Эпистола 7

                О.И.

В Уч-Коше снег.  На кронах сосен – иней.
Притихли парки, скверы и дворы.
Бредут себе небесною пустыней
верблюды облаков из-за горы,
что караван.  И море, словно в сплине.

Я из окна смотрю в морские дали,
а под окном, не ожидая вьюг,
бутонами набухшими миндали
напоминают: всё же это юг,
и забывать не стоит про сандалии.

Ну что ж, зима и в Африке зима.
Льдом Учан-Су одет, как будто в латы.
Такой ты Ялту знаешь и сама
по прошлым зимам, в кои здесь жила ты,
и не сходила от хандры с ума.

В порту стоит огромный теплоход
из Франции, но под панамским флагом.
Я не любитель величавых од
хоть вдохновляюсь ими Аю-Дагом,
который тоже весь заснежен. Вот.

Верблюды облаков уже, как пони,
поразбрелись, уменьшились на вид.
Гурзуфский перевал, словно в попоне, –
в снегах глубоких и как будто спит;
и чувство одиночества бездонней.

Когда получишь ты посланье это,
над Ялтой снег растает, может быть;
разлука – это допинг для поэта
и лишний повод в рифму поскулить,
что он забыт и с грустью ждёт ответа…