Наушники

Провода замерзают змеями-искусителями между бледных пальцев. И, кажется, в них застывает музыка – не могу укротить ни первое, ни второе. Музыка извивается нотами, а провода задубели, как моё сердце – и ничего не чувствуют, даже пульс ритма. Скоро умрёт батарея, мигнув последний раз – самый отчаянный и красный – как сигнал светофора, на котором мы встали три минуты назад. Остаётся смириться и глотать последние крохи музыки.
Не понимаю – то ли люблю, то ли просто снег целует в наушники и со вздохом, положенным на лирический минус, говорит мне: «I need your loving» - и поэтому как-то грустно смотреть в окошко троллейбуса, что глотает людей, потерявшихся в блендере снежного бурана, и через четыре остановки выплёвывает их в тот же снежный буран. Мне кажется, что сосуды моего сердца тоже кто-то внутри распутывает, как я распутываю окоченевшими руками провода наушников, чтобы я мог слышать что-то прекрасное, но у меня тоже, видимо, садится батарея.
    Всё будет как в лучшем фильме фестиваля самых бессмысленных короткометражек. Я вернусь домой уже затемно и буду греть руки чаем, ведь он горячее и ароматнее, чем твои пальцы, готовящие быстрый и лёгкий десерт, которые я сами по себе предпочёл бы на десерт, но увы, или, может, к счастью, на сегодня я избавлен от любого рода десертов. А потом посмотрю фильм. Не о тебе, конечно, и не с тобой в титрах и эпизодах. Посмеюсь, потому что тот, кто распутывал сегодня мою аорту, уже спит и совсем не думает о тебе. А аорта оттаяла и я снова чувствую тёплую жизнь, которая приливает к моему трепещущему вечеру. Аллилуйя тебе, я понял, что это просто нельзя ездить в троллейбусах… и всё дело не в том, что я люблю тебя и не в грустном «I need your loving» на третьем повторе плейлиста, а просто в том, что когда я сплю, вместо тебя со мной теперь спит музыка – и хотя бы только поэтому мне не бывает одиноко, детка.