В ночь на крещенье. То ли сказка, то ли быль...

Январь, и дома потонули
во мраке и ночи, и дня.

И, как смертоносные пули,
нацелены звёзды в меня.

А улицы - стылые глыбы,
и тяжек их каменный сон.

Сугробища - белые рыбы,-
в бездонный уводят полон.

Ледовые окон глазницы
белы и страшны немотой.

Мерещится это, иль сниться,-
но сон, несомненно, пустой.

И я всё пытаюсь, пытаюсь
стряхнуть наваждение сна...

Оно зацепилось, не тает,
Не рвётся его пелена.

*
Так что же  ищу так нелепо,
ведомый  колдуньей-луной? -

Не эту ли снежную крепость?
Не этот ли дом ледяной?

Ступил на крыльцо и колечко
в двери без замков-сторожей

рванул, и  затихло под печкой
семейство веселых мышей.


*
Вот я, будто в сказочном царстве
среди свежетканных ковров,

не знаю еще о коварстве
безудержно-злых колдунов.

Их три - многоруких братишки,
владеющих тайной земной:

один - властелин золотишка,
владелец пороков – второй,

а третий немного дурашлив,
и скажем без каверзных  слов,

что бродит он в каменной башне,
и яд добавляет в любовь.

Брат  старший
                в глухом подземелье,
где мёртвые лезут из тьмы;

кропит их чарующим  зельем,
наводит скабрёзные сны,

чтоб снова цеплялись за злато
и гибли со златом в руках.

И все, как один, вороваты,
и равны в могильных правах.

А средний, предавшись утехам
в гареме красавиц лесных,

винцо попивает с успехом
и смотрит, слюнявясь, на них.

*
Но заиндевели ресницы,
я снег отираю с лица:

растаяли сны-небылицы,
и нет ледяного крыльца.

Дома омертвелые стылы,
да вьюги безжалостен стон.

И нет уже жизненной силы
понять этот сказочный сон…
2008 г.