Есть Любовь... а есть Судьба

Русский Литературный КЛУБ, Москва
___________________________________________________________

http:///youtube.com/watch?v=LsrnmyFqpMM  Biagio Antonacci - Pazzo Di Lei


http:///youtube.com/watch?v=l7gprcrz7A0 
Roman Rain – Всё Выплакать С Единственной Мольбой (Федерико Гарсиа Лорка)


http:///youtube.com/watch?v=eKVrf0c-ZbA  Edvin Marton – Танго любви Tango Amore (Ванкувер 2010)



   * * * * *

      Посвящено  Великому МАСТЕРУ  Русской ПОЭЗИИ,
      Высокопризнанному  Современными Литераторами СТРАНЫ )


Смотрю.. и вспоминаю - нас с Тобой;
Мы были счастливы, о, да!!! И влюблены,
В глаза друг другу глядя с хитрецой)
Я помню всё! Прощаюсь...и вины
Не вижу за Тобою, - что же? Ревность
Такая штука, - шутки с ней шутить
Опасно. Всё же мы попеременно -
Друг друга унижали.., - как любить,
Скажи, как верить, - что окрепнет наш Союз?
Когда так любишь...знойно, грубо, страстно)
Ничто Тебе - Мечта, Разлука, Блюз..,-
Всё превращаешь - В РЕВНОСТЬ - ежечасно!!!!
Я никуда ОТСЮДА не уйду:
Твоих объятий крепких не забыть мне.
Так почему же ...держишь Ты узду -
У горла самого, хрипящего.., - и с прытью
Дракона и пантеры, вместе взятых,
Вновь нападаешь....Душу загубя!!!!
Что мне поделать здесь с таким.., - распятой
На Ордене СУДЬБЫ ТВОЕЙ, любя......
                Тебя.



Пласидо Доминго – танго "Ревность" 

http:///youtube.com/watch?v=_-0MXklxHlQ  Tainted Love - Marilyn Manson (Music Video + Lyrics)

http:///youtube.com/watch?v=I2rfTPUoH-4  Звёзды в Израиле)


http:///youtube.com/watch?v=VVuEeP8keag


ЗАКРЫТЫЙ  ПОКАЗ  http:///youtube.com/watch?v=HCxxNoW-nSg  Художественный фильм ОВСЯНКИ  http:///smotri.com/video/view/?id=v159295814a9 /целый фильм/





Сталинский некрополь
http:///svetezdom.narod.ru/index/0-100
Автор Евгений Глушаков http://www.stihi.ru/avtor/poeziya1


   **ОХОТА НА ЛЕБЕДЕЙ


Мужа вымолила, сына,
Отряхнула с крыльев грязь,
И – прости, прощай – Марина
Улетела, унеслась!
Эдак сталось, что осталось
Малость – горстка лебедей,
Помечтавших встретить старость
Под прицелами идей.
Любовались стаей люди,
Но двустволки по кустам.
Птицу им подай на блюде.
Бац! – и рухнул Мандельштам,
Бац! – свалился Маяковский…
Крыльев хруст среди огня.
Реквизит – четыре доски,
Да на крест – ещё одна.
В небе пламенем косили,
Как выкашивают луг:
Сбит Корнилов! Сбит Васильев!
Ажно брызнул белый пух!
Над Уржумом, над Рязанью
Гром ружейный расплескав,
Убивают, ибо знают:
Раз поётся – смерть близка.
Кедрина смахнули ломом,
По перрону прокатив…
Пусто в воздухе огромном,
Не слыхать поющих див.
Тел наломано в избытке,
Закопали кое-как…
Но остались недобитки:
Чуть хромает Пастернак;
В чёрных перьях – не в халате,
Нищенкою и вдовой,
Анна-лебедь на закате
Чуть коснеет над водой.
Заболоцкий и Багрицкий –
За болотом в багрянице,
В красной клюкве на траве
С эхом бойни в голове.
Притворяются – калеки,
Что  не птицы – человеки,
Песней, спрятанной в душе,
Окольцованы уже.
Смотрит Эдя – комиссаром,
Агрономом – Николай;
Только все уловки даром,
Так что ваньку не валяй.
Всё равно сквозь чадный лепет
И босяцкие «Ура!»
Узнаётся чудо-лебедь,
Лебедь чистого пера!

  ЗА ПЕРЕВОДОМ ПЕТРАРКИ

                «Уведи меня в ночь, где течёт Енисей,
                И сосна до звезды достаёт,
                Потому что не волк я по крови своей,
                И меня только равный убьёт».
                Осип Мандельштам

                1
К баланде не допросимся приварка,
Подельщик мой, мой визави – Петрарка.
Увы, дружок, до Страшного Суда
Не сунет носа адвокат сюда,
В малинник уголовников отпетых,
Где переводят в жмурики поэтов,
Где к измороси за зиму привык
Окно барака штопающий штык.

                2
На то застрельщик большевизма Сталин
Над лагерями в мраморе поставлен,
Чтобы играл под аркою сапог
Аккордеонный Днепрогэса сток.
Магнитостроя домны-самокрутки
От мраморной прикуривали трубки,
И мраморная складками шинель
Распахивалась под колхозный хмель.

                3
В пурге Читинской заплутало лето
С бормоткой флорентийского сонета,
И, примаверы нежная сестра,
Лаура не отходит от костра,
Как шалашовка, у гундосых урок
В снегу затёртый подобрав окурок
И оглушив с похмелья матюгом
Конвойного, что смотрит битюгом.

                4
Любимую твою препоручили
Угрюмому домушнику, ловчиле,
Срывающему, будто наугад,
С колоды сальной рубашонки карт,
Рецидивисту в стёганной фуфайке,
Что ноготь обломил на балалайке
И на булыжной выколол груди
Эпиталаму: «К фраерам иди!..»

                5
Куда надрывней завываний Федры
С пилы на воздух ставить сосны, кедры
И складывать в затылок вдоль ручьёв,
Чтобы бумагу мучил Щипачёв,
Чтоб голубями с топора слетали
Газет Кремлёвских утренние стаи.
А на потеху арестантских Муз
Кульком из-под орехов разживусь.

                6
Ужели захлебнуться рифмы наши,
Едва начнёт пахан кунать в параше?
И с правдой взрослой – детскую мечту,
Как пальца два, зажмурясь, не сведу?
Ужели обернулась бредом, хворью   
Тоска моя по Средиземноморью,
По Шуберту, в перчатках лёгких гамм
Швыряющему реки облакам?

                7
В ночных кулисах игры с Мельпоменой,
И нар два яруса, нависших перед сценой,
Личины страха, злобы, куража,
А возле горла – остриё ножа.
И рот ботинком кованным расквашен,
И кровь хлобыщет, будто нефть из скважин,
И слышу, как юродствует главарь,
И силюсь встать: «Ещё, ещё ударь…»

                8
Не стал я зверем и держусь покуда,
Петрарка, уведи меня отсюда
Через шиповник заграждений – в ночь.
Сам не смогу… Ты должен мне помочь.
Мой призрачный, мой тайный собеседник,
Пока я не лишился сил последних
Среди волков, гиен, нетопырей,
Молю тебя – как брата брат, убей!

                9
Мычанье ветра и причуды сосен
Ещё под шапкой из тайги выносим
В портяночный, заплёванный барак,
Где и уснуть – не худшее из благ,
Где вдоль стены, как чернозём на плуге,
Налипли уркаганы и ворюги,
Готовые за вольность, что дышу,
Нарезать финкой из меня лапшу.

                10
И каждый вздох мой переадресован
На чёрных вышках пулемётным совам,
И выдох каждый через дырокол
Удавкой пришпандорен в протокол.
Из-под колена, как из-под запрета,
Не вырваться дыханию поэта,
Покуда не затихну, бездыхан…
И шепчется с охранником пахан.

            ВТОРАЯ РЕЧКА

                «Петербург, я ещё не хочу умирать…»
                О. Мандельштам
                «Поэт умер в пересыльном лагере «Вторая речка»
                в пригороде Владивостока».
                Исторический факт.   
                1
Это было на речке, на речке второй.
Ледяною коростой оброс, что корой,
Не корой, а дарованной карой,
Не годами, а мукою старый.
С головой запрокинутой, впрямь-таки царь,
На колючей на ржавой псалтири бряцал,
Не прямой ли потомок Давида,
Оська-лагерник, что и обидно.
Рукавицами хлопали, топали там,
Ухмылялись конвойные: «Эй, Мандельштам!
Воздух обнял ты. Что за фигура?»
«Ах, оставьте… Со мною – Лаура!»

                2
Это было на речке, на речке второй.
В полушубке армейском, в ремнях с кобурой,
Рукоятью нагана – не глядя,
Прямо в лоб угодил ему дядя.
Не осыпался снег по прибрежным кустам,
Но скользнул под обрыв и упал Мандельштам,
Рухнул в золото-чёрную яму…
Отстучите жене телеграмму.
Улететь в синеву на свободу спеша,
Над рекою, как лебедь, рванулась душа,
От параши – над светлой порошей…
Отдохни, человек мой хороший!

                3
И не пейте. Горчит в этой речке вода.
Крови привкус имеет людская беда.
Тут расправился Сталин с поэтом,
В куртки кутались урки при этом.
Кто толкнул, кто катнул его, пнул сапогом,
Кто лупил, кто вопил, кто курил за углом,
Кто смеялся в потёмках барака…
А сказали: случается – драка!
А сказали, прибавивши в мать-перемать,
Что к покойникам в лагере не привыкать.
Эта речка – вторая, конечно,
Ну, а первая – Чёрная речка.

                4
Это речка вторая, вторая уже.
Или, скажtте, Пушкин вам был по душе?
Обжигавший глаголом, как жалом,
Сей пророк вдохновенный мешал вам.
И нужны бы стишата, но тема не та:
Вам бы сплетни, клубничка, донос, клевета…
А поэты бывают опасны
Для послушно пасущейся паствы.
Ну, писали б себе про луну и наяд –
О запретном, о правде, поди ж, говорят
И наивно, бесстрашно, вслепую
Так и лезут под нож и под пулю.

                5
Под ресницами Осипа – нет, не испуг:
По зрачку вышивает иглой Петербург,
Шпилем тонким при ясной погоде
Золотистый кораблик выводит.
За штурвалом – умерший от голода Блок,
А на баке Васильев стоит без сапог,
А на палубе после расстрела –
Гумилёва геройское тело.
Маяковский, изломанный Лилией Брик,
Тоже – брык, отошёл и к отходу – на бриг.
Раскачались на реях весенних:
То Цветаева – вверх, то – Есенин!

                6
Ну, а Лермонтов? Юноша Лермонтов где?
Что за речка? Не в дикой ли горной воде
Жигу пляшут погоны гусара?
Чьей прохладой напился устало?
Не Арагва ли это? А, может, Кура?
Не слыхать за щелчком торопливым курка,
Хоть и пальцем ретивого друга,
Но взведённого из Петербурга…
Подсчитай! Грибоедовских сколько телег,
Сколько в милую синь опрокинутых рек,
Сколько лиц, залучённых в колечко?..
Не вторая – а сотая речка!



ПЛЯСКА АСЕЙДОРЫ

Ах, не выдавить прыща!
Вспухли веки, пальцы в дрожи…
Так любить и так прощать
Только ты одна и можешь.
До серебряного дна,
До хрустального безумья –
Так умеешь ты одна,
Ворожея и плясунья.
Где тут правда, где тут ложь?
Никому не разобраться.
Душу всю перевернёшь
Воровским набегом танца.
Заморочишь зеркала
На лету вращеньем быстрым,
Если и не солгала
Целомудрием, бесстыдством…
Пляшешь – выноси святых!
Пляшешь, как пожар на бойне;
Не язычница – язык
Медно-губой колокольни!
Перебежчица разлук;
Или это смерти танго? –
Столько ног и столько рук
У богинь на храмах Ганга.
Страсть твою не превозмог
Даже ветер в бурной ласке –
Столько рук и столько ног
У твоей распутной пляски.
От кнута до эполет –
Выведан тобой мужчина.
А Серёженька-поэт,
Нежный мальчик – вместо сына.
И обрюзгла, и грузна,
И отёчна – не для пляжей,
Вся – от пяток до гузна,
Рыжею волною пляшешь!
Пляшешь! Как с посудой шкаф,
Распахнувший дверцы голо…

Ах, когда бы горло, горло
Жарко так не обнял шарф?

        РАЗГОВОР

               Идёшь на меня похожий,
                Глаза опуская вниз.
                Я их опускала – тоже!
                Прохожий, остановись!
                М. Цветаева

- Вы в ряду, а я из ряда,
Вы на миг, а я навек,
Вы – родник, а я изъята
Из речений, речек, рек…
Вам – лелеять вашу скуку,
Вам – вино, а мне – вина.
Вы – на пир, а я на муку
Палачом приведена.
Вам – добыть казну разбоем,
Мне – и воду брать из рук.
Вам – аукаться с раздольем,
Мне – в чулане узком крюк.
Вишня – вам, а мне – рябина… -
У склонённых нежно ив
Так шепнула мне Марина,
Ветерком остановив,
Про Оку – песок и глина,
О сынуле дорогом…
А в одном была повинна –
В стихотворстве колдовском!

  ХАНДРА НАБОКОВА

Брыластую ли гладил суку
В перстнях обрюзгшею рукой,
Каминный празднуя покой,
Фортепианнейшую скуку?
Посмеивался из угла
Над роялисткой, что в горячке,
Схватившись с гаммами, была
Подобием вселенской прачки.
Швырялись пальчики её
Запененной клавиатурой –
И сонатина, как бельё,
В квартал выплёскивалась хмурый.
Набоков отломил кусок
С пропиткой влажною бисквита
И думал, что вернее бритва,
Чем дулом щекотать висок;
Что смехотворно быть великим,
А если нежность завелась,
То затолкай в пакет и выкинь,
Поскольку чувства наши – грязь.
Ему припомнился России
Тулупно-валеночный люд;
Там Православье износили
И бронзовых кумиров льют.
Набоков барственно зевнул
И помешал золу в камине,
Где киноварью на кармине
Отсвечивал метельный гул.
Не худо бы прочесть молитву
(Да позабыла крест рука)
И на колени взять Лолиту,
Чтобы поёрзала слегка.
Но с пауком на дне бутыли
Повыдохся коньячный век
В мечтах об элегантном стиле…
А стиль – всего лишь человек.

     ДОЧЬ ПИАНИСТА

Дочь пианиста – дура дурой
Любила в обществе дождя
Загромоздить клавиатурой
Восход. И, вдребезги пройдя
Аккорды бравурного марша,
Запенивала день за днём
Мазутную волну Ла Манша
Пианистическим огнём.
Она любила, разыгравшись,
Превысить крутизну октав,
На клавиши слоновой башни
Лицом пылающим упав.
Или над Генделем склонившись,
Играла что-нибудь с листа,
Привычно освежая вишней
Разгорячённые уста.
Левкои пахли незнакомо,
И оплетал террасу хмель
В мансарде – от родного дома,
Считай, за тридевять земель.
Под сарафаном тёмно-синим
Нательный крестик затая,
Она болтала о России,
Откуда мыслилась заря.
Но вот, уже совсем больная,
Как недоносок-кенгуру,
Она дрожала, замирая,
И очи прятала в игру.
Так до весны, полу забывшись,
Рояль пассажами мела.
Но вскоре отступила выше
И, не сфальшивив, умерла.
Отмучилась. Под крышей носит
Клеёнку. Горе велико.
Рояль не слышен в эту осень.
Должно быть, продали его?

..это Вам не просто ТАК) лю..
http:///svetezdom.narod.ru/index/0-100