Оттолкнусь

Вот и время пришло очищаться от скверны.
Дом - к чертям. Или, зря?
Нет, не в келью мне путь, а в таверну,
где сливаются в точку моря.
Плащ - на спину. Потом, свой рюкзак - за плечо.
Не прощаюсь ни с кем, ухожу без огласки,
прицепив на запястье компа'с.
Может быть, в Каракас, может, в Глазго,
но скорее к лагунам на острове Пасхи,
или дальше, где виды порадуют глаз.
В рюкзаке только - сеть, нож и спички.
Что плечо? Локтевой нужен сгиб.
Отощаю под пальмами там с непривычки,
но зато научусь тралить рыб.
И не в хлебе насущном болезни души.
Одиночек моря принимают неплохо.
Ты становишься у первозданной тиши
чем-то, вроде, чертополоха.
Надоело быть куклой на пальцах у времени,
сердце хватит травить честолюбием.
Знаю, буду я там под завязку беременным,
прикрывая от ливней стихи свои рубищем.
Жаль таверну. Эту точку границ и отрыва.
Собутыльников мёдом, пить дать, помяну.
Буду тихо скучать по берёзам и пиву,
буду жарить в песках свою спину лениво,
а ночами влюбляться в наяд и Луну.
Да, придёт этот кайф избавления от яда,
грязных пятен от глаз и фальшивых речей...
Вот уже я купаюсь в дожде звездопада,
мне поёт колыбельную на ночь ручей.
Да, пришли они запахи мяты обильные.
Пусть проявятся сны, где спокойно душе.
Я почувствую, что прорезаются крылья,
и узнаю, что есть рай в пустом шалаше.
Вместо чаши возьму эвкалиптовый лист...
Только чай. С этим строго.
И спрошу за нелёгкую райскую жизнь
я туземного бога.
Вот оно мне во сне чувство острое,
оттолкнусь от песка.
Полетаю над джунглями острова,
посмотрю с высока
на костёр, где лежит пара красных креветок,
на дворец, он построен из пальмовых веток,
на пирогу разбитую там, у ручья,
на мальков в мелководье. У них толчея.
Ищут место под утренним Солнцем...
На следы, уходящие в заросли, тень...
Вон мелькнула... из бронзы
и легла на плетень.
Может, тут есть пещера для лис,
в скалах дыры
лозой занавешены?
Там внизу кисть держал сам Матисс...
Он писал пятый день сотворения мира
и рождение женщины.