о себе

Признаюсь вам как на духу
В своем стремлении к стиху,
Хоть не писала столько лет.
Скажите мне, что я поэт.

Впервые в школе начала,
Тетрадь в обложке завела.
Ну, тут понятно, детский бред.
Стеснялась. Бросила. Ан нет -
Второй наплыв покровский пед.

Там старичок один хромой.
К нему я бегала домой.
Он правил твердою рукой
Едва написанное мной.

Учил он даты помечать,
И каждый чих нести в печать.
Желтеют вырезки газет,
А стих мельчал, сошел на нет.

Потом работа, дом, семья.
Поэзию забыла я.

Но, видно был указ с небес:
В стране нехватка поэтесс.
И, с неизбежностью стихий
Прорвались гейзером стихи,
Вспененной брагою бурля.
И обомлела мать моя.

Я возгордилась. Тут свекровь
(Ей было дело до стихов),
Она сказала: "Не гордись.
Ты молода. Иди учись".

И вот Москва. Тверской бульвар
Согнал с меня тщеславья пар.
Там сотни этаких писак,
Что ставят даты на полях
Потомкам будущих времен.
И всяк начитан и умен.

И я тут. С рынка. С Петушков.
С десятком слабеньких стишков.
Да я сбежала б ото всех,
Когда б не Торопцев и Сеф.

Идея, в общем-то проста.
Учили текст ловить с листа,
И метко бить, не в бровь, а в глаз,
Уничтожая каждый раз.

Вскипишь, растерзанный толпой,
А завтра снова рвешься в бой.
По жилам кровь, как кипяток,
Бурля несет потоки строк.

Но остывает и она.
И вновь на годы тишина.

Мой дар - гремучая змея.
То шепчет, балуя меня,
Сулит фонтаны алых роз,
То спит. Зима. Анабиоз.

И я засну, и вижу сны,
Но в тайне жду ее весны.
И, замирая от желанья,
Свою оглядывая жизнь,
"Продлись, продлись, очарованье, -
Шепчу, - останься, задержись!"