Всё изменилось...

Всё изменилось
кроме того, что из памяти,
словно из глуби озёрной рыба живая,
всплывая,
сияет
чешуйками счастья былого
и слово рождает
очарования полное вневременного,
эти снежинки, мелькая
у глаз моих, видящих их,
в этот миг воскрешают
все снегопады -
горит ли свеча на столе,
рукавичный Тамбов приближается ли,
на храм ли Софии стая
архангельских перьев летит,
за воротник ли вечности холод пробрался
под взглядом дуэльного пистолета
или на санках мчусь я
в старом парке алма-атинском сквозь голову рукотворную богатыря
из "Руслана",
а может,
милостью Божьей,
руку из муфты вдруг вынув,
мне протянула её незнакомка, возможность
предоставляя гадать:
Ангелина,
Марина,
Надежда,
Любовь,
Вера,
Анна -
как её звать?!,
странно -
странником времени первозданно-нетленного
в оболочке, ветшающей с днём каждым
больше и больше
себя ощущать,
растворяясь, как таящий для грядущего снегопришествия,
негосхождения
снег -
в нервной, как ветки
вне снега
в канун Рождества,
всё изменяющейся
в росте своём,
неизменным рождаемым
строчке
с привкусом тяги буранной,
в глубь за высоким ныряющего естества
волшебства,
новое в прежнем
встречающего
прилежно,
не замечающего
клетушек условностей преходящих
в чащах
животворящих -
реальностью в настоящих
и в настоящем
являющегося языка,
объединяющего
страны
века
былым в предстоящем...

17.12.2013.

*  *  *

Всё изменилось:
восточным султаном родившись,
не покидаю гарема,
но снится мне Альбертина
прустовского замеса -
профиль, как скалы
скальдовского напева,
полной луною увенчанный,
горделиво-стыдливый
с тенями,
Гомером прославленных женщин,
за строгою формой
причёски салонно-давнишней
на фоне,
гекзаметром говорящего
моря...

Дней
остаётся
всё меньше и меньше
до встречи
с единственной женщиной,
всех умиравших обнявшей -
невестой красивой,
с длинным
(по утверждению Ванги)
волосом тёмным,
имя ей:
Анна,
Марина,
Мария,
Росалия,
Эмили
или Годива,
(кому, как угодно)
не Лорелея,
но Пенелопа,
но Навсикая,
Офелия,
Дездемона,
Вера,
Надежда,
Любовь,
Дульцинея -
с мукою идеала -
любая...

18.11.2013.