Поэма-рутина от офисного служащего в панталонах

Поэма состоит из нескольких комментариев оператора call-центра к звонкам клиентов, интересующихся продукцией интернет-магазина, а также нескольких ассоциаций-мыслей, которые накладываются на текст, однако не отображаются в комментариях оператора

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

клиент интересовался характеристиками мультиварки артикул 265981 (без ассоциаций)

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

перевод на сотрудника старший менеджер (юр. лицо)

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

интересовалась смартфоном и "черной пятницей"
(вздулось: не помешало б отлить в сортире, разбрызгав немного на ободок (посвящается Джеймсу Джойсу))

число месяц год
время звонка
набранный номер (исходящий вызов)

потребовалось отзвониться Тамаре Любиковой
(Тамара Демон Лермонтов Мартынов Мартынов композитор Мартынов-мартышка)

число месяц год
время звонка отсутствует

(пятиминутка)
(не оплачивается; эксплуатация среднего человека; подражание средним художникам и поэтам)

число месяц год
время звонка
номер телефона (входищий вызов)

клиент не может найти магазин проконсультировать его по карте вход с Гаккелевской улицы в заказе числется навигатор

число месяц год
сообщение от менеджера:
"не использовать уменьшительно-ласкательных слов типа рамочка, картинка, но: рамка"
(смахиваю на гея)

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

клиент недоволен бранится ему доставили не тот товар номер резерва 4045472
(говорит с частичным акцентом, скорее всего вавилонец двадцати девяти - тридцати лет)

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

сброс

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

куда можно сдать товар если он не понравился
рекламный источник Яндекс Маркет
(мысли о Сатане)

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

носки воняют надо было сменить на новые
(интересовались бонусами как получить)

не напрягаюсь

число месяц год
время звонка
набранный номер (исходящий звонок)

перекинуть в мягкий резерв товар для отправки его в под заказ по новому адресу если его нет в жестком
(курицу погонять на Дворцовой, назовем "Кровавое воскресенье" с Реченькой)

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

клиент (пенсионерка) интересуется характеристиками Iphone
(старичье-в-себе и война со свиньями продолжается)

число месяц год
сообщение от старшего менеджера
"подойди"

перезагрузка программы Ультима
пароль для всех операторов - единичка
неплохо справляешься
логин цифрами, точно в "Мы" - 298
                298
                (дважды)

число месяц год
время звонка
номер телефона (входящий вызов)

резерв с доставкой
нужен подъем лифта нет
этаж тридцать третий
подъем бесплатный по акции (надбавка грузчикам перед праздником Рождеством (Иисусе Воскресе или как там Его))

число месяц год (сбой)(отправка на три года назад)
(я тогда не был)
время звонка частичное
номер телефона (входящий вызов)

говорят следующее: заказываю подарок для ребенка на праздник, однако подарок может и не понадобится, тогда можно будет вернуть товар?"
(ребенок смертельно болен?)
"да, у ребенка чума, он чумной, он болен, но ему нравится любить мяч"
(нет, нельзя)

число месяц год
время звонка
набранный номер (исходящий вызов)

звонили с нашего номера юридическому лицу
(карандашом набрасываю повешенных (также -МЕШАНЫХ) декабристов)
задерживается пылесос АКВА:
"Мы уже обрастаем грязью. Невозможно дышать. Пыль заволакивает гортань и глотку"
Морской университет
доставка задержится на пять дней
"Мы не можем ждать. Кто-то вылупился из грязи"
(ваша грязь, значит и ваш гомункулус)

число месяц год
время звонка
имя звонившего - определено
номера телефона не существует
практический чистый телекинез со способностью суждения
Анна: такие вопросы по телефону не решаются

«Звуковой ящик,
или
7 смертных грехов людских»

композиторы – Янис Ксенакис (Charisma (версия испражнений; рефренов шесть)), Тристан Мюрай (Desintegration), Павел Шиманьский (2 этюда для фортепиано).....

искупления постановка


Грех первый
(ЧРЕВОУГОДИЕ)

Коморка, повитая серым шелком и озаряемая крайне скудно (потому что оконца стиснуты). У стены – скамеечка и невеста (бледная девочка лет пяти, с желтыми длинными волосами, спадающими прядью к глазу, в пышном молочном платьице (мотает ножками и сидит)). На полу горшок со смоковницей что засохла (в уголку увяла, выперлась к потолку); на канате парит желудок (маятником раскачивается, порой задевает девчурке личико и марает ее гастритом, она отпихивает желудок и все продолжается также вновь). По столу (что правее вставлен) разметаны пару буханок ржаного хлеба. Левее – бочонок с водицей прям. Еще поглубже – отвесная полочка у стены (зубные протезы цепью).
Муть. В коморку вторгается муж невесты (жалкий плешивый странник (в протертых одежах, бедный), лет сорока, угрюм): с порога сбрасывает крест с себя, не глядя на девочку - руки моет, садится за стол и жрет. От темени сваливается дерьмо (остановившись на миг работник, платком вытирает темя и вновь продолжает трапезу).
С зашитыми ртами нагрянули десять душ (и жирные, и худые; и женщины, и мужчины (у одного клетушка на крошечной голове; у другого затычка в гузне; у третьего судно тапком (Ксенакис отсюда бодр; до этого – тишь рябая))). Расположились в коморке разно (пару пляшет у коврика авансцены, кто-то залег под ногами девочки, другие присоединились к проворному едоку (они слюни пускают жалко (глаза собачьи, повадки нищих), аппетитно глядят в гортань)). Смокву сжигает девочка (сгорает быстро). Обжоре сделалось крайне плохо (упал со стула, в живот вцепился; судороги прыснули как термиты). С зашитыми ртами гости, проводили все вместе душу (веждами и перстами; будто она возросла над телом, но от тяжести плюхнулась вновь обратно). Едок приподнялся, встал (подмышками мокро видно). Снова за стол уселся и крошки жевать подался. Девочка бьет горшок, желудок дерут приспевшие (мутузят его руками). И пасть раздирает некто (один из гостей тлетворных; сквозь хрип порывает нитки, садится за стол и жрет (но едок защищает хлеб; происходит борьба кровавая)). С проема вбежали пряхи (с веретеном, цыганскими иглами и в накидках (испанки они Веласкеса)) и зашили два рта – скрутив (бунтарю и супругу девочки). Танцуют еще другие (с пряхой одной чернявой). Невеста садится кушать (девочка лет пяти, ей подставляют повыше стульчик). В коморку вошла толстуха (в таком же свадебной платье белом), приблизилась к девочке малолетней и вилку воткнула ей (по ребрышку распорола; девчушка свалилась замертво; толстуха ее доела (но это уже за занавесом)).


Грех второй
(ГНЕВ)

Пунцовая нервная комнатушка и нечем дышать от серы. Какое-то злобное и бешеное напряжение занялось. По стенам скоплено много бывалой стали (в одном месте, не эстетично сгружены (ятаганы, клинки, секиры)). Слева – женщина давних лет (с обвисшим лицом, уставшая, в отеках и горб скалистый) и дочка ее здоровая (стоит над ней с молотком, гвоздями; и слюни текут из пасти). Первая на стуле сидит понурая (сосредоточена, словно мозги сдавило) и тонометром давление замеряет (в наушниках, руку плющит), вторая орет на нее, шипит (проклинает и бьет по черепу (мамаша ответствует раздраженно, грызутся долго, снедают друг дружку горько)). Над ними окошко черное (временами, из него пробивается какое-то чудовищное лицо (отросток мясистый мерзкий)). Правее – штук восемь клеток (в них люди-собаки лают (на четвереньках голые и орут)). Из дырок кровли стекает яд (тягучий, бесцветный, смрадный). Бездарность иконку лупит (сидя на корточках кулачком (лысая, в юбке скудной, с чулком поперек лица)). Кожа негра к стене прибита (распялена и оплевана). И рядышком кожа белого (в таком же жесте).
Мужчины-воины заполняют (в чеченских рубахах и башлыках): танцуют и сеют головы (с собой принесли в вязанках; голов отрезанных – сорок штук; разбрасывают и пинают).........
убийство дочурки матери (и сама упала; от кровли свалились ангелы (двое, в борьбе погибли)). ........
бойня за женщину прям под занавес......


Грех третий
(УНЫНИЕ)

Коричневая суженая коморка. На тахте восседает бабка (спиной к зрителям, в синем свитере (у нее залысина и космата), порою крутит понуренной головою; порою перхает, отхаркивая свой прах (стонет, хнычет и причитает под римский нос, беззубая и глухая)). Поблизости болтается раздробленный телевизор. Под рукою – скрипящий разбитый шкаф (иногда старуха вскрывает дверцу, заглядывает в прощелину и дрожит (внутри угольной шахты образ, кукушки гнездо, часы)). Подогреватель светит. Гниет каша, разбросанная по полу (много вещей различных). Под потолком – лоза. У кровати сидит  мальчишка (на мятом коврике авансцены): он взора от бабушки не сворачивает, и так до конца картины (и даже Дьявол из-под кровати выскользнул, убежал).


Чревоугодие гнев уныние зависть гордыня похоть алчность

Конфискат на таможне надо уничтожать, считает Путин
Подравшиеся в Думе депутаты помирились
Россия и НАТО дошли до Киева
В потребительском кредитовании ужесточают требования к заемщикам
Гайдамак вышел из-под ареста в Швейцарии
20 тысяч вкладчиков Мастер-банка не вписались в лимит

1.
В КБР стало возможным записаться на прием к врачу через Интернет
2.
Стажера ОМВД будут судить за подлог документов
3.
В г. Нальчик у водителя изъята боевая граната РГД – 5 и героин
4.
В горном лесу в Черекском районе КБР пропал 50-летний мужчина
5.
На процессе по делу о нападении на Нальчик завершились прения сторон

без чисел
"Вот мы сегодня в доме,
 Я боли в сердце не таю
 На твои клоню ладони
 Седую голову свою."

Название: Концепт-стихотворение

Оставляю обувь невычищенной (это просто концепт, а не концепт стихотворение)
У кого из сора цветы рождаются. У кого из увядших цветов душевных
восходит ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ сор.
не ново.

срез жизни (задан пустой поиск)

Из Вики:
Адажио (итал. adagio — медленно, спокойно) — медленная часть танца в сопровождении музыки спокойного темпа (не обязательно адажио в музыкальном смысле)
Cамостоятельный, либо являющий собой центральную часть сложной музыкально-хореографической формы (pas de deux, pas de trois, pas d'action, grand pas и т.п.) танцевальный номер, в исполнении одного, двух, либо большего числа солистов. Наиболее распространённая форма танцевального дуэта.
В экзерсисе — упражнение у палки либо на середине зала, состоящее из комбинации различных поз, наклонов и перегибов корпуса, поворотов, вращений и других движений в спокойном темпе, задача которого - вырабатывание устойчивости, выразительности, музыкальности, чувства позы, гармонии и плавности перехода от движения к движению.
Аллегро (итал. allegro — скоро, живо, проворно) — В уроке классического танца — заключительная часть упражнений на середине, состоящая из маленьких прыжков
; la seconde (сокр. ; la 2nd, в букв. переводе — на вторую [позицию] ) — открывание либо перевод работающей ноги в сторону на носок в пол, а также поднимание её на любую высоту; поза, при которой работающая нога открыта на носок в пол либо поднята на любую высоту в сторону.
Aplomb (апломб — равновесие) — старинное обозначение способности танцовщицы продолжительное время устойчиво стоять в различных позах на одной ноге.
Арабеск (от итал. arabesco — арабский) — одна из основных поз классического танца, при выполнении которой работающая нога, вытянутая в колене, открыта назад на вытянутый носок в пол (arabesque par terre), либо поднята вверх на любую высоту. Руки находятся в положении allonge;, взгляд направлен вдаль, что придаёт позе особую выразительность.
При выполнении арабеска на полу опорная нога стоит на целой ступне, полупальцах/пальцах и либо вытянута в колене, либо согнута в demi-pli;. При выполнении позы в воздухе, на прыжке, другая нога может быть в самых различных положениях - от строго перпендикулярного, отвесного полу до максимально возможного выбрасывания вперёд (grand pas de chat).
В русской школе классического танца арабески подразделяется на первый, второй, третий и четвёртый (фр. premier/1er, deuxi;me/2me, troisi;me/3me et quatri;me/4me arabesques). Первый и второй арабески являются открытыми (arabesque effac;e), третий и четвёртый — закрытыми (arabesque crois;e). В старой школе существовал и пятый арабеск, с чуть наклонённым корпусом, при котором обе руки были подняты вперёд allonge;.
Arabesque pench;e — арабеск, при выполнении которого корпус сильно наклоняется вперёд для того, чтобы позволить работающей ноге подняться назад на максимально возможную высоту.
Attitude (Поза[1]) — одна из основных поз классического танца, в которой опорная нога стоит на целой ступне, на полупальцах или на пальцах (пуантах), а рабочая нога поднята назад на 30°, 45°, 90° или 120° вверх с согнутым коленом. Корпус прогнут в спине. Аттитюд бывает Crois;e и Effac;e
Assembl; (pas) (от гл. assembler — собирать) — движение, при котором работающая нога, открывающаяся в любом направлении на носок в пол либо на воздух одновременно с приседанием на опорной ноге, собирается в V позицию на полупальцы (пальцы) с последующим окончанием движения в demi-pli;.
Во время выполнения прыжка (pas assembl; saut;) собирание ног производится в воздухе, на прыжке. Прыжок может исполняться как на месте, начиная с броска ноги на небольшую высоту, на малом прыжке (petit pas assembl;), так и с продвижением, начиная с сильного броска ноги на высоту 70-90° и на предельно высоком взлёте (grand pas assembl;). В то время как petit pas assembl; начинается с небольшого броска ноги из V позиции (перед началом которого может также исполняться pas coup;), grand pas assembl; для достижения максимальной высоты прыжка всегда начинается с подхода, служить которым могут такие движения как шаги, pas glissade, pas tomb;, sissonne tombe;, pas failli и др., а сам бросок для усиления взлётного посыла выполняется из IV позиции. Для достижения баллона руки должны активно подхватываться в позицию, помогая прыжку.
Прыжок может дополнительно усложняться заноской (pas assembl; battu). Максимально виртуозный вариант прыжка — grand pas assembl; en tournant — может выполняться и с двойным оборотом вокруг себя (муж.)[3]:245.
Pas double assembl; (выполняется с подъёмом на полупальцы/пальцы либо на малом прыжке) отличается тем, что движение проделывается дважды с одной и той же ноги, причём при выполнении в сторону существует правило, по которому смена ног в V позиции происходит на втором движении.
Комната, Санкт-Петербург, Петроградский район, м. Чкаловская, Малый пр.
Малый пр.
Цена: 10000 р./мес.
Субъект: АстрА-Н
Телефон: 715-22-14
Вид сделки: аренда
Район: Петроградский
Адрес: Малый пр.
Комнат: 1
Этаж/ Этажность: 3/5
Метро: Чкаловская 5 пеш
Жилая площадь: 18
Площадь кухни: 8.00
Наличие телефона: +
Срок аренды: дл
Издание: Каталог "СДАМ, СНИМУ"
Дополнительно:
соврем. меб, вся тех.

Последний удар тореадора вызвал всеобщее ликование.
«Молодец!»
Обмякший от напряжения бык дернулся в истерике предсмертной судороги и замолк.
Хорошо.
Подушки не были выброшены на арену.
«Искусство должно быть конвульсивным» (Бретон)
Все рады.
Римские парадигмы всё еще живы.
Хлеб можно купить за углом.
«Оле!»
Солнце печет печень.
Прохладно и желчно.
Троцкого забили ледорубом. Это вытворил архангел Гавриил.
Берию расстреляли.
Сталина отравили.
Уже подвели коней, дабы протащить быка по арене.
Кони бравые. Молодые. Шикарные.
Фыркают. Пританцовывают. Не моргают.
Внезапно разражается умолкание.
Только птицы дерут перья в полете.
На месте быка лежит израненный мальчик, скорбно  скрючившейся от боли.
- Я всего лишь любил считать звезды, - прошептал он и умер.
Люсия всё еще нервно перебирала в кармане огарок, но он распался на частички воска.
-Огарок потух!!! – разнеслось по округе.


... «ОГАРОК ПОТУХ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
ААААААААААААААААААААААААААААААААААА! (визг)
ОГАРОК ПОТУХ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»
Вломившись в палату (№79),санитары скрутили женщину и вонзили в отвисшую трубу вены широкую иглу шприца. Снотворное, морфий, уксус.
Небытие прекрасно.



...
Шершавое лицо врача... Вглядывается в зрачки... Светит фонариком...
«Маниакальный психоз, интенсивный бред и ярко выраженная неврастения. Но шансы имеются. Испробуем новую методику. Это


... музыка из соседней палаты... Кажется,  потерянная опера Шютца...



...прогулка... Невозможный туман... И почему здесь нет каменной изгороди? Ведь так легко сбежать. Нужно только перешагнуть через черту, нацарапанную мелком.

... «Ты дебил! Кант был агностиком и не верил в познаваемость мира! Отсюда его знаменитые антиномии!»
«Ты ничего не знаешь об агностицизме, имбецил!  Заткнись, или укушу!»
«Он следовал за Юмом, как собачка. А Юм – дебил! Такой же, как и ты!»
«Имбецил! Тебе только эпистемологию подавай! А всё остальное закрыто, по причине неразвитости рассудочного аппарата!»
«А НУ ЗАТКНИТЕСЬ ОБА! ВСЕМ СПАТЬ! ЗАВТРА ПРИДУТ АРТИСТЫ! БУДУТ ЧИТАТЬ СТИХИ!»
«Мандельштама? Ахматовой?»
«Шелли? Байрона?»
-НЕТ! Пригова! ДРЫХНИТЕ!
(гул разочарования и шепот: «Ненавижу Пригова. Он не отвечает моим пристрастиям......(зевание).............Что скажешь о теории вероятности Гейзенберга?
«К черту всякую каузальность, накрахмаленную детерминизмом!»...
«(передразнивает противным тоном, как это обычно бывает) К черту всякую каузальность...бла бла бла... Ты дебил!»).

«Поздравляю! Вас выпишут завтра!»
Улыбка.

В квартире почти ничего не изменилось. Та же кухня, уборная, тот же шкаф, стол, стулья. В последний раз она упала именно здесь и в голове взбесились какие-то образы. Люсьен, Люсия, Генрих. Но теперь все нормально.
Сплошная реальность.
Батареи не топят, но тепло, ибо затхло.
Холодильник забит едой (сестра работает на Тверской).
Книги в шкафу замерли в ожидании.
Поставила разогревать воду в чайнике... Заметила, как на кухонном столе восседает очень маленький человечек. Его ручки судорожно сжимают портрет Геббельса, а из легких доносится еврейская песенка.
-Эээээг... Авраааам.... Эээээхт.... Исааааак... Нагила хаба», - пищал он.
-Ты кто? – спросила женщина.
- Я? Не знаю. А ты Лизетта.
-Я Люсия!
-Нет! Лизетта!!!!!!!
-Я Люсия, гадёнышь!!!!!!!!
-НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЭЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! Ты Лизетта! Лизетта! Лизетта! Лизетта!!!!!!
Женщина открыла все газовые конфорки и уснула.
(конец)

ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ ПРИМЕЧАНИЕ:
Перечитать сказку от начала до конца 93 с половиной раза подряд под аккомпанемент «Обид» Эрика Сати. На 94 раз дочитать только до половины (Испанская тема) и сменить Сати на арию Керубино.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
РАСПЯТЫЙ СПРАВА (от Христа)
РАСПЯТЫЙ СЛЕВА (от Христа)
ЛЮЦИФЕР
СТАРЫЙ ИНВАЛИД
Св. СЕБАСТЬЯН
МАРИЯ МАГДАЛИНА
фарисеи


Пауза.

РАСПЯТЫЙ СПРАВА (поднимая голову и пристально осматривая небосклон)
(дискретно, с меланхолией надрывного тона):
«Нынче пасмурно до металлической сжатости тусклоты, пропускающей взор сквозь мясорубку скрытого диссонанса ...
Взгляните!
Железное небо грубо умыто коррозией глухого распада, и обезумевшие в полете птицы кромсают плоть своих гладких и скользких крыльев...
Я будто вновь в Петербурге, где  дождь флегматично лижет бардовое мясо барокко, а туман вяло обгладывает кости каналов!
Где варварство вшито в дорогие шелка изящной Цивилизации, и горькая слюна задыхающегося монолога брызжет из-под ребер катарактой изнасилованного отчаянья!

(далее повествовательным тоном)

Я тогда снимал комнатку на втором этаже с необычно низко посаженным лбом потолка, обугленными пустотой стенами и недоеденным матрасом, вместо кровати.
За день до моего ареста, я пробудился к шести часам вечера в припадке пульсирующей жажды дыхания. Аморфная агония пульса монотонно скребла под скорлупой тощего черепа, и тело механически поплелось к разорванному рту  окна. На подоконнике зияли царапины букв: «Когда умру, не я лягу в гроб, а гроб ляжет внутрь меня».
Острый дефицит пространства невнятно слепил сутулость дыхания, нарочито вогнав мышление в простор мимолетной комы.
Раскрыв окно, я прочувствовал, как тело начало мерзко перевариваться в желудке хлынувшего кислорода, чей наглый эксгибиционизм рывками выдавливал лишь красноречие заикающегося безмолвия...
Сунул сигарету в пасть...

(пауза)

Во дворе дети изрыгали из себя плещущий искренностью восторг, забивая камнями вопящего инвалида.
Я порой беседовал с ним мимоходом, случайно сталкиваясь на улице. Он родился с безжизненными обрубками вместо ног и рук,  но при этом фанатично распевал панегирики каждому атому в материи мироздания, упивался поэзией (особенно Пастернаком) и не мог не проповедовать религию «Оды к радости» Шиллера...
Инвалида весело перемололи в густую кашу под арию Тоски, вывалившуюся из глотки граммофона на подоконник первого этажа. Повыскакивали остервенелые матери в халатах. Визжали что-то о категорическом императиве и об остывшем ужине...
Под аккомпанемент скуриваемой сигареты, мухи пачкали полотно моих стен, а набежавшие отовсюду дворовые псы принесли в наш чертог лоскут природного буйства.
Я бросил взор на изрубленные пальцы торчащего неподалеку дерева, чья сухая кора отшелушивалась, как старая штукатурка. Выбросил фильтр и захлопнул ставни.
Во лбу внезапно проскрипели нейронные соединения, и открывшаяся язва печени, моментально вызвала во мне мигрень задыхающегося сознания.
«Кажется, Руссо призывал человечество встать на четвереньки и бежать в лес в поисках архаической невинности, проламывая друг другу скорлупу черепных коробок... – слушал я тогда свое бормотание. – Но ведь проблема не в Цивилизации...
Горло самого бытия(!) изначально пропорото зубчатым скальпелем Абсурда, а в чреве его конвульсии маяки наших позвоночных столбов шепотом лопаются в лихорадке давящей невыносимости»

(пауза)

За стенкой читали вслух  Достоевского... Кажется, «Идиота»...

РАСПЯТЫЙ СЛЕВА (внезапно и робко):
«Это, видимо, читал я. Мы с Вами были соседи»

РАСПЯТЫЙ СПРАВА (не замечая):
«В голове сразу всплыл Фрейд: Достоевского должно воспринимать с четырех сторон – как писателя, невротика, мыслителя-этика и грешника...

Влез в пальто и вышел.

На следующий день, тоже под вечер, мне послышался слабый шорох, который вызвал внутри легкую панику. Я спешно подставил табурет и заглянул на антресоли.
Изничтоженная мною семилетняя девочка все также лежала на правом боку, выжимая желчную скорбь из моих проваренных почек.
Огромный паук уже принялся проглатывать ее целиком...
Я захлопнул дверцы и спустился на пол.

Тихонько постучали во входную...
Я: «Кто там?»
Мне: «Открывайте. Вас будут судить. Вас распнут».

Открыл.

Мрачная угрюмость космической трансцендентности невнятно лепит сутулость дыхания, нарочито вгоняя в простор мимолетной комы...
    «Нынче пасмурно до металлической сжатости тусклоты...
Железное небо грубо умыто коррозией глухого распада...
 Горькая слюна слова брызжет из-под ребер катарактой изнасилованного отчаянья...
Холод  ловко пользуется хирургическим скальпелем, выпуская из живота горячее тепло пережитого...
Флегматичная агония пульса монотонно скребет под скорлупой полого черепа...
Мрачная угрюмость трансцендентного давления грубо лепит сутулость дыхания...
Тело мерзко переваривается в желудке пространства, чей наглый эксгибиционизм выдавливает красноречие заикающегося безмолвия...
Я будто вновь в Петербурге с его архитектоникой азиатского варварства, бесцеремонно укутанного шелковым полотном изящной Цивилизации!!!!
Дождь лижет бардовое мясо барокко, а туман обгладывает кости тощих каналов...
Достоевский теребит язву печени, вызывая конвульсивную мигрень задыхающегося сознания...
...Я тогда снимал комнатку на втором этаже...
Каждую ночь за окном лопались цепи корней, и деревья с подавленным шумом неумело грохались в небо...
Лишние мысли покрывались плесенью лишних движений...
Каждый атом увеличивался в весе трижды, и предметы наливались румянцем свежего мертвеца......
Помню, как огромный паук в углу скучно пережевывал моего визжащего пуделя...
Дети с восторгом плещущей искренности забили камнями одноногого старика...
Выбежавшие во двор матери, остервенело  кричали о категорическом императиве и об остывшем  ужине...
Моя девочка лежала на антресолях...
Переставшие глотать сок кислорода должны хранится именно там...
Я убил ее под монотонной капельницей пустоты...
"Я послала вам, Марат, письмо сегодня утром. Получили ли вы его? Я не верю этому, так как меня, не пустили к вам. Я надеюсь, что завтра вы примете меня. Я повторяю вам, что прибыла из Кана. Я должна открыть вам тайны, чрезвычайно важные для спасения республики. Кроме того, меня преследуют за дело свободы. Я несчастна, и этого достаточно, чтобы я имела право на вашу защиту".
Она ударила его большим ножом, который специально купила в тот день. Нож проник в грудь Марата под правой ключице , между первым и вторым ребр пробил легкое и задел сердце. Марат успел только вскрикнуть: "Ко мне, мой друг! Ко мне!" Он сразу потерял сознание и через пять минут был уже мертв. Врачи, немедленно вызванные к нему, могли только констатировать смерть. Убийца был арестована на месте преступления. Впрочем, он даже не пыталась бежать.РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ (внезапно) (с буйством надрывного тона): «В день моего преступления я пробудился к пяти часам вечера, с вялой агонией пульса в недрах черепной коробки...»
РАСПЯТЫЙ ПО ЛЕВУЮ СТОРОНУ (вступая в самом конце предыдущей фразы; последнее слово слегка проглатывается): «В день моего преступления, я мерзко переваривался в желудке гниющего Петербурга, чей наглый эксгибиционизм рывками выдавливал лишь красноречие заикающегося безмолвия...»
РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ (вступая также и так далее): «...острый дефицит пространства невнятно слепил сутулость мышления, и горькая слюна задыхающегося  сознания вывалилась из-под ребер катарактой переломанного восприятия...»
РАСПЯТЫЙ ПО ЛЕВУЮ СТОРОНУ: «... сжатая тусклота насильно пропустила взор сквозь мясорубку сущностного диссонанса, вогнав разум в простор мимолетной комы  ...»
РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ: «... за тощей перегородкой некто судорожно бормотал о диких порывах Жан-Жака Руссо: «Встать на четвереньки и бежать к лесу, в поисках архаической невинности. Разве это не выход?!»...»
РАСПЯТЫЙ ПО ЛЕВУЮ СТОРОНУ: «...первая мысль, вырванная из нёба, бодро обулась в латы нерифмованного байронизма: «Когда умру, не я лягу в гроб, а гроб ляжет внутрь меня»...» 
РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ: «...намертво вросшие в полотно потолка жирные мухи, бесцеремонно вернули живопись к сочному натурализму...»
РАСПЯТЫЙ ПО ЛЕВУЮ СТОРОНУ: «...ржавые небеса были грубо умыты коррозией глухого распада, а туман вяло обгладывал узкие кости каналов...»
РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ: «... шепот лопнувшего позвоночника с размаху оглушил  мозг лихорадкой давящей невыносимости...»
РАСПЯТЫЙ ПО ЛЕВУЮ СТОРОНУ: «
РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ: «...приблизившись к разодранному рту окна, я резко вскрыл ставни и жадно сунул последнюю сигарету в пасть...»
РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ: «...
РАСПЯТЫЙ ПО ЛЕВУЮ СТОРОНУ: «...в подъезде было невыносимо темно, поэтому я на ощупь вогнал ключ в начинающую дряхлеть дверь ...»
РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ: «... во дворе, дети забивали камнями местного юродивого, изрыгая из глоток плещущий искренностью восторг...»
РАСПЯТЫЙ ПО ЛЕВУЮ СТОРОНУ: «... сбросив пальто на вешалку, я равнодушно протиснулся в рваную комнату...»
РАСПЯТЫЙ ПО ПРАВУЮ СТОРОНУ: «...он упивался поэзией (в особенности Пастернаком) и не мог не проповедовать религию «Оды к радости»...»
РАСПЯТЫЙ ПО ЛЕВУЮ СТОРОНУ: «... восседающий на инвалидном кресле иссохший старик, шваброй пытался сорвать со стены портрет Тиберия Клавдия Нерона... »
Для моего поколения Чингиз Айтматов имел почти мистическое значение. На его отношении к народным сказителям мы учились ценить культуру своего народа».
Халмухамед Насыров, который был студентом, когда к Ч.Айтматову пришла всесоюзная известность, с гордостью сказал: «В течение двадцати одного года я жил в одном городе с великим писателем. Первый раз я услышал о нем в 1960 году, когда только поступил в университет. Студенты зачитывались его произведениями. Чингиз Айтматов стал для нас поистине культовым автором».
Во второй части вечера выступили студенты вузов республики, пожелавшие выразить свою точку зрения на творчество Ч.Айтматова. Диана Павел, Карина Каргинова и Юлия Кудинова представили свое видение повестей Ч.Айтматова, Олег Мишечкин проанализировал роман «Плаха», который считается вершинным произведением писателя. Зоя Калова прочитала стихотворение Кайсына Кулиева «Киргизия», посвященное родине Чингиза Айтматова.
Дагестанское формальное письмо десятилетней давности
Наша любовь сильнее всех неудобств (ответ лодке, которая разбилась)
Простите, что обращаюсь к Вам так стихийно и неожиданно (да еще и в письменной форме), но иного выхода я не вижу, ибо мои вертеровские страдания достигли своего апогея... Ныне я просто вынужден содрать со своего печального лица каленое железо моей вечной маски и раскрыть перед Вами всю сущность моего отношения к Вашей Натуре...
Я люблю Вас...
Люблю безумно...
Люблю Вас одну...
Ваш образ уже длительное время терзает мою больную душу, заставляя нейроны протяжно выть в припадке злой меланхолии... И даже в пучине слепого сна, Вы часто врываетесь в мое сознание, чтобы мягко перерезать мне горло тонким лезвием своей сильфидовой недостижимости...
старье вонючее дерьмовая жизня
Легкий, как царапина, намек на
Манифест
(написано в форме корпускулярного потока сознания)
пришел Наум
1
О вседозволенности в искусстве
«Ведь я, например, нисколько не удивлюсь, если вдруг ни с того ни с сего среди всеобщего будущего благоразумия возникнет какой-нибудь джентльмен с неблагородной или, лучше сказать, с ретроградной и насмешливою физиономией, упрет руки в боки и скажет нам всем: а что, господа, не столкнуть ли нам все это благоразумие с одного разу, ногой, прахом, единственно с тою целью, чтоб все эти логарифмы отправились к черту...»
Ф. Достоевский
«Записки из подполья»

   Искусство есть порождение бытия.
   Искусство есть пульсирующая кровь бытия.
   Искусство есть само бытие.

   Разбитый желчный пузырь и наполнение вен его содержимым предоставляет возможность подойти ближе к истине и коснуться ее жирной туши дрожащей и потной рукой: не существует априорных сверхэмпирических оснований нравственности; ergo, лишь мораль выступает последним оплотом духовного крепостничества...
 
 ...все божества подохли, а пророки забыты...
...гусиная шея этики взрезана холодной сталью здорового релятивизма...
Эврика! Красота выше нравственности!

Разорванные цепи с чавканьем пожираются коррозией мысли-схемы.
Искусство должно стать жестоким.
(благословление имморализму, нигилизму, цинизму, анархизму, эстетическому фашизму, как предикатам театрального искусства будущего).
   
Всякое желание загнать истинную экзистенциальную суть человеческой особи в рамки фальшивой стройности есть акт противодействия естеству.

Припадок буйного экстаза ведет к раздроблению скорлупы черепа об мраморный пол сущностного поклонения. Буквы-идолы вырастают из паутины времени, обдавая психику необычайной свежестью:
                Д А Д А И З М!!!!!!!!!!!!!!!!

Все грохается вниз по Ньютону.
Общество живет по Гоббсу: человек человеку волк, а то и того хуже – человек человеку бревно.
Тельце Камю пропущено через мясорубку Абсурда.
Иван Карамазов – последний пророк.
ИСКУССТВО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДИФФЕРЕНЦИРОВАННО ОТ ЖИЗНИ!!!!!!!!!!!!!!!!
Цинизм самоубийцы.
Исступленное насилие и демоническое равнодушие.
Истерический визг оголенного нерва (и стоны Экклезиаста).
Гниющие тела невинных детей.
ЗАРАЖЕНИЕ ДИСФОРИЕЙ!!!

P.S.
 Насилие над реципиентом, как реакция на всечеловеческое безумие.

Нет ни зла, ни добра.

Маркиз де Сад – новый Христос.
2
Апологетика тотального уродства,
или
ностальгия по бритве Л. Бунюэля

   Процесс вкушения продуктов искусства должен стать невыносимым.
ДЕСТРУКТИВНОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ, как фундамент мрачной монументальности.
   Вспарывание брюха обыденного состояния диссонирующими пассажами философской направленности.
Прекрасное как форма воздействия не отвечает требованиям нового пути развития художественной эстетики модернизм (???).

Театр должен превратиться в лепрозорий, открыть свои двери творящим всем.
Воздвижение на трон уродства формы и содержания.
Ломаные мысли вырывают из своего чрева ломаные линии.
Труппа сутулых, невыразительных, кривоногих, угловатых, не пропорциональных.
Плисецкой перебить ноги, Васильеву раздробить хребет, Эсамбаеву изрезать лицо.
Абсолютная естественность, за рамками которой бытует фарс условности и восторга.
Диктатура нового мышления (змея впрыскивающая яд в белоснежную плоть ума).
Агрессивная экспансивность действа.
Априорный массовый элитаризм (изощренная тонкость апперцептивного аппарата).
Эклектичный синкретизм.
Извращенный примитивизм.
Конструктивный иррационализм.
Маниакально-депрессивный психоз.
Нивелирование ипохондрии (принцип отрезания ух).
Пышущая здоровьем шизофрения, передающаяся как венерическое заболевание.
Культивирование патологии.
Позитивизация негативизма (чем хуже, тем лучше).
Латентно-невротическая вакханалия.
Поэзия несрифмованности и проза алогичности.
Туберкулез дыхания.
Нейронная истерия.
Раздражение печени.
Ассиметрия натурализма.
Конвульсивная имманентность.
Абстракционизм лихорадочного припадка.
Звериный оскал мизантропии.
Рефлексивная энтропичность.
Подведение к суициду.
Тошнота.
Рвота.
Потрошение гедонизма.
Буйство языческой метафизики.
Меланхоличная угрюмость палитры.
Ренессанс декаданса.
Методичное изничтожение Аполлона (обрезание, четвертование, вырезание глаз, выбивание зубов, сдирание кожи, снятие скальпеля).
Всепоглощающая мигрень (как достижение невообразимого шума и аморфного экспрессионизма).
Прокалывания гортани личностного суверенитета спицей хищнического инстинкта. 
Нарочитая конфронтация.

CREDO!!!


(Благоговейная тишина...












... пространство вспарывает хор хриплых старух (выхаркивающих «Аллилуйю») и грохот расстроенного фортепиано)

«Авиньонские девицы» Пикассо – новая форма иконописи (Рублев распят).
Скальпель, как символ веры (т.е. какофония атомического строения наиболее эффективный инструмент хирургического вмешательства).

Молитва:

«Из ржавой ванны, как из гроба жестяного,
Неторопливо появляется сперва
Вся напомаженная густо и ни слова
Не говорящая дурная голова.

И шея жирная за нею вслед, лопатки
Торчащие, затем короткая спина,
Ввысь устремившаяся бедер крутизна
И сало, чьи пласты образовали складки.

Чуть красноват хребет. Ужасную печать
На всем увидишь ты; начнешь и замечать
То, что под лупою лишь видеть можно ясно:

"Венера" выколото тушью на крестце...
Все тело движется, являя круп в конце,
Где язва ануса чудовищно прекрасна»
(Артюр Рембо «Венера Анадиомена»)

P.S. 
Прошел месяц после премьеры нашего спектакля.
Реципиент неожиданно валится на пол и судорожно бьется в эпилептическом экстазе...

3
О преодолении эмоциональной насыщенности
Предоставьте полную монополию на эмоциональную хореографию дикарям!!!
Мы же несем на своем горбу Цивилизацию, а, следовательно, не можем и не желаем опускаться до уровня варварской невинности человека Руссо.
(СЛАВА КОНКИСТАДОРАМ!!!!!!!!!!!!!!!!!)

Глубинная чувственность имеет имплицитную природу, тогда как не устойчивые эмоции выражают собой лишь реакцию на раздражение поверхностных рецепторов восприятия.

Тяга к эмоциональному, как следствие редукции в потреблении Жизни и Культуры;
                как следствие примитивности строения души
                (грубое сложение внутренней архитектоники);
                как следствие слепого поиска удовольствия
                (выжимание соли из слезных желез и впрыскивание адреналина в закипающую
                кровь);               
                как следствие полной или частичной атрофии мозга;
                как следствие заражения бациллой цыганщины.

(СЛАВА КОНКИСТАДОРАМ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!)

Шопен трансформирован в прах (пальцы, ногти, кожа, вздутые вены, узкая кость).
Сердце съедено Польшей.
Проституция романтизма канула в небытие.
Горло Ноктюрна забито глиной.

«Гносианы» парят в океане.

А.С. убит на дуэли.
Дантес гениален.
Чрезвычайно метко.
Крик вбит в материю кислорода.

Космос как памятник Бродскому. 3
О преодолении эмоциональной насыщенности
Предоставьте полную монополию на эмоциональную хореографию дикарям!!!
Мы же несем на своем горбу Цивилизацию, а, следовательно, не можем и не желаем опускаться до уровня варварской невинности человека Руссо.
(СЛАВА КОНКИСТАДОРАМ!!!!!!!!!!!!!!!!!)

Глубинная чувственность имеет имплицитную природу, тогда как не устойчивые эмоции выражают собой лишь реакцию на раздражение поверхностных рецепторов восприятия.

Тяга к эмоциональному, как следствие редукции в потреблении Жизни и Культуры;
                как следствие примитивности строения души
                (грубое сложение внутренней архитектоники);
                как следствие слепого поиска дешевого удовольствия
                (выжимание соли из слезных желез и впрыскивание адреналина в закипающую
                кровь);               
                как следствие полной или частичной атрофии мозга;
                как следствие заражения бациллой цыганщины.

(СЛАВА КОНКИСТАДОРАМ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!)

Шопен трансформирован в прах (пальцы, ногти, кожа, вздутые вены, узкая кость).
Сердце съедено Польшей.
Проституция романтизма канула в небытие.
Горло Ноктюрна забито глиной.

                «Гносианы» парят в океане.

А.С. убит на дуэли.
Дантес гениален.
Чрезвычайно метко.
Крик вбит в материю кислорода.

                Космос, как памятник Бродскому.

Простуда выдирает кисть из руки Энгра.
Сочная плоть холста.
Соната обнаженной спины.
Нежная созерцательность.

                Марко Ротко бежит в Новый Свет.

Паранойя Теофиля Готье.
«Искусство ради искусства».
Эфферентные волокна Жизели.
Слюни буржуазии.
                Последний приют – «Кафе «Мюллер»».


P.S.
(СЛАВА КОНКИСТАДОРАМ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!)
Гибель Пушкина была чудовищной. Жизнь Дантеса - обыкновенно чудовищной. Поэт умер к утру (а умирал он в довольно-таки неприглядных терзаниях, ибо пуля француза скальпировала желудок). Первое, что содеяла Наталья Гончарова (жена поэта): она вскрыла рот гения и вырезала ему язык. Это был сугубо истерический акт мещанского миросознания. Но что поделаешь... Гончарова - женщина. Ей всего-навсего вожделелось оставить на память самое драгоценное, чем владел ее человек. Язык Пушкина был впоследствии высушен и сохранен в наиболее укромном месте (квартира на Мойке). Правда, друзья семьи поговаривают, что однажды застали Наташу на черном кресле: она сидела неподвижно, приложив сушеный язык к своей вагине и так далее бранного
вызывающего
пробивающегося
просвещения
империя
маской
раскрыл
темя
От издателя
Уважаемые дамы и господа (а также артисты, нищие, студенты, скопцы и прочие проходимцы)!
Желаем уведомить вас, что мы издаем вещицу подобного содержания впервые, но и в последний раз, ибо наш литературный журнал не намерен впускать под свой теплый кров стада инфантильных мечтателей и бродяг. Рукопись сия досталась мне от одной пожилой дворянки, которая, в свою очередь, получила её от некоего парализованного господина (под конец жизни он просто взял и... пропал негаданно; как будто ушел в невиданную страну; но ведь парализованные не ходят?). Шелковый платок тайны и не нормированной интриги и заставил наше издательство пустить эту сказку под пресс терпеливой печати, дабы поделиться с вами не очень оригинальной, но довольно светлой и выказанной работой.

С большим уважением
Жюльен Сен-Лавеньи


Часть первая

(Примечание: по-видимому, была и вторая часть, но, к сожалению, наше издательство ее не выискало)

Лето рьяно плевалось своей накормленной желтизной на бездушие изголодавшегося по снегу глаза, и мерно переваривающееся в пространственной духоте селение, перезванивало зыбучей отрадой бушующей на воздухе ребятни. Слабенький ветерок колотился о стену ржавеющего течения, а листва смело клубилась цветами своего конвульсирующего дыхания. Преисполненные любви и заботы матери тихонько вытряхивались на слегка подрёмывающие веранды, зорко узнавали своих детять (по их плоти) и вновь уподоблялись кухарской утвари.
В этот день Люсия чувствовала себя отменно. Она сладко упаивалась проворными играми, умеренно глодала молодость и бережно погружала жирную тушу сознания в корзинку своей неиствующей задорности. Ее каштановые локоны приглажено расплескивались в недрах горячего кислорода, а большие глаза как-будто бы околдовывали мысли попавшего ребятенка.
«Бежим с нами, Люсия!» - кричали одни.
«Нет! Пойдем с нами! Будем кидать блинчики на реке!» - отвечали другие.
«А как же мы?..» - обижались третьи, обидчиво надувая нижние губки и складывая крестом ручишки.
И только под вечер Люсия, наконец, возвращалась к себе домой...
Наша девочка жила совсем одна-одинешенька, но разве была она одинока, когда вся деревня лелеяла ее, подобно какому-то первозданному языку? Вот и сегодня она допоздна прогостила у дорогой мадмуазель Лизетты Бонар, которая поила ее рассказами, лаской и свежим чаем. Вернулась же девочка только за полночь.
-Здравствуй, мой милый огарок, - сказала Люсия и воспламенила крохотную свечу. Комната захлебнулась светом, и девочка совсем позабыла о скучном ужине. Усевшись на маленький стул, она просидела так почти всю оставшуюся ночлежку, тонко всматриваясь во Вселенную мерно сочившегося трепетом Подношения.
Сколько оттенков!
Сколько чувств!
И сколько жизни в огне трепещущем!
Поджав хвост, густая темень отчаянно дала дёру. И кажется, за окном стало еще дремучей.
Умаявшаяся Люсия так и опочила перед хромою сквозною свечкою, бережно уложив свою светлую голову на изящно сложенные перья рук. Когда же она вверила себя миру снов и чахленького покоя, огарок тоже последовал ее примеру. Он плавно утопил свое сияющее мерцание, вышептал вверх слаженную струйку дыма и, наконец,  замолк (ибо не было - кому светить).
...Наутро во входную дверь застенчиво постучались... Ответа, естественно, не последовало. Стук повторился еще три раза. Ничего. Тогда снаружи распалось чье-то запальчивое ворчание, какой-то шелест и топот мерно удаляющихся шагов.
Девочка проснулась не сразу вдруг (эхом или волною). Смекнув, что кто-то где-то что-то стучал, она мигом вспорхнула со своей табуретки, подбежала к порогу и настежь раскрыла дверь... За ней больше никого не было (лишь птичий гомон безлико ввалился в ее жилище, безвыходно проскрипел прогнившими половицами и убёг). Но зато на пороге Люсия невзначай увидела оставленный ей конверт (и без единой марки!).
Люсия схватила этот жалкий клочок бумаги (его тонкая кожица обдала противным шуршанием почти всю деревню), захлопнула дверь и бегло прочитала наружную каллиграфию:
«От Люсьена. Париж.
Крохотному домашнему пауку. Поселок Монлюсон»
Таким образом, это письмо совсем не предназначалось нашей дорогой Люсии (видимо, просто произошла какая-то чудовищная ошибка), но девочка с вандальским энтузиазмом (как любая чувствительная и любознательная натура (в этом и нет ничего зазорного)) аккуратно раскрыла хлипкую кожуру надрывающегося конверта, и четко принялась читать вслух:

«Мой дорогой друг! Здравствуй! Это мое последнее письмо к тебе. Вчера революционный суд приговорил меня к смертной казни на гильотине. И через несколько дней я буду казнен прилюдно.
Мой бесценный приятель и верный слушатель! Поверь мне, но я до сих пор так и не принял в толк, за что меня намереваются обезглавить! Ты считаешь, что я лукавлю? Тогда слушай!
В субботу, вечером, я как всегда возвращался домой из нашего молодого театра (давали «Орфея» Глюка), как вдруг меня окружили какие-то верзилы в бардовых шапках. Они гоготали, курили, плевались, а один надвинулся на меня и спросил:
«Любишь ли ты короля, малец?!» И я ответил «Да!», ибо я люблю всех людей, а король тоже человек, к тому же очень большой (я видел его однажды... он очень высокий и очень толстый). В ту же минуту я был целиком и полностью арестован, а теперь я уже с месяц пребываю в темной и холодной камере.  Я, кажется, отморозил себе обе почки. Но это все пустяки. Ибо скоро мне же отрубят голову!
Прости, друг. У меня уже заканчиваются чернила. Прощай. Я надеюсь, что ты еще не высох, ибо это стало бы для меня сущей трагедией. Помолись за меня Пречи... »

Бедная Люсия была просто потрясена. Она в негодовании металась по комнатке, в кулачки сжимая свои крохотные ручонки.
- Да как же так, - лепетала она. – Как они смеют! Эти... эти...
Люсии вдруг захотелось сильно заплакать, но еще больше она пожелала спасти этого маленького француза. Недолго думая, девочка безотлагательно решила пуститься в путь (благо, что до Парижа, было всего двадцать часов езды). Люсия спешно положила в карман огарок, не глядя, уложила в сумку несколько штук провизии, и, наконец, стремительно вырвалась на свежий воздух. У своего доброго соседа (мосье Марселя Боннара) она же потребовала белого ослика и телегу. Мсье, видимо, был так сильно занят, что даже не воспротивился: «Да, да, деточка. Бери что угодно. Только не потеряй...».
Люсия стремительно бросилась в стойло, вывела оттуда соседского ослика, прицепила к нему крохотную тележку и бодро двинулась в долгий путь...

... К вечеру на площадь святой Революции вывалилось около тонны отборнейших ротозеев. Жуткий гомон повис на коже застывшего кислорода, а высоченная гильотина как-будто манкировала всем приспевшим. Здесь были все: крестьяне, рабочие, женщины, старики, собаки и даже один художник. Настроение у скопища было бодрое. Еще бы: их ждал воистину самый удивительный вечер за всю их жизнь!
Люсия решительно ворвалась в толпу, но никак не могла протиснуться к гильотине. Тогда она дернула за рукав какого-то вялого франта и прокричала:
- Мсье! Мсье! Вы не могли бы... (он не слышал)... Мсье! Вы не могли бы усадить меня на свои плечи! Мне ничего не видно.
Молодой франт безучастно навис над девочкой тупым взглядом, моргнул и одним движением закинул Люсию себе на шею.
Шум постепенно накатывал и серчал! Разрождался горластый гомон. Отборная брань валообразно прокатились через глотки внимающих проходимцев, беспрестанно выдавливая из них все новые и новые кружева. Люсия ничего не могла осмыслить. Толпа раздавила ее сердечко. Только спустя три минуты она увидела, что кто-то движется по направлению к гильотине. Это палач Сансон вез первого приговоренного к смертной казни... И первым оказался король всей Франции Людовик Август Бурбон...
Однако сей величественной процессии совсем не давали добраться до эшафота. Со всех сторон крестьяне оцепили повозку Его Величества, в неистовстве раскачивая ее и барабаня по ней ногами. Несчастный Людовик безропотно оглядывал бунтарей своим безутешным взглядом (он был почти что наг, избит и весьма измучен), тогда как в лицо ему летели ошметки плевков и мельчайшей гальки. Вот-вот и толпа бы перевернула разваливающуюся повозку, а, затем (несомненно!) на куски растерзала бы и своего помазанника. Но, к счастью, не опешивший палач Самсон вырвал кнут, и прямо не выходя с телеги, взялся крушить волнующиеся макушки взъяренных увальней сим орудьем. Отрепье тут же рассеялось, уступило.
Что было дальше, Люсия запомнила не разборчиво. Шум беспорядочно умножался, девочке начало становится дурно, да и вялый гражданин (находящийся под ней), принялся неистовствовать, словно умалишенный. Через какое-то мгновение короля уже высаживали на крохотный островок его последнего надежного обиталища. Согбенная фигурка бывшего порфироносца накрепко врезалась в девичью память. Палач кинул его величеству пару слов (скорее всего, это было предложение, обратиться к уймищу с последней речью), но король решительно покачал головой и, наконец,... возлег.
Скользнувшее вниз лезвие выбило благородную голову из-под взопревшей шеи, обильно омыв живой кровью древесный постамент сего могущественного памятника культуры. Толпа грузно ахнула, и прорычала «Браво!». Послышались нескончаемые аплодисменты. Люсия едва не потеряла сознание, и плотно прикрыла глаза ладошками.
Теперь время потекло галопом.
Немедля привезли Марию-Антуанетту. Брань расширилась. Выражения всяк крепчали. Охвостье хмелело от невидимого вина.
Люсия судорожно всхлипывала, и взрезающие кожу капли, испуганно забивались в уголки уже начинающего бледнеть рта.
«Бедная барышня. Бедная барышня... Что бы сказал мой отец (господин Иосиф), завидев такую ... такую гнусность?»...
Новая душа взмыла на небеса.
На это раз Самсон решил продемонстрировать плоды своего старания всему скопищу. Он схватил отрубленную голову за подбородок и приподнял ее на вытянутой руке, лицом «в зал». В это самое время в отхваченной голове случился какой-то спазм, и Мария раскрыла вежды. Народ вздрогнул и замолчал. Самсон осмотрел голову, глупо потряс ею, как испорченной погремушкой, ничего не понял и бросил в испачканную корзину...
Люсии стало трудно воспринимать окружающую реальность, но она по-прежнему не отрывала свои соленые хрусталики от наяву беснующегося небытия.
Время перешло на бегство. Вот казнили Шарлотту Корде («Спасибо за «Смерть Марата»», - прокричал какой-то искусный мастер). Затем прославленного ученого Лавуазье. Чуть раньше срока Сансон лишил жизни Дантона и Робеспьера (это вызвало недоумение и даже некоторое негодование). Казнили еще кого-то (человек 35). Наконец подвезли и последнего осужденного: маленького мальчика лет восьми.
Люсия узнала его лицо по почерку, и ее глупенькое сердечко отчаянно запульсировало (вот это и следует величать естественным косморитмом).
В этот самый момент огарок загорелся в кармане нежгущим пламенем и время мраморно остановилось. Всё как бы сущностно остолбенело. Злодейские крики повисли в воздухе, ровно заезженная пластинка: «Расп...расп...расп...расп...расп...». Заикался и птичий гомон.
Кое-какое время почти не чем было дышать. Только облака, вопреки всему, ускорили свой разбег.
Расчищая себе дорогу лучистым огарком, Люсия спокойно протиснулась к гильотине, взвалила сего мальчика себе на плечи (он был необычайно легок... почти как перина... или даже легче... как кролик), и торопливо двинулась к своему ослику (он был привязан в самом начале леса (возле тиса)). За спиной осталась лишь мертвая фонограмма...

Мальчик пришел в себя поздно ночью. Он долго ворочался, а затем и громко изрек наверх:
- Позовите моего паука! Он жив? Он ведь живой?! Немедленно окликнете моего друга!
- Простите... Я не знаю, где его искать... – несмело отозвалась не дремлющая Люсия (она полночи просидела возле кроватки мальчика, и уже крайне измаялась и вспотела)
Люсьен приподнялся, и бережно взглянул на девочку. Подержав паузу, он промолвил:
-Меня зовут Люсьен. А тебя?
-Меня Люсия, - улыбнулась девочка.
-Люсия... Я хочу считать звезды. Пожалуйста. Пойдем считать звезды. А?
Они неторопливо забрались на крышу, уселись там поудобнее, и за пять минут насчитали 5 тысяч звезд (и одну комету). Среди них было 3 тысячи новых, и все они были названы Люсиями и Люсьенами.
На следующее утро Люсьен исчез. На его месте оказался совсем другой наглый настырный мальчик. Его звали Генрих. Он не опускал глаз, когда с ним говорили (в отличие от прежнего мальчика), он был бойким и решительным, красноречивым и невнимательным.
Лишь через пять лет Люсия спросила у Генриха:
-А где Люсьен?
-Кто?
-Люсьен! Здесь был маленький мальчик... Пять лет тому назад... Где он?
-Ааа... Этот... Я его прогнал тогда. Теперь он в Испании. Из него сделали тореодора... (на этом рукопись прерывается).
попсово очень
поп-конструктивизм абстрактный
поп-арт
сонный
Теория народного выражения
 (первый опыт социальной эсхатологии)
(авторство принадлежит)

Санкт-Петербург
2013г.

Лингвоцит
злосовестный добродей в люблении:
пуговочинька
(представьте узкий проход, а впереди плетется старая бабка и не дает пройти;это как с языком славянским; старуху потребно толкнуть в окоп, жестко ее отпихнуть скотину)
Расписание электричек
6318 Прохладная  ;  Нальчик 07.37
  6311 Нальчик  ;  Минеральные Воды 07.58
  6406 Прохладная  ;  Нальчик 12.01
  6405 Нальчик  ;  Прохладная 12.28
  6314 Минеральные Воды  ;  Нальчик 17.31
  6315 Нальчик  ;  Прохладная 17.49