Триумф Вечности. Из Петрарки

   И понеся великую потерю
Под небом ненадежным я спросил:
"Во что ты веришь, сердце?" "В Бога верю, -
   Сказало сердце, - из последних сил
Я верю: сдержит Бог обетованья.
Мне больше мир насмешливый не мил.
   Видна мне суета существованья.
Я вижу, как несутся времена
И как мирские тщетны упованья.
   Я знаю: тяжела моя вина.
Грешно стареть в подобном заблужденье.
Была бы правда прежде мне видна!
   Не поздно превозмочь мне наважденье,
И мне Господь, быть может, ниспошлет
Иное, неземное наслажденье".
   Таков совет. Что если в свой черед
Весь мир под небом сгинет, быстротечный,
И беспредельный кончится полет?
   Мой дух прозрел, отвергнув мир конечный,
И новый мир был явлен мне тогда,
Невиданный, незыблемый и вечный.
   Преобразилась каждая звезда,
И солнце в небе, и земля, и море.
Основа чудотворная тверда.
   Остановилось у меня во взоре
То, что всегда текло быстрее рек ,
Изменчивое, смертному на горе.
   Три части меж собой слились навек,
В одной сосредоточены твердыне,
Так что не нужен стал поспешный бег.
   Нет ни вчера, ни завтра, как в пустыне.
Вслед за былым грядущее прошло.
Вот что терзало жизнь мою поныне!
   Как ясный луч прозрачное стекло,
Мысль проницает все, и нет преграды,
Поскольку Время только сеет зло,
   Тогда как человеческие взгляды
Верховным благом там привлечены.
Когда бы мне достичь такой отрады!
   Телец и Рыбы в небе не нужны.
В миропорядке новом неизменном
Нет ни зимы, ни лета, ни весны.
   Блаженны души в сонме том блаженном.
Достойных память вечная хранит
Во всем своем сияньи совершенном.
   И счастлив тот, кто духом даровит,
Тот, кто в потоке горном ищет броду,
Хоть смертных жизнь бурливая манит.
   Слепым предрассуждениям в угоду
В потоке жадном ищут зыбких благ,
И  суждено страдать людскому роду.
   Слаб человек безумный, глух и наг.
Он сам себе в неведеньи жестоком
Неумолимый беспощадный враг.
   Бог движет мир своим всезрящим оком,
Стихии все смиряет; как же мне
Его познать хотя бы ненароком?
   Рад будет ангел в горней той стране
Пусть миллионной, пусть мельчайшей доле
Познания, что в Божьей глубине.
   Ум суетный! Зачем в твоей неволе
Раздумывать? Один уносит час
Все, что годами ты копил дотоле.
   Минует все, что угнетало нас.
Все эти "прежде, "вновь", "уже", "намедни",
Как тень, отступят вдруг от наших глаз.
   Окажется, что, "был" и "будет" - бредни.
Действительно лишь "есть", "сейчас" и "днесь",
И в целом вечность - наш предел последний.
   "Потом" и "после", - сгинет морок весь,
Который застит наши дали всюду
Воспоминаньем и надеждой здесь.
   Так что вольно мечтать слепому люду,
И кто-нибудь на игрище земном
Тревожится: "Чем был я?" "Чем я буду?"
   Все совместится наконец в одном:
Нет времени, как нет зимы и лета
В том нашем обиталище ином.
   Тот, кто однажды удостоен света.
Там не подвластен прихотям годов.
Там будет слава вечная воспета.
   Блажен кто не жалел земных трудов,
Кто высших целей, Господу угодных,
Уже достиг или достичь готов.
   И всех блаженней в сонме превосходных
Она , чью жизнь дерзнула смерть прервать,
Дождаться не успев границ природных.
   Изволила натура даровать
Ей добродетель, так что надлежало
Ее небесным ангелом назвать.
   И как бы смерть живых не искажала,
Прекрасный цвет узрю я без помех,
Амур, тобою связанный сначала.
   Покажут пальцем на меня при всех:
"Вон тот, чей плач, как будто безутешный,
Отраднее, чем беззаботный смех".
   И та, которую воспел я, грешный,
Смутится, вняв хвалам всеобщим там.
Когда? Не знаю. На вопрос поспешный
   Ответа нет, когда Спаситель Сам
Великого таинственного срока
Открыть не пожелал ученикам.
   Срок близится. В одно мгновенье ока
Поймем, где подлинный, где ложный труд,
И где паучья ткань и где морока.
   И выявить готов последний суд
Обманчивые, тщетные потуги
Всех тех, что в ослеплении живут.
   И обнажатся тайные недуги.
Все будет явно в мире: мрак и свет,
Бесспорные и мнимые заслуги.
   Раскроется тогда любой секрет,
И восвояси каждый устремится,
Как зверь в леса, когда погоня вслед.
   И знатный род и золото затмится.
Ни почестей не нужно, ни земли.
Напрасно человек по ним томится.
   Скромнейшие знатнейших превзошли,
Душой преобразив удел свой тесный
От роскоши завистливой вдали.
   Земных триумфов пять, шестой - небесный,
И дай Господь узреть мне торжество,
В котором Время, враг мой повсеместный,
   Поистине бессильно и мертво
И смерть мертва, хотя зовет ужасной
Ее теперь живое существо.
   И тот, кто Славы удостоен ясной,
Вернется временам наперекор,
Исполнен жизни более прекрасной,
   Оставив бледность и погасший взор
Свирепой Смерти, хищнице коварной,
И Времени, казненному, как вор;
   И в красоте и в славе лучезарной
Вернутся вслед за нею, вслед за той,
Кого моей хвалою благодарной,
   Моим пером усталым и мечтой
Оплакал мир; но цельности бесценной
И небо жаждет всею чистотой.
   Там, где река, рожденная Гебенной ,
Любовь меня томила, что ни миг,
Прославившись войною незабвенной.
   Как счастлив камень , скрывший дивный лик!
Но если к ней вернуться плоть готова ,
Какого счастья взор бы мой достиг,
   На небесах Ее встречая снова!

(С итальянского)