матильда

послевкусье сменяет изжога.
после пьянки раскаянья боль.
тщетно просишь прощенья у бога
и ругаешь за всё алкоголь.
кончен праздник,пора на работу.
но стучат молоточки в висках,
и брезгливо смываешь блевоту
на штанах, и дырявых носках.
ходишь в поисках денег по дому
и воротишь мурло от зеркал,
и бормочешь себе, как другому,
"как ты низко скотина упал"
всё,бухать и ханыжить бросаю!
завтра буду хорошим,другим.
а не то, как кабан, одичаю
и растаю как утренний дым.
если пью-значит пью до упада,
а люблю-значит искры из глаз,
и прощальной стрельбы канонада
не пугает потерянных нас.
разбросала щетину по роже
беспробудная пьянка и лень.
хоть подруги немного моложе,
я гляжусь как обоссанный пень.
все заначки и книги проверил,
всё обшарил проклятья бубня,
и к соседке, застенчиво, в двери...
вдруг она опохмелит меня?
постучался дыша перегаром,
пожелал ей хорошего дня.
и Матильда,в халатике старом,
пожалела,впустила меня.
посадила за стол у окошка,
из буфета достала графин,
по стаканам налила немножко.
и не надо идти в магазин.
презирают Матильду соседи,
редко ходят подружки,друзья.
и ложится на бывшую леди
седина и печаль бытия.
прокатилась настойка по чреслам,
успокоилась боль в голове.
заскрипела, над стареньким креслом,
беспощадная жалость к себе.
я впервые с сопливого детства
вдруг почувствовал влагу в глазах,
и впервые народное средство
в равнодушном посеяло страх.
страх за то, что уйду одиноким,
боль за то, что ни всё испытал.
между детством и старостью сроки,
до мгновенья короткого сжал.
наклонилась седая Матильда,
провела по щетине платком
и скатилась на скатерть обида,
и печали рассыпался ком.
я ушёл просветлённый и чистый,
благодарный соседке своей,
что она, даже в 200 и в 300,
будет многих умней и светлей.

в