на слух

ирма гендернис

[на слух]



~


от сотворения где узел развязался
зародыша, дыша и развиваясь
как флаг что только что поднялся
по тонкому прозрачному древку
луча - к наручникам к тискам
собрав весь сноп по колоску
на сон откуда осыпался
в приёмные Его покои...


~


всё неправда
                мир не теплится
цепенеет в узкой твёрдости
подходи
                к нему привязывайся
принимай его бесценности
за души своей бесплотности
сам собой наказывайся


~


тёплой крови растоки
между мною и мною
мнимая жизнь протеки
мимо мнимо с собою
там за расплывшейся новью -
ныность нынешность нощнесть
волость кожистой боли
обволакивает конечность
трубной жалости дымик
правды слаженный домик
лампы свёрточный дынник
на двоих подоконник
той ли лёгкости мельник
распростёр стёртость тёртос -
термос звёздный и ельник -
в непечатную кротость...


~


велосипедно грудью колесо
деревья втянет ветер-пылесос
гнездо - и в трубочке засор
у тени маленький зазор


весна как голый проводок
под мокрых туфель городок
живой по улицам осётр
мой контур начисто здесь стёрт


запас у листьев и травы
с которым шапка с головы
и шарик неба надувной
над мастерскою обувной


газет киоск и сигарет
на четвереньках лисапед
возьми меня на поводок
на длинный улиц городок


~


с утра включают музыку тупые
окно пасёт по капле дождевые
апрель через денёк как часовые
слетает март как образы живые
прописано ли солнце но не знаю
коровка как коробка скоростная
ты божия иль тоже привозная
фольксвагена где спинка разрезная
колеблется и дышит через прорезь
крыла водительская совесть
но как доповествует свою повесть
умчит её река что тот же поезд...
как ни было такая нынче милость
способное способному открылось
какая бы черта не надломилась
всё будет только милость
божья милость...


~


из кошелька летела мелочь:
скворцы застрявшие вороны
купюрами хрустела крона
фальшивила не зеленела
двугривенные люди шли
полтинники и двадцатьпятки
всё наезжали нам на пятки
копеечки дождя пошли
и мы не солоно умылись
и в лестничном легли пролёте
перила в нас с тобой развились
и мы съезжали с этой плоти
и падали в проём оконный
как в прорези для двух копеек
не слыша стёкол телефонный
звон вылившийся из двух леек


~


br


как из тетради вырван лист из клёна
и яблони блокнот разворошив
находишь пожелтевший номер телефона
не семизначен он но ещё жив
и молча наклонясь над полуветкой
над трубкой телефонной наклонясь
нащупываешь прорезь для монетки
но некуда словам твоим упасть


ещё навзрыд дрожит пустой скелетик
прозрачный аппарат природы
но не снимают трубку скорой смерти
с Той стороны дымящие заводы
фабричные скелеты сцепят зубы
на выбоинах дождь встряхнувши фары
осенних листьев тормозит о груды
мостов в реке разбитых им на пары


~


тоньше и любимей
глаз нельзя
оторвать насевший иней
отпечаток снять не медля
и на камеру улыбнуться
в кадр окна
птичкой вылететь на каёмку блюдца
золотую ведь сторона
настолько родная
что уже докручивать
нет смысла до середины
кино вынимая
плёнку заучивать
титры на пианино


~


пируэты снежинок взвивы перелётных стаек огней переливы
ночника хрусталик ёлки городской грива реющая в густотах снега
быть боязливость
дня в выходных пустотах
мостиков чайные блюдца накрыли чашки, - любимые не обожгутся... троллейбусные подтяжки
магазинов блёстки гирлянд оцепления бегущих реклам полоски
фигур потемнение
комнатные в аквариуме окнА растения
валерьянки и валиумы престарелого потеснения
осложнения после
жизни во сне губами произнесения возле
вовнутрь маме


~


лопаткой ангел разрыхляет снег приветствуют цилиндрами сугробы
зима
качает полночи безмен
нас звёзды облепили как микробы
танцует лампочка вальсок, одна, приведшая к подъезду
стучит сердечка молоток и гвоздик прибивает прямо к тексту
молчи
храни свой инструмент ведь горсти шляпок золотистых
не вбить в действительность, - цемент, реальность злых и мускулистых
пойди -
там ангел и сугроб перед тобой снимает свой цилиндр
и весь расшвырян гардероб в котором ты блеснёшь среди молитв


~


гаснущие предплечья
ёлки уравновесь её
дары нечеловечье
тебя забытьё
в отражениях шарообразных
с крестом снежинок
шарик! - зовут и гаснут
детства голоса из санок
скрещенных морозом
голосов льдинки
деревянного варикоза
расширение огнём каминным
и на свету в исподнем
полуодетым снегом
стоять новогодним
запомненным небом


~


в ночных беря дороже и пройдя сквозь город до аптеки и пропав
под выпавшим
за миг полудождя под снегом в его горсти воспылав
под мышкою со свёртком всех сластей
над бедностью затихшею пальто так хочешь не присутствия гостей \есть день рождения на то\
а смело поданного: вот! - со всем рваньём исподним всем...
и ждёшь
открыт и не спасен
внезапный волшебства итог


~


снег
снег с пальто
синий газ
на плите шипито
синий газ
выпито

из этой за туманом кухни
столько выплыло на поверхность
столько выплыло и испарилось
что пластинку крутани
на пальце -
заиграет вальсы
ничего не изменилось

всё тот же календарь со стенки
складывает в столбик
сроки со сроками, укомплектовывая застенки
в двенадцатитомник
куда там далю
или брокгаузу

ностальгирую сентименталю
объявляю музыкальную паузу
беру помощь зала
или магистров
\один раз можно\
звоню другу
но он не знает

несгораемая сумма дней невозможна...


~


догонимых бесшумно -
то и есть, что нельзя
перебором, пострунно,
опосля-погодя -
колебанием эха
неозвученных снов,
кто их выдернул в это
отклоненье, должно
быть, и сам здесь потерян,
озвучаем лишь тем,
что не скроет истерик
наподобие стен


~


там скошен язык как трава
речь в снопы завязана
но в сене засыпается, забыться
размётанной руками и ногами
и строчки течь перестают
или текут всё медленней по руслам
и останавливают кровь мою, и сердце
перестаёт настойчивое биться
о лёд небесный, бросив ледоруб


~


несгораемый день с утра
с темноты дождя
упадание в свет доутренний снега
ёлочная одолевает нега
печки сонное треска проверь
жизнь обычная в чае с лимоном
комнатный кашель в открытую дверь
пальма в снежке заоконном
отворение санок со всех четырёх
где, подумаешь, к празднику сбылся
без особых желаний на то, где прилёг
и себе самому переснился
никому отворение, снега скрипок
удаление мысленной хвори
загляденье в себя сквозь заветный глазок:
сердце вздрогнет и встанет в повторе
под кружащийся глаз на ленивой игле...
жизнь бездетная, стань
бесподобьем всего...
в горле сушь...
за поломку в судьбе
тьму и свет таракань
не сейчас но потом потом
а пока ускользание дна
и накрытое льдом
ожидание на


~


о направленье любви направление ветра зюйд-норд
о его перенос перепад замерзающий порт
толкование о исключение о доказательство о
что углы не равны треугольник равны эта сумма равно
вещество и состав фармацевт и халат организм и глоток
бледность чем хороша что порода видна нашатырь и платок
и на стуле сидеть на больного смотреть и на книгу дышать
о какая-то нить позволяет любви позволяет любовь совершать
и хотеть от него и бежать от него от него умирать
или ход никуда под землёй никуда между строк прорывать
и бежать и лежать и смотреть и бежать и писать и не ждать
на последний этаж неизвестный этаж кнопку лифта нажать
потому что стихом потому что стихай и сжимайся до о
о вселяет в себя о чердачным окном о разжатым звеном
удивление о преклонение о низвержение о
умирание о вознесение о воскресение о


~


1
Деревья стоят в столбняке как на открытке опавший подсолнух
жёлтыми листьями семечками насорен город
воронка газеты насыпьте до самого горла
за десять копеек уехать туда без билета
купаться в одежде в дожде в дыму папиросы
в ладонях в объятиях узких складных кроватей
твоя это «яблоко» глазом счастья раскосым
жмуриться – «яблоко» рядом с «вишенкой» пока нас хватит
будем касаться кроватями детского сада
смирно лежать мёртвый сон тихий час соблюдая
думать что близится полдник печенье награда
верить в себя и друг в друга пока холодает...



2
Напарник раздельный купальник море
висит на ниточке отвисает
по горло входишь в море в печаль по горло
что-то ещё болит болит не отпускает
а это треугольник любовный пытается быть подобным
быть доказанным что все три угла пустые
дом никогда не был родным очаг домашним бизнес любви доходным
верности пояса никогда никогда часовыми
табурет вот только примет поверхностью всею кожей
по расписанью: сегодня днём завтра ночью
сложнее всего быть тварью и знать что Божьей
постели хватает тебе на весь позвоночник
а вдруг случится звонок подбегаешь к двери
виляешь хвостом садишься попой на коврик
а там – со счётом за свет за газ за воду и за другие потери
вот и теряешь последний волшебный облик...


~


листва вскипает взбежав и пузырясь на дереве. ночь проливает на лист чернила
                дождя
и окна поближе в себя всмотрясь морщатся точно при ярком свете...
                ни тут-то было...
от слишком тяжёлой походки моря дрожит соседний лес куда не доходят рельсы.
                но поезд слышно и тех кто к нему бежит можно найти в альбоме но не увидишь вместе
                потому что осень
а лес осенний имеет страсть отставать от поезда оставаться пешим
и если есть над нами какая-то власть
                над ними - нет. и никто не латает бреши
в осеннем лесу а море проделав круг возвращается словно трамвай с конечной
но у веток уже не хватает рук чтобы ими всплеснуть и обняться со встречным
                ветром
кажется: птиц улёт - это первый признак того что пространство стало длиннее во времени
                но уже чем чёрный ход
и никуда не спрячешься. можно лишь сдаться в рабство
                осени
стать примерным её слугой тенью её неброской мебели её скрипом
т.е. местом почти пустым
                т.е. уже не тобой
                но тобой


...



~


как вариант безжизненности столб
ствола без мыслей где загиб
ветвей и проводов расход
никто внутри не умер но разбит
как армия сбегает со ствола
потери листьев шорохи потери
не шевельнись, сквозь тонкие тела
нельзя пробиться сжавшись до истерик
ветров, всквозиться в воздух и тряпьём
облапать дерево оплакать
сырьём и вынюхать чутьём
как нашатырь предложенную слякоть


~


это внутренняя щеколда
внешний её просак
в ситечке много холода
чайничек наш усоп
блюдечки вышли из строя
со звоном делая шаг
лесная на чашках хвоя
и сена чаинок стог


~

                вг




1

сон исчезающий высветлится. днями ночь
шарика ёлочного обрыв
рассыпает жалобу, запах печки
не взрослея держится нас забыв
убежали но никому не скрыться
в памяти. обойди сугроб
потянись за сосулькой
вот она, жизнь: потирает лоб
варежку надевает - сыро -
санки тянет со словом: хоп!


2

вот остаток жизни встреченной
лёд на стёклышке предплечье
рамы - самозванный вечер ли
праздное уединение
мир по образу всевышнего -
ангел покидает зрение
трепета неслышного



[невдалеке]

                вг





1

Свора снега, снега кость,
палочка его волшебности
отвлекается на лица дворика.
Просьбы о бессмертности,
словно бы оборвалось.
Взглядом ищешь дворника.


2

Продувной квадрат неуличный,
времени его повозка,
узкий свет, что в поисках
тела. Ты не умничай.
Вот тебе полоска
темноты до обыска.


3

Жизнь легчайшая, за облаком.
Оборот вокруг оси.
Перебежки тайные
жизни по сосудам.
Тихо душу обноси
ватным словом тела.
В темноте трамвайные
брошки ниоткуда.


4

Снег договорённости
нашей, всё по справедливости.
Слышу, как скребёт лопата,
сыплется песок дорожки.
Всё по-божьему, из милости.
Скрою темноты неровности...
Слово на пути возврата.


[памяти памяти]


новогоднюю с проблесками достань
желтизны обёрточную чемодань
сладко стиснута коробками в эту рань
в эту рань очнись многоокий снег
многоруко слепится в снеговик
перетянет бечёвочка белый свет
там где душа болит
и каток зальётся: резинов шланг
папа воскресен хоккеен дух
шайба защитник я левый фланг
третий из двух
развесёло падать потом вставай
распечатывай варежку для шнурка
полрезинки в рукав продевай
половинку памяти утяни
отстороннюю уже почти
в эту рань из неё ни-ни
лампа кошкина кошкин дом
грани ёлочные серебра
рождество надо всем зверьём
муры-мур мишура
всё утянуто бечевой -
глаз и слух - новизны
доставай свой убор головной


голубой...



[глобус детства]


там мерцало и гасло её запазух
шароогненное дыша
две снежинки ватный пастух
ускользали от карандаша
пытка гнойная комнатный карцер
горло цепких ангин
жерло жизни погасший кратер
всех салютов на ниточке мандарин
люстры обморочный осьминог
размораживание его
кто бы мог мог
исключите меня из всего
в тиховыбранном месте спального бытия
я начнусь с нуля
с предохранителя снимусь снимусь
выпалю хлопушечкой развеселюсь
кто бы мог мог
улетученное конфетти
снова в комок
прости прости
кто бы Его из всего
исключил с нуля
чтобы усиливающ е г о ничего
кроме боли я
чтобы стиха ю щ е г о с я прости прости
кроме на ниточке пастух мандарин
не было ватными губочками произнести
разжимание горла ангин



[без видоискателя]


1

я к тебе обращаюсь, детство, тоска и грусть
поменяли место и время но память права
что читает по тексту места времена наизусть
заучив лишь короткие детские имена


в деревянный дом заплывая пейзажем в окне
словно в гавань тихую тихо стоишь внутри
проливая слёзы ребяческие во сне
и ладошки упрятав под щёчку родной земли


а потом тебя заметают как след облака
ворох листьев вскружив на сердце тебе сложив
а язык во сне всё вылизывает петуха
что на палочке дёрнулся... дёрнулся и затих


и зовёшь - не дозваться кричишь... переходишь на хрип...
имена всё короче... и жизнь обернувшись с конца
на развилке себя, раздвоившись, трещит и искрит
словно зеркало битое на изнанке лица


2

ты без зеркала, детство, видишь себя как есть:
вот дорожка к дому в доме твоём пожар
или это топится сердце моё как печь
чтобы телу согреться душе превратиться в пар


и без эха слышишь, детство, себя во мне
не откликнусь я за бессветной уже стеной
потому что не та уже морзянка в моей голове
что ключом выстукивает шар земной


и без меры меришь и вешаешь без весов
как лунатик водишь себя по сну
без лозы находишь источник слов
но меняешь шифры на меня одну


3

поезжай себе с богом на рыжем своём коне
с деревянной сабелькой и биноклем морским
поезжай по рельсам проложенным по спине
всхлипни поездом, плеч передёрнув вагоном пустым


потому что буквы разматывают мой клубок
сминают в комочек глины меня слова
и меня не взять уже ни за хобот ни за ободок
под которым душа ухабиста и крива


~


сразу за светом – коленки угол
рукава пустые полны
детством каменный уголь
памяти школьной длины
между страниц – промокашки
две и на окнах снежок
держит флажков деревяшки
за ледяной корешок
в лубяную избёнку
шасть за последним звонком
там продышаться в сторонку
даст эта кровь с молоком
сонное бормотанье –
память невнятна на слух –
до забвения ли до свиданья –
и ни одно из двух


~


тихо выйди из тени во двор -
только свет воспалится на теле -
где на шторах трёхзначный узор
проходил ты по теме
внеурочной  где горло ангин
затухало в молочном
кипяченье… с собою един
на катке одиночном
прочертись центробежным коньком
варежки на резинке
в рукавах безнадёжно пальто
не боятся поимки...


~


пополам вода пополам растение
в зеркале два человека вёдра темени
снаружи города - тишина
названия улиц - длина
объём - зрение
пальцы сминающие пластилин
синие занавески имени
веко тёплое именины
око одно циклопье
название мезонин
парное после уроков чтение
у переменной мест памяти икс и игрек значения
у константы едва ли твоё
постоянство, время детское:
совсем ничьё


~


там ли соседство твоё, где смят
потусторонний мир покрывал ли
непокрытости ли, овал, разъят,
головы, и души - овал ли?
часть тебя ещё дышит, часть - тебя говорит
часть - себя переносит, своё соседство
часть - от себя от самой отстоит
на дистанцию жизни... куда им деться
там где жизнь делала крюк насквозь
и бежала себя в обход из лестниц...
там и складчина есть, и терпенье врозь
и забвение ветренее мельниц
чтобы ты по памяти не мог поправить
устную, письменную ли речь
ничего бы не мог о себе представить...


~


там откуда память перечит зрению и леса
вдоль церквей где зелёная с пробелами знаков дорожности полоса
где на всём Твоём - подписи и печать
налицо безвременье
лень его замечать
между тем и этим форменным бардаком -
фото в кружеве рамки телескопы рыб
папа с краю года-месяца плащик ретро-поры
что-то такое тыльное над чердаком
так и ждёшь оттуда песенки из чехла
или футляра музыки с малиновым дном
сели-встали лишили света тепла
заселили наново в погорелый дом
а на заставах тихо горизонты - шаром покати
только и ветра что колышутся времена
три класса школы лестница до января
тупиковая ветвь-стена -
отмахнуться и сквозь неё пройти


~


раздвижные воды пространства хождение по рукам
книги книг высоко а вон там - левее
время вышло наружу верится - понарошку
прежняя жизнь вертится на языке
но слетает не слишком
русский язык вылезет исподтишка
встанет на цырлы но заползёт обратно
тёплые доски школы парты тоски \жизнь это деление чисел
и умножение букв
прописных\
живописую
время ещё детское
мячик не утонул...




*







~ 2000-2013 ~