Проклятье

               
                ***   
На века останешься ты в памяти людской,
Болью отзовешься ты не раз в сердцах.
Назовут тебя Великою войной
Со скорбною улыбкой на устах.

                ***
- Бабуля, а давай играть в войну!
Я научу тебя: «Ни с места, руки вверх!»
Скажи, ты плачешь? Почему?
Тебя обидел кто-то? Я убью их всех!

- Мой мальчик, это не обида – это боль,
Боль, что мне память не даёт забыть.
Твои слова мне как на рану соль,
Которая со временем не прекращает ныть.

Садись, я расскажу тебе о той войне,
Что не из книг я знаю, а из жизни,
О непомерно дорогой цене,
Заплаченной народом, чтобы выжить.

                ***
Тот летний день беды, казалось, не сулил,
Как вдруг пронзительно, истошно
Пёс на окраине деревни заскулил,
Так безнадёжно, смерть увидел точно.

А вскоре появились и они,
На танках в траурных крестах.
И старый пёс всё громче выл и выл,
Рождая непонятный страх в сердцах.

Они согнали жителей к амбару,
Кольцом их плотным окружив.
Немецкий офицер, спокойно докурив сигару,
Шагнул вперёд и важно объявил:



- Вы нам должны сказать, где лагерь партизан,
Даю вам пять минут, чтобы сознаться.
Приказ всех сжечь иначе будет дан, -
Сказал и, как над шуткой, стал смеяться.

Те пять минут подобно вечности текли…
Всё замерло: ни шелеста, ни птичьей трели,
Стояли молча женщины и старики,
И даже дети словно онемели.

От гнева ошалев, фашистский офицер
Приблизился к толпе и, злость срывая,
Прикладом маленькую девочку огрел,
Что рядом с матерью своей стояла.

Почти бездыханное тельце подхватив,
Мать бережно к груди её прижала:
«Дитя моё, дыши, прошу, дыши».
И вдруг надрывно, горько зарыдала:   

«Я проклинаю вас, пособники войны,
В чьих душах нет ни капли света,
Пусть будут ваши дни безумием полны,
Пока стоите на Земле вы этой.

Пусть по пятам идёт за вами смерть,
Которую вы сеете повсюду.
И через время круговерть
Я из могилы проклинать вас буду.

В свидетели я призываю матерей,
Чьи дети не вернутся больше,
И жён, в живых чьих нет мужей,
И всех, кто ненавидеть должен.

Я проклинаю вас,
Взывая к небесам и аду!
Клеймом позора отмечаю вас.
Не избежать за злодеяния «награды»…
Вы слышите народа глас?

Пусть эти стоны и проклятья
Лишат навеки и покоя вас, и сна,
На гибель вам моё заклятье,
За все грехи вы расквитаетесь сполна!»

Немецкий офицер, что отдавал приказы,
Внезапно сильно побледнел и задрожал,
Он оценил суть каждой фразы,
А, может, те нечеловечьи стоны услыхал?

И, подойдя к непокорённой женщине вплотную,
Он расстрелял обойму, а затем
Пнул сапогом малышку чуть живую,
И приказал в сарай согнать людей.

                ***
Она очнулась возле пепелища,
Каратели не тронули её тогда.
Быть может, посчитали лишним
Брать грех за душу, что и так обречена.
               
Её нашли случайно партизаны,
И выжила она судьбе наперекор.
Вот только на душе остались раны,
Которые болят до этих пор.   

Проклятие сбылось: фашизм с позором пал.
О той войне мы только вспоминаем…
Малыш, я не хочу, чтоб ты в неё играл,
Игра бессмысленна, в которой убивают.
               
                ***
- Бабуля, эта девочка ведь ты?
Тебя спасли от смерти партизаны?
Прости меня, прошу, прости,
Что растревожил эти раны.