Он жил, как жил

На площади вошел в кураж народ,
Палач ведет ответчика на плаху,
Гремят оковы о брусчатку, - ног,
Но места нет, в душе безмолвной страха.

Он жил, как жил, он честь свою хранил,
Не прогибая раболепно выю,
И эту кару, тем и заслужил,
Что честь его дарами не купили.

Судья на троне яростью горит:
Покайся смертный, …Мы тебя простим!
Но узник чести непоколебим:
Мы все там будем! Раб и  властелин.

Зачем томить судилищем народ?
Что жаждет зрелищ, жаждет моей крови.
Не оценив умом, его острот,
Упрямца тут же предали юдоли.

Не дрогнул мускул в теле палача,
Со знанием дела совершив деяние,
Главу вознес на острие кола,
Чем завершил творимое послание.

Но одурманенный народ потоком крови,
Не помышлял об  образах и знаках,
Он лютовал, ища душе раздолья,
И вымещал экстаз в жестоких драках.

А в небе вилась стая голубей,
Ища душе его теперь покоя,
Он был велик среди толпы людей,
Хоть не тянул до образа героя.