Сказ об Иване и боярах царя Баяна

Сказ об Иване и боярах царя Баяна
I.
Снежок деревеньку засыпал, насквозь.
Дымки из щелей, полоумные, вскользь,
Карабкались тихою сапой на волю,
Вовсю насмотревшись на «сладкую» долю.
По узкой дорожке кобылка трусИт,
На дрожках с дровами хозяин сидит,
То ль песню бормочет, то ль просто скулит,
И в такт головою по брёвнам стучит.
Навстречу, неспешно, в худых лапоточках,
Мужчонка идёт, огибаючи кочку,
Заснежену,  белую, точно в пуху,
Лебяжьем, насыпанном только к утру.
На нём армячок, или драный кафтан,
В котором ходил ещё древний Адам.
Ручонки синюшные спрятал в рукав,
И что-то лопочет про снежный анклав.
В кобылку упёрся, прищурился взглядом,
Увидел на дровнях знакомого рядом.

Скажи, куманёк, а откуда дровишки?
Я в печку кладу до сих пор только шишки.
Да, малость соломки, что взял на лугу.
Вот этим топлю, да и то лишь в пургу.
Сынки, да дочурки с полатей не слазят.
Там всё ж потеплей, да и баре не сглазят.
А то подавай им молодок в соку.
Как лишнего примут, так бес в их боку,
Всё мечется, мечется, неупокоен.
Всех хочет обделать, хоть немочью болен.
Но всё ж и за энтими нужен пригляд.
А то рассопливятся, вот будет ляд.

Я что-то давненько тебя не видал.
Ты болен был что ли, аль просто худал.
Рождественским гусем со мной поделился б.
Мы чай, не враги, хоть намедни и злился,
Ругнув мою жёнку, что сжалась в комок.
У ней-то ума – на один ноготок.
Хотя, если честно, то Бог не обидел.
Но, ты же мужик. Притворись, что не видел.
Ты думаешь, курку ловила твою?
Она с ней гуляла, вокруг, по двору,
И вечером вновь завела бы в курятник,
Но ты раскричался, как выпимший ратник.
Ты ж знаешь, как деткам сейчас тяжело.
А поле с ботвой за селом замело.
А барин нагнал меня, вновь до весны.
Вот жжём, и едим только шишки с сосны.

Ты что-то уж бледен, случилось чего?
Лихой супостат прихватил за плечо?
Ты вроде бы беден, чего с тебя взять.
Ну, куриц пяток, да козлят пять по пять.
Ну, всё ж не табун из гнедых жеребцов.
Не стадо коров, иль каурых тельцов.
А знаешь, я тоже ведь страх повидал.
Во сне. Но скажу, чуть на пол не упал.
И снилось, я думал, взаправду со мной.
Не знаю, и как я остался живой.
Да стой, не дрожи, расскажу тебе сказ,
Про то, как попал я на царский показ.

Ну, значит, лежу и дремлю у окошка.
Вдруг, слышу, снаружи мяукнула кошка.
Я весь на измене, почудилось что ли?
Ведь кошек здесь нет, ни в хлеву, ни в неволе.
Чу, скрип половиц, стук колодок по сеням.
Встаю, приподнявшись ужо на колени.
Гляжу, чур меня, протираю глазницы.
Детина глашенный стучит в половицы,
Ногою, обутою в красный сафьян.
Вот крест тебе, трижды, что не был я пьян.
И пальцем так манит, пойдем, мол, со мной.
Ты знаешь, струхнул я, ведь я не герой.
А он панибратски мне руку на плечи.
Я думал, согнусь, или стану увечным.
Он понял ошибку, меня приподнял,
Кафтан и доху, вдруг откуда–то взял.
Примерь, говорит, твоего всё размеру.
А сам ухмыляется, чудно, но в меру.
Оделся я, веришь ли, бравый купец.
А он говорит, ну пошли, молодец,
А то засиделся ты здесь на печи,
Нам нужно примерить  ещё и мечи.
Я взад-попятки. Говорю, что я хворый,
И меч не осилю, и взгляд не суровый.
Ну, в общем, не воин я, так – антрекот,
И только в обузу, как плешевый кот.
Но, он говорит, не нужны оговоры.
Мы будем с тобою вести разговоры
Про царское дело и царский наказ.
А он не приемлет ничтожный отказ.

Что делать. Тогда, говорю, буду в доле.
Хочу походить дворянином по воле.
Хочу, есть, и пить с серебра или злата,
И дом, чтобы был в загляденье богатым.
И жёнку моложе, годков так на семь.
В прислугу девиц, непорочных совсем.
И самое главное – поле в надел,
Чтоб люд над гречихой моею радел.
И в странах иных, залихватских и жарких,
Туземцы, пусть, строят мне разные арки.
Я буду степенно сквозь них проходить,
И волю Богов им, свою, говорить.

Он лихо усищи свои крутанул.
Ты что ли не знаешь ЕДРёный разгул.
Пиши на бумазе, сколь хочешь, чего,
А мы поглядим на твоё естество.
И если достоин ты нашей Ватаги,
То справим тебе, хоть залейся ты, браги,
Заморской, янтарной, вкуснейших сортов.
Что после приёма не видно бортов,
На коих  плывёшь до чужих берегов,
Что б вновь лобызнуть полюбовно врагов.
Совет тебе дам – не проси слишком мало.
А то не поймут, что живёшь не кудряво.
Мильёнчик-другой златоносной валюты,
Эт так, чтоб украсить шпажонку волютой.
Иль бабе своей прикупить перстенёк,
Каратов на десять – алмазный конёк.
Ты рот-то прикрой, и прошу не перечить.
То тайный наш знак на вселенскую встречу.
А что медвежонок? Так  он для народа,
Чтоб не было в нём ни шатания сроду.
 
Ну, кум, я опешил. Вот блин, я попал.
Какой из меня верховой генерал.
Но чувствую, он не приемлет отказа.
Пусть будет, что будет, я, что ли зараза.
Глядишь, помогу чем, своей деревеньке.
А вдруг портупея-то прямо по Сеньке.
Ну, что ж, говорю, подавай бумазею,
Я пёрышком гуся на ней намазею.
А сколь-то писать мне желаний своих?
Штук пять, али восемь, чего ты притих?
Просить, так просить, сам меня поучал,
Хоть я не совсем-то и рьяно мычал.
Он зыркнул так дико, что взгляд я отвёл.
Да ты брат неграмотный, что ли осёл?
Давай бу-ма-зе-ю, на ней на-ма-зе-ю.
Рубашки то ткань. Вот стою и глазею,
Не дубом ли дуб. Хотя в нашем кагане,
Ты будешь смотреться, как вол на аркане.
Худющий, но смирный и в меру живой.
Общак будешь прятать, душе дорогой.
Ну, так вот мы с ним, одно слово за слово,
Но дал я согласие, всё было ново.
Он руку мою на книжонку сложил.
Теперь, говорит, говори, что служил,
Служу, и служить буду вам бесконечно.
А мы эполеты навесим навечно,
На плечи твои, с изумрудом и златом.
И станешь ты нашим – ЕДРёно богатым.
Я вновь спохватился, под ложечкой спела
Мыслишка про судей, но как-то несмело.
Да, что там с казною, болото одно.
Да!!! Буду черпать, пока спрятано дно.
Прошу загрузить меня скромной работой,
Пока не доняла сплошная икота.

II.
Вот так я попал в ихний клан ЕДРаков.
И знаешь, не любят они дураков.
Ну, тех, кто за Родину нашу радеет,
И, всем помогая, с работы балдеет.
А нравы там – круче, чем в зоне, на киче,
Попробуй не смазать ручонку наличью.
То вцепятся так, как голодный шакал.
И руку, по яйца, сжуют, чтобы знал,
Ты место своё в общаковой дороге.
Не смей здесь шалить, а то выдернут ноги.
 
Но, знаешь, жилось мне совсем беззаботно.
Дурил мирный люд, несмышлёный, работный.
Лапшой завалили почти полстраны,
Что мы здесь от Бога. В руках Сатаны
Любой здравомыслящий долго блуждал.
Чего он от партии правящей ждал?
Чего в небесах, под покровом харизмы,
Искал, повторяя свои нигилизмы?

Был принят царём я, тем самым, Баяном.
Он речи свои возглашал сильно рьяно.
И взглядом могучим как-будто косил.
Любой богатырь оставался без сил.
Был статен глаголом, и страстью накачан,
Но, был одинок, вот в чём вся незадача.
А статью по нраву пришёлся он мне.
Корил понемногу, журил по-весне,
Что кто-то опять про посевы забыл,
Да, люду подрезал малёхонько крыл.
Но, сразу скажу, царь как царь, весь с народом,
Хоть верил боярам, но божился  Богом.
Да вот ведь беда, сторона огромадна,
На юге уж тридцать, а в севере хладно.
Попробуй-ка взором своим всех объять.
Вот так уж и вышло, кто в клане, тот тать.
Свои вроде, дело одно на износе,
А как барыши, так и все не доносят.
Хапугами стали за двадцать годков.
И царство курочат – в обход всех дьяков.
Ну что, насмотрелся на ихни делишки,
Они все шельмуют, а мне только шишки.
Нет, думаю, клан для меня хитроват.
Своей деревеньке не выбьешь оклад.
Останешься с ними, получишь за всех,
А им-то, мильёнчик как вроде орех.
Поднял, поносил, да и кинул в окно,
Глядишь, на душе как-то стало светло.
А наш-то мильёнчик, так вовсе за грех,
Сложил костерок – пять минуток потех.
А люд весь озлоблен, не ходит в приход,
Всё, думаю, ша, надо двигать в поход.
До дому, до хаты, там жёнка, семья.
Хотя, неказиста, но всё же своя.
Снимаю с себя изумруд эполетов,
Чуть-чуть золотишка в карман, на конфеты.
Хотел я детишек своих ублажить,
Но, молодец давешний принялся крыть,
Меня всяко-разно, как вроде я плут.
Как вроде здесь боги, и мелочь не прут.
Да на, говорю, раздевай, без остатку,
Хоть верой служил буржуЯм по порядку.
Побойся хоть Бога, святого креста,
Отправь, в чём я есть, в дорогие места.
Пусть снова я буду Иваном-глупцом,
Лишь злато не тырить скопцом-молодцом.
Ну вот, я опять в зипунишке дырявом,
Потопал в лесочек походкой корявой.
Зато, не невольный, свободный, не злой,
Когда захочу, возвернуся домой.
Ну, нету богатства, да мне и не надо,
Ты ж выручишь, вдруг не найду променада.
А я за тебя в уголку помолюсь.
И может быть в Душу сердешну влюблюсь.
*******
Верь, всякой дороге приходит конец.
Ну, если не кружишь по стану овец.