнали,
А то хана – головушкам.

(Миша)
А все же с горем помнится,
Как в прошлую мы зимушку,
Леса снегами крылись,
Морозом окаймленные
По беленькой дороженьке,
Чтоб прокормится, дань,
Ходили клянчили по миру,
Коль трое – подадут,
Мы не разлей вода,
До смерти братцы гробовой,
За вас в огонь пойду.

(Петя)
Я за тебя в огонь,
Поду на беды разные
И Ваня за тебя.

(Иван)
И я за вас товарищи,
Хоть голову сложу.
Убожество хорошее
Из нас весной получится,
Чем жальче, тем богаче
Нам милость подают.

Смеются братья за забором
Идут по саду около
Блатного ресторанчика
С одной сторонки лес,
С другой дома убогие,
Сгоревшие, повядшие
Стоящие по реченьке –
По жизни нищей, темненькой.
Власть ныне не заступница,
По «барабану» ей,
Богаче все становится,
Николу родного сначала
На порку в изолятор,
Потом в военкомат
С утра свезли, отправили
Служить в ряды голодные,
Не раз молил болезненный
Никола-сирота,
Сначала вылечить – потом –
Служить – хоть добровольцем!
Да с ними век не сладишь,
За так лишь – розги – в рожу,
Спит тихо Николай,
С кроватки жесткой спрыгивал,
За дверью вышел – скрипнула,
Послушал – обувается,
За ним приехали,
Морозной, хладной ноченькой
Забрали сироту.
Гуляла молодежь,
Слагала песни шумные,
Гремящие, любимые,
Припомнилась одна,
Под Новый Год сироточки
Ходили хладной зимушкой,
Слезами Миша пел
Луженой глоткой, тряпками,
Шарфом тугим замотана,
Чтоб не простыла горлышко
И «голос» не пропал.
Сейчас запел ее,
А братья Мишу слушают,
Печально слезы капают
На лавочку в саду.
(Песня19  (сиротская),  старя, неизвестная мелодия  , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   
— Горит печально елочка,
В лесу нарядно светится,
Подайте люди добрые
Голодным беспризорникам,
Темна, холодна ноченька
По месяц воет вьюгою,
Течет под снегом реченька,
Подайте люди добрые
Голодным беспризорникам,
Нам холодно и голодно
С лесах спим тихих, темненьких,
На кладбище могилами,
Больных спасите – милые
Сирот босых, подайте же!!!

Глядят идут на голос
И в парке, тоже с улицы.

(Миша)
Смываемся родивые,
Быстрей бежим!

И путь.
Везде собаки лаются,
На проходимцев пьянствующих
И не кому сказать.
По гроб всему то не заплатишь 
Потужишь и поделишься
В березой горем, да пойдешь
Работать на завод
И день за днем так тащатся,
И тихо в думе бегают,
Кручиною зима
Померить всем морозищем,
Уложит  голод всех,
Смирит до гроба красного,
Уйдет в леса холодные,
А он застонет темненький.
На покаянье братия
Всю зиму прошлую брили.
За месяц, месяц тянется
Одной чредой для всех,
Плывет, тоской печалится,
Работишка тяжелая –
На справится, устанется,
Помучается Петенька
И спинушку погнет,
И горе лютое побьет –
До гроба не забыть –
Могилы черным саваном
И белой смертью зимушкой
Повяжутся еще,
А впереди ничто.
И что же всем останется –
На старость – ничего!
И счастье все укатится,
Припомнится в мороз.
Летели ветры сильные
И ноченьки сокрыли всех
Сирот печальных всех
В подъездах, детдомах,
На площади, могилках,
Не прибранных крестах
С сребристой сыпью лунною
На снеге бело-темной.

(Миша)
Я помню мать я Волгу,
Николы друга верного,
Идет прохладной ноченькой.
Идут гуляют девицы
И парни в областном
Большом, великом городе
И глядь машины, фонари,
Сияет месяц беленький,
Отрадна ночь спокойствием,
Вся радость разбегается –
Как Васю и Николу
Забрили – их больных –
Обвеют ветры сильные,
Подымут грудь печальную
И вынесут нужду.

(Иван)
Прогневает коль боженька,
Все косточки подломятся,
Все мышцы да потянутся
Сироток трудовых.
Не скажешь, не попросишь,
Утрешь рукою слезы
И снова в труд пойдешь.

(Петя)
Сдают в работу нас,
Как многих братьев – писано
И нет дитю заботушки
Н голод-голод брошенных.

Ревет Иван печалится,
Сидят братья на лавочке,
А Миша на гармони
Играет, говорит

(Миша)
Спаси рабов, о господи,
Немало мы молились,
Морозной, звездной ноченькой
Под небо гробовым,
Немало в детстве горестном
Сиротском и печальном,
Усердно тетя Катенька,
Детдом весь до «полос»,
Когда то были малыми,
Порола за провинности
До лет так 10,
А съешь коль булку лишнюю
Получишь по зубам,
Но мы ребята твердые
И небу свято молимся,
Спаси в труде нас каторжном,
Да жизнь сиротам всем,
Хорошую голодным всем,
Мне лучше становилось,
Когда молитву-песнь спою,
Проплачемся втроем
И силой вновь прибавленной
Пойдем работать до смерти,
Гоняют, грош-зарплата.
Куда бежать нам родненьким,
Везде забыты мы,
Сироты миллионные,
А помню как стоялось,
Как зиму трудно прошлую
На снежно мягкой скатерти
С горящею улыбкою
По знатной, мерзлой Улице
С гармонью и в слезах
Часами мы молились,
Просили по домам,
Чтоб не ходить голодными,
Январь – голодный месяц,
В больнице тетя Катя,
Другая тетка воровала,
Нас не кормили досыта,
А с тетей Катей – счастье нам,
Поправились желудочки
И сыто стало бедненьким.

Заплакали втроем,
Сидя у церкви старенькой
В лесу убого-брошенном,
Распущенном давно.

(Петя)
Да, город областной
Красив и больше кажется.
Под солнышком стоит
И рынок опустелый,
Всю ночь бродягами усеян,
Стоят «железки» заперты,
Высокие и тройные
С товаром на замке,
Коль город мертво спит,
Возы стоят далекие
С товаром вечно краденым,
Не встретить честных
На площади торговой,
То ночью темной всей.
Воры, бродяги лазят
От голода сердечные.
Подумать – воровать
На сене, на соломушке
Холодной ночью спать,
Нужда затащить нищая
На сласти привезенные,
К торговцам красть товар,
Обман и мат ругательский,
К утру уже обломится
И прибыль, и доход.

(Миша)
Николу жалко, Васи мать,
Ударила под утречко,
Вот в городе она,
Примерно особняк,
То знала губернатора,
Шикарный дом большой,
Был темный город областной,
Опять настала ночь,
Она к охране шествует,
Поговорить с Василичем,
Охранником на пост,
Жены младой и старого
Начальника высокого.
Сначала сильно плакала
И на колени мерзлые,
Больная вечно падала,
Молила дверь открыть,
Да не открыли уж. 
Доведалась до зама так
Святого губернатора,
До женщины добрейшей,
Всем очень сострадальной,
Хорошей, молодой,
Опять охрана знатная
И двери заперты,
Завыла на коленочках,
Светает у ворот,
Выходит с фонарем,
Уж тухнут лампы на столбах,
Рассеян свет по площади,
Мать Васи испугалась,
Стоит в военной форме
В дверях охранник старенький,
Пятьсот рублей достала,
Да ему то пьянице,
Рыдая, низко кланяясь,
Беда то есть случилась,
Помилуй, вызови,
Всех обошла, намаялась.
Э, не посмею я,
Уволят, ладно уж,
Ты час на улице подожди,
На лавке села холодно,
Глядит на рынке мешкают,
Бродяги молодежь,
Гуляют крепко выпивши,
В ста метрах от домов,

(Иван)
В газете то статью
Я местной прочитал.

(Миша)
А дальше что?

(Иван)
Обычное.
По пьяни старый лег,
Охранник убежал,
Матерый весь в зеленом,
Достал и бить, тот убежал,
Хватал, ну крик издал,
В газете прочитал,
То на уроке в школе,
Душа рвалась от боли,
Ножи и цепи вытянул
Старик, другие пьяные
От страху разбежались,
А он лишь прошипел
По сорванцам другим.
С угрозы мать то спряталась,
То думала бежать,
Ведь злой то разбуянился,
Не пустит в знатный дом,
С балконами роскошными,
С отделкою красивою,
С богатым садом импортным,
А окна в чистом золоте
Предстали перед ней
Блестящим серебром
Как сладкий сон.
Идет дорожкой устальной
По коврику – по бархату
Подкралась, испугалась
Охранника седого
В пальто проетом маслами
И очень гладко выбритом,
Бывает то ли дешево,
Зарплата –грош его
И женщина тут вздрогнула
- Что ты стоишь
- Да мне
Усталость, очень холодно
- Небось еще полтинничек
Подай, господь с тобой
И дружбою к тебе.
Дала и стольник бедная
- Замерзла видно ты,
Идем к каморку греться,
Хоть чаем  напою.
Каморка та железная
И батареи белые
И кофейный самовар,
В тени пылает лампочка
И «монитор» с картиночкой,
Портрет висит со звездочкой
Младого офицера,
Солдата флота бравого.
- Кто на портрете?
Просила тихо женщина.
- Я это молодой
Служил на флоте временем,
Бывало ныне то,
Скучаю ныне – вспомниться ,
Был флота офицер,
Теперь как пса уволили ,
На ульцу словно бросили,
Теперь паленой водочки,
И «Примы» - пачка в день.
От скуки вечерком,
Коль нету смерти – зимушки
И батарея калится,
Будь жар на голове,
Покружится, посудиться
И дурно мне становится,
А помню богатырскою
Владел я  силой в младости,
Про технику научную
О флоте много знал,
Да вот как псину бросили,
Теперь лишь сон и милая
Бутылка самогонная
И пачка табака,
Покрыли мысли темные.
А женщина от голода
Теряла уж сознание.
К воротам вдруг подъехала,
Выходит дама знатная
Из Мерседеса нового,
Спустилась в шубе норковой,
При ней охрана личная,
Духами дышит век,
Не старая, красивая
На мать-солдатку горюшко
Нашло и в ноги бросилась,
Упала на коленочки,
Рыдая, низко кланяясь.
- Помилуй не по-честному,
Кормильца сына отняли
Больного, не по божьему,
Молю, спаси заступница!
Невнятно то сказав,
Упала без сознания,
По сердцу горе горькое
Да и еще не сказано
О девушки беременной,
Вот свадьба намечалась,
Забрали Васю родного.
Проснулась в зале бархатном,
В богатом доме роскоши,
С отделкой зам то женщина
Марина Николаевна
Красивая, нарядная,
А дальше пала заново
Заплакала и в ноженьки
По старому начальнице.
Усталость, голод долгие
С судьбою нетерпимою
Сказались на сознании.
В больнице месяц временный
Мать Васи  провела,
Ей благодарность счастьица
Дай бог красивой женщине,
Нарядной госпоже,
Вернули Васю тощего.
Иван Широтов нанял
Из лучших Васе адвокатов.
Спасибо дам им счастья,
Здоровья им господь,
А жаль Николу бедного
От смерти не спасли,
Не вовремя доведали,
Не выдержал, погиб,
Спасли хоть одного,
Ума и доброты,
Здоровья, красоты
Дай женщине – спасителю
Детей здоровых, родненьких,

Рыдали Петя с Ванею
И Миша говоря,
Гармонью грянул вдруг,
Запел тоскливо, сказочно,
Весна по лесу стелется,
Березки ливнем пасмурным
Недолго омываются
- Светел мир от небес сторонки,
Сердце стучит легко сиротки,
Поглядишь на луга
На поемные, на раздольные
И пой внутри цвета младости,
А слышишь как зашумят под о льдом
Воды темные, хладно-сонные,
Глянешь в очи коль девы зоркие
За спасителей, за красивую
Катерину разрумянную,
За честных мужей богатейших всех
Дай им радости небо ясное,
Счастья, деточек и любви святой,
И в делах успех, что не раз спасли
Матерей больных и детдомовцев,
Нищих божьих,
Инвалидов цехов,
Предприятия подавали всем
Перед церковью
Воспитанницей божьей, светлой,
Перекрестились, помолились
За Помелу-душеньку,
За Еремушку
Счастья им век,
Перекрестимся братья божьи,
Сиротинушки
Бедно-нищие и голодные.
Поглядеть легко на зеленый лес,
Сердце бьется, дума думает,

Миша
Как отрадно мне от широких вод,
Разливающих по полям весной
Мне отрадно петь в славу добрую
Помелы-душеньки и Еремушки.

Иван ревел, крестясь,
И Петя на колени,
Рыдая руки по небу,
Втроем по пояс кланяться,
Прошли предлесьем городским,
Замолкли братья хилые,
Решили – редко сбудется
Бутылку осушить
Пол литра газировки
На небо поклонились
За добрых, русских и хороших,
Крестами помолились,
Ну что ж, хоть сиротинушки
Братья и много вынесли,
Вопрос о жизни взрослой –
Счастливые они,
На счастье есть своя причина
У каждого из них.
В хорошем, сытом, трудовом,
Детдоме нескончаемом
Им вырастили в жизнь,
Главою мешкать, мять
И думать, и шептать,
Года на радость клонятся,
Пока живут как все,
С простого по обычному,
Немного тут хорошего
Простым людям подкинула
Жизнь, помнится давно
Болезни очень страшные,
Пожары деревянные
С войною смерть и тиф,
Прошлися словно лошади
Землицу потоптав
И счастье все по ней.
Идут, ногами топают,
Гуляют, наслаждаются,
Чего ж еще хотеть?
Не биты клеткой резвою,
Веревками не кручены,
На них гора не падала,
Гроза стрелой не жарила,
Грудь не пронзала боль,
Душой всегда здоровые,
Бывало поругается
На них начальство – пустяки,
Немного старшие – дерзят –
Покажут свой блатной язык,
Их обошли сторонкой,
Обиды и растоптаность,
Как многим нелегко,
Пришлось отведать тяжести
Нелегкой жизни взрослой,
Рабочей и безвыходной,
Неотступимой,
Здоровья потерять,
А коль за счастье – сунуться
За легкою добычей,
Обидно тем приходится –
Поймают – шьют статью –
Пятно бедном паспорте
До крышки гробовой,
Везет не всем, но все-таки,
Кусочки лакомые
Урвали кое-кто,
Дни доживают – жизнь,
Ночь – к роскоши и пряности,
Немало обокрав
Нечестно добросовестных
Стремясь куда-то в грезы.
Конечно тут встречаются,
Но не таком количестве.
Чтоб лучше всем жилось!
Царит и жизнь убогая,
Несчастная и злобная,
Ленивая, слезливая,
Без святости купается,
Днем пьет – одним живет.
На камни сели братия

(Миша)
То много споров слышалось               
И каждый говорил,
Как отыскать дороженьку
К хорошей жизни, счастью
Для русских и простых
Мужей и жен красивейших
Заброшенную, старую
Искали ноги бедные
В мозолях сиротинушки,
Которой век нигде
Ее невидно узенькой.
Искателей неявного
Жизнь поглотила темная,
Пропадшая, голодная,
Мучимая, холодная
И разве отыскать,
То речи сильно красные,
Умы то величайшие
И божие избранники
Искали путь божественный,
Дорогу поднебесную,
А результата нет
Земля и горы, города,
Моря, леса и подземелья,
А существует ли она??????

(Иван)
Наверно не сыскать,
Не выстроить, не выжить
В пространстве – не ее,
На звездах – что пытаться тут,
Дороженьку великую,
Святую и не видную
Глазами уловить,
Зачем стараться, маяться
До неба поднимать.

(Миша)
Тут так ты прав – не сыщется.

(Петя)
На вряд ли, а кому
Понадобится счастье
Пусть крохотное малое
Создаст себе из корочки,
Горяченькой бутылочки.
Зачем ее искать,
Пространством поглощенную,
Богатством заповедную,
Эх к черту – этот бред.

(Миша)
К чертям
(Иван)
Подальше к дьяволу,
А тем и здесь не плохенько,
Живется мы – не жалуем.


18. (1999, 13 апреля, вторник заповедник,  полдник)
Решетками усатыми
В лесу ограда стелется
Когда или давно
Ее братья заметили,
Горит и разгорелся день,
Закатный, красный, теплый,
Трава блистала в серебре,
Печален был простор ,
Цвела весна красивая,
Зима далеко таила,
Лазурь горела заревом,
Вдали тоской печальною,
Идя в холодных зарослях,
В парк братья тихо вылезли,
Минув дозор охранников,
Настало время теплое,
Братья ветровки сняли,
Пришли на место каменно
Безграмотных лесов,
Вороны поселились
На елях кар-кар черные,
Гуляют люди знатные,
Подбитые и пьяные,
Отъевшиеся, трезвые,
А вот Андрей Сергеевич
Андрей фон, как его?
Белов с сынами гордыми
С их женами красивыми,
Их детки на поляночке
Чистоты широчайшие,
Кругом сады зеленые,
Места тут расцвели,
А вот одна комедия,
Смеются братья за сосной,
Траву чистейшую
«Волшебную»,
Точнее коноплю
В теплице на окраине,
Чуть дальше заповедника,
Срезает  баба  строгая,
Ругает мужика,
Вино от денег пьющего,
Вот поднатужится – веселье,
Откладывает женушка,
Наверх со страху молится,
Ругает мужа пьяного,
Да видно далеко,
На деле дурака,
Напившись дальше пьет,
Отмеряв пять шагов.
Как то братья глядят,
Опять через решетку
Залезли в заповедник
На бабу поглядев,
На коноплю кустарную,
Чрез дырку дачного забора.
Глядят стоят шикарные
Машины – отдыхается
В чистейшем заповедника
По краю знатной Улицы,
Раскинулись, хоть град
Тут малый, в нем дела
Подняты на ура.

(Миша)
Мне Волга-реченька
Припомнилась на миг

(Иван)
И мне

(Петя)
И мне лишь вспомнится,
Дни были сенокосные,
И жаркие, и летние,
Размахи рук рабочие
Простых людей труда,
Искусных рук мужицких,
Чредою люд крестьянские
Блестели песни нотами
В воскресный выходной,
По травке звякнув резкостью,
Траву валят шикарную,
Шумит дрожа зеленая .

(Петя)
Поляны – много скошено,
По ним не увидать
Не бегают давно
В них дети, не гуляется,
Народ в них не поет
Гурьбой, как раньше принято
То было на Руси,
Как двести лет назад,
В рубахах белых бабы
И пестрых мужики
Поют, все изменилось.

(Иван)
И хорошо то благо,
Дома цивилизация
Просторней и шикарней стали.

(Миша)
Наверно в них так отдохнуть
И роща под рукой.

(Петя)
По травке рослой в особняк,
Дрожащей нежностью остыв,
Конечно лето выдалось
Веселою порой
Для рыбаков, начальников
Для плотников, строителей
Под солнцем труд и выдержка.
Ума работа славная –
Стремленье величайшее,
Забытое ленивыми,
Богатыми и бедными,
Работает простой
Ученый, инженер
Проворный ум на технике,
Как хорошо, но так печальна
Рыданья песнь из уст
У Миши-сироты
У Вани, Пети – их улыбка,
Тоской пропитаны и песней
Голодной и унылой,
Раздетою, не грешною,
Обвеянную холодом,
Зимой в мороз метелями,
В январь холодной вьюгою,
Ходьбою восьмиклассников
Под вечер по крыльцам,
Бредут братья усталые
С испугом или дед
То сторож – добрый пьяница,
Седой – откуды гармонист,
Худые юноши пришли,
Господь, сюда нельзя,
Несладко – коль поймается
Охраной – вы не бойтесь,
Не бойтесь – за столом –
Пойдемте ужин разделю,
Работа скучная к чертям.

(Петя)
Мы вольные рабочие,
Строители голодные.
- Понятно, знать под ровню,
Ну что ж вас с Васей
Вас познакомлю – братья,
Глядите фотографию.

(Иван)
Мы знаем как те звать.
- Ильею – добрым пьяницей
В воскресный выходной,
Морщиним стариком,
Рабочим бывшим – возраст уж.

(Илья)
Глядите пузо знатное,
Кабан отъевшийся
На косточках народных
Смех-хохот заливной.
Свинья в одеже барской,
Похрюкивает жадно
Андрей Сергеевич в нужде,
Хозяин заповедника,
Он богатей не местный.

Посторонились братья,
В чреде берез пустых
Вот верный человек
Пред ним идет покладистый
С бородкой черной знатною,
А тройка в метрах ста
Бежит к посту скорей.
Встречать Илье так весело
За водочки пузырь
Хозяина по вторникам
До дома проводить,
Бегут оторопело,
Уж тут не позевается,
Речами не покаешься.
Их Вася ждет – увидел,
Остановил – к себе зовет
В сторожевую бутку
В уютную коморку,
Работал Вася временно
За грош ночным тут сторожем.
Не огорчая – «толстого» -
Худой, не пьет и совестно
Следить за барским домиком,
Иван Широтов бережно
Его пристроил к барину
С Илью крестным стариком,
Ушли два сторожа долой,
Глядят юнцы сиротские
В окошко – Мерседес крутой,
Играет круто музыка.
Пузатый господин
С женою молодой
С охраной и прислугой
Со внуками сынов
Те с женами красивыми,
С черноволосою моделью,
Другой с блондинкой аппетитной.
Усатые высокие,
Солидные сыны,
В костюмах белых, заиньки –
Из кожи в шапке дорогой.
То первый сын постарше был
С высоким красным галстуком
С носищем у орла,
Черны усы у младшего,
Брюнетные они,
Глаза деньгами светятся,
А другого старшего
Нахмурилися пасмурно,
Недолго в домике сидели
За скатертью краснейшею
За бархатной – испанкою.
Илья и Вася пресмыкались
Вели их после отдыха
На ужин пострелять.
Младые очень знатные
Моделей жен красивейших
Вели под ручки нежные
Усатые со свитою
Лакеев и охранников
С детьми собачкой белою
На поле живописное
Под солнце-зарево
Тут вышли господа.
Здоровались и кланялись
Элитные заводчики
И семьи состоятельны
Гуляли тут по вторникам.
Бумажки вдруг увидели
Невиданно и грязненько
Тянул пальцами, выпалив
На мокрое чудовище.

(Андрей Сергеевич)
- Ты че холоп, за чо
Тебе плачу, мошенники,
Стою, уволю гадины,
По пояс на до кланяться
Холопам и рабам 
Убрать, подай в живот.

В дыхло Илью и Васеньку
Охрана – до земли
От боли наклонились.
- Ровно гляди раскланялись,
Чтоб больше не видал,
И оба дурачками,
Юлив тут отошли.
- Простите виноватые,
Простите уберем.

(Кабан и сволочь барская)
Глядите непокорные
И кланяйтесь немытые
В канаве свиньи грязные
Хозяину добрейшему
.
Засуетились сторожи,
В мешочек хлопья рваные
Попрятали в присутствии
Хозяина богатого.
Кричит лакей – сеньор,
Хозяин ужин вам готов.
Пошел хозяин толстенький
С сынами белоручками,
С моделями шикарными
С собачкой мило беленькой
Со свитою прислугою
С накаченными лбами
В просторный даче стол
Краснеет аппетитною
Богатою едой.
Играет тихо музыка,
Дивятся сиротинушки,
Облизываются.

(Иван)
То чудное братья,
Попросим милость божью.

(Миша)
Как Вася и Илья,
Покинем их попросим есть.

(Илья)
Садитесь эх товарищи,
Увидел бы народ,
Как бары тут живут,
Полопалось терпение б
Как шар, нужды и горечи,
Разрухи и тогда
Народное восстание
От чернорабочего
До доктора наук,
От мала до великого
Делить имущество
Украденное, развивать
Страну и производство,
Высокие зарплаты
И горя нет, нужды,
Стабильность в экономике,
В прочем бы была
Рабочих революция,
Как в том далеком славном
Году семнадцатом.
Садитесь здесь товарищи,
Разделим добрый скромный
И честный ужин мы,
Немного поедим.

(Вася)
Илья не говорил бы ты
Такие вещ тут,
Убьют ведь за словцо,

(Илья)
Прости, не буду больше.

(Вася)
То люди мы рабочие
И братья так ученые,
Специалисты братия,
Друзья мне и товарищи –
Стакан вина до дна.
Язык пошел диковенный,
По слуху как огонь.
По сену высокосному.

(Илья)
Мы вольные работники,
Любители вина.
Пятерица уселась
За стол гнилой на лавочки.
Промолвив речь чуть пьяную,
Илья прилег, подвыпивши
От боли отдохнуть.
Нет скатерти и пиршества,
Не развернется милая,
Не ставить им вина               
 И сока виноградного,
И хлебушка румяного
Не наложит братьям,
Стакан вина дешевого
Хмелея, Вася выпил залпом,
Через минуту протрезвел.
Немало бед и трудностей
Держитесь, жизнь побьет,
Сломает и смирит,
Куда бог ведает,
Черт знает занесет.
Повыкинет здоровьице
Делами скучно важными,
Хорошие я знаю вы
Никола мне рассказывал
О вас, жаль не сдружились
Товарищеской дружбою
И песней трудовой,
Покинул и ушел
Служить забитый до смерти
Вернули, то б погиб.
Остановился съел
Кусок горбушки черной.

(Петя)
Давайте поедим.

(Вася)
Коль это – помолчим,
А там и доскажу,
Поведаю – скажу,
Не отдохнуть – желание –
Подохнуть от труда.
Неделю на заводе
За тысячу работал я
Сюда Иван Григорьевич
Пристроил – память хоть,
А коль служит пойдете,
Оттуда закаленные
Бесстрашными вы выйдете
И твердые, но добрые
И смелые душой,
С умом святым расчетливым,
Нет ныне не сыскать
Небитой части воинской,
Не поротой, не труженной,
В избытке сытой, не худой,
А встретились вы,
Втроем сильно сдружились.

(Миша)
С рожденья кровь горячая
И дружбы дух один
Течет по ней отчаянно
И кровь одна у нас
С рождения холодного,
Не растопилось счастье
По праведной земле.
От нищих до профессора –
Голодными сидим,
Во-льготы Вася нет.

(Вася )
Потянут сволочи,
В дыхло побит, эх, выпью.
Глазами он мигнул
Достаточно и чудненько,
Стакан еще глотнул,
Чуднее спил и речь
С вина пошла.

(Иван)
Ну Вася друг,
Хотел что, нам рассказывай.

(Вася)
Хотел мои товарищи,
Хорошие знакомые
О толстом князе рассказать.
Как я сюда попал с Ильей,
Глядите пьяный спит,
А я не пей, а трезвый будь.
Андрей Сергеевич – ого –
Богатство величайшее.
Он важен, стар и толст.
Чудит, дурить и пьет
С Емелею простым,
Разбогатевшим заново,
Сначала Ваня на завод
Меня, не выдержал упал
Я у станка – больной,
Грозою токов братия
Чуть не убило там,
Не верьте – и  разбойнику
Работа  не в  халявушку.
Мне дал Илью колымщика,
Безденежным он стал,
Тянул с собой – устроились.
Однажды сам Емеля был
За картами играл с Иваном,
С приездом  спорили,
Коль проиграется,
Устроит нас к хозяину.
Сказал сердитым голосом
С зарплатою достойною,
Помилуй бог его,
Помолимся за славного.
Упала до гроша,
Зато озлится вечером
Владелец нм мозги
Прочистит речью долгою,
Куда ж еще пойти,
Больной и слабый я,
Сидишь, ничто не делая,
Пять штук обоим даст.
Черна земля покажется,
К глазах мерцать начнет,
А честно вам скажу
Не пьяница Илья
И я не пьяница,
Шесть дней орлы как трезвые,
А вот по знатным вторникам
С Ильей мы напиваем
И клоунами славными
По прихоти хозяина
Смешим элиту всю,
Для сна тоску душа(душить).
Емеля проигрался там
Ивану не в копеечку –
Подрезал кошелек
И мертво – бескорыстно
Пожал рукой ладонь,
Простился и ушел,
А знайте Тимофеича,
Богат, жаднее этого,
А странный человек,
Поить в рожденье всех ,
Однажды с совладении
Магазином с Андреем он
Сергеевичем так
Судился под привычкою
По подозренью чудному.
Что тот его обманывал.

(Петя)
Видали жмота этого,
Для брата мастера
Однажды пожалел.

(Вася)
Попался на посредники
Заводчика на суд
И мужики, что прибыли,
Обоим приносил
Оброчные доходины,
По крышам разносил,
Известны смены разные,
Обманы наживания –
Сработала одна –
Да плохо знать стащил –
Братва в окошко глядь –
Вино хлобыщут знатные,
Как денежки текут!
Все дальше дело мелкое,
Сначала крестный мой
Работал у заводчика
Хорошими ручонками
На фабрики – по дереву
По дереву, по мебели.
Холопы – там рабочие,
 На каторге – условия,
Гроши – подачки милости
За труд – мастеровой
Потешится, забудется ль
Измученная молодость,
Николы детство горькое.
Илья уже рассказывал
Из вашего казенного
Детдома года три назад,
Ходили сплетни там
Парнишек четырех
17 годов
Неволей тетя Катенька
На труд большой отправила
Пахать на бар сиротушек,
Учится делу трудовому
С утра до поздней ноченьки
И сами рады шли,
А как иначе родные
От государевой руки
Похлебки не дождешься.
Вот деловая женщина,
Всем запрягает собственно,
Живется хорошо.
Всем знайте – кушать  хочется
Зимою серебристою
В холодных жизни прорубях.

(Миша)
Слыхали мы давно
Четверка та хорошая,
Не то что эта жадная,
Сбирающая дань,
Была она не пьющая,
Начитанная, трезвая,
Училась хорошо,
Послушная смиренная,
Без драк пошли на труд,
Как надо в месяц штуки две,
Одна к карман той женщине,
А одна в детдома фонд.

(Вася пьяный)
Андрею я не раз
Носил вина заморского,
Вытягивал поднос,
Коль он того желал,
Гроши – зарплата то,
Очень подачки скудные,
И то спасибо барину,
По вторникам вино,
Назад чуть больше годика
Зима была холодная,
А эта потеплей.

(Иван)
Немало Вася мы
Метелюшкой нарядной
Восьмой класс шел, живей
Ходили знатной улицей
С гармонью сиротой.
Постыло валит нас
Мороз, а кушать хочется
В детдоме не достаточно
Кормили нас не раз.
То повар нажирается,
А мы не сытые весь день.
Не деться разумеется
И не пройти в снегах.
Плечами лишь поежимся,
А холодно морозно.
Беда придавит лютая
На звездочки янтарные
Посмотрим – голова
От голода закружится,
Покаемся и  снег,
Поля – пустыни белые.

(Вася)
Пойду на пять минут,
Илью до входа провожу,
Моя ночная смена тут
До пьяного утра,
Вы пождите тут,
Пока включите радио,
 Ушел прикрыв дверь за собой.

(Миша)
Огнем и звуком  истинно
Мне все сильнее слышится
Бубенчик звонкий изнутри.

(Иван)
Опасно Миша.

(Петя)
Радио,
Включаю якобы.
Уже ревел то чувствуя
Напев гармони зимней
Не гретой

(Миша)
Все спою.

(Петя)
И мне знать зарыдать
От голоса красивого,
Запой.

(Иван)
Про нашу жизнь!
Достойно двое молятся,
Печально слезы льют.

(Песня 20 (сиротская), неизвестная, старая мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота, ( Петр Лирэнский ))   


—   Над степями да над широкими
Солнце красное встаёт,
Да лучами да разно палящими
Песню жгучую поёт.
Эх, запой, эх, играй гармоника
У подростка-сироты,
Закаленная его рученька
Дай же клавишам посты!
Кровь холодная да клубится
На траву росистую.
Слушать глас; уши влюбятся
В песню голосистую.
Громче шумите раскатики,
Дуй на камень ветерок,
Где ж теперь мои братики,
Где родимый уголок?

Вернулся Вася сам
У двери был тайком.
Иван без чувств лежал,
А Петя в шоке маялся,
А Вася как гармонь,
Замолкла, в дверь вошел.
Весь белый словно смерть
С заплаканным лицом.

(Вася пьяный)
Играла что за песнь
По радио друзья.
Спросил мгновенно весь дрожа
От тенора пьянящего.

(Вася пьяный)
Чей голос был товарищи?
Такую песню спел!
Какая сила – боже мой!
Кто пел Иван с тобою.

(Миша)
По радио звучал
С гармонью голос пламенный,
А я подыгрывал.

Вина глотнул холодного
Уселся Вася – стой –
Вживую мне послышалось
Гармони дрожь.

(Миша)
Нет я
Не больно Вася так играю,
Подыгрывал то радио,
Хотел немного подыграть.

(Вася)
А я бы все отдал,
Еще бы раз хоть миг,
Услышать голос певческий,
Необычайно он красив.
Да вот порядки новые,
Приходится смотреть
На музыку – не музыку,
Точнее зренье тратить,
А коль такие голоса,
Красивые, природные
На сцене распевать
И зрения не жаль,
Услышать лишь бы и пленить,
А он бы точно уж запел.

(Миша)
Ну может – время не молчит,
Услышишь, он раскатится
И снова заревет.

(Вася)
А я на всякий труд
В огонь и поле бранное,
Любое заплатил,
Ученью, объявился бы,
Коль тенор этот пел,
Цвели б луга поемные
И пели соловьи,
Послушать бы еще.
Я слышал Лемешева, он
Красивом пел, а этот
Печальнее окраскою
И мягче, я не ведаю.

У Миши прослезилось,
Грачи лишь пролетели,
Луга представил он,
Водою темной залиты,
Иван и Петя – братия
От шока се оправились,
Продолжил Вася свой рассказ.

(Вася)
Андрей Сергеевич большой,
То перед ним помалчивал,
Посудину не бей,
Дурачатся сыны,
А то серьезно кланялся,
А как иначе то,
Чьевые не дадут,
Все стерпишь и простишь,
Коль выпить кушать хочется.
Простому не противился,
Бросали мне барыш,
А коль случится что,
Глядь бомжи спят – меня
Допросит и достанет
Дурацкими вопросами
Мозги, а я ему
Лишь извинятся вздумаю,
Покорно кепку сняв,
Конечно и покланяюсь
И больше – ничего,
А после муки без толку,
Вздохну вином расслабившись
И правда воротить,
Морочит дурью голову,
Бывало вызвет он,
Смеется и куражится.
Меня шутом большим
Признаться ловко выставил
У стенки натерпелся я,
Намаял, напокорствовал,
Дозволить мне уволится,
Да и куда идти,
А тут уже наладилось,
Да скоро обещали,
Директору-начальнику
В помощники меня,
Помощник стар спивается,
Я молод – пью по праздникам,
А трезвый так хожу.
Иван меня тот выручил,
Николу жаль,
А с детства ведь дружили,
Эх, лучше б я погиб
Скоренько в службе срок,
Чем брюхо рвать, остался я
Работать здесь в начальниках
Жизнь выведет меня,
Где людям помогу,
Знакомым и друзьям,
Материально и морально. 
Нормально заживу,
К рукам чин приберу,
Не долго в мире мучится
Отчаянно, не пьяница
Я чист и трезв по вторникам
С Илью пью – то барыши,
Велели разрешением,
Владелец приказал –
Бутылку ставь бесплатного
С Ильею напиваемся,
Свою еще пропьем,
Емелю знаете,
Слуга есть у него,
Василий Коротков
Проворный плут и пьяница,
Придворный в люди выбился
Поклоном и умом,
Хитер и льстив везде,
Смеется над рабочими
С цыганами поет
Не чистый вор, гребет
По черному, да тихо,
В труде не раз не мучился,
Подпишет, да кумекает
Богат – да не горбат,
Образованья нет
Пример и молод плюс,
А вышел из крестьян,
На редкость очень грамотен
Со школой лишь и в технике
Не плохо разбирается
В купечестве сидит
И кушает икру
Тайком, сам бедным кинется,
Не человек, а чудеса,
Делец проворный и хитер,
Смеется на трудом,
Да в тайне пьет шампанское,
Одновременно он
В кабак – святою пьяницей
Гулякою идет,
Красноречив, хитер,
А после пьяни сдержится
Деньга еще не малая,
Наслушаются млада
Ему вина дешевого.
Не морщится, а пьет.
Слова его особенны,
Душа с вина веселая
И не попался он
Властям ни разу – держится
Емели плут давно
В Сибири обманул
Угля по черному нахапал,
Точнее акции – продал,
Хороший куш на жизнь на всю,
Не человек, а идеал
Для Времени для Смутного,
Честолюбив, но и
Со встречным пить не брезгует,
Пропьет до дыр его,
Не делиться же сам,
Где надо не орет,
Балясы не ведет,
Где надо – слово верное,
Не человек, а идеал!
Товар в прогнившем погребе
В подполье разместит,
Наврет, украсит, пропихнет
Бесстыжей, рожей красной
Румяною, беленою
Распустится от бедного
К начальству – «дурачком»,
Точнее – «простачком».
Подкатится по тихому,
Делами правит слажено
Перед хозяином своим
Подумает останется
Честнейшим и простым
С умом как у ученого
И совестью «святой»,
Точнее очень липовой –
Без совести совсем! –
В рабочей день трезвей,
Проворней – не найти,
Я ошибаюсь может,
А предки были пьянь.
За кражу срок сидел,
Украл немного хлебушка,
Чтоб брата накормить,
А сам голодным сел –
Вот это совесть – жертвенность!
И шапку я сниму –
Он брата накормил,
Украв, а не убив!
И потерял ее
Первейший вор и плут,
Чтоб выглядит простым
С хорошей щетиной –
Порядки жизни прежние,
Для всех они одни,
Признаюсь вам по честному
У старшего сынка,
Жена как дура знатная
С красивым всем, понятно,
Папаша у нее,
Богаче раза в три
Сергея – дура первая
Капризная и злобная,
Однажды на завод,
Прошла с прогулкой, брезгуя,
Над ней лакеи верные
Несли пакет – чтоб не испачкать,
А мастера отличные
Работают, она ж
Бранит, орет, ругается
Угрозами и глупости
Народу говорит,
А у станков, то смех,
Смеются, дело делая
Над глупою особою
И думают о ней –
Тебя ж кобыла знатная
В конюшню б отвести.
Орет, услышит смех
Николы раз один
В 16 лет пахал
В ночную смену он,
За две недели быстрые
Освоил производство все,
Ей косо улыбнулись
Его уста хитрющие ,
Она ж – на поле ты
Сейчас пойдешь пахать,
Смеется , ей раскланялись
Рабочие и главные.
Помилуй госпожа,
Он дурачок детдомовский,
Смеется постоянно он,
Помилуй, перекрестится,
Снег не убрали,
Лентяй, работай, жрать
Горазд, его облаяли
Богатые и бедные
С умом и дураки.
Всех сыщется достаточно
В начальники, простых
Без совести хитрец
Василий трется, нежится
Наворовал имущества,
Кричит – я  честный, бедный.

(Иван)
Мы знаем уж родной,
Всей жизни этой принципы,
Коль лишнее не скажется,
По холке не дадут.
Железом эта истина
Везде, как червяки
В земле плодится, множится
Иль нищим в подаянии
Перед деньгой святой,
Иль чист перед начальством
В поклонах побирается,
Не в тягло это истина,
Мычит корова глупая,
А молодой делец
До солнышка карман
Раскрутит на подарок
Красавец молодой,
Уймется лишь начальника,
Подпишет нужный лист.
Всей жизни этой истины
Поставлены давно,
Осмеяны, обдуманы
Умом и громким хохотом.

(Вася)
Давайте дальше вам
По праву рассажу,
Эх, Вася Коротков
При бизнесе не пьет,
У бар он не мешается,
Молчит и не дурачится,
Сказал, как идеал,
Где можно напивается,
Господ утешит речью,
Придворный человек,
Он сверх работы бегает
За земляникой, прочими
Покупками Семье
За это кормят, радуют,
Дурачатся над ним,
Чьевыми часто балуют
Младший сынок не шуткою
За фабрикой следил
По производству мебели,
Других изделий красочных,
Однажды смена долгая.
Другой стоит детдомовец,
Их группа у станка,
Не сжалился сынок,
Сергея бара знатного,
Над мужиками реченькой
Как острою косой.
К работе гонит – прибыльна
Большая эта фабрика.
В 14 годов
Пошел трудиться Гришенька,
Знакомый мой, Николы друг,
Чрез год как мастер производства
По дереву, рабочий
Винцо по праву не любил,
Умен, да вот прямой,
Три года он пахал,
Уже потом Никола друг
Шел в труд, а первым Гриша был,
Три года, спину, руки рвал,
Не мог уйти – детдом отдал,
Три штуки в месяц восемьсот
Ему рублей, а остальное
В казну, карман Екатерины,
То вечер распивали
На лавке мужики
Вино и Гриша с горюшка
Стакан глотнул со временем,
Дела уладив сына младшой,
Приехал поучать.
Дела свои осматривать
По фабрике лесов,
Немало бревен крал,
Он воровал по левому,
Не трезвый сам ходил.
Николе глянул в сторону
И Грише-сироте.
– А вы лентяи драные,
Вы славное добро,
Вчера стащили гадины,
За что я вам плачу!
Наведовался княжеский
С проверкой по субботам
Работы дни, все фабрики,
Мелькая, обойдя
Охрана юношей,
Всю группу в ряд поставила
И мужиков хворых,
Читает их хозяйские
Права и кто они,
Погнет больных от голоду.
Все терпят – воля сильная,
Да Гриша не сдержал,
Худой больно, выносливо,
Терпел субботой реченьку
Хозяина с восхода,
Они уже работали
Под вечер, во чудак.
Что в голову ударило,
Собакой не отвязанной
От кинулся на барина,
Охрана не спасла,
Досталось сыну знатному,
Скорее мужики
Разнять их, но не тут
Эх, гнев великий думаю,
Уж надоели Гришеньке
Работа и детдом,
Куда ж еще ему
Податься сироте
Больному и худому,
По каратэ имел
Он красный пояс – диво.
По воле дал хозяину,
Да зря причина этому,
Без завтрака вино,
Не ездил, легче бы
Хозяину, конец
От камня битым быть.
Опешил Гриша родненький.
Отбросили его,
Орет – душа поганая,
Отродье – что куражишься.
Копыта отобью!
Козел, теперь покончено
С трудом подонок каторжным,
Доволен, нажился,
Не плохо ты начальствуешь,
Муштруя мастеров,
Убью, мне милость божья
Свобода здесь и там,
В детдоме чешут славушку,
Пустите! Вот вино
Глядите распоясался
Как от него родной,
Никола в ноги бросился
Молить его почтительно,
Чтоб  друга пощадил
И сам хотел то кинутся
За брата сволочь бить,
Да держат мужики,
Заткнули рот – молчи, кивают,
А Гришу увезли 
Собака лает барская,
Орет, ругается,
Приказ бывалый дал,
Двоих к усадьбе привести,
Николу не дали тогда
Тут трое мужиков,
А Гришу увезли,
Как говорил Илья тогда –
Работал там, я нет,
Всю спину разукрасили
Казенной плеткой фирменной,
Секли, тогда Николушка
Ушел с завода-каторги,
А из детдома выгнали,
Хотел к себе его,
Он не пошел – вы знаете,
Просящих, нищих тьма,
Еще не подадут,
Смеялись и катились,
Со смехом издевались,
Поджали гнев огнем,
Геройствовали сильные
Над тощим дохляком.
Куда ж полез то Гришенька.
Куда ж залез.

(Петя)
Слыхали слухи крылись,
В детдоме разнеслись,
Всю группу быстро выгнали,
Немало тетя Катя им
Мозги пол года чистила,
Бежали те кого
Тут очень не устроило.
Кто в рожу ей влепил.

(Вася)
В присутствии друзей
Красивой знати вздумалось
За дерзость Гришу выпороть
На смех черноволосого,
Худого юношу,
Поднять, и смерть пришла,
Побегали по спинушки
Гнуты по трудовой,
По мастеру-рабочему,
Приватизированной тут,
Сворованной, подкупленной,
Широкой, левой фабрики.

(Миша)
Ну как сто лет назад.

(Вася)
А дальше Гришу бедного
Избили он совсем,
Пропал – отбито все,
Признаюсь вам по честному.
Я барам сам бы дал
 Не только в рожу по всему,
Таким как эта Знать.
Семейка – дрянь одна!
Обнявшись, прогуляв
С толпой Сю ночь субботнею,
Пока спала жена,
Муж пил, гулял и пьянствовал
С красавицами был,
До этого внесли
Уж вечер, Гришу, лучше бы
Молчал, а не расстроился
Хозяин с места сдвинулся,
Кричит – лафа, лентяи,
Любезно проучить.
Сам пьет вино хорошее,
Вор, плут прожорливый.
Ногами чем могли
Побили все работника,
А кричит – помилуйте,
Как может отбивается,
Нет папки, мамки бедного,
Да так и лег на снег,
Играет тихо музыка,
Не слышно воплей горестных,
Орет хозяин пьянствуя –
Бить и карать его,
Добить без милости!
Остановились тут
Накаченные крепкие
Охранники-друзья,
Допил
Пузырь сидящий молодец,
Не двигаясь лежал,
Мертвецки Гриша, сжалились,
На поле быстро вывезли,
Уехали, а он,
Не умер – покалечили,
Да вот козлы богатые
Всех подкупили тут,
Детдому как откинулись!
Деньгами, а суду!!!
И следствию, и всем,
И Грише, се замяли,
Детдомовцев, опять
На фабрику, вишь добрые
На труд не легкий приняли,
А Гриша месяц, два,
В коляске прожил, мучаясь
И вены вскрыл себе,
Под травку лег, господь,
Да упокой его,
Перекрестились братия
И Вася – эх, родной
Разохались тогда,
Животворящий, беленький
Крест-памятник поставили
Под небом белым Гришеньке,
Зарыли гроб тогда,
Ревел сказать по совести
Десяток из детдомовцев.
Кто знал его ценил,
За что уж было знать,
Свободного и умного,
Не вырос я тогда,
А плакал, сердцем чувствовал
Бессовестно ему
Отраву в чай под сунули,
Подстроили.

(Вася)
Наверное,
Вздохнули после смерти,
Калеки-сироты,
Замялось все, вот денежки
У бар в мешках целуются
Хороших и плохих.

(Петя)
Да Вася прав ты тут,
Утрешься миру трудному
Свободно, непоклончиво
Погубит, сложит в гроб.

(Вася)
А не случись оказия,
Как дурачком бы он
В субботу отошел,
Должно быть жизнь дарована
Была ему дальнейшая.
Вино во бред таким –
Свободным и прямым!

(Петя)
Ну мы пойдем, пора.

(Вася)
Прощайте может свидимся.
Ушли юнцы рабочие,
А Вася лег вздремнуть


19. (1999, 13 апреля, вторник, вечер, холод)
День побледнел вдали,
Шумит, скрываясь за рекой,
Идут, спокойно думая,
Туманно так в окрестности,
Тишь мертво все стоит,
Мелькают линьи первые,
Текут в вечерней лаве
Небес, под сводом звон
Унылый, совы дикие
Проснутся ночью темною,
С вершин сосновых сетуют
Прохладными созвучьями.
Развеяна тоска
Могилы век затворные,
Непробудимо спят,
Никола, Гриша, братия,
Сироты беспризорные,
Иван Широтов спит,
Больные люди мертвые,
Засыпаны землей,
Гармони жаркий звон
Созвучен гулу сильному
И щебетанью ласточек,
Дыханье пылко юное.
Огнем трескучим голоса,
Окрест весь тенор жжет,
Купили братья – троица
С удачной, редкой милости
Буханку хлеба черного,
Бутылку самогонную,
Бутылку пива, булочек,
По пачке сухарей
На праздник выходной,
Жратва – такая редкая,
На остальное братия
Оденутся в воскресный день,
На жизнь оставят денежки.
Молчат не говорят,
Сидят на знатной памяти
Высокой, поминают
Товарищей-сирот ,
Людей знакомых умерших,
Иван встречает, кланяясь
Лучам златого солнца,
Покрыты нивы сонные
Пыланьем

(Иван)
Ныне помнится
Поля трудом упорные
Пахали, здесь равны
Все перед смертью низкою,
Во тьме дела убогие,
А свете благородные.
Ярится, мечет грозная.
Пьяны, забвены знатные
Гробы, а мне милей
Простой гроб красный, крест.
Что добрым именем положен,
Всех тлеют косточки гнилые,
Блестят остатки медные
На знатном пред надгробии.
А мне Ивана крест
Широтова милей.
Не золотом гремит,
Добром и воспалит
В сердцах угасшим именем,
Как жалко Гиршу глядь
Могилу, он умел любить,
Ценить искусство, он
В числе рабочей трезвости,
Забили черви строгие,
Покончил с жизнью и к чему
Себя обременять
Цепями рока, нет
Рожденный был, чтоб умереть
Навечно молодым
И мыслями парить,
А гляньте в высь багровую
Волнами сокровенными
Сияет, редкой пропастью.

(Миша)
Прекрасен вечер да,
От запаха цветов
В уединенном воздухе
Мне хочется запеть.

(Петя)
А мне тебя послушать
Хранимый небом тенор
 Слезах поешь признательных
Отрадно, горячо.

(Миша)
Во имя жизни доблести
Тех, кто полег-погиб,
Жестоко перенес
Страданья, а душа
Жила по честной совести
Свой дар им предаю.
Небесный, посвящу
Всем честным и святым,
Всем жертвенникам, всем
Делами грады строили,
Хорошим здесь, под сенью,
Кто спит спокойным сном,
С пышным цветом букв,
Вздохну над прахом их
И тенор свой отдам,
Лишь 18 мне
В рождение исполнится.

(Иван)
Храни тебя господь,
Тебя до смерти Петя,
На камне сели мы,
Над памятью начертанной
Мораль и честь зовут.
Учится надо им,
Здесь есть, кто с горя жизнь,
Пленяя от отчаянья
Забвено умертвил.

(Миша)
Я чую голос гробовым
Одушевлен огнем любви,
Сопровождаемый мечтой,
Воспламененной, роковой
               
 Встречает на закате их
Заря во прахе мертвая,
Холодная и мир
Глядит со спящей ивой,
Сидит с земли косматой
Беспечно молчаливый.
У Волги корень тянется,
А помнится над светлою
Лежали братья реченькой,
Скитаясь тихими местами
В воскресный выходной
А в роще соловьи
Вечерней песней тешутся,
Прискорбно сяду я,
Гармони звук подам
С склоненною главой
В дубраве тихом кладбище
Сейчас я запою.
– Заря небес багряная,
Надгробье светом пламенным,
Облила доброй памятью,
Погибших помянуть,
Живых благословить.
Печать тревоги славная
Лица неугасимого
Тоской награждена.
Сироты помолились
Надежде огневой,
Достойно жизнь пройти
И Миша начал петь.

(Миша)
— Волга-волга диво
Брата покажи,
Ах, не будь крапивой
С дна приподними.
Ни отца, ни мамки
Нету у него,
Лишь детдом и голод
Воспитал его.
Тяжело на свете
Жить нам без него,
Мы семьей в детдоме
Ждем  давно его.
Волга-волга речка
Ты раздвинь простор,
Вытащим мы брата
Из прозрачных гор.
Волны голубые
Не храни сирот,
Жить хотим как многи
Из голодных рот.
Миллионы бедных
На земле стоят
По земле зимою
Просят, есть хотят.
Волга голубая
Брата нам верни,
Пусть живет не зная,
Он дорог беды.

(Иван)
Прекрасна песня звонкая
Является зарей,
Приход ее желателен
Лесам, полям, сердцам
По-честному скажу.
Снесут меня несчастного,
Другого в гроб снесут.
Пускай такое пение,
Природное, красивое
Над каждым будет лить!

Приятно спит гармонь
Сидят и самогонку пьют,
На вечер смотрят светленький,
Река за лесом пламенным
Течет, темно в сверкании,
Сидят как юные венки
Задумчиво с могил свисают,
Живые звуки вечера,
Не дремлет лес, Иван
На небо смотрит молится
Глядят и Миша, Петя-брат,
Пленил в тумане красный диск
Закат багряным заревом.
В тени легло все кладбище,
Колеблется огонь,
Ширь рощ огнем облив,
Как прежде стадо сельское
Вдоль речки не бежит,
Звучнее не гудит,
По брегу не стучит,
По волге рыбаки
Плывут на челноках,
Друг друга словом кликая,
Забрасывая сеть,
От берега кустов
По самый центр реченьки,
Моторы лодок бойкие,
А весла – только прошлое
И плуга в поле нет,
Похает землю родную
По пашне трактор вечером,
Не меркнут облака,
Луч не последний, братья пьют,
Едят на милость редкую,
Пока к реке не тухнет блеск,
Не гаснет небо жаркое
Все время на руку идет,
А глянуть вроде бы
Уж рощи спят, на кладбище
Трава от ветра клонится,
Журчит поток в окрестности,
Потаивших снегов.
Местами бело редкое
Сливается с землей
С восточною, небесною
Сгоревшей белизной.
Как тут отрадно, сладенько
В прохладе слушать клик
Далекого плескания
У брега Волги волн,
А веянье в тиши
Так ароматно нив
И братья не колышутся,
Уснувши словно намертво
Молчат, Иван от счастья,
От волшебства лучей
Вдали воспламенившейся
Хребтов туч снова молится,
Ревет, а глянуть в реченьку
В ней ивы отражаются
Во тьме ночной под искрами
Луны, очам реветь
И сердцу наслаждение
Слезами плакать счастья.


20. (1999, апрель, Пасха-праздник)
Летели дни и ноченьки,
Летели по обычному,
Настала пасха славная.
Андрей в денек Сергеевич
С Емелей в местном здании
Расщедрились, обед,
Рабочим собирали там,
Сироты не бездомные
Пришли с опушки тронулись.
Во полдень, отдых праздничный
Со всей широкой фабрики
По мебели с других
Мануфактур пришли
Поесть, попить бесплатного
Послушать, поглазеть
На двух своих заводчиков,
Поздравить с ночкой солнечной.
Почтительно сидят
В широком помещении,
Вместились кто рабочие,
Сироты не бездомные,
Рабочие заводчиков,
Кто связан с делом их.
Конечно Вася тут
И «тройку» пригласил.
С детдома потащил
Поесть к бригаде строевой,
Договорились в выходной
Подольше поработать в этот,
Сидит застольем бархатным
Вся барская семья,
Сладки на нем их кушанья.
Бутылки вин, чтоб выглядеть
Поближе по простым
С рабочими почекался
Емеля, тот побрезговал,
Другие тоже так сказать
Заводчики пришли
В костюмах черных праздных,
Сидит тут олигарщина
Из крупных, а у двух
Лицо со страху скошено –
Охраны нет, Емеля
Договорился так,
Покуривает он,
Рабочим руку жав,
Другие люди знатные,
Пожали тоже рученьки
Рабочим, сморщив нос,
Конечно не в глаза,
Все в черных галстуках,
Без слуг организатор тут,
Емеля по бокам
Модели-девы стройные ,
Стоят черноволосые,
Подарки малоценные
Вручают отличившимся
Рабочим людям преданным,
Глаза черны, красивы как
Распущенные волосы,
Емеля и дизайнеры
Банкет построили
Прекрасный и большой,
Продумав все до мелочи,
Как солнышко надумает   
Все златом окатить,
Ах, губы – вся парижская
Косметика богинь
Из деревенщин сделала,
Зевают мужики.
По горлу льется водочка,
Подвязаны, прощается –
В сердцах все забывается –
Гнев, нищета и прочее,
По жизни челядь нищая.
Болезни, бедность, гнет.
Сыны Андрея знатные
С усами пьют вино,
Подарки, речь конечно!
Вся веткой отшлифована,
Словами бело-пестрыми
Обманывает главушки,
Мозги туманит в шапочках,
Покоит ум, не дразнится
Авторитет себе
На год как заработали.
За час два представления
Культуры, прочей милости
Работникам своим,
Все слушали сердечные,
Всей речи положения,
Шесть дней в неделю трудятся
Работники-сиротушки,
Мужья и жены  бедные,
Подростки доживаюче
До сроки кошек выплаты.
Заменят недовльного
Среди людей и хитростью
Изволит барин, ценности
Вручают девы верные:
Модели раздают,
Пытливо сердце к трудностям,
Измученные бедами,
Добреют в миг, проворные
Умы у бар то держатся.
Все сено убирается,
Не нужное, короткое,
Лишь к водке подпускается.
Ответил Вася пьяненький.
– Ребятушки мы учимся,
Работаем, не мучимся.
Нам хорошо тут жить,
Счастливые ура!
Илья друг Васи подхватил.
– Ура здоровья вам
Андрей Сергеевич родной
Перекрестились бедные
За долголетье, счастье
Ура.
А нос воротится
Василий Коротков
Покуда речью льстивою
Ответил в помощь бог,
Сам морщится в строночку,
Ум имеет, коль есть
Дурачество показывать,
Где нужное оно
Расхохотались барины,
Васе молодцу
Вина в стаканчике,
Ну пей а сам оскалится
Дурак-дурак-дурачество.
Да от небес смекаловка,
Срок не заметишь ложного,
Где надо ум проявится,
Андрей чуть пьян Сергеевич
С литом за микрофон.

(Андрей Сергеевич)
– Я богом вам всем дан,
Заводами для вас,
Живу для вас заслугами,
Чтоб вам жилось не чаяли ,
Я грамотой правительства
За дело награжден!

Любимое вранье
По пасхам, хоть и многие
От голода пришли
Поесть, опить бесплатного,
Не скоро отойдут
Глаза от дев красивейших
И слух от слов ораторских.
Мозги от вин и водочки,
Эх, в знатном представлении
С небес деньгами сыпется
Зажатое у барина,
Коль время дело требует,
Толпа чтоб не разгневалась
И гневом не пошла
На бар без малого,
Язык отъевший крутится,
Слюной на лист разбрызгался.
Задергался, глаза
Глядят, блестят старательно,
Расширились, как яблоки,
А речь все так и вертится
Священным колесом.
Заслугами народными
Мозги околдовал
Людей Андрей Сергеевич,
А то гроза преступная
И недовольство бедное
Взбунтуется не раз
Его как многих грабили,
Немало полегло,
Воров  легло по камерам.
Не миновав, добро               
Окрашено господское
Капканами и стенами,
Василий Коротков,
Столы обходит, балует
Людей и все забылось
И снова Знать слюбилась
Трудом зауважалась
Сердцами, только выпили,
Емеля сам в толпу
Пустился пить и праздновать,
Василий Коротков
Ему прилежно преданный
Воскликнул в микрофон.

(Василий Коротков)
– Куда ж без вас мы родные
Пошли бы, коль не вы
Мечты и хлеб рабочие,
Нам слушаться, любить,
На вас везде надеяться,
Куда ж с бедой пойдем
Слезами и проблемами,
Все ваше, все умеете,
Благодаря тому,
Живем нужды не чаючи
В достатке, бунтовать,
Не смеют люди добрые,
От бога нам даны
В делах организаторы!
Хозяйственники нам!
Без вас – погибнуть овощи.
Как в огороде на зиму,
Погибнут детки малые,
Погибнет все без вас!!!

Растрогался Андрей
Покорной речью льстивою,
Благословенно он
Обнял слугу, поклончиво
К столу их подошел
Василий низко кланяясь.
Как стол их смирно встал,
Как месяц ясный смотрится.
Святого, итальянского,
Густого, виноградного
Вина налил придворному.
Тот пьет, еще не морщится,
С такого не поморщишься,
Не знают люди бедные,
Один пузырь вина –
Зарплата будет плотника
По мебели то мастера.
От сласти губы слипнутся.
Опять сказал, вам счастья,
Организаторы,
Великой, процветающей
Земли во имя божье
Заветных, чудных дел,
При вашей светлой милости,
Живем беды не знаюче.
Глотнул опять да скромненько
И тут то неожиданно
Нарушил слово льстивое,
Подвыпивший чудак.
Расхохотался до смерти
Не выдержав – то ложь,
Мочи козлов зажравшихся
Ура за революцию.
Прогневался хозяин
Заводов так уставился,
Вперед глядит задергало –
Кто ляпнуть тут посмел,
Сам пьян – тот выйди и скажи,
А то сыскать велю!
Плачу! так сел на стул,
Охрана под рабочие,
Одетая идет,
Виновного пытается
Найти в ряда, идут,
Сидят, дрожат последние
Столы как чужестранные,
Заспорили тут ласково
От стола от сирот,
Рабочие, что сделаешь
Замялись мужики.
Стоит охрана сильная,
Над ним – ну  сознаешь,
Кто оскорбил хозяина,
Не будет не боись,
Уволит только, да кому
Охота уходит
С работы – не устроишься,
Не выручит никто
С господами богатыми
Уж в тяжбу не вступать,
Летят всего бессовестней
И чести и карьеры,
То влепят вечерком
Пинка ремня несчастному,
То слышится с стола –
Иди Глеб сможешь ты
С владельцем словом слюбишься,
Помиришься, простит.
Простит, оставит нет –
Нет Ваня сам иди
Попробуй подружись
С хозяином, что делать тут,
На нас скорбинка клюнула,
А спорить мочи нет,
Устали врать, оправдывать.
А Вася – эх, братва,
Что делать будем родные?
Метнул Илья с досадою,
А коли выйдет родные
Простой работничек,
В ухаб поедет бедненький.
Не вылезет побьют
Его по ребрам вечером,
Братва, что вы то скажите.

(Петя)
А коли выйдем мы –
Нас ад жестокий ждет.
Побьют – сироты мы.
Работа ждет не легкая,
Побьют во все бока,
В котле прокипятят,
Съедят с дровами «толстые»,
Назначена нам ямушка,
Не выйдет, нет родной.
Давайте погодим.

Охрана по соседнему
Столу – а ну давай.
Выкладывай, кто тут.
Заводчик боже сердится,
А людям говорит.

(Андрей Сергеевич)
– Пусть кто сказал по-честному
Не трус на спор пойдет.
Живется плохо всем –
То ложь, кто виноват?
Пусть выйдет коль сплошал,
Коль каждый будет мне
Из тысяч говорить,
Про все про дело, что ж
У нас тогда получится
На фабрике, ни цвет,
А хаос и посмешище.

Действительно то так.
Тащить бы мужики
Подвыпившего пьяного,
Что лишнее сказал,
Порядки жизни старые,
Вишь то еще не легкие.
Диковинка – бумажечка
Со сводом всяких прав,
А тут грехи расхлебывай.
Не кинут жребий бедные,
Охрана вот-вот вытащит,
Попавшегося первого,
Потащит виноватого
С соседнего стола –
Братва по сотне каждому,
Вы дети, что вам сделают,
Вы  выручите.

(Иван)
Э…
По пять сиротам сотенок
Со всех на брата каждого
В итоге полторы
Со всех по слову честному

(Миша)
Ну ладно я тут вылезу,
Сюда давайте денежки.
– Ни че, что делать, выручи,
Эх, ну пойдем,
Эх, Ваня посмелей.

(Петя)
Беда нас может ждет,
Хотя давайте с вами я,

Пошли бесстыже кланяясь,
Бегут, тут объявились,
Язык тут Миша высунул,
Под дурачка косить,
Для дела выпив рюмочку.
Иван ко стулу бух.
К ногам припал заводчика.
Смеется зал на чудное ,
Краснеет Знать, Иван
Расплакался во всю.

(Иван)
Земли великий свет,
Помилуй не губи,
Прости во имя солнышка,
Единственный у матери
Сынок, что натворил!
Ревет она, дрожит,
Белеет за столом,
Боится подойти,
А небо дурачку
Ума не дало, глупенький
Пойдет, а в бане праведной
Не мылом, грязью моется,
Смеется и дурачится,
Как малое дитя,
Прости за глупость Дауна.
Лаптишки вместо обуви
Зимой оденет он,
Бывает бедно скалится,
Смеется, не работает
И ляпает по дурости,
Бог не дал, не учил.
А кушать в доме нечего,
Без рук больная мать,
Случается голодненький
В помоях побирается
Со смехом дурень глупенький.
Чего ж с него тут спросится,
Покажет, ляпнет – смех один
Из горла прет, все горюшко.

Орет Иван и кланится
Всем – небо, о, помилуйте,
Целует пол не трогайте,
Смеется Знать, работники,
А Миша дурачком,
Прикинулся – работает
Актером не плохим,
Смеется.
Кто-то вякает –

Гоните ваша светлость
Не мытых попрошаек.
Воришек и плутов,
Виновный ноги уж унес.
А эти заработать
Решили представлением.

(Петя)
Счастья вам,
Помилуйте вы Дауна,
Здоровья люди добрые!

(Андрей Сергеевич)
А ловко вы прикинулись,
Уж смело вышли, притворяясь,
Идите, пока добрый я.
Доволен представлением,
Смешно народу – мне.

Идите прочь мошенники –
Повеселел, модель
Его рукой погладила.
Модель черноволосая,
Сказала – отпусти,
Ты этих дурачков,
Немытых и нечесаных.
Куда бродягам тут
Понят слова великие,
Не образованным,
Виновного найдут,
А это же артисты лишь. 
Идут, глядят бесстыжие
Глаза, от страху ноженьки
Косятся ближе к выходу.

(Петя)
Пора,
Смываться нам родимые,
Ну деньки пошли.

(Миша)
Пойдемте поскорей,
Ну Вася мы пошли

(Вася)
Идите в помощь бог

Придворный прожужжал –

Поднимем тост за батюшку,
Отца и дел хозяина
Великих, процветающих,
Как раньше здесь вручалось
Помилование,

А дальше речь продолжилась

 –Куда нам без хозяина
Заводов гнуть головушки,
Жизнь заскрипит, потянется,
Погибнет просто с голоду,
Под нами лед надломится,
Утонет все в нужде.
Поклон руководителям,
И дел организаторам,
Не будь бы их у нас,
Без хлеба голодали бы,
А без труда бы сгинули
И треснула вся жизнь.
Хранители земли
И цвета-процветания,
А нам простым всем писано
Учится и в натруженном
Фундаменте работать,
Помолимся; куда уж нам
Без них тянутся глупеньким.

Василий друг Николы
С вина в ладоши хлопал,
Чуть слезы утирал,
Крича во славу барскую –
Помолимся за счастье
За век и цвет хозяина.
Ревет и вскрикнул тут,
Рукой всем людям крестится,
Дрожит, сказал чувствительно –

(Никола)
Спасибо вам за счастье,
Спасение, спасли
Меня от верной гибели
И матушку мою.

А мужики подвыпивши
От смеха чуть не катятся
И кисло глянули
На парня, будто верного,
Крестится тоже начали
Весь зал, модели юноши
И Знать на улице,
Крестятся люди честные,
Старушки, жены кто
Поближе в храм протискался.
Сироты тоже крестятся,
Покинув помещение.
Святые, мужики,
Торговцы, молодежь
Все к церкви новой тянутся,
Пришли к подобью божьему.
Сияет солнце яркое
Из тучи огневой,
Играет в зданье музыка,
Окончена вся речь,
Концерт и вечно музыка
Поет не очень тихая,
Аж слышно на реке,
Торжественно приехали
Столичные певцы,
Конечно жаль без «голоса»,
С «фанерой» очень грамотной,
Достаточно дешевые,
Так пожимал хозяюшка
Банкеты крепостным.
Наврали да с три короба
Наследники и дед,
Модель одна так предана,
Заплаканное личико
Платом утерла слезы.
Растрогалась, нужны
Концерт и представление,
С распущенною водочкой
Гуляет весь народ,
Гуляет весь народ,
Везет сиротам вновь.
Такая милость сытая,
По «фанте» редкий раз,
Хорошей газировки
Купили братья, пьют,
Повеселели родные,
Вина то редкий раз
Испили там бесплатного,
Как водки светом грянули,
Треть пьяных спит, кто где,
Пьянущие шатаются
И на пол люд рабочие,
Кто на ногах танцуется,
Кто пить гулять пошел
На пасху, в Центре братия.
Сидят на лавке празднуют
Пасхальный выходной.
Уже успели родные
В детдом спалять, стаканы взять,
Гармонь, а остальное,
Все вещи лично ценные,
Документы в портфельчиках.
Оставить – все сопрут,
Молится церкви-матушки
Людей там много собралось,
Приехали тут знатные
Машины и дворецкие,
Охрана  очень верная               
По приказанию кормильца
Двух задних улиц трудовых,
Владельца фабрик двух
Емели, людям трудовым
Четыре гроба водочки
Из тачки трое вынесли,
Всем попрошайкам бедненьким
Раздали милость пряников
Красивая модель
Помела с женихом
Еремой вышла,
Пощипывает он
Ее – бесстыдно пьян,
Вино глотал стаканами,
На зная меры с пьяною
Рабочею толпой.
Сама Помела пьяная
Шла еле-еле-елюшки
На службу на церковную,
Плясанье, пенье снова ль тут,
Встают на ножки праздные,
Пируют, клонят люди,
Емелю старший сын
То держит сильно пьяного,
А тот и норовит –
Идет в толпу народную,
Приветствывает, падает,
Выделывает пляс.

(Миша)
Я петь хочу, нет сил
Терпеть, сейчас спою.

Стоит гармонь играется
У стеночки обители
И милость просят,
А больше делать нечего,
Под музыки от бедности
У стенки руки молятся,
Погод там спокойная,
Под небом солнцем тешится,
Смеется над людьми,
Качается на неводе,
Ерема – спой Помелочка,
Мой свет. Модель перед толпой
Запела голоском,
Тут Миша в хмель да не сдержал –
Терпеть я не могу!
Гармонь отдал Иван,
В кусты с ней убежал,
А тот напялил кепочку,
Его лицо закрыл,
Потом уже додумались
И с Петей он в кусты,
И петь два слова рот –
Ему Иван закрыл,
Двух слов хватило чтоб
Толпа в кустарник глянула,
Как теплым ветром всех:
Прошелся он по бархатной
Траве легонько всех
Сердца задел, как дождь
Весенний, молодой
Прошелся по земле.

(Миша)
Бежим скорей по улице.

В мгновение укрылись,
Снеслись как из ладьи,
Присели где развалины.
Дух зданий не достроенных,
Сидят как мухи сонные,
Под сенью под зеленою,
Теперь бегут опять
С гармонью тяжело,
Еще вослед пугаются
Комарики здоровые,
Опять тут тройка бравая,
Опять играет музыка
В ушах все у машин,
Гуляют в центре маются,
Не тратят деньги редкие,
Оденутся сиротушки,
Сыграла там гармонь,
Коса как по ветру,
Волной в два слова Петенька
Со страху не упал.

(Миша)
Прости  меня господь,
Что в час не нужный спел,
Я волею своей
Поклялся с 18
Себе, что запою
От музыки лирической
От песен пьяных мне
Схотелось петь во всю.
Петя, Ваня мы
Неплохо за апрель
Набрали денег славненько,
Поели, пораделись
Перед богатыми.
Заводчиками добрыми,
Довольно поклонились,
А завтра крышу делать,
Нам с Николаем братия.

(Петя)
Сегодня нагуляемся
И в меру плыть по реченьке,
По нам в жизни «да»

Смеются пуще прежние
Едят, а братья пьяные
Стакана там да красного
Хлебнут вина даренного,
А глянешь беды вечные,
Единственные крохи
Пропьешь в кофе-подобие,
А надобность семейная
У Ильича бригадного,
Уж бывшего забудется,
Позавчера в тюрьму
Курьерскую свезли
Пьянущего с дорожкою,
В бригаду братьев приняли,
Слова как ветер встрянули,
Как крыса лезла с голоду
Полез в богатый дом,
Чуть не подох, а тощенький,
Его за пьянство выгнали,
Бригада зная под лицо,
Свидетель бог за воровство
Ему два год каторги
Грозит, не повезло,
Куражились хозяева.
Побили – постарались,
Тюрьма – на редкость местная.
За три голодных месяца
Успели побывать
Из старшей группы четверо
В колонии, что выперли
Машину догола,
Запчасти быстро продали,
Отмазались, хотя
Успели посидеть,
Давно ли тут задуматься –
В Голландии  тюрьма!
Узнали из газет
Братья по райскому
Живут там заключенные,
Места неотдаленные –
Удобные и теплые,
Качаются, живут
Там пары молодецкие
А рядом мужики
В соседнем райком здании
Живут – все хорошо.
Машины едут знатные,
Вот повод погулять,
Невеста и жених
Венчаются богатые,
Вот отчего собрание
Емели и толпа
У церкви белой сытая
И музыка, цыганочки
До вечера до позднего
Здесь проторчит толпа,
Дурачится, поет,
Играет, поздравляет,
Пьют и едят за девушку,
За парня, то известное,
Сиротам неожиданно
Скончалось время отдыха.
Пора сказал Иван
И тройка в милость грянула
С толпою попрошаек
Бездыханно тут вынеслись
К обители святой.
Гармонь играет бедная
У Миши-сироты,
Вздыхают дружно мастерски,
В крестах глядят их радости
Им люди подают.
Тягаются молодчики,
Их разнимает люд,
Не продолжительно
Их попрошайки местные,
Бомжи к местам святым
Нагрянули, а троечка
Бежать, не доиграв.
Гармонь заглохла старая,
В луга пошли поемные,
Сироты да на кладбище
Погибших помянуть.
Хмельные лица их
Не дотерпели, слушают
В лесу во всю запел
«Калинку» Миша празднуя
В обнимку с братьями
От горя Пасху славную!
Ее весь город празднует
И всякий житель молится,
Под вечер пьет на пне,
В детдоме группа старшая
Со младшею пила,
Справляли праздник скромненький
Без драки – все уладилось,
Начальство только вставило,
Мозги всем бойким высекло,
Детдом как шелковый теперь,
Коль сходка собирается
Сирот, постарше брат
Пожмет ладонь тут младшему
И вместе запоют.
А «тройка» шла над кладбище
Под старой нивой пить
Вино привыкли праздное
По праздникам большим,
А бог свидетель – трезвые
Во дни работы скромные,
Орудуют отлажено,
Работают не пьют.
У знатных благородные
Идут пиры застольные
С речами, не видался
Заброшенный им сруб
Застроенный, да брошенный
В него залезли братия
Уселись, а собрания
Иван бутылку спер
Вина задаром  что
Емеля раздавал,
Пить братья не надумали –
На кладбище споют,
Гуляют ныне все,
Дьяк славный, настоятели
Монастырей, везде
Отслужат службу верную
С народом наравне
Гуляют бородатые
Хорошие и добрые,
Служители церковные,
Гуляки и кумы,
Сыны постарше кто
По праздникам большим,
Кто пожирней, тот славится,
Простые дьяконы
Худые и высокие .
Обычно волос черненький
И вьющийся, нестриженый,
В хозяйстве все работают
Они с людьми и травушка
Гурьбой бывало косится
За Волгой-речкой светленькой
Гулящий город праздничный
И нищий, и богатенький,
Пора плясать различные,
Приезжих много тут,
Машины захудалые
Бензином кормят, ждут
Ремонта, кто проезжие,
Обилье попрошаек
От нищих деревень
Их толпы здесь да селятся
В заброшенных подвалах.
Заводчик коль большой
Помрет и жизни нет
Сыны за власть тягаются
Все ссоры, по стаканчику
Братья хлебнули газировки,
Обмерено, все взвешено,
Расхватано давно –
Углы – кормушки славные.
Ивана Широтова,
Николу и Григория,
Кто честно жил,
Погибших с именем
Добрейшим, честны, праведным,
Не ведающих лжи.
Рабочим изворотами.
Иван Широтов левому
Приплачивал не худо,
Радел за весь завод
И производство
За гордость, эх, сиротскую,
Не выдержали братия,
Глотнули по глотку
Вина за так случайного,
Дойти бы родненьким,
Не спотыкнутся, с кем-нибудь
Дойдут и лягут наземь,
А Катя баба бойкая
Вех лейкой – может кто
Детдомовцев в работишку,
Всех рассчитала, взвесила,
Отправила – талант
У ней руководителя,
Детдома жизнь вот справлена,
Хотя охота есть
Есть правде грязной выльется,
Охотно в кабачках
По мужикам скитается,
То нету своего,
По выходным валяется
На сене и на травушке,
На всех то откликается.
Смеялись братья родные
С бригадой строевой.
Борис шутливо хвастался,
Его она сама
Звала в кабак поить,
Хоть в цвете лет –
На 20 чисто выглядит
С характером, добрейшая
Болеет всех за всех
Сирот, помочь старается,
Коль тягота-беда,
Невольно – сердце доброе,
Когда ведь молодой
Ждала дивчина лучшего,
Бедой те дни кончались
И жизнь то – суть жестокая,
Все тяготы служа,
По совести она
Учила жить детей,
Старалася сама.
Участником в ней жить,
Боятся надо нового
Порядка жизни – кланятся
И тихо хапать скромненько,
Дельцом прекрасным быть,
Святым и в чудо веровать,
Проехана, устроена
Одна сторонушка как тут
В быту обыденном.
Железом здесь прописана.
Прошли по мостовой
Дорожке и на кладбище,
Братья в душе отмеряно
И смеху, и обид
Н жизнь свою сиротскую,
Достаточно, чтоб спеть.
Угрюмо песней вечною
Невольно дума в главушке.
Без палки, без вздыхания,
Истерик годы трудные,
Как ветер пронеслись,
Дай господи снести,
Принять достойно горечи.
Иван с улыбкой тихою
На небо поглядел,
А Миша как забросила
В лесную глушь глядит,
А Петя на росу –
Алмазы загоревшие,
Н золотые пни.

(Петя)
Эх, братья, эх, да родные,
Поели не свалиться бы.

Молчат глядят веселые
На небо три руки
Лежат на шеях трех,
В груди играет радостно
По мере чувств волной,
Выносит в небо взор,
Как лепесток волна
Со дна выносит темного,
Торжественно огнем
Свет с неба не скончается.
Вокруг прилетных птиц
Галденье всем знакомое,
Поминки уготовлены
Им, всем достойным, умершим,
Родные угощения
Хозяйского наелись.
Теперь под сенью пышною
Сидят, не говорят,
Где сухо – почитается,
Под ивой – зазевается,
Им хоться спать с вина,
До дна бутылка выпита,
Управились и сели.

(Миша)
Хо-чу в-ве-се-лое
Я спе-ть народную
Беду.

А Ваня спит уже,
А Петя пьяно мается,
Гармонь играет слажено,
Присвистывает Мише,
Поет красиво что,
Луженой глотки тенора,
А Петя слезы льет
Блестящие под солнышком.

(Песня 21 (сиротская),  музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


—       Широко идёт дорога
По степи глухой, лесной.
Встретил дома у порога
Сирота меня родной.
Стены бледные облезли,
Опустел родной детдом,
Нет улыбок, все пропали,
Разошлися все кругом.
Под грозой стою смиреной,
Жму шершавую ладонь,
На доске мы пьём холодной
Газировку, как огонь.
Налетались, погудели
Ветер, слёзы и тоска.
Спят нахмуренные ели,
Не дрожит его рука.
В двадцати шагах от двери
В камнях дни схоронены,
Свет в слезах святой лазури
Падал к ним в расцвет весны.
Между жизнью и могилой
Пролегла весна-ладонь,
До сих пор у ели красной
Песнь-жизнь поёт гармонь.

(Песня 22 ((сиротская),  старая, неизвестная мелодия , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


— Окрашено золотом небо,
Встаёт лучезарным огнём,
А хочется, верит до гроба,
Что с голоду всё не умрём.
Как холодно братьям в России,
Не вейся проклятая тьма.
Недавно в семью я просился,
Взяла ж на дорогу сума.
Блеснут все утренней росою
Цветы полей, их краше не найти.
До могилы быть мне сиротою,
Да путями сложными идти.
Но смерти, хлада не страшуся.
Что стерпел; нестрашно помереть.
В небесах ручей святой катился,
Напоследок хочется попеть.


(Песня 23(военная),  старая, неизвестная мелодия  , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   
—  Уходили в партизаны
Три детдомовца весной
И гармонь под ураганы
Всех звала на смертный бой.
У ворот прощались братья,
Обнимая тишину,
Обнимали меньши старших,
Провожая на войну.
Зажигалось небо хмуро
Красным, раненным огнём.
Поднимали песней в утро
Всю дивизию втроём.
Погибали, воевали
С чёрной силой под Москвой.
Кровь густую проливали,
Над горящею землёй.
Из троих один вернулся
В края детдомовский родной.
Братьям тихо улыбнулся
У ворот солдат весной.

(Миша)
Мне Петя родный помнится,
Не коротка обидчица,
Бахвалилась собой.
Тупила, чую пьян!
Терпели и потерпим брат!

(Петя)
По-тер-пим б-рат!

(Миша)
Рабочею мы каторгу
Потерпим, вынесли
Поздней мальчишки помнится
За девками гоняются,
Теперь гляди милуются,
Теряя речь, глядят,
По-тихому по пьют,
Как мы целуем девушек,
Они целуют так,
А где бойцы соленые,
Отравою поеные
Дерутся парни бойкие,
А девок тут же тьма,
Нас хватило ж,
 На них подавно хватит,
Чего тут драться и делить???

Нужда от горя бедности,
От горя братья выпили
В пасхальный выходной.
Давно решила тетя Катя,
Пока то были малыми
Пороть нещадно всех,
Сидят кто, слово лишнее
Ей ляпнет и полается,
У многих голодранцев
Места ремнищем пороты,
Молчали, мялись, слушали.
Иван проснулся с речью.

(Иван)    
А праздник вина, родные
Мы празднуем пока.
Живем, пока здоровые,
 А колокольня звонкая
По сердцу как чудит!

(Миша)
А мне реветь так хочется,
Все сказы сверху чудные
Изъели уши все,
А спинушка исписана
Не плетью, а растяжками,
Хотя постой-ка тут
А помнится оказия
Случилась по нам –
Один раз все же пороты,
То шрамы на спине.

(Иван)
Меня признаться радует,
Что сволочь черновласую,
Аристократку с круглою
Чу шляпкой и жилеткой
Из кожи, юбкой белою,
Ну что за вид прекрасный!
Не раз
За плеть-ремень хорошую
Давали в рожу круглую,
Не то что наша тощая
Жрет вина дорогущие.

(Петя)
Забудем Ваня брат,
Уймись, хоть баба бойкая…
Но чудная признаюсь!

(Миша)
А правде в этом есть,
Все кабаки царапаны,
Ободраны поверху ей.
Кора, как с дерева,
Вороною обкаракала               
Пропили мы пригожие
Две сотни с горькой малого,
Сирот живет тут меньше,
Три раза по 50,
А хлебопашцы мирные
Чуть больше 30,
Ушел кто в армию,
А кто в колонию,
А кто бежал, ах, ноженьки,
Устали братьев слабые
От ветерка дрожат ,
Смеются богу молятся
За речь свою порочную
И женщине-спасителю,
И плачут оттого,
Должна быть совесть честная
У них в крови течет.

(Миша)
Прости господь меня.

(Иван)
Меня

(Петя)
Меня она,
Нас воспитала ,вывела,
Дай красоты хорошенькой,
Здоровья, счастья Катерине,
Достойно жизнь прожить,
А правда спи на дне
Море, не поднимайся.
Родная песня грянула,
 Печальная, убогая ,
Крещеная, широкая
Пропета дивным «голосом»
Во тьме и бездне жизненной,
По душенькам троих
Он прошлась огнем,
В них ясным загорелась
15 лет назад,
Жизнь новая пришла,
Посмотрят, плачут век,
Иван Широтов тощенький
Был бедным сиротой,
Николы сильно спинушка
Под майкой ремешком
За слово правды порота,
А то больной он сделает
Худой, больной, а Гришенька,
Его все руки выпороты
Трудом, живот болел
С бурды, конечно им
Жилось какой-то времечко
И месяц хороша
Еда, одежа, прочее,
А основное времечко –
Бурда, обноски, гнет
Кабачные, застольные,
Мучимые, крученые,
Сеченые, стученые,
А песни об одном,
Сидят под сенью, грянула
Гармонь тоскливой нотою,
Зашел огнем прошедшею
– Толстенький, славный от роду
Барин селенье купил,
Всех он крестьян за свободу
Вина заморские пил.
Жадным его окрестили дворяне,
Родные жмотом, жестоким на мир,
Боязно шли перед баром крестьяне,
Многих в могилу он свел да задир.
Юного Савву он в слуги сулил,
Верного Савву холопа он бил
В зубы, болят – наказанье –
Кланяясь в ноги всегда,
Савва – холопушка – рванье,
Любят таких господа.
Бедный сиротка без юность,
Вбили в головушку  радость,
Белый хозяина день ублажнять,
Вбили, что раб – уважать.
Барин старел вот и ноженьки
Запрели, лечить-лечить,
Одет не своими сапоженьки,
Савва рад петь и терпеть,
Баловать старого, ясные очи,
Белые ручки дрожат,
Ноги – не ноги, лежащие ночи,
Свет не родивый клянет.
Все разбежались, а Савва остался
Барину брат и слуга,
В карты все лето он с ним каратался,
Служба ему дорога.
В город его увезет,
В дни воскресные – слет.
Рос и мужал сирота,
Глаз положил на красотку Анюту,
Барин в ответ, хрен свободы холопу,
Сам он поглядывал деве как в сне,
Только ведь стар и без «ног»,
Без шикарных сапог.
Савву сначала по рекруты сбыть,
Савву служивого,
Подумал, а как одному то прожить,
Савва запил,
Намертво в лес уходил,
Злость накипела у юноши
Вымещать? Верным быть?
Так остался – был глупым,
Не грубить, а служить.
Холоп возвратился, ругается
Барин, а тот до земли
Первое – кланяется,
Дни чередою прошли.
Рядом сидит, не найти,
Верный до гроба печаль ублажняет.
Будет крест долго нести
Из трубки дымной, хозяин лежит
На солнышко истое в степи глядит.
Едут на рынок чрез лес все охотно.
Стегает кнутишкой он Савву легонько,
Савва не выдержал вожжи дрожат,
Мутно в глазах, барин крестится.
Курит, молится,
В трущобы лесные заехали влево,
Нечистая что ты куда
Заехала, а Савва ни слова,
Свернул под овраг никуда.
Белая дорога –
Поле смерть и беды,
Сходят по оврагу
Молодые воды
Потоками, сосны весною шумят,
То наверх, то на них ли глядят.
Барин ругается, хлещет юнца,
Тот вороных отпрягать,
Сам бледнеет, дрожащий словца
Не стал тут говорить.
Вытерпел Савва смеется – нет, нет
Не стану я чистую совесть марать,
Мне вены резать себе
И выстрел в висок,
Ненавистен мне свет!
Отрезал он вожжи и в зубы клинок
Взял  и на ветки полез,
Порезал он вены и выстрел в висок
И мертвым принял его лес.
Мечется кликает барин, орет,
Савва валяется мертвым  пред ним,
Со страху на помощь зовет,
Моля всем святым,
Кричать – не кричать, отозвались
На эхо голодные волки
В овраге окутанном в ночь появились
Сверкнули серые иголки.
Листья взметнулись, уже не жуют.
Стая голодных, в слюне их ней рот
Савву обвили клыками,
Волки горел глазами
Ярко-янтарными круглыми,
С шумом пришли не далекие
Посели над Саввой,
Завыли во славу,
Сложились едят без стыда
Савву-холопа всегда.
Верного и битого
Костылем разбитого.

Иван в небо крестится,

(Иван)
Ну и грех!

(Миша)
Грехи, грехи великие,
А мне тут жутко братия

Всем стало горячо
В душе без спора кто ж
Из тех двоих грешней,
Грех многих одолел
От мужика до олигарха
Зажиточного, умного.
Навиделись братья ,
Братьям встречались всякие
И прямо, и продольною.
Покойный Гриша-сирота
Умен, короткослов,
Не скажет людям лишнего,
А скажет – попадет
В ядро не раз,
Орал – дурак не рыпайся
На воспитателя.
Вот битый век ходил
За слово кратко острое.
Пахал на фабрика
На вора – на заводчика.
Через посредника
Грибы за грош крестьянине,
Бруснику, мясо выгодно
В Италию возил,
Сбирал с рабочих подати
За прогул, а куда
Пойдешь в разруху кланятся,
Вся собственность распродана.
Когда разбили с молотка.
Украли, а потом
Все стали красть кто мог.
Капель большая низостей,
Теперь сироты вольные,
Мерещится идея
В голодный Новый Год,
Статья и тут за воровство.
В команды собираются
На милость, грабить лавочки
Зимою – конкуренция
Повыбиты все зубы
У младших беспризорников
За «теплые» места
На рынке и обители,
Дерутся, не расступятся
За хлеб, а то и делятся
Душа – то чисто русская,
Зовущая, добрейшая,
Отломит старший меньшему.
А то и обругается.
Грозится кулаком,
Карманы быстро вывернет,
Присел Иван на бревнышко,
Рукой с облезлой кожею
Обтерся, заревел –
Не дело лень и шляется
По должностям рука.
Зарплата получается
За подпись и за так.
Придумали – смеются,
Иван фуражку снял
И кинул на траву.
Уста раскрыл и в небо,
Под полдень Мишу слушавший.
Крестился и молчал.
Уселись в тишине               
Полно везде бездомного,
Встречается везде,
Народ – на милость кормятся,
Не сеют, не работают,
На милость вышел малую
От нищеты-зарплатушки,
Не сметное число
Оседло жизнь ведут,
Сем ведомо, неведомо,
Семействами живет,
Ряд попрошайства – улицы.
В метро столичном толпятся
На праведный доход,
Со всех сторон съежаются
Сироты-беспризорники.
Старушки и калеки,
Бомжи и люди бедные
По совести, а хочется
Не редко кушать,
Выманивают денежки
Святые, благородные,
Поломнища, а сами-то
И в церкви не молились,
Эх, Миша-сирота,
А мастер петь – божественный
А чаще клубы местные –
Фанерные певцы.
Се девок вяжут пению
Святому научит.
А честно перепортят всех,
Лишь смех и охи слышаться
Из замка, чем тут пение,
Которому нельзя
Без слуха, «голоса» учить,
Святому пенью оперы,
Звенят ключами вольные,
Плюются, пиво пьют,
Подсаживаются
К красавицам в компании.
Не мало Миша пел,
Не песни низкородные.
А песни всенародные,
А тему «церковь новая» –
Недели три так строили,
Сироты штукатурили,
На темы жизни вечные
Под песнь ложилась спинушка
В слезах с такой воды.
Иван до смерти молится
На небо «голос» Мишеньки
По телу пот течет,
Босые мерзнут зиму,
Дырявые кроссовочки.
Вот милость, вот по-божески
Оденутся они
На деньги первый раз
Им много столько подали.
А раньше за недели
Две сотни – редкость то.
Пройдут леса дремучие,
Померзнут у реки,
А раньше – слезы – вспомнится –
Зимой святого старика
В Сибири на мороз
Давно-давно корить,
Не слушает антихристов,
Его зовут – не кланялся,
Начальнику орет –
Суд будет всем  и мне
Хоть бейте мясо прутьями.
Оборван, но я чист.
Прошел я розги-палочки
И к прутьям раскаленным
Привыкну – небу крестится
С испугу плетка дрогнула
И дыбом прутья помнятся
Командой – грех - воинственно –
Пороть за усмирение
Бунтовщика усталось.
Пророка и оратора
Голодных деревень,
А вот у Васи мать
Призывника худущего
Вдовой еще от младости
Целителем была
По деревням больным.
Лечила и возилась,
Как с неба ангел посланный,
Да к 40 годам
Прошла способность та,
А то стучится в дверь
Уверено старушка
В калитку по целителю
И мысль у ней рождается
Достаточно, пора
Лечить убогих, горестных
Руками, истым знахарством
Целить, не раз братьям.
А этот Вася хвастался.
Горит зимой лучинушка,
Далекие юнцы
Работают и валятся
С работы  лесом бедные
Детдомовцы, солдатики,
Простые мужики.
На барина работают
На севере глухом,
На фабриках по дереву,
А банька только вспомниться
Руки благословенной
Небес и шапка хлебушка.
По чарке водки сладенькой
И речь в родных ушах,
Он чистить лапти старые,
Ботинки, а теперь
Чтоб прокормить семью
Езжай – работай впроголодь,
Жена ткачиха ныне
Работа в доме строится
У старого станка
Клубок большущий чикает
Шитье, в ногах челнок
Лежит уроненный.
Глаза у ней расширены.
На животе худом
Лежал на льдине там
Один дитя-тюлень,
Не шелохнется сонный,
Обмерз и снег на нем,
С неба падает
Снег, прядями спускается,
За сотнею  родной
Он в море гнаться кинулся.
Покорно шли охотники
За ними и обстрел ,
Тонули сотнями,
Испуганные, самые
Ушли, а сирота
Тюлень в слезах наполненных
Глаза, на берег выбрался.
Проворным плыл вперед.
Его и не заметили
Среди нарядных льдин
И в каждом сердце праведном
Живет, что ни трудом.
Ни пытками, ни голодом,
Ни рабским долгом, холодом,
Ни домом сладкой водочки
Простых людей, изведавших
Все боли, не сломать.
Предела нет познанию,
Широкая дороженька
Уму и вдохновению,
А коль станок сломается,
То Гриша-сирота,
Никола – чинят, маются.
Не зная – по шкафам,
Пропашет по инструментам
Попробует и сделает,
А вот работа новая
С зарплатой урожайная.
Андрей заводчик братиям
Сиротам выдает.
На почве доброй братия
На праздник пьют вино
За счастье «всех» и «вся».
Сироты – «тройка» кладбище
Частенько навещала.
Что приютило странников
Из мира бед и мук,
Положа в гроб и вынесут,
Почтенье отдадут,
Опустят в землю гроб.
Потом сковорода
И чарки поминальные.
Не громко и с терпением
За друга поднимаются
С крестами и молитвами

(Иван)
Эх, Петя расскажи
Историю какую-нибудь,
Не торопливо Петенька
Пустился сочинять,
Зевая братья слушают.

(Петя)
Помолимся братия родные,
Историю древнюю вам
Поведаю дети свободные,
Работы земной сиротам.
Жил барин разбойник немало
Он крови пустил, убивал.
Честных за волшебное сало.
Все золото их забирал.
А грабил с командой простою,
В лесу был его особняк.
Богатство лежало горою,
Как снега да попросту так.
Он тешился с девами ночью.
Набеги грабеж совершал,
Без совести барские очи,
Без бога, добра – только кал.
Обилие, роскошь, палаты
И пьянство, противный дебош,
Являлись обыденной жизнью,
Таких за людей не сочтешь,
Долго убитые тени
Огнем зверь смеясь поливал,
Властитель до смерти от лени
Он сечь, унижать – заставлял.
Был Савва у дядки племянник.
Его ненавидел, бежал,
От шайки злу верный изменник,
Не мало у дядки украл.
Имущество церкви на совесть
В ряд строил с простым мужиком.
Паж старый скрывался на подлость,
Назло за дырявым плащом.
В одеже монаха скитался
Святой и грехи утирал,
Пошлет что господь, тем питался,
В трущобе в лесу проживал,
Тошно и голодно учить,
Читает работает мучить
И молится всевышнему
Прости, отпусти мне грехи,
Пусть вечно исчезнет терзанье,
Спаси там просторы от беса.
Сжалось небо лазурное,
Путь указало огнем,
Справило к дяде угодника.
Святого представили днем.
Месяц мучений кровавых
Ран, голода, жажды труда,
Достойно он снес все во славу
Имя божьего, знаний, добра.
Работа. Тяжелые плети
Уродуют тело трудом,
И рухнет бес скоро от света,
Исчезнет в свете святом.
Померил густое и мертвое,
Четыре обхвата руками
Глянул слезами молитвенно,
На землю, играя цепями.
Сладко под кнут запевает
Славу небес чистоте,
Дело идет, вырезает
Узоры по всей ширине.
Как идол пьет вина, жрет «толстый»
На хилом, большущем щите,
Уже не младой, не железный
Стегает по всей широте.
Сомнение в сердце и боли.
Изрезали жгучее тело.
Дядя – неверно ты делаешь,
Нет ты не радуешь.
Сидишь на златом коне
В центральной стороне,
Жестокое, страшное,
Совершил ужасное.
– Что мне твое поучение,
Выпорю – будешь в смирение!
Что  мне всех нищих спасение,
Бед я не чаю, руно,
Злато-богато, вино,
Женщины – во что дано!
Чту только это давно,
Коль будешь по-моему Савва
Рубить, жить, пытать,
Вешать и мучить, седлать
Тебя освобожу.
– Нет, стать мне не так, а во славу
Небес, то что должен свершу.
Он в бешенство рьяное впал
По барину бросил кинжал,
По сердцу вонзился и гнев,
Спокоен, себя одолев.
Тот пил окровавленный лес –
От ветра вздохнул до небес,
Главой поглядев на седло,
Н части юнца разнесло
Не в свет, а в могилу Савва
Скатился с рукою кровавой,
Помилуй всевышний рабов
И светлых, и темных твоих.

Окончил Петя брат,
Иван рукою крестится.
Забвенье пьяных чуть
Юнцов нарушил крик –
Эй, кто красиво недавно,
Красиво пел, эй, сонные –
Не знаем э, под солнышком
Святую Пасху празднуем
Их кликают, молчат,
Эй, вы не знаете,
Кто пел – корова глупая
На месте встала – пьяная
Послушать – не идет.
Не знаем тетя мы.
А к Волге выходной,
Небось и свадьба звездная
На пород из области
Столичной двинулась
Кнутом по тройке резкой
Бьет кучер молодой,
Луна пока дорогою
Не жжет и не плывет,
Простор и тени-полосы
Ночные не легли.

(Иван)
А мы ведь тоже грешные.
Ой, господи помилуй нас,
За грех, что в праздник выпили
Бесплатного питья,
Грех не сравнится наш
С хозяйским – меньше тот.

(Петя)
Ты что  не может быть.
Грешил, не вытерпел, а что,
То дума – есть приспичило,
А я хоть ради галочки
И вздоха с воздуха, я пьян!

(Иван)
Послушай, что я пьян?

(Петя)
Давай речь мой брат!

(Иван)
А вот Андрей Сергеевич
И главный дьяк богатенький
Владеют, ходят на моря
На яхтах отдыхать.
А мастера-рабочие
Начальники цехов
Наносят ленты у станков,
Бой им вознаграждение.
Читает «толстый» лекции,
Мозги полошит бедные,
Владеет хрен вонючий,
Не бережет, гроши
Народу платит, нищету.
Свободу гнет и денежки,
Не отпускаются за труд.
Куда еще пойдешь
Работать, только с голоду
И водки подыхать.
Он годы «толстый» златые
Гребет и пьет на вольную
За баксов вины тысячу.
Злодей иль добродетель он,
Всех заправляется, помнится
На шею камень – в пруд,
А вот Тимоша купчий хрен.
Грешил подлец по страшному.
Серега говорил нам брат
Что продал, сдал, когда
Работал на заводе.
Родного брата сдал
Крестьянского и честного
Молиться, вечно каяться,
Родные вечно мается,
Я чую раньше лет
Густые небеса.
Весь голос гробовой,
Погибну раньше лет
И может вы, не знаю я.

Окончил речь, вскочил
С плиты Иван

(Петя)
Прости и впрямь велик.
Грех, грешен с брюхом тот
Грешней, страшней заводчика!

Пал на колени Петенька
От горя иль от радости,
Подался, богу молится,
Тоскливо смотрит вверх,
Сухие травка и плита,
Переменилось времечко
Под солнце освещенное,
Людей прохожих нет,
Гуляют пьяные
И спят, и водку пьют,
Не евши, голодные,
И шагом не уверенным
К плите широкой двинулись,
Не мытые, а детстве
Десяток первый супчика
Мясного не хлебавши,
Вот тощие, в плечах
С широкой костью низкие,
Лишь Миша вымахал.
Дерут и беды стукнуться,
Заставит жизнь как слажено,
Иван – паркетчик, каменщик,
А Миша, Петя – плотники.
На май их коля пьяница
По долгим выходным,
Возьмем учить – за месяц дело,
Как шелковые выучат,
В бригаде чтоб остаться,
Станки освоят старые,
Ремонт в Москву податься бы,
Сергей, Борис – не хочется
Туда им ехать на обман,
Добыча эта трудная,
Помучаются братия
В июне лишь б одеться,
А деньги сберегут,
Помаются по вечерам
Пред жаждой устоять,
Учась, коль есть захочется,
Дай бог окончить родные
Из сосен ШРМ,
Под солнцем в зелени
Утопленную, режется
В спине, желудок голоден,
Их тетя Катя временем
Не бья и не крича,
Грозилась кулачком,
Все терпят, а куда идти,
Упали в рваном бедные,
А хочется что новое,
Притихли, к небу молятся
С плиты бездонной,
Стреляет в животных,
Тоскует Миша-сирота,
Как туча хмурой стала,
Гармонью грянул слажено,
Мелодьей отчеканенной,
Войной, что буду будет,
Слова бы мне тягучие,
Мир счастья Ваня родные,
Спою беспризорную
Домов голодных огненно,
Тоска лишь после пения
Немного только хлебушка –
Чернушки поедят.

(Песня 24(сиротская),  музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


– Сирота стоит,
А в огне не дышится,
Как в боку болит,
Ветер в поле слышится,
Распухло в животишке,
Замучила работишка,
Темно лицо холодное
От водки горя пьяного,
Не шли – в  слезах качается
По чащам век сжимается.
На полосу встает,
Не знает хорошею
Дорожку пригожею
С прилавка хлеб крадет,
О матушка-кормилица –
Земля воспитанница,
Спасительница армия
Великая детей,
Воспитанница  славная
Забытых сыновей.
Ватрушка, булка, суп
Как хочется хлебнуть,
Управимся – а-а-а-а-а….

(Петя)
Как хочется мне кушать –
Упало на мечты.

(Иван)
Иван запел без «голоса»
И слуха беспризорную,
А Петя в дрожь от страха
От смысла данной песни,
Брат Миша на ноги
Встал, молиться расслаблено.
Как ветер ивушки
К сторонке колыхаются,
Движенья, крест замедлены
Шатается, разбитое
Лицо с вина еще,
Последним и две булочки
Стащили со стола,
Стаканом залпом три,
За Мишей слово крепится,
Теперь уж точно пьяные
В крестах и радости
Детдомовцы братья.

(Миша)
Хоть хлебушка и водочки,
Достаточно потратимся ,
Пропьем все до копеечки,
То чую я родимые .
А чую спать хочу,
В воде питья отрадного
В широкую крещусь.

(Петя)
Неволя вечна верная
И барщинная всем,
Отобранные чащи
Тепла, переменилась ль жизнь,
А что прокаркать бы
Молитву, кушать голодно

(Иван)
И впрямь уже готов
Из дома курочку стащить.
Затылки чешут – думают.

(Петя)
Гуляем, пьем не надо бы
По найму много пить
С вина все горе жадное.
(Миша)
Ты прав, но жизнь одна –
Истолковано  то,
Вся с блюдечка положена.

(Петя)
Не будет окаянных
Разрухи нищеты,
Заводчиков-хапуг,
Несчастных мастеров,
Простых чернорабочих,
Безденежны, худых,
Безденежья и голода.
И не крепило б голышки
Петля с вина несчастного,
Раба нужды рабочего,
Усердного, высокого,
Забитого работаю
И чистиньем мозгов,
От вредностей и множества
Злодеев – «добродетелей»,
Хапуг икру съедающих.

Рванул победно Миша,
Оскалился на что-то
Продолжил говор братьям.

(Миша)
Мотаю я на ус,
Что пить в велики праздники
И больше ни глотка,
А значит может побоку
Язык нам выйдет горестно,
С вина кричащий радостно,
За слово неугодное
Подхватится – все выльется,
Змеей кусачей, жалящей –
Сторонкой обходить,
Потреплются потом,
Гуляет группа старшая,
А тетя Катя нас –
А мы простым да тормозом
Прикинемся, построимся,
Не даром Петя, Ваня,
Головушки то родные
Не биты наши век,
Не отказался б я
В Москву в хороший вуз,
В консерваторию бы мне
Как стукнет 18.
Но деньги, взятки вольные,
Поглаживают рученьки,
Не по карману нам,
Я знаю «голос» выручит
Как 18 лет,
Поеду поступать.

(Петя)
И мы с тобой родной,
Экономистом я.

(Иван)
На энергетика,
Коль братья доживем,
Не серебра, не золота
Не надо мне, а счастья –
Чтоб вам и землякам,
Хорошим людям праведным
И каждому дите
Жилось пригоже радостно
На шире да святой!

Сказал Иван по совести
От сердца чистого
Присел с товарищами
Светло и снарядились,
Идут, в кусты скорей,
Толпа удалых молодцев,
Крестьянских то гляди,
Братья в кустах – что вымерли,
Ну пьян гляди валяется
В алее Вася Коротков,
К нему подходят пятеро
Работников из фабрики,
Лежал пьянущий с ними
Побитый кем-то с утречка,
Изорваны штаны
И куртка дорогущая,
Часы разбиты новые,
Жилетка полосатая,
Платок, в повалку мученный,
Стекляшки, рядом спят –
Да это ж хрыч, мочи его!
Один в дыхло ногой,
Другой же по зубам.
Вскочил, смутился он,
Продрал глаза по челюсти
Заехали тем временем,
Пищит то крыса жалобно,
Бежит, размахом ноженьки
В лес кинулся, дрожит,
За ним вдогонку бросились
Хмельные, здоровенные
Но скрылся, сами пьяные
Держались – не держались,
Тузятся так деревнями,
Допытываются.
Дерутся все от горюшко,
Недавно Тимофееча,
Под вечер пьяным кажется
Избили, да за что,
Не знать и бьют не каются,
А братья переправились
За решету железную,
Наворотят сбежать
От места пьяно сонного.
Где тьмой разрухой велено
Валятся, бить – не кается.

(Иван)
Я сам честно «толстому»,
Что Гришу – уж не первого
Порол за слово крепкое
На должности карающей.
На службе грязной битой,
Пинок хороший б дал!

(Петя)
А всем тут как наказано
Как через строй и линии
Цехов с «задержкой» голодных
Прогнать таких и выпороть,
Крапивой свежей вымочить,
Карманы быстро вывернут,
Зарплаты мигом выплатит,
Гроши повысит, стихнутся.
Желательно б исправился
Вор славного имущества –
Заводов, фабрик, производства.

Позавтракали родные
Детдомовцы перловкою,
А на собранье с тенором
С повязкой и в рванье,
Раздали пироги.
Не крали братья четные
Гусей и кур по городу,
Под миной не несли
На рынок продавать,
А что едят известно тут,
Мечта – индейка нежная
Вино, готовы зубы
Как звери на еду
Такую и не пьющие
Вина французского,
Отведать да с гусятиной,
Идут по центру братия.
Народу тьма гулявшего,
Сидит солдат на лавочке
Безногий с костылем
Вино с подростком пьющим
Из местных беспризорников
С медалями военными,
Приблизились к нему
В окружности гуляется
Копилка-кружка медная
С утра стоит до вечера
По праздникам святым
С чумазыми бродягами,
Подходят люди редкие
К чумазым бомжам горестным,
Калекам по конечностям
И рядом сел второй
На ложках разыгрался.
Друзья – наверно бедность
Объединила горюшком,
Вчера видали их,
Сироты возвращались,
С работы у обители
Шли в двери распростертые,
А кормятся, чтоб бог
Пошлет, испортились
Стучалки-инструменты
Рассказывают, а подростки
Хмельные сами белые.
Цыган достал тут ложечки
Стучит играет слажено,
У рынка дело движется,
Кто может подает,
Идут в центральный парк,
Чрез рынок люд гулять,
Хитры новозвучания
Мелодии и стук,
Слова кричат не пьяные,
Точней солдат лишь пьян,
Обрадовалась тройка
Так ходу ложек слаженных.

(Петя)
Здорово с пасхой брат
Вина глотка, так чарочку
Тебе на день оставили.

(солдат)
Спаси-бо в-вам здоровья!
Ударь как гармонист
Мелодией своей,
Дал Миша звук

(солдат)
Добраться бы до парка нам,
Там больше подают

С повязкой на глазах и маске.
Высоким ростом Мишеньку
Ведут чрез улицу,
Солдату помогли
Привстать чуть-чуть лишь пьяному,
Пошли шатаясь родные
По погоревшей улице
В делах разобранных,
Разграбленных, коммерческих
На край центрального
Сказал пришли солдат.

(солдат)
Мои друзья-товарищи
Сгорело многое,
Здоровье, мои ноженьки
Служивый сел
К решетке на бетон –
Не долго я служил
По долгу православному
Земле святой, а рад
Еще бы послужить
Теперь то подают
Дай бог в день пять рублей
По праздникам святым.
Так сотни три рублей
Отдала тройка честная
Калекам двум,
Цыган безногий тоже –
А раньше семь рублей
Столицы не видал,
А люба мне она,
Эх, кремль красота.

(Миша)
Ударь-ка  Ян  трещетного,
Немало подгулявших
С деньгами, на лице
Повязка чернота.
Дела у нас поправятся
Орудуем, давайте
Быть может заработаем.
Мы отойдем вернемся,
Споем балладную,
Тут скоро будут важные,
Включите лучше с оперой
Приемник лучше с оперой.

Не трудное тут дело,
А братьям полюбилось,
Поднялись все, солдата
И Мишу подвели,
Высок и худ певец,
Солдат тот, форму
С медалями одел
Им лица очень добрые
У тройки век заплаканы,
А Петя-сирота
Н голову чулок – проказа
И Ваня, Миша обвязали,
Чтоб не узнали,
Особенно свело
При ложках лица бедные,
Горят глаза как угольки
По ложкам дал цыган,
Поднял Иван
Не небо вяло молится,
Кричат – подайте добрые
У зарослей решетки.
Цыган под стуком слажено
За пел с другим не голосом,
И блюдце «однорукому»
И Пете-сироте.
Три нищих просят милостню,
А двое песни ждут,
Рядком солдат орет
Встав на бревно – то чудо –
Подайте голодающим –
Речи меткие,
Лились под ложки медные
Под голоса сирот.
Как будто представленье.

(Ян)
Холодны, ох железные
Не ноги а дрова,
А молодость погублена
Расколота глава,
Взгляните сколь
Его душа изранена,
Как тело покалечено,
Добрейшая душа!

(солдат)
Детство – сиротство,
Юность – уродство,
Труд и война
И без ног у дна.

(Ян)
Подайте век забытому,
Уважьте раны смелые,
Не вышла – операция,
Забрали ножки, то б
От крови помер родненький.
А кушанья – давно
Мы не видали – голодно!
О сжальтесь  дайте нам!
А двое в стороне
15 метров встали.

(солдат)
Прострелян я на сквозь,
Не велено не дать,
Не бегать – а страдать.
О ложки бьет цыган,
А Петя свято молится,
Двое в стороне
По тихому готовятся.

(Ян)
А раны все ж померены
Прошением за каждую
Медаль весит голодная,
Бои смертельные
И язвы на лице,
А медные монеточки,
На лбу с монету ссадина,
Прошел войну побоище,
Кровь лил за православную
Он землю, край родной,

(солдат)
Попрыгали, подвигали
Простились с ножками,
От грохота то адского
От голода не сдох.

(Ян-сирота)
От столицу к месту
Шел по комитетам.
Дотянуться ль – нет
На костылях поломанных,

Притоптывает Петя
С сухою косточкой,
О землю с Яном стукает.
Увеченные молятся,
Подавленные все,
Молчит народ честной
К решетке черной двинулся
В тарелку, кружку кинули,
Кто мелочь, по червонцу.
Ивана мысль сработала
У парка рублики,
Пока тут не сбрались
Богатые, стоим
Тут Мишу-сироту
С медалями солдатскими,
Товарищ одолжил,
Ведет с повязкой на глазах
С зеленым пиджаком
Иван, сам скрыл лицо свое
Идет один богатенький
На редкость пьяный в дуб
И изредка толпа .

(Миша)
Сметну почище «голосом»
Как свита тут появится
Богатая от церквушки –
От  пира скоро временем.

Ударил Миша слажено
Гармонью по ушам,
И бархатным вокализом,
Окраской тембра сильною.
Иван орет – балладную,
Тут се пустилось вход,
Молитвы, кружки, ложечки,
Крест, слезы, пенье – все.
Не громко сильным тенором
Он первый стих запел.

(Песня 25 «сиротская – балладная ),  музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота.,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   

1
По-разному да всем  везет,
Кого везет, кого гнетет,
Кому-то денег дождь идет,
Кому-то труд метет
Был на заводе  трудовом
С шестнадцати  годов,
Парнишка в духе боевом
С баяном у станков.
Ослеп он, палец отсекло.
Попал под грузовик
Его же скальпелем спасло –
Товарищ-трудовик.
В листве цветет багровое –
Последний сердцу вид,
С рассвета солнце новое,
А он уже стоит,
Над пятнами тяжелыми
Некошеных полей.
Под гнездами еловыми
Без хлеба и рублей
Сечет мольба голодная
Без пенсии во рту,
Подайте люди добрые
Калеке на мосту.
Стекают слезы грозные
По горькому лицу,
Слова летят убогие
К грядущему концу.
Судьба земли несладкая,
Откуда забрела –
Тяжелая и краткая 
Осталась без тепла.
Рыдает дождик по земле,
По травам и лесам,
Горит звезда его во тьме
По темным небесам
Забрали брата-сироту
В оркестр духовой
Солдатов двое на посту
И батальон родной.
Длина и ночь багровая,
А сколько их таких,
Хоть армия их родная
Берет к себе, как  тих
Лесной, прохладный ветра свист
Баян достал на стол,
Поет, играет баянист
И слезы льет на пол.
Идет под солнцем впереди,
Постукивая, он.
Ему кричат, быстрей иди,
Иди машины звон!
К военкомату  подошел,
Незрячий сирота,
Сказал, стуча. Я долго шел, 
Откройте широта.
Не нужен тут я никому,
Да некуда идти,
Погибнуть с голоду – к чему?
Зачисли, проводи!
Впиши товарищ-комиссар,
Отправь служить в Чечню. –
Дан петь, играть мне сильный дар
Солдатам по плечу!
Не плач сынок, дыши, дыши…
В оркестр сын иди
Врачу сказал – Так запиши,
Куда ж ему идти?


Бежали братья сразу же,
Как люд сбирался к ним,
Как подарили два куска
Богатые, три сотенки
Вернули други честные
Братьям – а те в отказ,
Но взяли – настояние,
Бежали в парк с гармонью,
Как солнце светит мается,
Весна – ей вольно дышится
В некошеной траве
Нагретым воздухом,
Не думая дороженькой
Извилистой, усеянной
Аллеями-березами
Подтянутыми, звонкими,
Чрез пол часа идут
По роще ароматной,
М весело то пьяные,
То риском возбужденные,
Что ж или унесли
С гармонью ноженьки,
Хмельные, как не падают?
Еще бежали как!
Продолжил изливаться,
Петь Миша громким «голосом»,
Взгрустнув хлеба кругом,
Бегущие по узкой
Тропе спускаются
(Песня 25 «сиротская – балладная»,  музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша-сирота,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота)   


2
Он служит в Грозном роте,
Баян его святой,
Заводит песнь в пехоте,
Как ястреб боевой.
Играет он в оркестре,
По клавишам ведет,
Стучит он по опоре
И гимн страны поет.
Бывало, встанет рано
Парнишка-сирота,
Напевом и баяном
Концерт даст у поста.
Ремень худой наденет,
Нащупает баян,
Напряжется, заденет
Он пением туман.
Напали террористы
На Грозный первый раз,
О сборах коммунисты
Услышали приказ.
Выходит в чисто поле,
Дивизия одна,
Поет баян на воле,
Всех будит ото сна,
Горючим пахнет ветер,
Пропитаны леса
И ранено под вечер
Рыдают голоса.
Горят сады лесные,
Ты круче пой баян,
Вы ноты боевые
Для нас развей – туман
Эй, баянист родимый
Поближе к нам подсядь,
Поведай, что угрюмый,
Нестрашно умирать.
Спою я песнь родные,
О чем душа моя.
Друзья бойцы стальные,
Товарищи мои.
В казахском рос детдоме,
Там на завод «Уран»,
Теперь в боях я с вами
И старый мой баян.
Душа светла солдата
К небесной вышине,
Она стремится рада
И к солнцу и к  весне,
Не холодно, не грустно
И прочь идет тоска,
Цветет весна искусно
И разлилась река.
Чернеет снег зловещий,
Земля как куча змей
И солнца лучик вещий
Идет в пучок ветвей.
Эй, пой баян зеленый
О крае о родном.
От дома отлученный,
О брате боевом.


Назад сманились с песней,
На ульце пир со спячкою
Не кончится никак
По поводу пасхальному
Гуляют люди, старые,
Смиренные рабочие
По человеку станется,
Где бог послал – там спать,
Валяются сиротушки,
Иван при шоке песенном
Ведут под речкой малою
Под Волгу, что стекается.
По воздуху просторному
Горланит тенор красочный
Согласно армянин –
За счастье свободное,
Горе народное
Прочь улетай.
Честно работаю,
Честно в учении,
А в голодание
Этой заботою
С порога бы в рай.
Прямая мне дороженька
В тюрьму за воровство
Труда устали ноженьки
И в жизни ничего.
Набатный «голос» стих,
Уж в граде день шатаются
В пасхальный – выходной,
А вспомнят пьяный класс
Куда их занесло,
Шагая пьяной улицей –
Тетрадь на целый год,
Голодные, не выросли,
Тогда работы не было
Зимой кормили впроголодь,
Скотины нет и кур,
Их лица захудалые,
Когда учились в школе
Иван ходил в восточное
Ученье каратэ,
А там и Петя, но
Ушел худой и тощенький.
Не докормленные
Ходили все детдомовцы,
Учились, а на них,
Кто мог – те экономили,
В детдоме тетя Катенька
О них лишь так заботилась,
А ночь до просыпались
От голода до солнышка
И руки на живот,
До утра ждали бедные.
Когда перловку с хлебушком,
По чаю подадут,
По рынкам отъедались,
Уже тогда прося,
Ходила тройка тощая,
Еще не пел тогда
Так Миша – лишь играл,
Копейки в кружку медную
Швыряли им ребятушки,
Кто в семьях одноклассники,
Смеялись те,
Сем кланялись, справлялись,
Считали братья, что
С детдомом повезло
Ходить не вечно голодным,
Учили, чем питались,
Что самое дешевое,
На них казна не тратилась,
А там дела подладились,
Заводчики и спонсоры
От права легко доброго ,
Навряд ли братья б выжили,
Коль тетя Катя их
Заботливо от садика
Кормила чем могла.
Сама бывало пьяная
От горя в кабачок,
Где хлеб стряхнет голодная,
Где соль за деньги – похоти,
Сгонялась «задержка»
С зарплатами бюджетными.
Не густо пахло булочкой,
А с ней за так делились
Знакомые, кто что,
Давал сиротам всем
Богатый и простой –
Дай счастье кто не тлеть
В земле, давно б сиротушки.
Коль были б беспризорные,
Попали бы в колонию,
От голода бы умерли
Иль кинулись в Москву
От дней убогих, черненьких,
О доле вечно думавших.
Сердца их жались бедные.
Лишь детство песней вспомнилось.
Сидят в саду томленные,
Шум городской и пение,
Под сводом неба ясного
Задумчиво мечтается
Беспечно молодым
Под тенью веток бархатных,
Весна пришла – колдуния
Очаровать цветочками,
Красой алей печальною,
Сияющею зеленью
И ветер не колышет
В тиши листы от золота
Небес и сини кое-где,
Молчат, и пачка рубь
У них на все осталось
За год невольный скопленных,
В дешевое, но прочное
Вдоль церкви встали родные,
Уже стоят молитвенно
Втроем Иван-брат крестится
С повязкой Миша, вспомнилось
Опять года печальные,
Угрюмые голодные
Во власти тьмы холодные
Со строгостью и  темные,
Тужили часто «голосом»
Певал о «доли» Мишенька
С 14 годов
По сердцу бедность хмурая
Лилась по всей равнинушке
В просторе призывном
О милости, о горести,
Решил он твердо так
Достигнет 18,
Открыто будет петь,
Кому всю жизнь отдаст,
Немало грозной ярости
На широте-земле
Сносили братья тяжкую
Нужду и горе страшное
И мысли эти помнились,
Путем лукавым демоны
Убили силы добрые,
Путем  обжорства «тайное»
Объело «худо-бедное».
Иван крестится в небеса
И двое за ним
Крестами руки поднимают,
Светила направляют
Как многих оживающих
Душою, братья сильные
По миру ходят вольному
Честны, просты собой.
На труд идут по совести
И учатся, упорствуя,
Обилие любви
Добра по миру по всему
Для всех, кто верит в ближнего
Прощает брат подобного,
Огнем толпа пойдет.
Просторы – счастье жить,
А вот и темнота
Соблазны, роскошь жадная
Нет цели верующей
Смешно, горят глаза
И кровь кипит на денежки,
Грехов бесчеловечных,
Толпа обжорством пленена,
А вот стоят сироты
По мере жизнь ведущие,
К добру внутри блестящему,
Немало их унизили
Морально, а других
Физически – побоями –
Богатые и бедные.
Пешком идут по улицам,
Над Мишей  небо яркое
Святого милосердия.
Иван пал на колени,
Повязку тоже на глаза,
Оплакал Петя щеки
Прекрасным даром, божием
Петь Миша награжден,
Иван молитве праведной,
А Петя слову красному,
Темна звезда, забытые
Нуждой – а люд живет
С благословенья божьего,
С науки дальновидящей,
Унынье скрыто в лицах их,
Обвязано у стен
Глубоких и несчастных,
Подавлено, удушливо
Стоят, окончен страх внутри
Горячий хмель в крови
И смелость от вина
Собрались с силами давай
Гармонь взрыдала вольная.
Страдалица извилисто
Мелодией легла,
Как тропка в рощи хлебные,
Тоска и грусть нахмурились
На  лицах потемневших,
Не видно, лица связаны,
А в кружке динь звенит,
А Ваня с Петей молятся
Из уст у Миши завелась
С вокализом балладная.

(Песня 25 «сиротская – балладная»,  музыка-мелодия Миши- сироты , - слова Петра Лирэнского,
исполнитель Миша-сирота , лирический тенор,
сопровождение гармонь Миша,
молитва, крест  и артистизм
Иван-сирота, Петя-сирота, ( Петр Лирэнский ))   


3
Всю ночь в огне сидели
В лесочке сто солдат
На утро поседели
Туманы, мелкий град.
Береза распускает
Серебреную нить,
Два взвода не пускают
Бандитов к лесу быть.
Деревья опаленные
Сожженные кусты
И рощи отдаленные,
Поля белы, пусты.
Бандиты близко очень,
Притихли, взвода ждут,
Подъем так нужен срочен,
Палят, поют, идут.
Баян поднял на ощупь,
Поднялся сирота,
Пошел по мертвой роще,
Где наша широта.
Борьба огнем вскипела
Со всеми баянист
Идет, не видя, смело
На ветра громкий свист.
Поет на всю катушку
И ветер по лицу
И только знать осколку
Дойдут ли и свинцу.
Упал высоким ростом
Худой и боевой
Парнишка тот под Грозным
От пули разрывной.
Его подняли двое
И снова гимн звучит
Под Грозным в южном вое
И взвод вперед стремит.
Как многие солдаты
Погиб боец слепой,
Да вспомним всех ребята!
Баян тот боевой!
Подайте люди добрые
Кто сколько может нам,
Подайте в дни багровые
Бойцам и сиротам!



(Иван)
Эй, Миша, Петя брат
Без чувств лежит, скорей
Нам надо уходит,
Берем и тащим в лес.

(Миша)
Что с ним?

(Иван)
Наверно обморок,
Нет не пробудем так,
Берем его и тащим в лес.

Подняли брата и вперед
Скорей идти, пока
Толпа не собралась.
Бродили юноши
По лесу, рожь приветствуя,
Их лбы жжет солнышко,
В его огне деревня, город
Мерцает как обугленный.
Колония в деревне
Одной стоит паленая,
От бомжа до начальника
Гуляют жители,
На выгоне вся водочка,
Кафе везде питейные
Работают, братья
В детдом отправились,
Спят дети малые
Постарше все ушли
Гулять в погоду ясную.
Шкафы и стулья, столики
Стоят в пыли, сияют,
От сна хмельные головы
Три, протрезвели Мишенька
По росту вытянулся.
Глядит направо он
Молитвенно, а там
Машина с «лесом» тянется
Нагруженная с песнями
Везет по знатной Улице
Украденный, напиленный,
Машина едет празднично,
Не чистая, а грязная.
Не видно шоферов
Видать спят за «баранкой»,
То влево, вправо клонится.
То прямо в путь идет
И как всегда спина
Идет в вечерний зной
Палящий, потом льет,
Стонал мужик какую-то
Песнь, падал то стонал,
Кляня наверно все
И шел забыться водочки,
Глотнув родной, святой,
До дома б дотянуть.
А там уснуть по крепкому,
Перекрестился Мишенька,
Перекрестился Петенька,
На небо Ваня смотрится
И тоже держит крест
На золото небесное,
Пленяясь Высоким Берегом,
Иного Неоткрытого.



21. (памяти Миши-брата, лирический тенор мягкого тембра, серебристо-бархатный,
со свободным верхним регистром, сильный и красивый, звучащий очень быстро в тоне вокализа а-а-а-а-а, постановка природная с некоторым цыганско-армянским нарывом.
одновременно по мягкости и красоте напоминал тенор С. Лемешева, обладал прекрасным слухом, умел играть на гармони, сходу брал ноты, много знал песен, рожден вначале 1983, кличка «гармонист», рост около 172 см., погиб от неизвестной болезни, инфекции, болезнь сердца, то не понятно, умирает 1999 года 18 декабря, по последнему письменному желанию тело предано огню в крематории??????)

Покой в тени над темною рекой.
Не слышно бурь, плесканий алых волн
В листах наводит праздною рукой.
Кругом все ветер, все прохладный сон
Певучей лиры,
Не тлеют кости на холме,
Горел, сожгли его в котле
И нет могилы.
Он был простым и в деле молодец.
Минутой мог страдальца он понять.
С тоской волненьем станет начинать
Окраской чудной песнь во всю певец.
Смерть рано пришла,
Достойно принял свой конец
На миг уныл, навек певец
Заснул, дотла.
Дружил, приветно пел и руку даст
Во цвете лет ушел, покинул свет,
Печальный «Глас» угас в 16 лет.
А верен был и честен, не предаст.
И золотой пожар отправил на покой
Венком терновым в пламени том роз,
Вкусил лазури ли простор иной
Волшебный мир огня, мечты и грез,
Прощально шел когда-то у ручья
Под горизонтом красным смело изреча
Слезами огненными песнь,
Дрожа на липовую тень.
Простите, вижу краску крови я.
Внимаю траурным, рыдав речам.
Под ярким небом лик свобод поя.
Кресты зажглись влачащимся лучам.
Погибнет звука ль лира?
Умолкнет в прахе ль мира?
Склонюсь там лучезарно,
Костер погаснет бледно.
Блажена жизнь, коль есть очарованье.
Лететь к чему-то, жить, любить, кого-то.
Зреть, не пропасть – обилие желанья,
Встрепещет каждый час, полюбить кто-то.
О, венная дорога
Покоя ждать недолго
От горечи сердечной
К Заре лилово вечной.
Не стало в холод «голоса» и лиры
Певца следы исчезло все в огне,
Не слышно, скорбно все кругом в эфире
И лава шара стынет в вышине.
Вянущий где-то аромат
Повеет бледной травушки,
Уныло вторит плач в стократ
И Петя клонит главушку.



22. (Памяти Ивана-брата, рожден  1985.    3 января, рост около 145 см,  ясновидящий, то под вопросом,  после случайного предсказания точной даты автоаварии одного из дьяков получил кличку «ясный», но больше верно не пытался предсказать ни одной даты,  после смерти Миши попытался покончить с собой – вспороть  ножом живет, то есть провести харакири, но был остановлен Петей, простился с ним в тот же зимний вечер,
говорил, что болен смертельно злокачественной опухолью, пойдет куда глаза глядят смерть обрести или жизнь-спасение.)

Яркие розы благовонные,
Словно сожженные –
Радуйте грезы червонные.
Над ясной душой прохлада,
Вечным покой отрада,
Ивана обрадуй
От боли погибшего.
Век молившего
О весне золотой
Алой, густой.
Розы пурпурного,
Огня лазурного,
Знамени счастья,
Любящие страсти,
Ивану – познать
По всем благодать,
Несчастье ясное –
Свернуть несчастное,
Свет обрести –
Себя спасти,
Зло одолеть –
Благом лететь
Над тихою кручею
В рощи дремучие,
В горные местности,
Воды, окрестности,
Жар отвести,
К вечным звездам  уйти.
Очи, очи обводите
Стаи гнетущей, мрачной тьмы,
В явь далекую смотрите
На злаченные холмы.
Радуй реченька Ивана,
Водопадом вспять теки
Исцелись Ивана рана
Прочь от жизненной реки.
Поднимите к выси брата.
Не мужал, не вырос – ай
С братом чистого набата
Там  багрянец – чистый рай.
Не имел он пропитанья
Век страдал и не грешил,
Муки снес, век в покаянье
Ждал, учился, честно жил.
Связан с вершиной
Багрец душистый,
Где-то невинное
Лучик быстрый.
Рай благодатный,
Красно-закатный.
Святой спаси,
Рай унеси.
Вянущий где-то аромат
Повеет бледной травушки
Уныло вторит плач в стократ
И Петя клонит главушку.

(текст написан 2000, 2 марта)
23. (2000, 16 января, Петя, прощание с Волгой-рекой)
Зачем мне время торопить
На грудь пробитую давить,
Успею – там, тут пострадать
И диво в жизни повидать.
Я рос, о, реченька тогда,
Нахмурен, молча, как звезда,
Как многим детям молодым.
Свободным, помню нищий дом,
Как подавали может грош –
Он ни на что теперь похож,
Другой богаче, а авось
Так счастье свалится с небес?
Где больше жизни благ идет
Не плуту, а в карман сирот.
Ничем их жизнь так не полна
По шеям только бьет она.
Нарочно свет луны кругом,
А обрету ль получше дом?
Сума дорожная весит,
Жизнь моя заколесит
Возврата нет уже назад
В убогий дней один распад,
Не бросят корку мне, как ту,
Теперь лишь цех и на мосту,
И жизнь по городам в бегу.
Зачем гадать, пренебрегу,
Печален мне родной порог,
И памятью всей к братьям лег –
Ивана «ясность», Миши «глас».
Печально мне гулять сейчас –
Как тих замерший, темный лес.
Заснувший вольно в тьме небес,
Поля родные и места
И песни белого моста,
Где Миша «голосом» рыдал,
Покой души своей искал.
Как много было в «гласе» сил,
Трудом измучен вечно был,
Жизнь не напрасна, коли быть,
Мечтать, дерзать и дальше плыть,
И больше братьев вспоминать,
Истратив нервы, поминать.
Бороться трудно – ничего –
Погибну, может от всего,
Не достучавшись, ровно пасть
И к братьям навсегда припасть.
Смирился с юностью родной,
А счастье с грезами долой –
Проплыли, бросив юность, свет.
Я помяну их, их уж нет.
Могильный край и куча роз –
А сколько выплакано слез.
Не раз на тяготы судьбы,
На злободневный хлад зимы.
Устал от жизни отдохнуть
Пора ли мне  иль дальше жить???
Мне верить в некого, в кого?
Я потерял, мне не легко
Дни дружбы, света вспоминать,
Что тяготит, огнем рыдать.
С братьями рос, во всю гулял
Вдоль речки берега глуши
Летели птицы в камыши,
Что беды – братством уповал.
Где глухо, стаи сели в миг
Кричать тоскливо на песке,
Виднелась даль в огне-тоске,
Ивану вечности вся синь
Небес сокрытая ладонь,
Пути кончина, гаснул день.
К могилам белым сходит тень.
Не знали страху мы втроем,
Куда лишь ночью не пойдем
По черти, лешие – ничто.
Ходили в праздник, не боясь.
Работа – днем, а в темноту
Чертей ловить, их не страшась   
В заросшем бегали саду.
Чертей-теней хотелось нам
Увидеть по людским словам.
Иван дрожал, не рад святой
В тиши ночной, в листве густой.
Хотел назад, а Миша, я,
Смеялись, зорко в пруд глядя.
Притихли с умыслом, в пруду.
Иван покажет на звезду.
Шаг в тишине, затеи миг,
Бел Миша, страхом я проник.
Скорей домой, но вдруг назад.
Иван какой-то тени рад –
Берез – шутить любили мы.
Такие игры! – в сини тьме.
Березы рядом на брегу
Над лоном вод луна  дугу
Свою прогнула, отразив
Себя в пруду, лучей прилив
Ивану мыслей, тащит бред
Иль правду – верили, иль нет???
Я много раз то обошел
Но истины так не нашел
В ветвях дерев сломалась прочь,
Когда гуляли люди в ночь.
Пруд не большой – вдоль лопухи
Росли широко, гарь, духи –
Смотреть и прятаться в воде.
Нарочно люд поет везде
Мужей узнать – знать по рогам.
Жен по роскошным сапогам
Сдержав, завыли, беглый шаг
Иль друг, иль крикнет что-то враг
Крадется к лесу на кулак.
Зовется птица, звон-туман.
Со страху сядет брат-Иван
И словно мертвый Миша, я
То ж белы, любопытствуя,
Азарт и тайны, страх внутри.
Ведет судьба нас до зари –
Рожденным сиротами быть.
Искать, бродить, свободой жить,
Нужды рабами обратить.
В ночь праздник долгий не забыть.
Работа снова и борьба,
Как мало сил, а все труба,
Все гонит к жизни без опор
Ведет, лишенных с ранних  пор,
Путем привычным изведет
И бесполезностью добьет.
Стою у реченьки, принес
Мне ветер боль и холод в нос
Бела-бела, замерший цвет
И Волги беглой словно нет 
Кругом просторно, ширь земли
Покрытой снегом, что прошли.
Следы, замершие в песке.
Монастыря вид вдалеке.
Гудят все те колокола,
Все клича души на дела.
Я помню братьев, дружбы дни
И солнце, и прилив волны
Я чую трепет ранних лет
Иль просто звон, его тут нет
Прожитого и малого,
Убитого, удалого –
Жара на бреге, как во сне
Следы горячие песка.
Разносит ветер в майском дне
От зноя дремлет вся река.
Травы не ровные ряды.
Весна ленива в тишине,
Какая медленность в волне!
Вдаль яхта движется-плывет,
Роскошна блеском и красна
Своею младостью она,
Стоят на палубе мужи
И дамы млады и свежи,
Там речи пламенно звучат
С румяно-красных, сочных губ,
Счастливой жизни образ люб
Богатым женам и мужам
От этого б не отказался сам,
То беззаботные мечты,
Сон ясность – райские цветы
Царят, но слышу пред о мной
По берегу идет гурьбой
С голодных лодок рыбаки,
Упали, сели на пески.
Согнувшись, головой ползут
И криком мертвым песнь поют.
От дрожи встрепенулся мы,
За спины пряча три сумы.
В тиши чуть дикой, страшной дня.
Одежа рваная на них
И обувь бедных и святых.
Мы помолились вдоль воды
И поклонились на следы,
А помню к реченьке с зарей,
Ходил с братьями в выходной,
Мы к колыбели шли бродить
И свету алому скользить
По лицам спящим блеском лить,
Купаться, в темень легких волн
Бросались мы, как в чудный сон.
Нам рыбаки кричат – сюда –
Мы в лодку – темная вода.
Один раз в жизни к островам,
Бродили тихо по брегам.
Гармонь играющая, тон,
Лишь бросив камень в круглый лон,
Как бег окончен – путь лететь
Через песок с обрыва в муть
И громко Миша станет петь
Про горе раннее опять
Про долю горькую сирот,
И про страдающий народ.
О днях несчастных думать мне
От берегов – что никуда –
Ведут, а глядь, опять вода –
И так уйти бы к вышине
От воя вечного и бурь
По Волге в райскую лазурь.
Гуляю тихий, светлый час,
Не знать – последний может раз,
Стою над берегом крутым.
Над снегом мягким и густым.
Испуган я, не знаю  чем,
Уселся и любуюсь всем,
Не торопливо взгляд веду.
Как мягок снег на твердом льду.
Я помню, Миша умирал
От боли адской день стонал,
Больной, худой нас покидал
Лишь счастья коротко желал.
Смирено тихий взор очей
Он свел угрюмее, точней
Лица, мучимые черты.
На нем одежа нищеты.
Как на Иване и на мне.
И умер стойко в тишине.
Рыдали бледный, не живой –
Иван покончить вдруг с собой,
Со мной, простившись убежал
По братски руку крепко сжал,
Бог в помощь брату, не живой
Скорей всего, как говорил
Когда, прощаясь, уходил,
Что болен раком – долго ль жить?
Иль смерти трудной скоро быть?
А мой же путь теперь далек
И неизвестен и убог.
В глубь яркой младости ланит
Когда Волги был покрыт
И тоской блеск прозрачных волн
По братьям детства будет полн
Стай крик пронзительный с небес,
Тоску весной пошлет на лес
О них я горько часто лил
Ручьи слез огненной тоской.
Не раз по выходным бродил
У Волги-реченьки-реки.
Я сломлен горем, сокрушен.
Быт поломает, горе то,
Наивно я, не ведал лон.
Всей жизни горе то, ничто
Уныло сумрачное, ждет.
Устало песнь поет с лица.
Безвестна гибель – жизни гнет,
Нужде, мученьям нет конца.
По берегам ступать, бродя,
Терпеть, метаться по песку,
Так, не наткнувшись, не найдя,
Безгласно жить, впадать в тоску,
Шагать, мотаясь в бездне-дне
По жизни этой людям, мне.             
………………………………
………………………………      

24. (Светлой Памяти)            
Гробовым ковром небо бледно
Над моей головой пролегло,
Поверхность тарахтит под ступнями,
Впереди деревья двигаются листами
Ветвями  и стволами, побледневшими,
Потемневшими,
Буйной и знойной окраской
От ветряной ласки.
Перекрестно смотрю по сторонам,
Солнышко выглядывает там,
Освещая лучами мой путь;
Утреней дороги грудь.
Рабочий путь, рабочее время
После учебных часов,
Подбитое кем-то темя,
И юность живых костров
Медленно в памяти пробиваются,
Как река небес раскрывается
Пред глазами тоскливыми
По братьям; игривыми
Были, как и я тогда,
Что прошедшее – навсегда.
По пояс и голову забегали в Волгу,
Мутя песком серебреную тревогу.
Тихо ночью сияли над нами
Далекие звезды за темными лесами.
Переплываем на островок,
Находим
Сеть и рыбачий поплавок,
Бродим.
Теплый ветер до плеч долетает,
Бьет с в сиротскую спину,
Ваня руками воду нагоняет,
Миша затевает песнь-кручину.
Земля и вода переливаются,
«Тройка» по островку шатается.
Ваня руки воздушным плеском
С головой молится, поднимает,
Миша огненным блеском
Мягким тенором запевает,
Мой язык в словесных полотнах,
В молитвах-стихах заплетается.
И слезы как тогда
На моем лице пробегают,
Когда Ваня молится,
Миша когда
Красивым и сильным запевает
Печальным, певчим «голосом»
На поле тонким колосом
Под ветром тревог беспокоиться;
Память в настоящем плачет,
Помнит  братство духовное,
Юности годы неровные,
Счастливые и трудные,
Тяжелые, веселые,
Нельзя ей иначе.
Вновь дождик и мокрые ноги,
Проплывают облака,
Прошлого тянется дорога
По небу,
По гробу
Из серебра и тусклости река