Иван Франко. Лиса исповедница и другие сказки

Иван Франко

Лиса исповедница и другие стихотворения 1892-1895г, не вошедшие в сборники.

Оригинал стихотворений на украинском языке: http://www.stihi.ru/2014/04/19/926



ЦАРЬ-БОГ

И злому духу молвил фараон:
«Будь мне советник и в делах подмога,
Народ меня чтоб до конца времён
Считал за бога».

Злой дух ответил: «Не пришла пора.
Отныне должен ты. Твори своим ответом
Во службу мне побольше зла. Ну а добра...
Забудь об этом».

Трудился честно фараон. Как зверь
Он мучил люд, что аж земля стонала
И вдруг сказал злой дух: «Теперь
Пора настала».

«Но почему теперь?» — «Ты не пытайся зря,
Народ свой в страхе ты не сдержишь долго,
Внушим теперь им в головы царя
Считать за бога.

В ярме не видят в ясный день зарю
И больше уж терпеть тебя не смогут,
Коль не научишь верить их царю,
Как верят богу».

23 октября 1892 г.
3.03.2013






ЛИСА ИСПОВЕДНИЦА

ЛИРНИЦКАЯ ПЕСНЯ НА МОТИВ «СИРОТКИ»


Зазвенели реки, зашумели горы:
Правда или слухи эти разговоры?
В воскресенье рано, только развиднелось,
Ой Лисичке нашей кушать захотелось.
Исходила горы, долы и овраги,
Ничего съестного не нашлось бедняге.
И пошла Лисичка дальше по долине,
Вышла она к дубу над водою синей.
Смотрит, а на дубе, в холод безопасный
Петушок укрылся, крылышками красный.
Глянула Лисичка, аж слюну сглотнула,
Радостно платочком Петушку махнула.

«Здравствуй, Петушок наш, певчая ты птица!»
Петушок в ответ ей: «Добрый день, Лисица!»
«Как живешь не тужишь?» — Лиса его спросила, —
«Слезь-ка чуть пониже, чтобы слышно было!»

«Нормально живу я и слышу всё ясно,
Всё слышу и шепчешь ты тихо напрасно,
Лисичка-сестричка, где ты бывала,
Что нового в мире, скитаясь, узнала?»

«Иду, возвращаюсь я из Зарваницы[1],
Там била поклоны о паперть каплицы,
Молилась я там за тебя и крестилась,
Святая Гаргара пока не явилась:
«Лисичка-племянница, свет и отрада,
Скажи Петушку, исповедаться надо,
Спеши передать слова ему эти,
Осталось чуть-чуть кукарекать на свете».
Вот я и спешила три ночи, три дня,
Живого увидеть надежду храня.
Вот я и спешила, покоя не знала,
Тебя чтоб живым и здоровым застала.
Чтоб ты исповедался и причастился,
Воскрес после смерти и с миром простился».

«Лисичка-сестричка, слышу я снова,
Твой ангельский голос, да чёртово слово.
Есть бог в моём сердце, закон соблюдаю,
Не пью, не ворую, не бью, не кусаю,
И кур не душу, как разбойник, убийца,—
В чём я виноват? Скажи мне, Лисица.»

«Не прав, Петушок, виноват ты во многом,
Нет чистых людей на земле перед богом.
А вспомни, несчастный, куда ж то годится:
Один только раз можно жениться,
А ты, словно турок, как басурманец,
Берёшь их по десять в безумный свой танец...
Имеешь их десять, имеешь их двадцать!..
От кары небесной где будешь скрываться?»

«Лисичка-сестричка, слышу я снова
Твой ангельский голос, да чёртово слово,
Что грешен, я вижу, и грех мой великий,
На исповедь надо попасть у владыки».

«Да что ты, сынок, все равны перед богом,
С прощеньем грехов не тяни слишком долго!
Билетик вот есть у меня от владыки,
Простить могу грех даже самый великий».

«Лисичка-сестричка, слышу я снова,
Как тронуло сердце правдивое слово.
Позволь мне пожить, не будь так жестока,
Чтоб выгнал из сердца я бремя порока.
Семь лет не постился, семь лет не молился,
Дай хоть три дня, чтобы освободился!»

«Мне жаль, Петушок, что жил ты так славно,
О том, что умрёшь, и не думал недавно.
Покаяться просишь три дня и не знаешь,
Где будешь ты завтра, сам понимаешь.
Спустись же на землю, покайся сердечно,
А я разгрешу тебя здесь безупречно».

«Лисичка-сестричка, слышу я снова
Твой ангельский голос, да чёртово слово.
На жизнь и на исповедь воля господня,
Да только боюсь я измены сегодня.
Словно сметана твой голос, похожа
На ангела ты, только хитрая рожа.
На острые зубы смотреть даже больно,
Увижу — пугаюсь я смерти невольно.
И кажется мне, что ты хочешь ужасно
Не святости духа, а свежего мяса».

«Петух бесполезный, грешная птица,
Теперь не надейся, что грех твой простится!
Тебе бы молиться за грех свой, рыдая,
А ты со мной споришь, меня осуждая.
Пощусь я, молюсь я, мне небо награда,
А мясо твоё мне и даром не надо.
Семь лет я говела и мяса не ела!
Даст бог мне дождаться смертного часа,
Не съем и тогда я скверного мяса.
Ослеп во грехе ты и судишь порочно,
Слезай быстро с дуба покаяться срочно!
Немедленно каяться если так сложно,
За душу козла просто сгинешь безбожно!»

Присел Петушок, сердечко забилось,
И тошно, и страшно, что так получилось...
На ангела словом Лисица похожа,
А ликом страшна, больно хитрая рожа!
И рад бы безгрешным стать перед богом,
И страх, что зубов у Лисицы так много.
Но всё же ответственность страх победила,
Тревогу и разум во мрак погасила,
С ветки на ветку, с прутка на пруток
Спустился на землю к Лисе Петушок.
Спустился на землю легко и проворно
И шепчет молитву Лисичке покорно.

Лисичка ждала Петушка и вскочила
И пленника бедного в зубы схватила.
Вскочила Лисица, как хищная птица,
И держит так крепко, не освободиться.

И гневно воскликнула в раже Лисица:
«Держу тебя крепко, глупая птица!
Я буду тебе исповедницей чуткой:
В зубах моих смерть будет наглой и жуткой».

«Помилуй, Лисичка, меня ради бога,
Во мне того мяса не так уж и много!» —
Пищал Петушок: «За что меня душишь?
Свой пост семилетний напрасно нарушишь!»

«Не жаль никогда мне вашего брата,
Костлявая птица во всём виновата!
На ужин мне постный петух обеспечен,
Помнишь курятник в тот памятный вечер?
Вспомнил ту зиму? Ответь, я не слышу,
Когда я прогрызла в курятнике крышу?
Прогрызла я крышу от голода злая,
Тебя между женщин твоих там нашла я.

Ты спал, как султан, между мягких подушек,
В тепле двадцати своих грешных подружек
И стало мне вдруг за тебя так обидно,
Что там во грехе тебе мира не видно!..
Решила я двух задушить осторожно,
Тогда бы ты спас свою душу возможно:
Вот смерть твоя рыжая, грешная птица, —
Теперь будешь верить и богу молиться!

Так праведно думала я и молилась,
Чтоб воля господня скорее свершилась.
Я к вам подползала, и первою ловко
Я Клавку хотела схватить за головку,
Да только вот дура безмозглая эта
Спала с головой под крылом до рассвета,
Спешила я так, что ошиблась досадно,
Крыло вместо шейки схватила я жадно.

А та начала верещать бесновато
И биться в зубах, словно валится хата,
За ней остальные, что там были куры,
Орать стали так, словно рвут их из шкуры,
Тебе успокоить бы их осторожно,
А ты меня шпорами, разве так можно?
Чуть клювом мне око не выбил жестоко,
Хотела покинуть обитель порока,

Покинуть навеки притон ваш убогий
И прах вашей жизни стряхнуть на пороге,
Да вот незадача, в зубах моих прочно
Застряло крыло этой квочки порочной,
Со всех своих сил она дернулась с места
И вниз покатилась я на пол с насеста.
Не сладок был ужин, ударилась больно,
Как вспомню тот вечер, так плачу невольно.

Ой так я упала, не знаю, как встала,
И как я себе ничего не сломала.
Пока поняла я, что целы все кости,
Старуха с лопатой явилась к нам в гости.
Старуха с лопатой, старик с топором —
Сгубить захотели меня всем двором.
И так они били меня, убивали,
Кабы не лазейка, спаслась бы едва ли,
Пришлось бы мне гнить у вас под забором
И с жизнью расстаться так глупо и скоро.
Теперь ты ответишь, палач и убийца,
И что суждено, пусть сегодня свершится».

Вот так Петушку всё Лиса рассказала
И крепко в когтях свою жертву держала.
Он свесил головку и понял, что правда,
Не ангел Лисица — исчадие ада.
Висит Петушок, понимая, что поздно
Терзаться и рваться, в зубах своих грозно
Лиса его душит, собирается кушать,
А он её с трепетом просит послушать:

«Послушай, Лисичка, последнее слово,
Потом я не стану мешать тебе снова.
Что грешен я крайне и жил я с позором,
Согласен с тобой и твоим приговором,
И в чутких зубах я готов без испуга
Закончить свой путь, дорогая подруга.
Не жаль, что глаза я навеки закрою,
Мне жаль, что сегодня, обидно, не скрою,
Сегодня, скажу я тебе по секрету,
Владыка за мною отправил карету,
Я жду, что карета появится скоро,
Я должен стать певчим церковного хора,
Владыкой назначен я петь при соборе,
Петь соло ему и с монахами в хоре.

Высокой оценкой владыка мой дар
Отметил и мне обещал гонорар,
И сразу сафьянцы[2] прислать обещали,
И красный жупан[3], чтобы все уважали,
Отныне я должен был стать благородней
И в роскоши жить при церкви господней.
Помочь и тебе потом смог бы я вскоре
Устроится ключницей к нам на подворье.
Как пани ходила бы ты, госпожа,
Ключи всех дверей в своей власти держа.
Тогда бы весь двор под собою держала
Всех кур и гусей, а их там не мало,
Ещё и зарплату за то получала,
Так жить ещё даже ты и не мечтала».

Лисичка заслушалась, ротик открылся,
Тот рай для Лисицы ей даже не снился,
Когда же он кончил последнее слово,
Вскочила Лиса без ума от такого,
Взмахнула руками и крикнула: «Боже,
Там точно уже я наемся, похоже!»
А вот Петушок себе думал иначе,
Внезапно он прыгнул, не веря удаче,
На ветку высокую над головою
И молвил, смеясь, за дубовой листвою:
«Ты ешь, сколько хочешь, да смотри ненароком,
Чтоб мелкие кости не вылезли боком,
И чтобы от жадности не подавится
Во время молитвы в святой Зарванице,
Во имя любви и от подвига веры,
Мешками таская пшеницу без меры,
Ты ран не набей себе жадной рукою,
А то доведётся вернуться с клюкою,
И пост не спеши нарушать ради бога,
Ещё потерпеть надо голод немного».

Вот так Петушок над Лисою смеялся,
От смерти ушел и здоровым остался.
Лисичка завыла и облизнулась,
Досадно в ответ на него огрызнулась,
Без выгоды шкурной и без интереса
В корнях она скрылась вечного леса.




Написано в Вене в январе, в феврале 1893г.
Впервые напечатано в полном собрании сочинений в 50-ти томах в 1975г.
перевод май-июнь 2013г.


1 Зарваница — монастырь и село Теребовлянского района Тернопольской области.
Один из главных духовных центров Украинской Греко-Католической Церкви
2 Сафьянцы — сафьяновые сапоги. Сафьян — Тонкая и мягкая козья или овечья кожа,
специально выделанная и окрашенная в яркий цвет.
3 Жупан — изначально польский дворянский костюм, здесь — богатая верхняя одежда, кафтан






МЕДВЕДЬ

Медведь — жестокий зверь и вор.
В село приходит ночью с гор:
Убьёт вола и съест козла —
Звериная натура зла.

А бедный бойко Сень Гандюк
Позволить мог себе лишь лук.
Ружья он в доме не держал —
Медведь его овец таскал.

Ворует зверь его овец,
Как положить тому конец?
Придумал хитрость Сень Гандюк:
Силки расставил он вокруг.

Старинный способ совладать
Со зверем, силу обуздать:
Силки поставить на пути
Да так, что мимо не пройти.

С петлёй верёвку надо взять,
К большому камню привязать,
Так человек решил с умом
Взять верх над силою и злом.

Настала ночь, и в лунный свет
Медведь нашел кровавый след
Той прошлой ночи темных дел,
Когда овцу задрал и съел.

Но что такое, как же так?
Медведь понять не мог никак,
Его как будто кто-то взял
И тихо так попридержал.

Ему тогда бы всё понять,
Но не любил он рассуждать,
Вперёд рванул он: Что за бес?
И сам в петлю ловушки влез.

Да так сумел он затянуть
Петлю на шее, не вздохнуть,
Что не вздохнуть, не продохнуть
И надо сделать что-нибудь.

Тут начал понимать медведь,
Что так недолго помереть,
Медведь он тоже не дурак,
Чтоб жизнь свою отдать вот так.

Он начал быстро понимать,
Что не даёт ему дышать,
Что на конце верёвки той
Всего-то камень там простой.

Медведю камень был тот мал
И он его на плечи взял,
И крикнул зверь: Сейчас с горы
Ты полетишь в тар-тарары.

И вне себя на камень зол
К обрыву пропасти пошёл.
Над бездной крикнул он горам
И камень вниз трам-тарарам.

Швырнул и ясно почему
Упал, привязанный к нему,
И полетел он вниз долой
За камнем от досады злой.

Упал с обрыва он во мглу,
Разбился насмерть о скалу,
А Сень проснулся на заре,
Пошёл к обрыву на горе

И видел, как через силки,
Не избежал его руки
Тиран села его и гор —
Медведь, жестокий зверь и вор.

А после этих славных дел,
Как разум силу одолел,
Все вышли, чтобы посмотреть,
Как умер, наконец, медведь.

1894
13.06.2013






ЛИСЬЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Вышла жаловаться мужу
Из курятника жена:
«Курочку лиса сгубила,
Лисья хватка здесь видна!»

Муж неглупый оказался
И сказал он: «Дай сюда,
Мы на курочку на эту
Словим зверя без труда.»

Под забором у калитки
Дырка найдена была,
Там силки мужик приладил,
Рядом курочка легла.

По тропинке Лис Никита
Шел себе, не зная бед,
Видит курочку и надо,
Раздобыть себе обед.

Он без долгих размышлений
Шасть в дыру, хвостом пыля,
В тот же миг сдавила шею
Мертвой хваткою петля.

Он обратно, хуже стало,
Перепуганный глядит,
Машет обухом здоровым,
Злой мужик к нему бежит.

Лис без долгих размышлений
Шасть в ту дырку под забор,
А мужик кричит: «Попался
В этот раз куриный вор!»

Влез мужик на невысокий
Свой забор и смотрит вниз,
Снова бьёт и снова мимо,
Ускользает в дырку лис.

А мужик упал на землю,
Смотрит в дырку под забор:
«Бил я обухом, проверим,
Как наточен мой топор!»

Видно, что мужик намерен
Выполнить свой приговор,
Что же лис? По крайней мере
Жив воришка до сих пор.

Встал мужик, рванул калитку,
Хитрый лис ушел опять,
С ним не сладить в одиночку,
Стал жену на помощь звать.

А жена схватила вилы
И давай к нему бежать
Ну теперь тебе уж точно,
Хитрый лис, не сдобровать!

Муж готов убить снаружи
Взмахом быстрым топора,
А жена подходит быстро
К бедной жертве со двора.

Муж кричит: «Шпыняй скорее,
Бей его, он во дворе!»,—
Не успела та ударить,
Скрылся лис опять в дыре.

Там он выскочил на мужа,
Тот, как мог, ударил ловко,
Увернулся лис и тут же
Под топор легла верёвка.

Понял зверь, что он на воле
И догнать его не смогут,
Курочку схватил и в поле,
К лесу, к милому порогу.

Осознал мужик, что глупо
Выглядит он, как дурак,
Осознал, да было поздно,
А жена сказала так:

«Никогда бы ты веревку
Обухом не разрубил»,—
Сплюнул он со зла и только,
И в ответ ей нагрубил.

1894
25.06.2013






ТРИ СУДЬБЫ

Из тайной бездны, из небытия
К земле душа стремится и печально,
Огонь в себе, как искорка тая,
Гореть светло мечтает изначально.

И, как звезда, она играя,
Стремится к вечности, сгорая.
Но на пути полет прервать
Выходят три Cудьбы-богини,
Ей в путь-дорогу в небе синем
На память свой подарок дать.

И первая сказала: «Будь счастливой,
Дарю талант тебе живой,
Проникновенной, разумом пытливой,
Всегда будь светлой головой».

«Мой дар,—  вторая говорила,—
Все чувства испытать сполна».
Любви ей чашу подарила:
«Испей, душа, её до дна.

Пусть будет жизнь твоя фантазией крылата,
Свобода в сердце пусть горит
Святым огнём и в рабстве виновато
Главы ни перед кем не преклонит».

Но третья злобная старуха,
Смеясь в ответ на те слова,
И над душою прямо в ухо
Скулит ей вот что, как сова:

«Ай-ай расщедрились сестрицы
Душе наивной из ларца
Полны подарков рукавицы
В дорогу сыпать без конца.

Хотели сделать Гёте, Данта, Шэлли?
От вашей ласки пробирает смех,
Вы без меня слепить его хотели?
Но нет. Героев хватит нам и тех.

Постойте, я подарочек ей дам
Такой, чтоб отнимались руки,
Чтоб служба преданная вам
Была страшнее всякой муки.

Пройди, душа, свой путь во мгле,
Терном устеленный, не розмарином!
А чем ты будешь на земле?
Русином будь, крестьянским сыном!

Талант твой будет рвать тебя
Среди людей, намерений и судеб,
В потоке жизни —  жить охота!
Но урождение пусть будет,
Как приговор давить, губя,
В людского муравейника болото.

Талант не разовьёшь и, как табу,
Оставишь всё, и не пойдёшь вперёд,
Талант без дела тихо, как в гробу,
Задушит скоро твой бездарный род.

Хотя твой ум и будет рваться
На свет к добру от лжи и зла,
Но не осилит он добраться
К реке, что вынести б смогла
К твоей земле, где ты бы мог
Забыть нужду и соль дорог,
Расти свободно, словно птица,
От всех цепей освободиться.

Всё это не твоё, сынок!
Удел таких, как ты, по следу
Идти чужому, не жалея ног,
И не рассчитывать на личную победу.

Твоей любви прекрасный сад
Придут топтать чужие люди,
За труд не жди себе наград
Их никогда тебе не будет.
Любовь завянет, зависть разрастется
В душе отрава разольётся.

Ты здесь и правда никому не нужен,
Иди в ошибки вечные блуждать,—
Никто тебя не вытащит из лужи,
С тобою божья благодать».




Написано 27 мая 1895 p.
Впервые напечатано в полном собрании сочинений в 50-ти томах в 1975г.
Перевод 04. 12. 2013