Зимнее утро вслед уходящей ночи

Радуйся жизни сегодня, ибо завтра может не наступить

( А тудыт твою под шлею ) Кряхтя и матерясь не зло, сказал сивый от мороза дед. А мороз крепчал и крепчал, блестя отблесками холодного солнца на снежинках, ломающихся под ногами. Проваливаясь в заносы и путаясь в полы кожуха, старик толстыми, ватными рукавицами отряхивал снег с валенок, и опять проваливался в сугроб, и в тишине заснеженного, как манной небесной поля, слышалось ( А тудыт … ) С голых ветвей тополя, комочками алых роз, топорщились удивленные снегири, и смотрели на человека, который проделывал дорожку в снегу, и что-то выкрикивал. Вороны, с соседней вербы, снисходительно поглядывали на зашебуршившихся снегирей и, каркнув для приличия, снова прятали под крыло свои носы, как будто все эти дела их не касались. Иней, ссыпался шелестящим снегопадом, обновляя картину этого раннего утра. Степь дышала белым мороком, наслаждаясь не живой пустотой и немотой утра. Старик, по едва заметным клочкам сена, кое-где видимыми сквозь снег, угадывал дорогу к конюшне, занесенной по самую крышу, и только вблизи, по изломанным инеем воротам, да паром, исходящим в щели, можно было увидеть цель этого несусветного похода, сквозь мороз и снега. Старик, задыхаясь притулился к воротам, отдыхая, скинув рукавицы, потер руку об руку, и кряхтя стал ногой очищать створы ворот. Когда он закончил это дело, утро уже светилось зарей с востока, слышалось захлебывающиеся в сугробах урчание трактора, и синие кольца дымка, поднимались в небо, и где-то там, далеко, далеко, рассыпались в молочной белизне. Старик, открыл скрипящие ворота, и вдохнул теплый, с ароматом сена и лошадиного пота воздух. Конюшня, как зимняя банька сразу окуталась туманным паром. Теплый воздух, смешиваясь с морозным, рисовал причудливые картины в восходящем солнечном потоке зари. Старик переступил порог и вошел. В середине была какая-то живая, подвластная только таким местам, атмосфера. Лошади просыпаясь, вздрагивали шкурой, и почуяв человека, приветливо ржали, тихонько. Старик опустился на ворох вчерашнего сена, и затих. В угасающем сознании его, билась мысль, сейчас войдет тракторист, конюхи, и напоят и накормят лошадей… А над фермой разгорался новый день, новой жизни, где-то закричал новорожденный, и счастливая мать, нежно прижала к себе такой теплый и милый комочек, СЧАСТЬЯ.