Двенадцать

Вечер. Огни Москвы за окном.
За тем же окном дурдом.
Но это как-то грубо звучит. 
А сознание не молчит.
И только шёпотом напоминает:
"Психиатрическая больница".
От одного названия
Хочется напиться,
Чтобы забыть про грань,
На которой вечно стоишь.
И об этом ты говоришь.
Говоришь только тем,
Кому веришь.
Я отвлеклась.
Я не думала писать про больницу.
Начну сначала.
Расскажу о тех,
Кого этой осенью я встречала.
Вечер. Огни Москвы за окном.
Последние месяцы обернулись сном.               
Таким безгранично счастливым сном.
Теперь уже декабрь. 
На улице минус шесть.
На часах без четверти двенадцать.
А я у окна. Стою, стою,
Пока пью подостывший чай,
А к полночи он уже сменится тёплым ромом
И возможно дополнится увесистым томом.
Но пока я допиваю чёрный чай.
Мы с тобой часто пили зелёный.
По несколько чайников за раз.
В ноябре мы пили его в последний раз.
То время окрасилось запахом апельсинов
И пряным ароматом индийских магазинов.
Окрасилось то время и счастьем.
Когда можно было смотреть в глаза, держаться за руки
И даже счастьем вместе дышать.
Ничего вокруг не слышать
И лишь только друг на друга внимание обращать.
Декабрь. Четверть уже прошла.
В двенадцать читать "Двенадцать".
И от тебя звонка с пожеланием "доброй ночи"
Можно уже не ждать.
Телефон валяется на полу.
И его можно даже не брать.   
Двенадцать. И пахнет ромом.
Запах чая и апельсинов мне  нравился больше.   
Запах рома тоже неплох.
Но  напоминает он одиночество.
От которого в душе у меня чертополох.
Двенадцать.  Лучше я заварю чай.
А ром я вылью.
- Не скучай, -
Скажу я себе.
Протру томик, занесённый пылью.
Буду читать,
Нюхая аромат апельсинов,
И вспоминать
Ставший любимым запах тебя,
И пряности индийских магазинов.