Афганистан

Песок и кровь, и шум Кабула,
И пальцы, с болью сжав в кулак,
Я на колючках саксаула
Чужой злой волею распят.

Мы шли сто дней и сто ночей
По гористым крутым разломам,
Здесь я узнал, что русский – враг,
Аллах поможет моджахедам!

Он им простит кинжал в крови,
Предательство и крови тонны,
Он им простит рабов мольбы
И сдавленные казнью стоны.

И здесь в изорванных холмах
Узнал я силу мужской дружбы,
Сквозь голод я песок жевал
И шел вперед, забыв про службу.

Друзей терял по одному,
Их оставляя, как заслоны.
Не проползет чернявый враг,
Где сибиряк засел на склоне.

Не обойдет его никак,
Не запугает, не замолит,
Да метка круглая с пятак
От пули только остановит.

Один на двадцать выходил…
А окопавшись, рыжий Петька
Один их тридцать завалил…
От злобы жуткой звери эти

Зубами рвали горло Петьке,
Когда добрались до него…
Я долго помнил звуки эти…
А мы вперед, пока темно…

Прошли кровавые распадки,
Песок на пальцах, в голове
И на любимой мамой прядке…
Я в восемнадцать в седине…

Я видел, как меня пугали:
Детей казнили вдалеке,
Я понимал, когда ругали
На непонятном языке.

Я сверхчутьем стал узнавать,
Когда нам ставили капканы,
Без института стал врачом,
Иглою зашивая раны.

Кругами я врагов водил
И по реке, когда сплавлялись,
На те места я выходил,
Где с жизнью парни расставались.

Я навсегда запомнил вкус
Той ненависти, что сгорая,
Сметет врагов, что пред тобой,
И тех, в тылу – с другого края.

Бездумно бросить пацанов
В потребу мелкого тщеславья –
Политиканство жалких слов –
Война бесцелья и бесславья.

Нас было двадцать после боя.
Прорваться, выйти из кольца
Сумели с земляком мы двое,
И я стрелял в висок мальца…

Его глаза о том просили,
Оторванные с пол-лица…
Тогда себе дал твердо слово,
Что я пройду путь до конца…

Я изворотлив стал и гибок,
Как будто с детства я в горах,
Не совершу я тех ошибок,
Я завершу наш путь, Аллах!

Я верить стал в него под солнцем
Афгана желтого, в песке.
Христос, где снег… А здесь другое…
Здесь злость и кровь на языке.

Я полюбил мороз под утро,
Росу на камне – о, вода!
И гроздья звезд дрожащих будто,
И рыжая во тьме луна.

Я полюбил горячий воздух,
Разводы бархата в песке
И даже толстых двух варанов,
Обедом ставшим славным мне.

Я стал афганцем по наитью,
Вобрав в себя их дух и плоть,
Тем горше будет та расплата
За братьев белых и их кровь.

Я утром слился с тем барханом,
Растекся, как живая ртуть.
Аэродром в песках. Сто метров –
Да, это будет долгий путь!

Аллах, ты мне сегодня нужен…
Молитва ль отвела глаза?
Но ни один с поста не видел,
Как я пролез до колеса.

Рывком в кабину, огляделся:
Знакомый руль, приборы, газ.
Я словно в детство окунулся,
Отец показывал не раз…

Спокойно, словно был в учебке,
Завел мотор ... И слышу вой..
Я чуть с ленцой тянул гашетку,
Еще секунда – будет бой.

Засуетились моджахеды,
Забегали, вздымая пыль,
Сталь успокоила навеки
Их своенравный гордый пыл.

Под рев мотора Песнь слагая,
Я разворачивал, чтоб вновь
Открыть огонь, все разметая,
И видеть-видеть вашу кровь.

Но чтоб достаточно мне было,
Увидеть, что нанес урон,
Я самолет туда направил,
Где расположен полигон.

И зацепив бак с керосином,
Сгребая в кучу, как нарвал*,
Все самолеты в расстановке,
Я счеты с жизнью разорвал.

Огонь в кабине. И в прицеле
Я вижу гибнущих врагов…
Оставлен здесь… Сдержал я слово…
Нам не до цинковых гробов…

Жара, песок и шум Кабула,
И солнце, бьющее в глаза…
И на колючках саксаула
Застыла белая слеза…

20.12.2013

Нарвал* - морское чудовище.