Парастас

Есть одиночество, как состоянье духа -
не внешней, внутренней какой-то пустоты,
в ней голоса людей - за гранью слуха
и за порогом зрения - черты.

Под маской добровольного изгоя
стоит клеймо "ваш бывший лучший друг",
враждебное, чужое, неблагое
рукой тяжёлой замыкает круг,
внушает: "Впредь не поднимай забрала
и, горбясь, прячь под латами крыла -
ты помнишь, та, что две звезды украла,
душевною подругою была…"

Вновь вижу слов силки, намётки звука,
стачённые с душой заподлицо,
и эти швы, как шрамы - боль и мука,
являют незнакомое лицо.

Неузнавание - нет изощрённей пытки,
кружАтся тени - странны и чужды,
картины прошлого, как старые открытки
былого праздника, и нет такой нужды
хранить их в памяти, срисовывая тексты
не мне отправленных, наверно, лживых слов.
Когда нет сил для бурного протеста,
пусть будет крепостью пустынный тихий кров.

Нет, можно доверять - не самым близким,
и можно петь негромко в унисон,
похлёбку есть из выщербленной миски,
а два сервиза чар на шесть персон
хранить в шкафу, и пыльная посуда
не наполняясь брагой и вином,
не привлечёт ни друга, ни Иуду.
Душа утешится глубоким крепким сном.