Дмитрий Быков. Обменное

«Улетевший Ходорковский, не признав своей вины,
всем напомнил, как Буковский высылался из страны.
Выпьем, братцы, где же кружка! Не дожали до конца.
Всем припомнилась частушка неизвестного певца:
«Обменяли хулигана на Луиса Корвалана.
Где б найти такую б***ь, чтоб на Брежнева сменять?».
Наконец являет милость наш озерный исполин:
опустить не получилось — отпускают, но в Берлин.
Верьте мнению поэта, друга Феба и камен:
не помилованье это — это именно обмен.
Вспомним Трифонова снова: он задолго до элит
раскусил, что это слово нашу жизнь определит.
Да никто и не скрывает, не соврет и лидер наш:
милосердья не бывает, а бывает баш на баш.
Пароходы даже Ленин отпускал не просто так...
На кого же он обменен? — вот загадка для писак,
вот над чем сегодня бьются наши лучшие умы,
как спириты вертят блюдце. Что ж, попробуем и мы.
Может, наши дипломаты со страховками мутят,
и теперь за это Штаты Ходорковского хотят?
Но едва ли даже Штатам так страховка дорога,
чтоб за это им, проклятым, выдать главного врага.
Может быть, Барак Обама предложил ему ничью
и сказал про Сочи прямо: отпускаешь — прилечу?
Но прибытие Обамы, несмотря на шум и вес,
разве стоит целой драмы с самолетом МЧС?
Может быть, ударил в спину европейский их кагал:
не пускаешь Украину — так хоть Мишу бы отдал?
Но по мненью исполина, окормляющего нас,
разве стоит Украина олигарха номер раз?!
Некто Рар, мужчина светский, поспешил утешить всех:
дипломатии немецкой в этом кроется успех.
Да, Германия толкова, — но с учетом нефтецен
что она ему такого предложить могла взамен?
Деньги? — их у нас как грязи, мы их тратим, как говно.
Может быть, архивы Штази? Так раскрыты ведь давно.
Главный враг, отбывший десять, всех пугающий пример, —
чем его уравновесить? Разве только ГДР?
Я, однако, не уверен, варианты рассмотрев,
будто Дрезден или Шверин станут вотчиной РФ.
Тут нужна иная ставка — и ни местное ворье,
ни любой новейший Кафка не предвидели ее.
Не напрасно это чудо ставит прессу кверху дном:
узник выпущен отсюда при условии одном.
Здесь, под сводом наших грузных, вечно пасмурных небес,
есть другой российский узник, наш второй Эдмон Дантес.
Непонятною виною он пред кем-то виноват
и за красною стеною заточен в кремлевский ад.
Может он лететь хоть в Сочи, хоть в Неаполь, хоть в Афон —
но из этой вечной ночи ускользнуть не может он.
Горек взор его, как хина. Мозг его горит огнем.
Заржавевшая махина нынче держится на нем.
Но при всем его пацанстве, о котором нам твердят, —
не бывает вечных царствий, и его освободят.
Бросит он свою работу, скажут нам, что он исчез
и доставлен к самолету вертолетом МЧС —
и страна его поздравит воем радостной толпы,
и куда тогда направит он усталые стопы
и натруженную спину после всех российских смут?
Видно, к городу Берлину. Больше вряд ли где возьмут.
Оттого-то и услуга, и свобода без суда...
Знать, и вправду друг от друга им не деться никуда».