Цепочка ненависти и любви

Я ненавижу, когда
Я не в своей тарелке.
Это уже беда,
Это всегда как едкий,

Разрушающий почву, (на которой вырос)
Сок из ядовитых фруктов.
В этом случае быстро
Я становлюсь мутным.

Быстро и натурально,
От этого еще и стеснительно.
Я нарушаю правила
И становлюсь мнительным.

И более, чем меньше,
Но с наименьшим тактом.
Хватаюсь кому-то за плечи
Особенно перед антрактом.

Особенно перед лужей,
Боясь не перепрыгнуть.
В нашей осенней стуже,
Выброшенной на рухлядь.

Рухлядь из наших обломков,
Из недопитых мнений,
Из песен, испетых звонко
Над головой у форели.

Форели, которая сдохла
И в утру разложилась.
Значит, скоро засохнет
В наших извилистых жилах.

Жилах, которые мощно
Перетирают посуду.
Вместо наших сочных
Обедов. Везде и всюду.

И под лестницей в погреб,
И в подвале за дверью.
Жилы вроде не лопнули,
Или мы в это верим.

Верим в то, что часто
Мы называем правдой,
Нос прикрывая как раз.
Как раз, когда пахнет лавандой.

Лавандой, которая липнет
К прокусанным нашим сердцам.
Лавандой, которая гибнет,
Отклеиваясь в хлам.

Хлам, которым, как краской
Мы обливаем (не волосы).
И в котором за маской
Строим себе полосы.

Полосы взлетов, падений,
Полосы планов великих,
Речи, в которых и бедных
Мы чтим как убитых.

Мы чтим, как пропащих,
Но не стремимся менять
Мир, в котором нам слаще.
Слаще всего любим врать.

Врем и не можем иначе,
Будто бы въелось на веки.
Бьем по морде и плачем
В ненастоящие реки.

Лучше чаще говорить приятное,
От которого так растекаются уши...
И капает на асфальт пятнами
Радость, и ненависть глушит.

В детстве учили меня не сдаваться,
Не пить из горла соки.
Что же теперь начал я шляться
От хаты родной к берлоге?

Забывая уроки, которые дали,
Или, захотев их испробовать,
Снова учусь я всякой морали,
Узнавая ее, вроде бы.

Теперь я под призмой
Солю на зИму хурму.
Я боюсь больше жизни,
Что я скоро умру.

Что я умру до
И ничего не успею,
Что засосет на дно
Прежде, чем что-то сделаю.

И мне недостаточно
Знать хоть тысячу песен,
Я нуждаюсь в придаточных
В своих перешитых текстах.

Текстах, которые глупо
Выбрасываю, словно сердце.
Сердце, которое глухо
За самою дальнею дверцей
Таится там, наверху,
И, наверно, в пуху...

В пуху от подушки тяжелой.
Подушку зовем "разум",
Травим его кока-колой,
(Тупеем- кстати- не сразу).

Я раньше читала Шекспира,
Теперь перед сном Бродского.
Тогда-то мне было мило,
Теперь тошнит от уродского.

От глупого, от равнодушного.
В печи мышь повесилась.
Чтоб избежать занудства,
Прикинемся, будто весело.

Прикинемся будто нормальными.
У нас все по плану -
Все, что не правильно - правильно,
Все, что не нужно, в карманы.

В карманы, которые видят
Наши и только вещи.
Спокойно там сИдя,
Перебираясь на плечи.

Там недалЕко и уши,
В которые можно влить.
Ну а кто не по слушает?
Приказано, значит убить!

Убить, растрепав нервы,
Закручивая романы.
Ты моя не первая,
Я не твоя вторая.

Я твоя не убитая,
Но я твоя плохая.
Оставь же меня на плитах,
Оставь, я умираю.

На плитах, кружащихся в вальсе
Наших чайных сервизов.
Плитах, которые дальше
Преподнесут сюрпризы.

Возьмут да и обвалятся
На чью-то несчастную голову,
Вместе с твоими печалями.
И особенно с новыми.

Вместе с твоими бывшими,
И сейчас которые,
Вместе с твоими пышными,
Праздничными конторами.

С письмами или с тетрадями
Драгоценными, ненаглядными,
Вместе с тобою в кровати
Чистенькой и нарядной.

Ну а дальше заносы,
Карманные провода.
Просто ты слишком взрослая,
Просто тебе пора.

В зиму, которая позже,
Ну а сейчас вставай.
Он не любил до дрожи.
Я буду ждать трамвай...

Он искусает пятки,
Словно собака злая.
Я поиграю в прятки,
Прикинусь, будто слепая.

Прикинусь, будто ослепла,
Перебегая дорогу.
Сбивает меня редко.
Умру - стану народной.

Умру и скоро, через
Огромное много звезд
Останется лишь челюсть,
Потребует ваших слез.

Ну а пока мчусь
От кусачих трамваев,
И иногда лечусь.
Прежде, чем стать старой.

Прежде, чем задохнусь
И превращусь в мумию,
Можешь ли ты мою грусть
Перетереть в безумие?

Доброе утро, мутно
Неделю тут уже.
Закутавшись в твои куртки,
Пытаюсь влиться в сюжет.

Ввалюсь в него, как в бездну
И упаду некрасиво.
Ты, смешная прежде,
Будешь моей могилой?

Вру. Я не верю в старость.
Иду разводить мосты.
Да. Я глупая малость.
Да, а как будто ты...

Я обморозила ноздри
И теперь обуваюсь,
Иду наслаждаться прозой.
Да, я глупая малость.

Да, я глупая, правда;
Играю на струнах бумаги,
Жду с нетерпением завтра
И набираюсь отваги.


В этих бумажных вселенных
Не существует клеток.
Когда разобью колени,
Я приложу к ним это.


И, пропитавшись раной,
Слова пустые мои,
Может залезут в карманы
И попросят уйти


Все бесполезные книги,
Числа в календарях,
И может быть расчистят,
Может поднимут флаг


О независимой жизни.
Все против и за:
За осенние листья!
Против карманного зла.


За спортивные мышцы,
Простив дурацких сплетен.
Против твоих пышных
В моей голове отметин.


Против кривых линий
На месте для бровей,
Я так сама любила
Всех этих странных людей.


А ты мне свой яд выплюни в рот,
Вытошни передозы.
Пусть твой холодный водоворот
Тепло мое паровозом


По дороге железной...
В окнах льются кусты,
Может быть стану трезвой
И отпущу мосты.