в упор не видеть того что зеркало в нос тебе тычет

слоняться из угла в угол этой тесной зимы
ждать баснословной погоды у моря на блеклом пейзаже в забитом чулане памяти
в упор не видеть того что зеркало в нос тебе тычет
выйти в сумерки
слитьсясними
и
гаснуть
медленно и красиво
ще мя ще
тревожно
страшно
сладостно
о

бледный как тело текст
тесный и пресный как тесто

деревом или кустом отдаватъ опричнику-ветру зеленую и золотую дань листьев под холодные пальцы дождя подставлять заскорузлые члены и засыпать впадать в кому в чистую вьюжную кому с древним и ледяным космосом над головою с теплым и мудрым чувством земли матери и защиты в каждом отростке корня и однажды не выйти остаться навечно в коме остаться навечно в земле

Этот чудный коричневый чайный сервиз. Чай и коньяк я пью нынче. Сладко и горячо. Этот тусклый медовый свет лампы. Этот запах осенней прели в раскрытые окна - да, два окна открыты - тепло и темно. Вдруг влетает синица. Господи... ночь на дворе. В прошлый раз была бабочка - чудо. И на плече сидела... Ну-у? Что ты, странная птица? Забилась под потолок, на чем-то там села и... спит? Видимо, спит. Бог с нею. Я пью коньяк и чай. Я мечтаю, пьянея... Живу... Тишина... Да, и когда-нибудь я напишу об этом долгом правдоподобном счастьеподобном бреде смесью из тлеющей крови (грязи) и застывающих слез (росы) в том побуревшем углу полуистлевшей тетради (памяти). Я напишу о (любви)Любви, о (времени)Времени о (печали)Печали.