Анне Герман

Меня не изменить, наверно.
Среди измен и перемен
навек я верен Анне Герман,
как, скажем, Пушкин Анне Керн.
       Он помнил чудное мгновение,
       хоть приключений строй прошёл –
       ведь сексуальнейшего гения
       с ума сводил прекрасный пол.
А я, хоть Бог не дал мне голос,
в вокал влюблён, таков мой транс.
Но: голосА иного пола
чаруют и влюбляют нас.
       Неисчислимым сонмом песен
       упьёшься, словно ширью нив.
       Проникновенность и экспрессия,
       исповедальность и наив.
Нам залы – роскошь. Нам эфиры
певиц любимых подадут –
и Гвердцители, и Земфиру,
и на работе, и в саду.
       А сколько встреч не состоялось!
       Как океан, глубок вокал.
       Не слушал я Марию Каллас,
       да многих, многих не слыхал.
Шедеврам нет числа, поди-ка,
услышишь – влюбишься на раз.
Но лишь заслыша: «Э-э-э-э-эври-ди-ка!»,
теряю ум, вхожу в экстаз.
       Вдруг задохнёшься, словно душно,
       всё приравняется к нулю,
       и скажешь искренне, как Пушкин:
       «Мой ангел, как я Вас люблю!»