Мои кумиры. Николай Заболоцкий, ч. 3

   Начну с цитаты из вступительной статьи к книге (с.37):
   «Окончившийся накануне 1938 года пленум Союза писателей, посвященный юбилею поэмы Руставели «Витязь в тигровой шкуре, отметил среди других ее переводчиков и работу Н. Заболоцкого.
    Отвечая на вопрос «Литературной газеты» о творческих планах, Н. Заболоцкий говорил: «Попробую дать стихотворную обработку «Слова о полку Игореве». Буду переводить поэмы Важа Пшавела. Буду работать над третьей книгой стихов» (Литерературная газета, 1937, 31 декабря).
    Однако этим планам пришлось осуществиться не скоро.
    19 марта 1938 года Н. Заболоцкий был арестован по ложному политическому обвинению. Последующие годы он находился на Дальнем Востоке, Алтае и в Казахстане, и вернулся в Москву в мае 1946 года.   
    Истинным поэтическим подвигом является завершенный им в 1946 году труд – вольное переложение «Слова о полку Игореве», начатом еще в 1938 году».
    Но в этой статье как-то обойден вопрос о том, что Заболоцкий свободно владел грузинским и перевел не только «Витязя», но и стихи многих дореволюционных и советских грузинских поэтов.
   А теперь попробую как-то выделить лучшее из лучших его стихов именно поздней поры (1946 – 1958 годов). И сразу же попрошу читателя вспомнить Тихонова в «Доживем до понедельника», когда он дома, для себя и матери, поет песню-балладу именно на стихи Заболоцкого  «В этой роще березовой» (написанную в 1946 г.):

В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей,  -
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.

Пролетев над поляною
И людей увидав с высоты,
Избрала деревянную,
Неприметную дудочку ты,
Чтобы в  свежести утренней,
Посетив человечье жильё,
Целомудренно бедной заутреней
Встретить утро моё.

Но ведь в жизни солдаты мы,
И уже на пределах ума
Содрогаются атомы,
Белым вихрем взметая дома.
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами вокруг.
Где ж ты, иволга, леса отшельница?
Что ты смолкла, мой друг?

Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь.
Молчаливая странница,
Ты меня провожаешь на бой,
И смертельное облако тянется
Над твоей головой.

За великими реками
Встанет солнце, и в утренней мгле
С опаленными веками
Припаду я, убитый, к земле.
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет.
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет.

И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,  -
Встанет утро победы торжественной
На века.

       Вы, как хотите, а я вижу здесь отголосок Хиросимы: последняя битва, последняя победа – «на века», которых у землян  не будет … Именно так трагично и звучала та баллада в исполнении Вячеслава Тихонова, чем  и подчеркивалась трагическая нестандартность жизни его героя.
     После такого творения логично замолчать, и я замолкаю.