Ученик Иван Чаплыгин

Иван любит зиму и лето. Увлекается историей. Предпочитает рассказы детективного жанра.
Год рождения – 1985


По тихой улице
(автору 15 лет)

По тихой улице бреду я, не спеша.
И снова снег идёт со мною в ногу.
И солнце освещает мне дорогу.
Непостижимо! А зима так хороша!

Морозец юный покусал глаза и нос, -
Бодрящий воздух января приятен.
И на земле уж нет осенних пятен,
Их мой пушистый спутник мастерски занёс.

Не знаю, одолеть смогу ль нелёгкий путь.
Труднее всё ступать, растут сугробы…
Прорвусь ли я сквозь снежные трущобы
Вперёд? Наверно, проберусь… когда-нибудь.


О любви
(автору 15 лет)

Любовь – волна: приходит и уходит.
И сердце лучше ль разума теперь?
Она, как тень, с тобою вместе бродит,
Но и в любви не избежать потерь.

Любовь – цветок, который украшает
Тем больше, чем прелестней и нежней…
Из нас, друзья, никто не угадает,
Когда знакомиться придётся с ней.

Любовь чиста, невинна, как ребёнок,
Но трудно сохранить её порой:
Вдруг упорхнёт, а ты встаёшь спросонок,
Чтоб жить потом наедине с собой.



Раздумье
(автору 15 лет)

Уходит детство безвозвратно.
Куда уходит? Вот вопрос!
И до сих пор мне не понятно:
Как быстро всё же я подрос.

Мячи, солдатики, игрушки
Остались где-то позади.
Машинки, даже танки с пушкой
Устало шепчут: Уходи!

Бежит неумолимо время.
Куда, зачем оно спешит?
Забот немыслимое племя
Мальчишье сердце ворошит.
 
Уходит детство безвозвратно.
Куда уходит? Вот вопрос!
И до сих пор мне не понятно:
Как быстро всё же я подрос.



Сестрица – грусть
(автору 15 лет)

Устал, барабанит бедняга по крыше,
Замолкли все птицы, и сделалось тише.
Сестрица пришла – мимолётная грусть.
И листья пикируют в спешке на землю,
Деревья прощения просят и внемлют.
Лишь дождь средь ветвей тараторит… и пусть…

Сестрица моя пробегает дорожкой.
Не вижу её, только маленькой ножкой
Следы оставляет на мокрой траве;
А дождь заливает их снова и снова:
Швыряет слезинки и горькое слово
Он вторит и вторит печальной молве.

Ушла, испарилась, пропала куда-то.
Остался один у окна я, ребята.
При тусклом сиянии вижу фонарь
И дождь… Вымещает на страннике злобу
И ненависть льёт через тучную робу…
Когда же рассвет огласит пономарь?



Эпиграмма
(автору 14 лет)

Хоть убеждали вы не раз,
И нами трижды избирались,
И сами вы из переделок выбирались,
Но веру в вас не вижу я сейчас.
Ведь часто хвори и болезни
Одолевают вас. Пора бы,
Ради поколенья, уйти в отставку вам,
И государственные судьбы
Доверить свеженьким умам.


Нужное решение
(автору 14 лет)

Критиковать правительство легко,
Понять его же часто трудно:
Ведь всё же нужно совместить,
Все точки зрения; и мнения
Согласовать, соединить;
Принять все нужные решения,
Амбиции свои забыть
И поддержать, иль опровергнуть
Различные суждения.
Ведь мы сейчас должны понять -
Что главное для нас:
Борьба за политическую власть,
Иль антикризисный каркас?
Ведь не далёк уже тот день,
Когда не сможем мы
Поднять Россию
И вместе с ней поднять
Мы экономику наверх и правду отстоять.
Давайте жить текущим нашим днём,
В-первых, думать о своём:
Как нам обиженным помочь,
Не потеряв свою же мощь.
Поэтому не нужно о проблемах нам молчать,
А нужно вместе их решать.



***
(автору 14 лет)

Охрана всей природы так важна,
От человечества она не отделима.
Защита леса нам особенно нужна:
Богатый лес – богатая страна.

Животных надо охранять,
Им развиваться помогать
И помнить: можно сытым быть
И род животных не губить.

Не надо реки загрязнять.
Мы в состоянии понять:
Природа – это ценный дар,
Отсутствие – большой удар.

Не нужно больше себе брать,
Что требует нужда – принять.
Тогда здоровье сохраним
И мир, который так раним.


Отзыв о романе Д.Ф. Купера «Прерия»
(автору 14 лет)

Ты слышал об охотнике,
О кожаном чулке,
Былом его величии,
О прежней высоте?

Седые его волосы
И ослабевший глаз
Заставили стать траппером -
Все на глазах у нас.

Свой в жертву дар охотника
Он старости принёс.
С друзьями был он в радости,
Печаль с собой унёс.

О сгинувшем величии,
О прежней высоте,
О к миру безразличии
В теперешней стране.


Шахматист
(автору 14 лет)

Сидит он с хмурою главой,
Как кажется сперва,
И только взгляд его порой
Сверкает, как звезда.

Он ищет комбинацию, которая нужна,
Сберечь, спасти от краха его она должна.
Ему необходимо её сейчас найти,
От короля опасность быстрее отвести.

Нашёл он вдруг решение,
Мгновенно просияв,
И высказал суждение,
В себе торжествовав.

Над сильным он противником,
Над трудною игрою
Победу держит! Выигрыш
Уже не за горою!

Но это не победа,
Скорей всего нужда.
Как? Отступать здесь некуда?
И нападать нельзя?

Расплата за ошибки уже недалеко.
Возмездие за промахи усвоить не легко.
Сейчас он дрогнувшей рукой качает королём
Со жгучей мыслию в уме, что победил не он.



Реклама
(автору 14 лет)

Где можем мы найти рекламу,
Иль разместить её саму?
Везде, где это по карману,
И там, где взбрендится уму.

В газете и журнале,
В любом телеканале,
На радиоволне…
А на домах? Вполне!..

О чём нам говорит она?
Зачем она нам так нужна?
А говорит она о том,
Что интересно и полезно
Ваш домик поменять на дом,
С доплатою, конечно.

Купить, продать иль обменять…
А можно – денежки занять
Или услуги предложить.
А можно – капитал вложить…

О том, о сём и о другом
Нас информируют кругом
Рекламные явления –
Плакаты, объявления,
Витрины, заявления,
Предотвращая тем для нас
Различные мучения.

Где подешевле нам купить,
Где обменять,
Куда вложить,
Что от болезни нам принять,

Где досуг долгий скоротать
И время зря не потерять,
Рклама всё берёт с собой
И возвращает нам покой.

Пушкинский год
(автору 14 лет)

Год Пушкина! Какая благодать
Стучится в наши двери,
И вспоминаем мы его потерю
И тот талант, который он успел отдать.
Сейчас мы вспоминаем
Стихи, поэмы в прозе,
Подобные красивой розе.
Мы в памяти их воскрешаем,
На праздниках провозглашаем
Бездонный смысл его творений…
Поэта Пушкина веденья
Подчас с других высот берём
И видим, что произведение
К отгадке полное имеет отношение.
Гонимый временем своим
За запрещённые познанья
Сейчас в России он обрёл
Своё всеобщее признанье!


Радость победы
(автору 14 лет)

Прошла по алгебре декада.
Помимо всякого доклада
Соревнований было много.
Коли судить не так уж строго

Мы показали знания,
Свой ум и интеллект,
Нашли жюри признание.
Учительский совет,

Болевшие за нас друзья –
Все слали нам привет.
И вовремя, ну как нельзя,
Помог нам сей предмет.

Мы не блестяще начинали
Соревновательный наш старт…
Не испугали нас печали,
Бойцовский охватил азарт.

Вперёд! Вперёд быстрее всех!
Мы знали, что нас ждёт успех.
Из тела сердце вырывалось.
Волненье всё-таки сказалось…

Но несмотря на всё и вся
Мы выиграли!
Мы победили!
Да так, что описать нельзя!


Первый полёт
(автору 14 лет)

Перевернув листок календаря,
Увидел я:
Число двенадцать
Месяца апреля.
Смотрел на эту цифру я,
Своим глазам не веря.

Сегодня ж день
Космических побед!
А эту цифру
С самых юных лет
В России каждый знает
И день полёта в космос
Вспоминает.

Сегодня снится мне,
Как тридцать лет назад
«Восток» с Гагариным
Вокруг Земли парад
Успешно завершил,
И опустился
Не на Луне!
В своей родной стране!


Часы
(автору 14 лет)

Висят часы хоть на стене,
Стоят на полке, на окне –
Везде, всегда нужны они.
Ты никогда их не гони!

Будильники особо чтятся:
Тебя поднимут каждый день.
А соням нужно их бояться:
Они разбудят даже пень!

Наручные часы незаменимы:
На всяком месте можем мы узнать
Минуту, час, секунду, день недели
И никого о том не спрашивать.

В поездке, дома, на работе
Вы не подвержены заботе:
Все спорятся дела ко времени.
Часы – глава такого племени.


Альбом
(автору 14 лет)

Из шкафа достаю я наш альбом,
Смотрю на фотографии свои
И думаю с тревогою о том,
Что дни те беззаботные прошли.

И вспоминаются моменты, что ушли
Забытые под мрачной плёнкой времени
Похоронённые в моей душе
Без образа, без голоса, без имени.

Те дни, когда родился я…
Те первые мои друзья…
И даже детский садик мой
Мне кажется уже чужой.

Свой первый класс я помню смутно.
Когда вошёл я в первый раз
И в школу, и в любимый класс?
Всё сразу вспомнить очень трудно.

Смотрю на снимки. Удивлённо
Я созерцаю сам себя.
Всего лет десять пролетело,
Как быстро изменился я.

Природы дар не поленился
Создать мой новый силуэт.
Я - тот малыш, что отразился
На фотографии тех лет?

Сравнил: сейчас и десять лет назад…
И ощутил природы щедрый вклад.
А снимки мою память освежают
И что-то мне о прошлом навевают.

О прошлом беззаботном,
Которое ушло
Той жизнью насладиться
Нам так и не дало.


Блокада Ленинграда
(автору 15 лет)

В августе сорок первого
Ленинград оказался в клещах.
Несмотря на плохие условия
Остались же при своих немцы харчах.
Прорвать оборону они не смогли.
И после неудачных попыток
Уморить жителей захотели они
И взять Ленинград путём голода пыток.
И Гитлер приказ свой отдал:
Нещадно бомбить, крушить всё без меры,
Чтоб город к ногам их упал,
Как пред мечом падают веры.
К началу осады из города
Лишь малую часть горожан вывезли.
А три миллиона осталось,
Их немцы в кольце заперли.
Первая зима, блокадная,
Самой тяжелой была,
Но как волна временная
Из жизни людей она утекла.
Окружённый Ленинград
Сообщался с большой землёй:
Через бомб немецких град
По озёрной дороге, ледяной,
Грузовики шли туда.
Вокруг них взрывались бомбы.
Машины возвращались оттуда,
От взрывов вставали на дыбы,
Поэтому и назвали тот путь
Страшной дорогой смерти,
Но позже дорогой жизни
Величали ту же суть.
Невозможно описать
Ленинградцев голодных мучения.
Можно лишь только сказать
О некоторых без преувеличения:
Воду брали под снарядами,
Хлеба получали так мало,
Даже пищи горячей не ели неделями
И брали есть всё, что попало.
Во время блокады от голода
Семьсот тысяч погибло
В тех страшных условиях города
От бомб людей много гибло.
В январе сорок четвёртого
Почти девятьсотдневную блокаду прорвали.
Осталось раз в пять меньше того,
Что было людей в самом начале.


Агрессия
(автору 15 лет)

Мир и порядок на земле нужно охранять.
Но правосудие не может вид агрессии принять
Эти истины простые не все смогли понять
Ракетами пытаются суверенитет отнять.

Организация в полмира на малую страну
Обрушилась, как турки на Балканы в старину.
Югославию бомбят весь день и даже ночь
И никто в огромном мире не может им помочь.

Да кто же там бомбит тех странных православных,
Не уступавших никому, во всём с другими равных?
Борцы людских свобод, равенства и мира…
И что нам им сказать? Ура или спасибо?!

Но странно всё же то,
Что эти лицемеры
ООН не ставят ни во что,
Корёжат всё без меры.

Крушат заводы, фабрики с лица земли стирают.
Под их ударами людей не мало погибает.
От Приштины осталась груда пепла и зола,
Все жители, естественно, - без крова и тепла.

Случайно ль то, что лётчик НАТО классный,
Увидев беженцев отряд,
Принял его за батальон, притом опасный,
Не видя пулемётов, танков и солдат.

Не долго думая, стегнул из пулемёта
На «неприятельский отряд»
И бомбу сбросил с полного полёта
На беженцев несчастный первый ряд.

Ты думаешь, он вспоминал об этом
Трагическом последствии потом?
Он думал лишь о том, что долг он выполнил –
С его души теперь свалился ком.

Я понимаю, что не люди бомбы…
А могут бомбы не исправны быть?
Иль вместо Югославии в Болгарию?
Так можно каждую страну разворотить.

А что в Софию бомба не упала
Вина всего альянса и пилота.
Ракета тут особой роли не играла:
Куда направили, туда ей и охота.

Какой-то натовец увидел поезд,
И что там бедолаге показалось,
Что он взорвал разъезд, и тридцать мёртвых
На воздухе мгновенно оказалось.

У них галлюцинации бывают не всегда,
Но нужно к психиатору ходить, хоть иногда.
А то болезнь залезет в ту нору,
Что вряд ли поздоровится кому.

И здание Китайского посольства раскрошили
Двумя ракетами на мелкие кусочки
Вы уж простите, точно, не хотели мы…
К тому же, в деле том поставлены все точки.

Вообще-то странно очень для меня,
Что часто промахи дают ракеты НАТО.
Пожар нигде не вспыхнет без огня,
А потушить его, не медля, надо.

Когда фашизм забитым волком пал,
Позволив НАТО в круг объединиться,
Поджог он новой мировой войны запал,
Такой, которая нам и во сне не снится.

Но к югославам мы не равнодушны,
Хотим помочь мы им.
Моральный наш союз с друзьями нерушим,
Но что мы можем сделать? Что должны?

Россия временно сейчас слаба,
Слегка расстроена экономически.
Мы в состоянии им только слать совет:
Бороться на арене политической.

Суровые уроки из Чечни,
Из оголтелого вконец Афганистана
Сейчас нам вспоминаются они,
Нас предостерегают от нагана.

Кто прав сейчас, кто виноват,
История рассудит…
Но всё равно, погибшим всем: Виват!
За это нас, быть может, не осудят.


Эпиграмма
(автору 15 лет)

Беда не в волосах, не в имени твоя,
И, если всё же верно вижу я,
Привык ты повторять, что у других услышал.
Вообще-то попугай из моды уже вышел.
Но ты же лучше, вовсе не такой…
Так поработай, друг мой, над собой.



Эпиграмма
(автору 15 лет)

Пусть вечно на уроках он кричит,
Уже то хорошо, что не молчит…
Но говорит что только ему ведомо.
И даже сомневаюсь я сейчас
Он сам ли понимает нас,
Когда нам сразу возражает.
Его упорство просто поражает!
Но перед тем, чтоб что-либо сказать,
Хотя бы научись культурно возражать!



Лагерь «Услада»
(автору 15 лет)

Вот наше лето наступило,
Промчалась школьная пора.
Учёбой отдых заслужила
И в лагерь едет детвора.

Приехали, собрались здесь
Из разных уголков страны,
Составив дружненькую смесь,
Будто с единой стороны.

Все конкурсы и праздники,
Победы, пораженья,
Задор – всё это спутники
Усладского теченья.

Тут две палаты пацанов,
Из-под родительских оков,
Округе жизни не дают:
Они шумят, шалят, поют.

Здесь часто я разбитый нос,
Фонарь под глазом видел.
Того парнишки шрам зарос,
Другого кто обидел?

А ночь у нас смешнее дня, -
Везде традиция своя.
Тут раз намазала меня,
Вот вам реакция моя:

Встаёшь весь липкий, там и тут
Весь в пасте, струйки вниз текут…
И отмывайтесь целый день,
Конечно, если вам не лень.

А вечером в «Усладе» Хомуты.
Знакомься: это я, а это ты,
Теперь с тобой мы новые друзья.
Марш в новый мир, дыханье затая!

Нырять совсем не страшно нам.
Какой у нас плаврук!
Купаемся, доверившись
Заботе его рук.

Важна в «Усладе» и зарядка –
Основа нашего порядка.
А игры тут сами собой
Идут весёлой чередой.

В конце заезда все ходили на костёр,
Его из памяти моей никто б ни стёр.
Мы там беседовали, пели и играли,
Картошку в уголёчках запекали.

Сначала тот костёр горел столбом,
Величиной с одноэтажный дом.
Потом, треща с боков, он развалился
И в огненную ёлку превратился.

Так долго угольки потом сверкали,
Алмазы блеском нам напоминали.
И эти камешки прельщали весь мой взор,
Когда смотрел на дивный я узор.

Река в тот вечер так гладка была,
Что не водой, а скатертью текла.
И жёлтый гордый диск луны
Не омрачал пейзаж; наоборот,
Неведомый и дивный тот мираж
Хранил Усы покой недвижных вод
И весь лесной, звериный, птичий род.

Совсем  заговорился я,
Прошу меня простить.
Ландшафт тот поразил меня,
Так только лишь природа нас
Способна поразить.

Природа, каждый человек
Живут совместно целый век.
И в лагере понять сумеем мы
Всю целостность природной красоты.

Всего то малых три недели…
Не раз нам вспомнятся они
Нам всем совсем не надоели
Те замечательные дни.


***
(автору 14 лет)
  чёрный юмор

Приходит в школу ученик,
Приносит новый дробовик.
Прицелился, стрельнул разок,
Пошёл быстрее на урок.

Потапов, без одной ноги,
Попасть не может в сапоги.


***
(автору 14 лет)
   чёрный юмор

В лесу спокойно, шума нет.
Волк не нашёл ещё обед.
Вдруг заяц рядом проскочил.
Зверёк-  вперед, на пень вскочил,
Потом подпрыгнул и повис…
Висел гад долго, да прокис.



Циркач
(автору 14 лет)

Он слон, он зверь, и говорить нет дара,
Не можем мы его тоску понять.
Он в мыслях там, где стелется Сахара,
Но трюки продолжает повторять.

Мечтать, любить и сострадать - он может.
Он зверь, так что ж, у зверя есть душа.
По Родине тоска его всё гложет:
Та жизнь на воле слишком хороша.

Пронзает слон меня глубоким взглядом.
Он молит нас о доме о своём.
И стыдно мне, я чувствую с ним рядом,
Что рабство мы всем существом несём.

Зачем же в клетке жить? Наверно можно
Слону по заповеднику бродить.
Там людям наблюдать за ним не сложно.
Ему счастливее там будет жить.


***
(автору 14 лет)

Кончается закатом день,
И в городок прокралась тень,
Вдруг наступил кругом покой,
Уснул вечерний город мой.

Лишь тускло светят фонари,
Ещё работать до зари
Придётся светлячкам моим,
Пока сном голову поим.

Молчит машина и трамвай.
Покой везде. Ну просто рай!
Здесь воцарилась тишина,
Россия выспаться должна.

Сызрань – град, как все другие,
Забудет трудности большие
И долго-долго будет спать,
Чтоб рано утречком вставать.


Что нужно, чтоб писать?
(автору 15 лет)

Друзья, что нужно, чтоб писать?
Глоток воды? Краюха хлеба?
Друзья, что нужно, чтоб писать
О красоте земли и неба?

«Ничто не нужно», - скажешь ты.
Соврёшь нахально и жестоко.
Отречься вдруг от суеты
Уж слишком скучно, одиноко.

Поэт ведь тоже человек,
Не лучше нас он и не хуже.
Быть может, вспомнят через век,
Коль был хорош язык досужий.

Друзья, что нужно, чтоб писать?
Завидовал бы сфинкс вопросу…
Так много нужно… Что сказать
Такому каверзному спросу?

Наверно нужно психом быть.
Коль не идёт, - бросать всё смело!
Потом мысль за руку ловить,
Бежать, лететь, как угорелый,

Как пьяный доставать блокнот
И стих писать из слов и нот.


Небо
(автору 15 лет)

«Ах, небо седьмое!» - сказал человек.
Подумал, что мир сей далёк.
Ошибка – не грех, ими полон наш век,
Седьмой мир не так уж высок.

Все люди живут на один этаж вниз,
На небе под номером шесть.
Тут нет облаков, тут всех дьявол загрыз,
Тут можно попить и поесть.

Здесь многое трудно понять и сберечь,
Но счастья ты здесь не найдёшь.
Оно на седьмом, там же легче стеречь,
А надо, туда сам пойдёшь.

Лифт сломан, и лестница часто скрипит,
И нет непрогнившей дали.
Ты сможешь подняться, пока не убит,
Пока все не спарил носки.

Удача, победа иль дружеский взгляд,
И ты полетел сразу ввысь.
Маленько иль много, но счастлив и рад!
Покрепче за счастье держись!

Как жаль, что такие минуты редки.
Редки, но они всё же есть.
Их встретишь, коль сам не умрёшь от тоски
На небе под номером шесть.


Барбарис
(автору 15 лет)
  рассказ

Наступил август сорок второго года. Занимался рассвет. Солнце чуть-чуть пригрело твёрдую, как сталь, землю. Его лучи, отражаясь в зеркальной глади озера Иссык-Куль, придавали воде золотистый блеск. Неухоженная земля, тишина на озере – всё говорило о недостатке рабочих рук. Грозные хребты Тянь-Шаня, зажав Иссык-Куль в клещи, как бы стали охранять долину вместо ушедших на фронт отцов и сыновей. Даже в глубоком тылу, в маленькой Киргизии чувствовалось дыхание войны, войны, с которой многим не суждено было вернуться. Присмотревшись, случайный прохожий мог заметить небольшой посёлок на берегу озера – это Тюп. Оживление на улице объяснялось подготовкой нового похода к горному ущелью.
- Я пойду, я самый сильный, - кричал белобрысый паренёк, показывая свои кулачки.
- Нет, я, я самый умный, - перебивал его другой десятилетний малый. Из-за царившей суматохи выборы участников немного затянулись. В конце концов решили послать пятерых ребят, много раз бывавших в горах: Витю, Жору, Стёпу, Сашу и Пашу.
Крутой склон Тянь-Шаня не предвещал ничего хорошего, но ребята решительно двинулись в путь. Все пятеро были очень дружны. Они жили по-соседству, а Витя и Жора были братьями. Витя – худой небольшого роста карапуз, лет десяти. Очень бойкий и активный мальчуган – заводила во всех играх пятёрки. Жора был чуть постарше, в нём сразу можно признать вожака, и он действительно был «атаманом». Степан и Саша – спокойные, но в нужное время решительные ребята. Павлуша только что переступил девятилетний барьер. Его любознательность не имела границ. В целом ребята хорошо дополняли друг друга и были прекрасной командой в подобных походах.
Первая часть пути лежала через невысокие холмы и прошла в беспрерывных разговорах. Как обычно, Павел засыпал друзей вопросами, а они, по возможности, отвечали на них.
- Хорошо, что старшие ребята уехали за хворостом, и в поход отправили нас.
- Да, хорошо. Кстати, зачем мы идём к ущелью? – спросил Павел.
- Собирать барбарис!
- Это что, конфеты такие?
- Нет, барбарис – это ягода, из неё выжимают сок, сок разбавляют в воде, а …
- Зачем это?
- Ты не перебивай! А разбавленный сок заправляют в ручки, вместо чернил.
- Ага, разлинованные газеты вместо бумаги, а сок барбариса вместо чернил? Хитро придумано!
Разговор оборвался, так как ребята смотрели на новое препятствие, казавшееся непреодолимым. Год назад здесь тёк ручей, который обычно пересекали вброд. А в этом году, после таяния обильных снегов, он превратился в полноводную реку. Возвращаться в Тюп ни с чем было бы стыдно, а посему Витя предложил, карабкаться вверх по небольшой, но отвесной скале, гордо возвышавшейся перед ними.
Лезли по старшинству: Жора, Витя, Стёпа, Саша и Пашка. Нередко щебень выскакивал из-под ног, и в руках оставались пучки горной травы, но ребята упорно ползли вверх. Вдруг Виктор не рассчитал своих движений и споткнулся. Несколько секунд он отчаянно балансировал, пытаясь сохранить равновесие, но, к несчастью, это ему не удалось. Не чувствуя опоры Виктор испугался. Так сильно страх к нему никогда не подступал, но уже через секунду, летя вниз, автоматически, как маленький котёнок, он пытался зацепиться за всё, что попадало под руки. Совсем отчаявшись, находясь всего в пяти метрах от подножья скалы, Виктор почувствовал что-то в правой руке. Оказалось, что спасительницей Виктора стала нога Павла. Павел, конечно, был не робкого десятка; но, вздрогнув, он, скорей интуитивно, прицепился к ногам Александра. У Александра от страха, а больше от неожиданности, обе ноги словно отнялись, и он мёртвой хваткой вцепился в вышеползущего Степана. Бедный Стёпа! Он ухватился за тонкую ветку, росшего в скале кустарника, как утопающий хватается за соломинку. Степану показалось, что он начинает удлиняться, подобно резине. Он уже не чувствовал ног и тела, за исключением рук. которыми держался за тонкую ветку. Теперь эта живая цепь ребят была игрушкой в руках ветра, каждое дуновение которого могло быть последним в их жизни.
Тут Георгий услышал крик брата и, оглянувшись, заметил катастрофическое положение своих товарищей и начал спускаться вниз, к ним на помощь. Вдруг ветка в руках Степана хрустнула и начала сгибаться под тяжестью детей. Какие тяжёлые секунды им пришлось пережить! Но вот рука Георгия в одном метре от Стёпы. Ещё чуть-чуть и ребята спасены… Ветка, и без того тонкая, переломилась. Жора не успел схватить руку Степана, и четвёрка полетела вниз. У всех, без исключения. душа ушла в пятки; особенно у Виктора, не только потому, что в случае падения, он будет подстилкой остальным, но е потому, что он чувствовал свою вину в их тяжёлом положении. Но удача не оставила храбрецов. Степана сильно дёрнуло, и он повис. По счастливой случайности, корень куста, которому принадлежала и ветка, зацепил рубаху Степана. Это была не простая рубаха, а отцовская гимнастёрка, с которой сын никогда не расставался. Добротный материал, хоть и держал ребят в воздухе, но тоже затрещал и стал рваться. Ещё секунда, и ребята разобьются об острые камни. Но секунды оказалось достаточно для Григория, успевшего схватить руку Степана.
Наконец вся команда на вершине. Вот и ущелье. К радости наших альпинистов, там было много чёрной смородины. Вдоволь наевшись сочных ягод и отдохнув, все, не исключая Павлуши, начали собирать драгоценный барбарис – ягоду, до которой было так трудно добраться. Ягоду, открывавшую путь к знаниям, которые необходимы для подготовки достойной смены тем, кто воюет за мирное небо над нашей головой.