Он прикасался к виску, говорил...

Он прикасался к виску, говорил: слушай,
Как тихо и медленно море становится сушей,
Как млечный путь светом льётся по крыше,
Как белые звёзды взрываются в космосе – слышишь?
И видел её на руках у себя уснувшей.

Он гладил по волосам, говорил: знаешь,
Когда ты выходишь из тела, когда взлетаешь
Над городом, над мостами, над нашим пляжем,
То ощущаешь себя самым воздухом, или скажем,
Самым светом – ну ты меня понимаешь!

Говорил: я автор семи романов и двух баллад
И плеч моих никогда не касался приклад,
И нет у меня ни течения, ни причала…
Она тяжело вздыхала и отвечала:
Будешь к чаю клубнику и шоколад?

Он смешивал краски и говорил: любое
Небо однажды окрасится в голубое
Лишь только землю омоет и оживит.
Она обретала задумчиво-томный вид
И говорила: пора поменять обои.

Он смотрел на море и говорил: огни
Освещают наш путь, но мы на пути одни,
Если ты меня слышишь, прошу тебя, отзовись!
Она обнимала его, говорила: ложись.
Она говорила: выспись да отдохни.

Он замирал в дверях, говорил: не трать
На меня своих слёз, мне их все в себя не вобрать.
Твои взгляды и вздохи мне душу насквозь пронзают.
Я вернусь к тебе, ангел мой, таких не бросают.
К таким всегда возвращаются умирать.