Я. Сейферт. Пражский град. Продолжение

***
О чем мечтал, локтями опираясь
я на ограду замковой террасы,
и кто подать тогда мог ясный знак,
который ждал я столь нетерпеливо?
Его внезапно дали мне девичьи глаза.
Своим сияньем встречным.
С той поры
растерянно я спотыкался
при виде блеска их.

Впервые ощущая языком
вкус кожи девичьей,
от головокруженья вмиг окрыляются
и чувственность, и робость.
Поскольку молод ты,
жизнь невесомой кажется тебе.
И взявшая под руку ведет, сама не ведая о том,
тебя в места такие, о которых
сама не ведает, не знает ничего.


***
Мы Францию любили в пору ту,
но Франция нас предала лукаво.
К окну, в сад обращенному,
встал Гитлер, усмехаясь,
и Праге приказал встать на колени.
Она была уже стара и знала,
что это не похоже на игру павлинов с лебедями.
Нет.  Только из павлинов с лебедями
хотел бы предпочесть он лебедей.

В тревоге перебежал я мост.
К его устоям плавно приникали
волн языки.
Град был украшен седыми парами
и сломанными розами увенчан.
Небеса держали его в объятиях.
И бойницы башен, стоящих полукругом,
оградить хотели его от неизбежного налета
со звезд невидимых.
Однако, никто приказ не отдавал покуда.

Лишь башни Святовитские, все три,
высверливали дыры в небесах.
И чьи-то руки в тишине вздымали
серебряные свитки песнопений.

Но все глаза имеющие: стены,
и облака, и звери Зодиака,

и статуи на Карловом мосту –
взгляните, как выкапывают резво
все наши пограничные столбы
и как крадут у нас всю нашу землю.
Смотрите, как у поясов грабителей враскачку
болтаются глухие барабаны,
смотрите, как драконы тут и там
взад и вперед блуждают по подворью,
и как вздымают в воздух высоко
космы горящие  кромешной тьмы стремглав,
и как уже в конюшнях отвязали
коней, чтобы на их хребты навьючить
красу этого города.

Когда их выбили
и им бежать пришлось,
им не хватило времени на то, чтоб Град предать огню,
и не успели из златых когтей
они изъять жемчужин
меланхолических, любая из которых
крупнее голубиного яйца.

И снова полн двор Замка
чрез много лет.
Глава к главе.  И торопливо гонит
сок по ветвям хозяйственно весна,
и фонтаны деревьев Града шелестят цветами.

Стоящие поодаль поднимались
на цыпочки и зеркальца держали
над головами, чтобы лучше видеть.
Так делают, когда залпы орудий
сшибают с ног в ветвях сидящих птиц.

Это лишь кажется нам,
что земля летит во тьме иным путем,
что старые созвездья перегруппировались
и дождь рубиновый идет
иль, что правдоподобней,
что кто-то вывернул все небо наизнанку,
как шкурку кроличью.

***
И к прочему всему  ужалила меня любовь
и прямо в вену.
Но это ни причем здесь знаю я.
И все-таки!

Поэтому не унести мне крыл.
- однако, каких крыл -
ведь это же бессмыслица сплошная -,
ведь я желаю у твоих колен внизу остаться,
а возноситься лишь до ясной выси
твоих очей смеющихся.
Так представлял я некогда себе
земное притяженье.

На лестнице, ведущей к Граду,
был под руку я взят
сияющей рукой.
Надежде иль тебе принадлежащей?
Ступай, милый, ступай! И так я ковыляю
до врат раскрытых самых.